 |
| Русская неделя | Мирослав Бакулин | 03.01.2008 |
Вот я позволяю себе страшную вещь, я всю жизнь играю в игры с Богом. И, как это ни поразительно, он почему-то всегда отзывается на эти мои детские вызовы и отвечает так глубоко, что я потом долго думаю и, может быть, хоть в чем-то меняюсь. Я давно стал не бояться задавать разные суровые вопросы к моей вере и потом продумывать их. Вот эта игра — молиться и думать, как мне кажется, приносит невероятную напряженность жизни, так, что даже иногда хочется напиться и забыться. Но когда встает выбор меду напиться или причаститься, то почти всегда, слава Богу, выбираю второе.
Господь интересно участвует в моей игре. Он посылает мне людей или ситуации, поясняющие Его видение задаваемого мною вопроса, причем почти никогда не медлит с такими яркими и очевидными примерами. Я, глядя на это, радуюсь, устыжаюсь своих вопросов, но вопрошать не перестаю. Вот, последнее время я достаточно круто сменил почти все в своей жизни и стал задумываться о результатах и очень возрадовался: действительно, под лежачий камень вода не бежит. А тут читал дневники Шмемана, глядел с завистью на жизнь хорошего, настоящего человека и задумывался о судьбоносных решениях. О том, как все ВДРУГ меняется.
Как раз к этому времени к нам пожаловала подруга жены (назовем ее Таня), и ее история смены работы была частью моей игры. Слова «случайно» и «вдруг» я буду употреблять бессмысленно, для усиления эффекта (понятно, что случайного ничего не бывает).
Под новый год она случайно встретила на улице своих подружек. Разговорились про празднование Нового года, одна из них сказала, что праздновать будет в Воркуте у своего бой-френда. У Тани в Воркуте как раз живут родственники: «Слушай, а может мы с тобой вдвоем поедем туда?» Неожиданно решили поехать вместе. Дома мама, узнав о поездке, тоже пожелала присоединиться. Таня осень обрадовалась возможности поездки, она давно считала, что, только уехав их дурацкой Тюмени, она «заряжается энергией» и «чувствует себя хорошо». Они купили билеты на троих.
На следующий день на работе выяснилось, что как специально из декрета вышла сотрудница, которую назначили начальником Тани, хотя на место начальника должны были поставить саму Таню. Таня разозлилась, ей не просто захотелось сбежать из Тюмени, а вообще покинуть свою ужасную опостылевшую работу. Она вдруг захотела уволиться с работы и мысль о том, что она уволится и уедет из города, как-то согрела ее душу. Она написала заявление об уходе (хотя за день до этого и не собиралась уходить). Днем она пошла забирать анализы у врача, и тут выяснилось, что по женской части у нее не все в порядке, что ей нужно лечиться. Она давно хотела замуж, но все как-то не получалось. Ей стало себя жалко, она заплакала. Она сидела в кабинете со старыми тетками, ждущими пенсии, и разговоры о замужестве становились все более тягостными. Пока она не уволилась, решила искать себе работу, чтобы уволиться переводом. Позвонила мне. Я отправил ее в одну контору по ее профилю. Там разговор состоялся прелюбопытный. Она сказала начальнику: я Таня. А он сказал: а я — Вовка (большой оригинал). Она сказала: я вот эту и эту программу знаю плоховато, а вот эту знаю плохо, а вот эту вообще не знаю. Он сказа: вы приняты. Спросил: сколько вы получаете. Она сказала: 15. Он сказал: и здесь столько дадим. Она сказала: а можно 20. Он сказал: хорошо. Для нее этот разговор был странен, а для него очень прост, приходит девушка с большой конторы, плоховато, но знает все основные программы — такой человек нужен. Радостная, она пошла готовить документы о переводе. Тут позвонила ее подруга и сказала, что в Воркуту не поедет, потому что бой-френд едет сам в Тюмень. Таня не очень хотела ехать с мамой. Она расстроилась. Но еще больше расстроилась, когда новая начальница отказала ей в скором переводе. Она ВСЕМ СУЩЕСТВОМ СВОИМ ЗАХОТЕЛА УВОЛИТЬСЯ С ОБРЫДЛОЙ И ОПОСТЫЛЕВШЕЙ РАБОТЫ. При этом до вчерашнего дня она даже и не думала об этом. Все решила случайная встреча с подругой. Теперь поездка в Воркуту откладывалась, как откладывалась прошлая работа и прошлая жизнь. Все вдруг случилось. Я позвонил на ее новую работу и узнал там, у друзей, нет ли там для Тани жениха. Оказалось, что есть и даже несколько. Я попросил подготовить и упаковать для рейтинга.
Она пришла ко мне в гости и рассказывала это, я, а сиял глазами, мысленно прозревая, КАК Господь готовил ее к этому шагу. Этим разговором Он отвечал на мои размышления, играл в мою игру. То есть вот Он знал, КУДА клонится ее душа, КАК именно она прореагирует, и открыл ей то, ЧТО она скрывала от самой себя.
Всегда, когда я резко менял жизнь и чувствовал полную свою беспомощность перед ситуацией жизни и ее проблемами, когда я малодушествовал — происходило какое-то удивительное преображение, в этой слабости моей было величие Бога, не оставляющего меня и ведущего ко спасению. Я вспомнил, как о. Тихон завел меня в пустую комнату и предложил создать здесь редакцию газеты, а через десять минут меня, окрыленного, пытались уговорить на работу зам. директора одного крупного столичного банка и я — КОНЕЧНО — отказывался. Я вспомнил все эти свои бессмысленные и крутые повороты и возрадовался и возблагодарил. Я увидел в этой простой истории абсолютное ненасилие Бога, его игру в вопрошание к человеку: вот как ты поступишь, вот куда клонится сердце твое? Конечно, мы можем уклониться не в ту сторону и неправильно ответить на вопрос, но это вопрос прозвучит позже, более просто и прямо и я, уже готовый ответить на него, произнесу НУЖНЫЕ СЛОВА СЕРДЦА.
Когда я смотрю на свои «проблемы» и «трудности», я вижу, что они могут быть поняты и приняты только в перспективе спасения моей бессмертной души. Только в этой перспективе можно ПРИНЯТЬ эти кажущиеся «несправедливости» и «абсурдности» бытия. И тогда в пресловутом «здесь и сейчас» начинает проглядывать вечность, блещет через разрывы «абсурдности» нетленный свет Царства Небесного. Потому что «абсурдность» бытия — это только метафора, отнесенность происходящего к некоторой «нормальной человеческой жизни», которой, слава Богу, не существует. И когда эта отнесенность, сама эта метафора абсурдности становится невыносимой (reductio ad absurdum), абсурдной, отношения этой соотнесенности рвутся, и сквозь них прорывается вечное. Вот именно отнесенность к вечному, единому на потребу, делает мое пребывание в ситуации «здесь и сейчас» тайнозрителем поблескивания обыденности вечным светом Царства Небесного. В перспективе спасения, вся моя жалкая жизнь — это
НЕОБХОДИМЫЙ путь. Просто нужно научиться любоваться обыденностью, и вместо глупого вопроса «за что мне это?», задаваться другим — «для чего мне это?». Если для спасения, то всегда понятно, что делать. Летом собирать малину и варить варенье, а зимой пить чай с этим душистым вареньем.
