 |
| Русская неделя | Священник Вадим Коржевский | 09.01.2008 |
Дева днесь Пресущественнаго рождает и весь мир подвластный Рождаемому ныне обличается (Ин. 16;8), выставляя наружу свое внутреннее состояние. Одни воспевают славословную песнь (Лук. 5;13), другие идут посмотреть на Него движимые чудесными видениями (Лук. 5;16), третьи благоговейно поклоняются Ему и предлагают свои дары (Мф. 2;11), четвертые тревожатся (Мф. 2;3), пятые ярятся и пытаются воевать с Ним (Мф. 2;13). Большая же часть совсем не проявляет к этому событию никакого интереса.
Сия картина изобразилась более 2000 лет назад, но в существенных чертах своих она осталась неизменной и по сей день. Чем же определяется такое разное и такое одинаковое отношение людей к Родившемуся в мир Богомладенцу? Ничем иным как степенью любви или нелюбви к Нему. Нетрудно определить, кто из перечисленного нами окружения Христова испытывает любовь к Нему, а кто не любит Его вовсе. Любящему свойственно радоваться появлению любимого, устремляться к нему и делать ему приятное, тогда как нелюбящий испытывает неприятность от одного представления нелюбимого, старается избавиться от него или просто не обращает на него никакого внимания.
Любящие Бога Ангелы выражают свою любовь к Нему через славословие (Лук. 2;13), являя нам такой вид духовной любви, который считается совершенным среди тварей и присущим только тем, кто, возбуждаясь памятью о Боге и о всем, что Он для нас благоволил совершить и еще совершит по обетованию Своему, непрестанно хвалит Его во всех помышлениях своих.1 Такой род любви среди земнородных имеют только ангелы во плоти. Пастухи, сподобившиеся сверхъестественных откровений и видения Бога в мире вещества, являют вид еще не совершенной любви, но все же достаточной к тому, чтобы часто славить и хвалить Бога за все то, что слышат и видят имеющие ее в промыслительных действиях о них (Лук. 2;20). Такую любовь имеют те, кто добре пасет свои бессловесные движения и живет вдали от мира и славы его. Волхвы-язычники предлагающие от себя дары Богу, символизируют собой вид любви к Богу несовершенной и недуховной, считающей, что совершеннейший Дух может иметь нужду в вещественных дарах. И хотя последний вид любви, по свидетельству Писания, присущ многим из чтущих Бога (2Пар. 32;23), но все же не всем. Находятся среди верующих в Бога и такие, которые даже этого вида любви к Богу не имеют. Признаком того, что нет в них любви к Богу, являются или смущение при напоминании о бытии Божием или прямая ненависть ко всем проявлениям Божественной силы в мире, или полное равнодушие при кажущемся благочестии.
Первопричиной всех этих проявлений враждебности к Богу является дружба с миром, о которой прямо сказано в Писании, что она есть вражда против Бога (Иак. 4;4). Говоря о предосудительной любви к миру, Священное Писание разумеет любовь к той стороне мира, которая во зле находится (1Ин. 5;19), составляясь из совокупности страстей и жительства по их началам.2 Мера любви к этой стороне мира определяет меру враждебности по отношению к Богу. Даже при очень малой любви к миру можно ожидать лишь такую же малую враждебность к Богу, но никак не любовь к Нему. Кто любит мир, в том нет любви к Богу (1Ин. 2;15), даже если он имеет образ благочестия (2Тим. 3;5), составленный из воздержания, трудолюбия, целомудрия, терпения и других подобных добродетелей. Более того, данный вид миролюбия считается наиболее опасным для человека и наиболее неприятным для Бога. Опасность для человека в том, что этот вид миролюбия, облеченный во одежду благочестия не кажется ему отвратительным, не вызывает неприязни его к себе, а посему он не только не думает отрекаться от такой любви, но еще и хвалится ею перед Богом (Лук. 18;11). Богу же она неприятна по причине нераскаянности обладаемого ею и степень этой неприятности такова, что сравнима разве что с тем отвращением, которое