 |
| Православие и Мир | Наталья Лобанова | 21.02.2008 |
Призыв Владыки Климента нашёл отклик в сердцах православных христиан епархии. Сегодня мы беседуем с прихожанкой одного из храмов Калужской области. Надежда — обычная русская женщина. Хорошо за сорок, круглолица и русоволоса. На голове светлый платок. Не отличишь от других прихожанок, разве что чаще сидит во время службы. Надежда — инвалид. Она частично парализована. Но именно она решилась на поступок, удививший многих.
— Надежда, как Вам пришла мысль взять на каникулы детей из детского дома?
— Я всегда мечтала иметь много детей. Я давно-давно думала взять детей, даже когда заболела. Как услышу что-нибудь про детей, думаю, Господи, хоть бы и мне когда-нибудь помочь чем-то! Так их жалко! Я всегда плачу, когда про детские дома рассказывают. Всё думала: как бы мне к себе кого-нибудь из них взять? И, видите, как получилось!
Я была на службе в нашем храме. И отец Константин сказал, что Владыка обратился ко всем приходам епархии, чтобы кто может взял на лето детей из детских домов. А я с сыном Юрой была. Он меня водил в храм, я сама не могла двигаться. И как только батюшка объявил, мне прямо в душу это запало: хочу взять! Решила: Юрке возьму мальчика, чтобы вместе играли, а себе девочку. Хотелось именно девочку, а то вокруг одни мужики, муж да сын. Дочки мои старшие уже уехали, одна учится, вторая замуж вышла и ребёнка родила. Выходим мы с сыном из церкви, я говорю, Юра, давай возьмём тебе мальчика, а мне девочку… А ему тоже в этот момент так же подумалось, что надо взять мальчика, чтобы не скучно было. Я потом лежала дома, было мне плохо, плакала: никому я не нужна… В общем, дурные мысли у меня были. И решила, что мне нужно самой о ком-то позаботиться. Так мы с Юрой и решили взять детей. Мужу сначала ничего не говорили, но муж у меня добрый.
— Сложно было оформить детей?
— Отец Константин дал нам рекомендательное письмо-поручительство, и здесь ещё мы в РОНО взяли документы, что у нас позволяет жилплощадь и зарплата. После службы подошли к батюшке, посмотрели список. Я сначала одних детей присмотрела, брата и сестру двойняшек, но, оказалось, что их уже забрали. И решили взять других. Мне Юра сказал: мама, мне только мальчика лет 12-ти, чтобы мы могли в футбол играть. А я говорю: ну, а мне всё равно, какую девочку! А в детском доме мне сказали: Надежда, у нас есть мальчик один, он очень просится, Виталик, он с отставанием в развитии. Его никто не берёт. Он ко всем пристаёт, мамой-папой зовёт, чтобы взяли его. Мне его так жалко стало, и я решила: возьму его, хоть и тяжело мне будет, а возьму… А мы уже к тому времени наметили другого мальчика.
— И поехали знакомиться?
— Нам от храма машину для этого дали. Мой муж Коля с шофёром поехал в детский дом забирать детей. Я сказала мужу: не бери того, которого я первого записала, а возьми того, который просится. А когда Коля привёз его, я как увидела, так и подумала: о, Боже мой… Мне страшно стало. Виталик оказался с психическим расстройством, инвалид. И в психиатрической больнице, оказалось, он часто лежит. Я сразу за Юрку перепугалась почему-то, хоть Юрка и старше его. Потому что бывают больные дети, они вроде как и добренькие, а не знаешь, что от них можно ждать. Я Юре сказала: этого мальчика могу ругать или наказывать только я, ты его не трогай.
— И как Юра с Виталиком нашли общий язык?
— Прекрасно! Хотя сначала мне Юрка высказывал, мол, зачем ты такого маленького взяла — а Виталику было 8 лет тогда. А потом ничего, он его и на речку брал, и Лизу с собой брали тоже. Лиза — это девочка, которая гостила у нас в первый год. Она была постарше Виталика на два годика. Она сначала только буквы знала, читать не умела. Мы её за лето читать научили.
