 |
| Русская неделя | Ксения Кривошеина, Алексей Гринбаум | 18.09.2007 |
Елизавета Юрьевна Пиленко — так звали в миру мать Марию — родилась в Риге 8 декабря 1891 года. При рождении маленькую Лизу удалось спасти, ей сделали серьёзную операцию. Через несколько дней, во время крещения, она захлебнулась в купели, и ребенка второй раз вернули к жизни.
Всю последующую жизнь Елизавета Юрьевна подвергалась много раз страшным опасностям. С ранней молодости она была уверена, что ее ожидают мучения, мытарства, мучительная смерть и сожжение.
В сожжение и в то, что у нее «будут спутники в гробах», она уверовала в последние годы своей жизни. Как ни страшно говорить, но грузовик с газом, а потом сожжение в крематории оказались для м. Марии и ее спутницам одним общим гробом. Детство и отрочество будущей матери Марии прошло около Анапы. Там у ее отца, талантливого любителя-агронома, позднее директора Никитского ботанического сада в Крыму, было небольшое имение с виноградником. Зимой вся семья ездила к родным в Петербург. После смерти отца семья переселяется окончательно в Петербург, Лиза там поступает в гимназию.
С самого раннего детства в Лизе проявились большие способности к рисованию, литературе, рукоделию — кроме музыки (она была к ней равнодушна). Еще девочкой она стала задумываться над вопросом, в чем правда и есть ли Бог — Бог любви и справедливости. Кончина отца вызвала в ней страстный протест против смерти как мировой несправедливости.
В 15 лет она стала интересоваться литературой и искусством, бывать на литературных вечерах, на одном из которых выступал Блок. Так завязалась дружба. Ей было 15 лет, а знаменитому поэту — 25-ть.
В 18 лет Лиза выходит замуж за Д.В.Кузьмина-Караваева — юриста, близкого друга многих литераторов. В период их недолгого брака Елизавета Юрьевна всё больше углубляется в религиозные поиски, в ней всё больше утверждается дух христианства. Скоро у нее выходят из печати первые книги: «Скифские черепки», «Юрали», «Руфь». Через несколько лет она расходится с мужем и уезжает с дочерью Гаяной в родную Анапу. Тут она переживает начало революции и встречается со своим вторым мужем — Даниилом Скобцовым. С ним и уже с двумя детьми она эмигрирует сначала в Константинополь, в Югославию, а потом в Париж. В Константинополе у нее рождается еще одна дочь — Настя.
Заграница встретила их тяжелейшей нуждой и первой смертью. Умерла двухлетняя дочь Настя. Жизнь в эмиграции и выброшенность в нищету, смерть любимой дочери дали огромный толчок будущей матери Марии для духовного расцвета.
Она тогда говорила: «Любите друг друга, только до конца и без исключения, как бы ни тяжела была пытка…» От своего несчастья она обратилась к горю других, близких и далеких ей людей. Умерла ее девочка Настя, но материнство ее не умерло, оно пронизало ее насквозь, и всё сильнее у нее было желание служить всем обездоленным. С конца 20-х годов в Париже она стала помогать всем, кто нуждался в поддержке и помощи. А этих несчастных в эмигрантской среде во Франции было очень много: была безработица, толкавшая мужчин в кабаки, марсельские трущобы были переполнены эмигрантами со всего мира, падшие женщины, шахтерские поселения, белые русские офицеры, которые, оказавшись за границей, иногда сходили с ума… Елизавете Юрьевне казалось, что все это вопиет о помощи!
За всей ее деятельностью, которой она отдалась без остатка, встал вопрос о совершенно невозможной дальнейшей жизни супругов. Елизавета Юрьевна стала стремиться к монашеству как самоотверженному служению Господу и людям. Митрополит Евлогий (Георгиевский) поддерживал в ней это стремление, с согласия ее супруга дал ей церковный развод и сам постриг ее в церкви парижского Богословского института с именем Мария — в честь преподобной Марии Египетской.
На первое время ей дали тихую светлую келью в институте, где она могла спокойно молиться и готовиться к своему монашескому подвигу. Как пишет о ней о. Сергий Гакель: «Елизавета Юрьевна Скобцова отложила мирское одеяние, облеклась в простую белую власяницу, спустилась по тёмной лестнице с хоров Сергиевского храма и распростёрлась крестообразно на полу».
В рубаху белую одета…
О, внутренний мой человек.
Сейчас ещё — Елизавета,
А завтра буду — имя рек.
В 1932 году мать Мария поехала в Латвию и Эстонию и посетила тамошние женские монастыри. Как странно: именно в Пюхтицкой обители, ещё в советское время, были сняты многие кадры художественного фильма о ней!
Еще до пострига она насмотрелась на жизнь русских эмигрантов, на нужду и трущобы, в которых жили русские люди.
Теперь мать Мария поставила перед собой цель — создать настоящий «приют» — дом, где люди могли бы не только поесть, но и получить гражданские права и потом найти работу.
Судьба била мать Марию безжалостно. В 1935 году ее дочь Гаяна, не мыслившая себя без России, едет в СССР. Меньше чем через два года она умирает в Москве от дизентерии. Ещё до начала войны м. Мария основывает движение «Православное Дело». Её ближайшими помощниками стали о. Димитрий Клепинин, молодой Юрий Скобцов, Ф.Т. Пьянов, Ю.П. Казачкин.