невольно приводит в действие рвотный рефлекс (Апок. 3;16). Приходит в такое состояние тот, кто когда-то испытал горячность веры и любви к Богу, а потом вследствие нерадения своего, постепенно охладел настолько, что стал равнодушен к делу своего спасения. И хотя нельзя еще сказать о нем, что он совсем охладел к духовной жизни, но все же утерял уже должную горячность веры и любви к Богу, придя в состояние нежизнедяеятельной теплохладности. Таковыми были жители Вифлеема. Они не могли не знать о случившемся в их городе славном Рождении, ведь об этом наверняка говорили пастухи, и волхвы своим приходом не могли не обратить на себя внимания вифлеемлян. И хотя Иосиф с Марией пробыли в Вифлееме более месяца не видно, чтобы местное население проявляло к этому живой интерес. Более того, по всей видимости, их теплохладность начала переходить в состояние полного нечувствия к предметам духовного порядка. Почему Бог и попустил им пережить великую скорбь от рук грешников, вследствие которой они утратили рожденных ими младенцев — начатки окамененного нечувствия. В этом и состоит неизреченный Промысел Божий по отношению к охладевающим в духовной жизни, но еще сохраняющим чувствительность и тепло и не умерших окончательно.
Не испытывают подобной скорби или не принадлежащие к жителям Вифлеема, или уже перешедшие в состояние духовной смерти. Как холодность и нечувствительность тела служит свидетельством наступившей смерти животного организма, так и холодность с нечувствительностью по отношению к жизни духовной свидетельствует о совершенной смерти души. При вести о рождении Спасителя люди с умершей душой выдают себя в первую очередь возникающей в душе тревогой, что их лишат права законно удовлетворять полюбившиеся им страсти. Такое именно состояние души имели жители Иерусалима, ибо очень встревожились и смутились, когда узнали, что родился тот, кого предвозвещали пророки (Мф. 2;3). Как объясняет эту странность св. Игнатий Брянчанинов: «Иерусалим смутился оттого, что нравственность иерусалимлян была растленная. Столица поняла, достойно тонкому столичному чутью, что новый Царь, Царь правды, потребует отвержения безнравственности».3 Но при всем при этом рассматриваемые нами столичные жители не желали расстаться с добрым о себе мнением со стороны окружавших их жителей, особенно таких, как жители Вифлеема. Иерусалимляне не идут вслед за волхвами в Вифлеем, чтобы проверить случившееся и попытаться устранить возникшую угрозу, зная, что это может подорвать сложившееся в окружавшем народе их положение. И чтобы сохранить это положение, а вместе с этим и возможность удовлетворять образовавшуюся страсть к суетной похвале, свои честолюбивые расчеты и карьерные стремления, сребролюбивые и развратные пожелания, им необходимо было тщательно прикрываться личиной строгого благочестия и мелочного исполнения всех обрядовых форм. Все что они могут позволить себе это устранение своего врага чужими руками, с сохранением вида своей непричастности к чужому нечестию. Для этой цели они с верноподданнической готовностью указывают царю земному точное место рождения Царя Небесного (Мф. 2; 5−6), зная, что у него имеется достаточно причин для устранения своего конкурента. А то, что они наружно представлялись благочестивыми, видно из того, что царь Ирод не доверяет их словам вполне и тайно от них призывает к себе волхвов, чтобы сверить полученную информацию, будучи уверенным, что иерусалимляне, дорожа ожидаемым ими Младенцем, вводят его в заблуждение (Мф. 2;7).
Сам Ирод представляет собой тип грешника, который не только Бога не боится, но уже и людей не стыдится, а потому открыто выражает свою вражду к Богу, пользуясь всеми возможными средствами, включая и лицемерие (Мф. 2;8). Такого же состояния достигли постепенно и тайно враждовавшие с Богом иерусалимляне, совершив, в конце концов, то, чего не удалось совершить Ироду.