— Не тяжело Вам было с ними?
— Нет, мне было не тяжело. Только из-за моей болезни я, когда устану, то уж очень раздражительная становлюсь… Может быть, я иногда была слишком жестковата. Хотя, так же, как и со своими детьми.
— А дети не обижались на Вас, если Вы ругались?
— Нет, никогда! Наоборот, Виталик мне всегда говорил «мамочка, мамочка…» Я говорю: Виталик, не зови меня мамой!
— Почему?
— Потому что он так привыкнет, а я потом дальше, может, не смогу его брать? Зачем ребёнка травмировать? И он стал называть меня крёстной.
Виталик оказался некрещёным. Я обратилась к батюшке, и он сказал: а давайте его окрестим! Я стала крёстной, а Юра — крёстным. На службу ходили каждое воскресенье мы с ними, на елеопомазание ходили… Им очень нравилось! Конечно, вначале Виталик был очень невнимательным, на месте вообще не мог стоять. А потом приучился стоять, и на колени… Ох, как он любил на колени вставать! А шустрый! Раз в алтарь зашёл. Мы отвлеклись, а его уже нет! Батюшка выводит его, спрашивает: чей это мальчик? Тебе, говорит, ещё сюда рано! Может, когда-нибудь… А на следующий день он уже на колокольню забрался! Мне чуть плохо не стало! Смотрю, нет его, спрашиваю у всех — нет, нет… Смотрю — с колокольни его снимают! Это ужас! Неуправляемый был! А потом стали ходить, да причащали его каждое воскресенье, и исправился постепенно. На праздники ходили, на Троицу в лес на шашлыки… В монастыри с ними ездили.
— А чем ребята занимались в свободное время?
— Виталик и Лиза у нас выучились читать хорошо. И даже спектакль ставили. Я им сказку постоянно читала про избушку, и они её выучили. Это трудно было себе представить! Разделились, кто играет собаку, кто медведя, кто быка, кто лису. Меня спрашивают, крёстная, а можно я буду играть лису? Я говорю: делайте, что хотите! (смеётся) И так здорово у них получилось, и запомнили всё! Оба!
Виталику купили велосипед. А он же всё разбирает моментально! В обед купили сходили на рынок, а к вечеру уже ни фар, ничего! Всё пооткручено! (смеётся) Ему постоянно надо что-то ломать, крутить, отвинчивать. Он у меня столько дома всего переломал. От холодильника отломал поддон — ну это взрослому бы сил не хватило отломать! И краны в ванне скрутил… Но это всё ерунда!
— На велосипеде Виталик быстро научился кататься?
— Юра научил, конечно. И Настю научил, и Лизу. Настя и Лиза катались на больших велосипедах. Я только одного боялась очень, когда Виталик на велосипеде на дорогу выезжал. Он ведь не понимает. Машина едет, а он её не видит. Как двухлетний ребёнок.
— Ребята во дворе играли?
— У нас в сарае есть дровник, там мебель старая. И я разрешила Виталику и Лизе там играть, домик они себе там оборудовали. Вы не представляете, как они там всё сделали! Я им тряпок разных дала. Постелили, понавешали! Вообще получилось здорово. А был Духов день, дети со мной были в храме и видели, как там всё украшено. И просят меня: крёстная, можно мы и наш домик украсим? Я говорю, можно. Завела их в палисадник, говорю: вот эти вот травки рвите. И показала им траву… а они мне все пионы посрезали! С шишечками! Я как глянула — ни одного пиона нет! (смеётся) А они всё посрезали и домик свой украсили!
— Виталик рад был на следующий год опять приехать на летние каникулы?