События развивались быстрее, чем все ожидали. Мать Мария оказывается в оккупированном нацистами Париже. И дом, который она основала на ул. Лурмель, 77, становится одним из штабов Сопротивления. Высокая, статная, с доброй улыбкой, уже стареющая женщина еще раз увидела смысл жизни в том, чтобы добро стало делом — на этот раз рискованным…
Лурмельский комитет стал центром антифашистской деятельности в Париже. В нем жили бежавшие из плена советские солдаты, посылались посылки, деньги, устраивались побеги. Душой лурмельского комитета была мать Мария.
В феврале 1943 года её восемнадцатилетний сын Юра и о. Димитрий Клепинин были арестованы гестапо. Их арестовали и в декабре месяце их перевезли в Бухенвальд. 9 февраля 1994 года о. Димитрий Клепинин скончался в лагере Дора.
Мать Мария была тоже арестована и отправлена в лагерь Равенсбрюк.
Существует несколько версий ее гибели. Даже в лагере мать Мария вышивала икону и платок (который сохранился). «Вот успею закончить вышивку иконы — выживу», — часто говорила она соседкам по нарам. По одной из версий, 31 марта 1945 года мать Мария пошла в газовую камеру вместо одной из отобранных фашистами девушек.
По другой, она болела дизентерией, ее долгое время прятали, но в конце марта все-таки обнаружили. Она не могла стоять на ногах, так она ослабла. На следующий день ее отправили в газовую камеру.
Мать Мария не боялась смерти, потому что для нее смерть означала встречу с Богом, к Которому она стремилась всей душой и шла всю жизнь. Да, в одном из писем Блоку она писала: «Я ищу тяжестей!» Пророчествовала она и о том, что ей предстоит быть сожженной и погребенной в «общих гробах»!
Она была поэтом, художником, философом, прекрасно вышивала. Но, приняв монашеский постриг, весь талант своей души, все свои силы и любовь посвятила помощи ближним и обездоленным. «В личности м. Марии были черты, которые так пленяют в русских святых женщинах — обращённость к миру, жажда облегчать страдания, жертвенность, бесстрашие» — говорил о ней Николай Бердяев.
Вот так, не дожив до победы двух месяцев, мать Мария закончила свой земной путь в печах Равенсбрюка.
Мать Мария никогда не заботилась о том, чтобы её имя вошло в историю. Да и что значила для неё человеческая слава по сравнению с любовью к Богу? Но получилось как раз так, что про неё не перестают говорить до сих пор. Её деятельность всегда вызывала интерес и восхищение одних, осуждение и недовольство других. Наконец, в январе этого года монахиня Мария была причислена к лику святых Русской православной церкви. Одновременно с канонизацией в свет вышла «Красота спасающая» — первая книга, включающая все известные на сегодняшний день художественные работы матери Марии. Вышивки, рисунки, акварели, роспись по дереву, собранные в книге, — всего лишь небольшая часть её произведений. Многие из них затерялись или были уничтожены, какие-то попали в частные коллекции. Вполне вероятно, что их владельцы даже не знают, кто автор этих работ: мать Мария никогда их не подписывала. Исключение составили несколько карандашных портретов умирающей дочки Настеньки, датированные буквально по часам.
Удивительно, как щедрость матери Марии помогла сохранить часть её произведений. Ещё до эмиграции, отдыхая на Северном Кавказе, она подружилась с детьми известного врача А. П. Омельченко. Она рассказывала им истории, читала свои поэмы, рисовала и дарила акварели. Сёстры бережно сохранили все рукописи и рисунки, а незадолго до своей смерти передали их Русскому музею.
Так до нас дошли тридцать работ матери Марии, а всего их в книге около восьмидесяти. Альбом иллюстраций и текст о творчестве составлен Ксенией Кривошеиной, Анатолий Шустов дополнил эту книгу летописью жизни монахини Марии. В архиве семьи Кривошеиных хранятся слайды, фотографии работ матери Марии. Для книги была проделана огромная работа, по нахождению рассеянного по миру творческого наследия этой замечательной личности.
Мать Мария без всякого сожаления раздавала свои работы. Единственная вышивка, с которой она никак не хотела расставаться, была икона с изображением Богородицы, обнимающей распятого младенца Иисуса. Начала она икону в лагере смерти Равенсбрюк, веря, что если завершит её, то выйдет оттуда живой. Закончить она не успела, так как вскоре в числе прочих была отправлена в газовую камеру.
Вышивка бесследно исчезла, но сохранились многие другие. Они лучше любых слов рассказывают о своём авторе: незаурядная личность, просто женщина, которая создавала вокруг себя красоту.
16 января 2004 г. Священный Синод Вселенского Патриархата в Константинополе принял решение о канонизации монахини Марии (Скобцовой), протоиерея Алексея Медведкова, священника Димитрия Клепинина, Юрия Скобцова и Ильи Фондаминского.
Таким образом, Вселенская Патриархия впервые причисляет к лику святых русских эмигрантов, оставивших яркий след в духовной жизни Западной Европы 20−30-х гг. XX века.
Более подробную информацию о матери Марии вы найдете на сайте http://www.mere-marie.com/
