 |
| Русская неделя | Алексей Осипов | 09.01.2008 |
Мать, она и есть мать. Потому и есть отец, что материнские чувства известны.
Как Вы относитесь к возможности возобновления традиции войсковых священников?
Есть специальный орган при Патриархии — отдел по связям с армией и МВД, возглавляемый протоиереем Дмитрием Смирновым. Этот вопрос непростой в том плане, что у нас пока не хватает даже просто приходских священников. А для армии нужны особо подготовленные священники, которые кроме образования должны иметь соответствующие способности. Надо уметь говорить с солдатами и офицерами, это не так просто. Для их обучения потребуется время, нельзя же у того, что растет медленно, ускорить рост. Не нужно спешить, пусть в армию приходят люди, которые смогут ответить на волнующие военных вопросы, ответить на запросы души. А иначе что проку? Задача священника не в том, чтобы помахать кадилом, освятить корабль или знамена, это дело жреческое. Задача священника слово иметь, ответить человеку на его вопросы, помочь человеку в трудную минуту его жизни. А это непросто, поэтому не надейтесь, что скоро появятся полковые священники. Я боюсь другого, как бы не начали направлять формально в армию людей неспособных, негодных. Тогда не только в христианство не пойдут, а вообще потеряют веру во все святое.
Что вы можете сказать о Чечне?
Я не политик, поэтому избавьте меня от этого. Я терпеть не могу политику и по очень простой причине: все, что мы знаем о ней, это то, что знают зрители в театре с марионетками. Куклы прыгают по сцене, открывают ротик, говорят, но никто не знает, кто в какой момент дергает за ниточки и почему дергает. Мы, простые смертные, никогда не узнаем кухни политики. Поэтому неразумен тот, кто на основании криков марионеток, будет составлять себе какие-то концепции и системы политической жизни. Мы ее не узнаем: сказав слово «политика», вы сказали слово «ложь».
Вменяется ли воину во грех самоубийство, совершаемое с целью не попасть в плен?
Плен бывает разный, одно дело, когда воин знает, что его разрежут на мелкие куски, и другое дело, когда он будет в плену, по крайней мере, невредим. Выскажу здесь личную точку зрения. В наших святцах вы найдете святых мучениц, которые покончили жизнь самоубийством. Римские воины гонятся за девушкой-христианкой Пелагией, чтобы схватить ее. Девушка забирается на крышу дома, прыгает оттуда и разбивается насмерть1. Церковь оценила это как подвиг, и она названа мученицей, а не самоубийцей.
Поэтому, я полагаю, что наши воины, попадая в ситуацию подобного рода, должны рассматриваться если и не как святые, то по крайней мере как мученики, а не самоубийцы. Например, когда в бою солдат взрывает гранатой себя и врагов или когда вызывают огонь на себя.
Солдаты, которые оказываются в условиях, подобных чеченской войне, знают, что с ними сделают, если они окажутся в плену. Когда видеозаписи с подобными ужасами оказались на Западе, там они смотреть не могли на то, что творили враги с нашими солдатами и офицерами. Перед лицом таких ужасов я бы назвал мучеником того, кто взорвал себя. Но я уверен, что многие со мной не согласятся.
© Расшифровка лекций А.И. Осипова КЦ «Русская неделя»
Среди новомученников болгарских есть подобные примеры. В селе Костандово жила прекрасная девица по имени Мария. Вместе с другими девушками, чтобы избежать совращения в ислам, она отправилась к монастырю, что был на горной вершине Острец. Но когда они дошли до монастыря, увидели, что он разграблен, а монахи — убиты. Девушки решили скрыться в пещере Бухльовицы. Добрались до неё и переночевали там. Но утром увидели они, что вся местность окружена янычарами. Мария решила не предавать себя в их руки. Взобралась на одну из огромных скал и бросилась в зияющую бездну. С этого времени до сего дня это место называется «Марина ливада» (Марьин луг). А св. мученица Мария, которая предпочла небесную перед земной красотой, стала молитвенницей за весь болгарский народ!
Интернет-журнал «Русская неделя»