— Знаете, как он приехал на второй год, у меня чуть сердце не разорвалось. Зашёл на кухню, прямо на пол так лёг, обнял, говорит: мой дом! У него ведь никого родных нет. Родители сгорели. Пили очень, и вроде, был поджёг. На глазах у Виталика всё произошло. Он в таком был состоянии — невменяемом полностью. И так-то он больной, да ещё на его глазах родители погибли… Лиза приезжала к нам на зимние каникулы, а потом её бабушка одумалась, начала её брать к себе. А на следующий год я уже другую девочку взяла. Это меня воспитательница попросила именно эту девочку взять старшую, Настю. Я её не хотела брать. Потому что она мне показалась… дерзкой. Она такая и оказалась. Я ей сразу сказала: Настя, буду наказывать, если не будешь слушаться. 14 лет ей, и она такая уже вся… как бывают подростки. Воспитательница упросила: Надежда, ну возьми её. У неё девочки в классе курят, она вроде пока ещё нет… Но потом Насте у нас понравилось тоже.
— Постепенно Настя стала слушаться?
— Да, потом всё нормально стало. У неё с математикой плохо было, так Юрка мой с ней математикой занимался. Вообще Настя подтянулась с учёбой. И на сеновал дети все вместе ходили ночевать в сене, так им нравилось. Сначала боялись, а потом понравилось им. Уже и холодно стало, я им велю: идите в дом! А они: нет, крёстная, мы будем на сеновале. Вообще, за лето Настя не такая дерзкая стала. И Виталик изменился. Когда привезли детей обратно, заведующая детским домом удивилась: что вы с детьми сделали? Виталик как шёлковый! Они же не знали, куда от него деваться, он ломал всё. А я ему сразу говорила: не будешь слушаться, я тебя брать больше не буду. Виталик, чтоб только его брали, готов был всё-всё делать по дому.
— Дети Вам и по дому помогали?
— Да! Ещё как помогали! Как уборка — Виталик бежит: «Крёстная! Давай я!» — за веник хватается. И, что самое интересное, он оказался очень аккуратным, и в углах мёл веником. Я удивлялась, он даже между стеной и холодильником прометал. Я так и то не всегда делаю, только перед праздниками. А он выметет всё, да ещё протрёт обязательно! Насчёт этого он вообще работящий. Они не лодыри по рождению, больные дети. Они очень трудолюбивые. И Лиза помогала, только от неё толку мало. Она очень заторможенная была. Скажешь ей что-то, а у неё глаза стеклянные. И говорила очень медленно. Но к концу лета стала и читать, и говорить лучше. Она ожила просто у нас.
— Интересно, помогала ли старшая девочка Настя?
— Настя очень ленивая была, очень. Я её гоняла, конечно. Не то чтобы мне это надо было, а я её на огороде цветы полоть всё-таки заставляла. Говорю, ты не на пляж приехала. А то ей лишь бы покрасоваться. Ну, я и сама их не обижала. Клубнику покупала им вёдрами, и конфеты всегда в доме были. Да и прихожане очень помогали. Когда в церкви узнали, что я детей взяла, стали приносить кто яблок, кто что-то из одежды, кто что может. И деньги давали. Я отказывалась. А люди говорили: Надежда, зачем отказываться? Мы хотим помочь Вам кормить и одевать этих детей.
— Никто из знакомых больше не брал детей на каникулы?
— Нет. Боятся все, боятся… Ответственность какая.
— Конечно, ответственность. А с детьми ничего не происходило опасного?
— Ох, был такой случай. Это на первых неделях было, как мы Виталика и Лизу взяли. У нас во дворе машина стояла открытая, Москвич, и Коля разрешил детям в ней играть. Я говорю, Коля, ну зачем ты разрешаешь, это же не игрушка. Но… ворота были открыты и двери в гараж. После обеда я спрашиваю Лизу, а где Виталик? Она говорит, где-то на улице. Я во двор выхожу, зову: Виталик, Виталик! Он из гаража выходит, улыбается и… падает. И так мне стало жутко, думаю, какая-то неестественная улыбка, наверное, отравился чем-то. А я в то время плохо себя чувствовала. И не могу даже к нему с крыльца сойти. А он идёт и падает, ногу поднимает и падает… Я перепугалась, подумала — ацетон, всё сожгло ему внутри… Друг мужа у нас был, помогал как раз машину чинить, он побежал скорее Виталика в дом принёс. Уложили его. Чувствуем, от ребёнка пахнет бензином. Оказалось, что, раз папа ему разрешил играть в гараже, он открыл флягу и наглотался бензина! Повезли на такси в больницу. Ему там промыли желудок. И, слава Богу, что мы перед этим как раз хорошо поели! У Виталика был полный желудок. Поэтому он не сильно отравился. Вот тут-то я и сорвалась на него: «Ты что, не наелся? Ты же только из-за стола!» Я в таких ситуациях очень несдержанная, конечно. Я никогда не плачу и не ойкаю, а наоборот жёсткой могу быть.