Познайте, братья и сестры, страшную сущность миролюбия. Не обманывайтесь, эта любовь не содержит в себе никакого блага и способна на всевозможные преступления. Посему, вместе с Апостолом, умоляем вас не сообразуйтесь с веком сим временным и ради него не вступайте во вражду со своим Творцом, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, с помощью покаяния очищая себя от пристрастий к миру сему, познавая, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная (Рим. 12;2). Любящему свойственно стремиться узнавать все желания любимого им, чтобы по возможности исполнить их и доставить тем радость любимому. Вот почему любящему Богу естественной необходимостью является стремление узнать волю Божию. И Бог, предвидя это стремление любящих Его, открыл Свою волю и запечатлел в Писании в виде различных заповедей своих. Тщательное и подробное изучение этих заповедей и усердное исполнение их верный признак любви к Богу. Так говорит и Сам Господь: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня. Нелюбящий Меня не соблюдает слов Моих» (Ин. 14; 21,24). Любящие же Бога говорят: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек» (1Ин. 2; 15−17).
С чего конкретно следует начинать исполнение воли Божией? С того же, с чего начали волхвы. С оставления страны язычества и шествия в место Богоугождения, каковой являлась тогда Иудейская земля. Но прийти в то место следует не просто, а с дарами. И пусть сначала эти дары будут несовершенны по причине несовершенности сил нашей души, но и такие Бог не отвергает и, зная нашу немощь, даже требует их (Пс. 95;8) и ждет, когда из заречных стран Ефиопии поклонники Его, дети рассеянных Его, принесут Ему дары (Соф. 3;10). То правда, что дары наши, какие бы ни были они, Богу не нужны, но на то они и дары, чтобы приносить их тем, кто в них не нуждается.4 Богу не нужны не только золото, ливан и смирна или допущенные по языческой грубости различные религиозные постановления, жертвы и сам храм со всеми своими святынями, 5 но и самое наше сокрушенное и смиренное сердце, которое является конечной целью всех вышеперечисленных наружных обрядов и действий.6 Все это нужно нам, и ради нас и нашего ради спасения, а не ради получения даров от нас, Бог стал человеком, родившись от Пречистой Девы. И каждый из нас должен ответить на эту Его любовь первоначально принесением Ему различных видов жертв нашего сердца, которые хотя сами по себе не способны сделать в совести совершенными приносящих (Евр. 9;9), но необходимо нужны до времени исправления души нашей (Евр. 9;10). Поэтому Господь, обращаясь к каждому из нас, с отеческой любовью и желанием одного блага для нас, говорит: «Сын мой! отдай сердце твое Мне» (Притч. 23;26). Или что одно и тоже: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим» (Мф. 22;37). А так как сердце является сосредоточением всех сил души и тела, то любовь, возникшая в сердце, сможет распространиться на все силы и ввести в чин пастухов, способных должным образом управлять всеми бессловесными силами естества и любить Бога всею душею своею и всею крепостию своею (Лук. 10;27). При такой любви душевно-телесные силы постепенно расстаются со всеми привязывающие их к земле пристрастиями и неудержимо влекутся к Богу, возводя естество человеческое в чин ангельский, способный непрестанно помышлять о Боге и любить Его всем разумением своим (Мф. 22;37). Достигшие сей последней для тварной природы степени любви, исполнили весь Богом данный закон (Мф. 22;40) и, родившись в жизнь вечную, так как заповедь Его и есть жизнь вечная (Ин. 12;50), стали чадами Божиими (Фил. 2;15), а значит и сонаследниками Христу (Рим. 8;17). Аминь.
2. Св. Исаак Сирин. Сл. 2.
3. Св. Игнатий Брянчанинов. Т. 5. Гл. XLI. С. 307.
4. Преп. Максим Исповедник. Кн.II. Вопр. LI. С. 142.
5. Св. Иоанн Златоуст. Толкование на Евангелие от Матфея. М., 1993. С. 64.
6]. «Господь желает от нас всего этого для того, чтобы наши внутренния расположения обнаруживались в делах наших» (Св. Иоанн Златоуст. Беседы на книгу Бытия. Бес. XVIII. М., 1993. С. 164).
Интернет-журнал «Русская неделя»