— А деньги Вы доверяли детям?
— Конечно. За мороженым по 3 раза в день бегали! Я в магазин их отправляла купить чего-нибудь. Сдачу принесут, я её беру, сама виду не показываю. А потом чек тихонько посмотрю, конечно…
— Как Ваш сын Юра относился к новым постояльцам?
— Сначала он ревновал. Даже как-то раз он мне сделал упрёк. Смотрю, он невесёлый какой-то. Спрашиваю: Юра, что с тобой? А он расплакался: тебе, говорит, всё дети эти на первом месте… Тебе всё Виталик и Лизка, а я тебе не сын… Меня так это растрогало! Я говорю: дитёнок ты мой, дитёнок маленький! Юрашка, да ты ещё меньше их! Потом говорю, ну ладно, поплачь… Когда отошло у него, я ему сказала: это ревность у тебя, ну разве так можно? Чего ты? Ты же всё равно мой сынок любименький. Тебя я всегда пожалею, а их кто может пожалеть? У них никого вообще нет. У Лизы есть родители, так они лишённые родительских прав. Бабушка пьёт… В общем, уговорила я Юру. И всё. Он с ними очень много времени проводил. По 2−3 раза в день на речку ходил. Вот меня в храм вечером заведут, а сами на речку. Потом идут назад, меня из храма забирают. Слава Тебе, Господи, Бог дал сына хорошего. Он и в храм всё время ходит, и в воскресную школу, сейчас всё в походы ходит с ребятами и с батюшкой Константином.
— Наверное, для Юры это было полезным опытом. Он увидел, что есть другие дети, что можно им помогать.
— Конечно. В детей что заложишь, то потом и получишь. Я давно-давно это знаю. Так что основание у моего Юры положено неплохое. Я ему сказала, вот я умру, ты запомни раз и навсегда, что ты у Виталика крёстный. Ты ему вместо отца. Чтобы навещал его всегда. Виталик ведь больной человек. Он и в психиатрической больнице месяцами лежит. Конечно, пока Виталик у нас жил, необходимости его в больницу класть не было ни разу. Но он тут был на отдыхе. Делал, что хочет, никто его не наказывал. Он не раздражался, не нервничал. Ему нравилось и по дому помогать, и отдыхать. В храме он постоянно находился. Мы же ни одного праздника не пропустили! По средам у нас читают акафист Божьей Матери, мы обязательно ходили. А в больницу — Боже упаси. Мне даже дали для него таблетки успокоительные, так я его не заставляла их принимать. Думаю, грех на душу возьму, а таблетки не буду давать. Пили мы воду крещенскую, просфору ели, как полагается, по утрам молитовки читали…
— Дети знали молитвы?
— Лиза знала некоторые молитвы, её бабушка научила. Символ веры, Богородицу, Отче наш. По утрам дети проснутся, я их сразу на молитву поставлю, помолятся… Ну, как они там помолятся? (улыбается) Как получится. Потом завтрак и уборка. А дети говорили, нет, крёстная, мы сначала сделаем уборку, а потом будем завтракать. Ладно. За это время, пока они уборку делают, я сама помолюсь. И мы вместе садимся завтракать. Очень хорошо было. Я же к ним так привыкла. Мы их сначала только на лето брали. А потом решили и на осенние каникулы взять, и на зимние, и на весенние… Ох, вы мне прямо душу растревожили! (в глазах у Надежды слёзы) Так опять хочется детей взять! Сейчас приду домой, буду им звонить!
— Надежда, а соседи косо не смотрели на Вас?
— Соседка моя мне высказывала, мол, что ты их берёшь? Достали уже, орут всё время у моего дома! А Виталик не понимает, он же больной, ему всё равно, он шумит. И очень эта соседка была недовольна. Что, говорит, они тут ходят… Боялась их. И даже в дом свой их не пустила. Один раз её девочка их позвала, так соседка даже не дала пройти за порог. Не разрешила им дружить. Я ей говорю: ну что ты делаешь? Это же дети! Какая разница, что они из детского дома. Они, говорит, что-нибудь натворят. Я отвечаю, ты сама творишь хуже их… Ну, в общем, не стала я с ней скандалить, не люблю я этого.
Знакомые вообще многие не понимают меня. Говорят, ты что, с ума сошла? Есть тебе до них дело? А я отвечаю, мне до всех есть дело.
— А как обратно дети в детдом уезжали, плакали?
— Ой, ещё как! Я сама не поехала, говорю мужу: Коля, вези ты, я не могу… Расставались со слезами, сердце изболелось. Договорились, что заберем их на осенних каникулах. Но удалось повидаться пораньше. Съездили с мужем в детский дом на день рожденья Виталика. Дети очень обрадовались, но и нам радость была большая: воспитатели сказали, что дети сильно изменились в лучшую сторону: Лиза «разморозилась» заметно, а Виталик «даже может теперь сидеть на уроках». Как радостно было услышать такое!
— Виталик письма не пишет, не скучает?
— Так мы сами всегда звоним. Он недавно в больнице лежал, так дочь к нему заезжала. Муж был по делам в Калуге, тоже заезжал. Не теряем связь. Каждый выходной звоним всем. И Насте тоже. Но Настя всё же далековата. Ей ничего не указывай. А Виталик… Разговаривает по телефону: «Крёстная, ну дай мне Юрку… А Юрка, а Маша, а Анютка как?» Про всех спросит! Он их за родственников считает. Говорит: «Юрка, ты мне брат. Маша, ты мне сестра…»
— И вроде детям и хорошо в этом детском доме. Я там бывала. Хороший детский дом.
— Ой, там очень хорошо. Там у них всё есть. Всё, и телевизор, и видик, и игры всякие. Но семейного тепла-то нет. Домашнего очага. Вот этого им не хватает. И воспитатели хорошие у них, и директор чудесная. Они все там хорошие. Это только с Божией помощью так. Воспитатели хотят, чтобы детей забрали на каникулы, чтобы они побыли дома, посмотрели, как это — жить в семье. Поэтому и встаёт вопрос: какая семья забирает ребёнка? Какая мать, какой отец? Не пьющие ли? Можно ли им дать ребёнка? Тут у меня тоже просила одна знакомая: узнай у батюшки, может и мне дадут ребёнка? А батюшка сказал: нет, ей я не дозволю ребёнка. Вот и всё.
— Надежда, а как Вы думаете, почему немногие люди хотят взять детей хотя бы на лето?
— (Надежда задумывается) Люди сейчас стали жестокие. Они не понимают, как это хорошо, как это полезно для души. Люди никак не могут понять, что надо делать добро. Через добро и человеком становишься…
Комментирует протоиерей Константин Гипп, настоятель Свято-Покровского храма г. Жиздра Калужской обл.:
Конечно, участие в судьбе детей из детского дома — дело очень хорошее. Только следует отдавать себе отчёт, что любой добрый поступок требует определённых средств. Представьте себе: ребёнок берётся на лето, ребёнок привыкает к обстановке семейной, потом мы его выпихиваем назад в ту среду, которая у него сложилась в детском доме. И если потом с этим ребёнком не держать связь, то, наверное, лучше за это не браться вообще. Потому что мы этому ребёнку ничем не поможем. Мы его только поманим, дадим ему повод помечтать о том, что есть другая хорошая жизнь, а потом возьмём и отнимем это всё. Если человек не в состоянии взять этих детей насовсем, то такая акция, конечно, подразумевает в дальнейшем обратную связь. Человек должен начать участвовать каким-то образом в судьбе этих детей. Помогать им, даже когда те вырастают и покидают детский дом. Оказывать им и материальную помощь, и, главное, поддержку и совет.
Вообще, когда мы начинаем помогать детям из социально незащищённых слоёв, то это дело очень трудное. Например, сколько мы ни пытались помочь детям из неблагополучных семей местных жителей, фактически ничего никогда не получалось. Рано или поздно человек всё равно уходит на кривую дорожку. Например, помогали мы одной девочке. Материально помогали, возили её везде, кормили, одевали, обували… Потом в один прекрасный момент она начинает воровать, залезать в карманы. То есть, вырвать детей из этой среды очень тяжело.
Наверное, только когда ребёнка берут в семью, полностью его признают за своего, только тогда будет толк. И тут есть разница между маленькими детьми и подростками. Исправить детей, конечно, с Божьей помощью можно всегда, но вопрос, как и, главное, какими силами. А то часто читаешь публикации о том, как взяли ребёнка из детского дома, и прямо наступил рай, тишь да гладь, да Божья благодать, всё так хорошо, благодарные дети, счастливые родители… В реальности семьи сталкиваются со многими трудностями, и об этом следует тоже говорить.
Немногие люди решаются взять ребёнка, и дело тут не в материальных причинах. Люди боятся взять на себя такую ответственность, боятся ввести чужого человека в свою семью. Такое у нас христианство, к сожалению, что даже детям мы не готовы открыть дверь своего дома. Хотя, и обвинять людей тоже нельзя. У всех есть свои семьи. Тут всё завязано бывает не только на одного человека, который ходит в храм, но и на остальную семейную обстановку. Есть мужья, есть жёны, есть другие дети. И потом, посмотрите на основную массу прихожан — это пенсионерки. У них свои внуки. К сожалению, своих-то внуков сейчас бабушки не торопятся брать. Кстати, далеко не всегда взять детей из детского дома решаются именно верующие люди. У меня просили дать благословение на усыновление женщины, не являющиеся прихожанками храма.
А православное воспитание давать и домашним детям нелегко. Вот, существует наша воскресная школа с 1990 года. Да, конечно, многие дети, закончив её, остаются в церкви, особенно дети из церковных семей. Православные детские летние лагеря мы организуем с 1996 года. И что? Многие из детей, которые в этих лагерях практически выросли, сейчас живут здесь в городе — они в храм ногой не заходят! Какие-то, может быть косвенные результаты, конечно, есть. Эти дети себя с православием как-то идентифицируют. Но сказать, что всех детей удаётся вовлечь в активную церковную жизнь — нельзя.
Дети, которых брала Надежда, проводили очень много времени в церкви. С ними беседовали, отец Сергий их окормлял. Они причащались, исповедовались здесь. Ведь условием этой акции было именно пребывание детей в православных семьях. Конечно, церковная атмосфера не могла не повлиять на них. Кстати, у Надежды, взявшей детей на лето, слабое здоровье. Ведь она готова была с жизнью прощаться, когда её парализовало. Она не ходила вообще. Причащали её в первое время на дому. И с ней случилось просто чудо явное. Она как стала исповедоваться и причащаться, так и встала на ноги. Может, поэтому детей и взяла, что Богу благодарна… Настоящими христианами мы становимся только через страдания.
Закончить рассказ хочется ещё одной цитатой из Послания митрополита Калужского и Боровского Климента: Действующее законодательство предоставляет возможность российским семьям принимать детей-сирот на летнее время. Господь дает нам возможность оказать любовь, не будем пренебрегать ею. Забота о детях, которые остались без родителей, требует от нас не только великодушия, но и серьезного духовного подвига. Но разве не сказал Сам Спаситель: «кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает (Мф. 18, 5)». Дети-сироты ждут сегодня от нас действенного участия в их судьбе, для того, чтобы не погиб ни один из малых сих. Они нуждаются в реальной помощи, в нашем понимании и молитве. Господь да благословит вас на эти труды, и да подаст Свою всесильную помощь в деле духовного и нравственного воспитания будущих граждан России.
