 |
| Православие.Ru | Анна Журавлева | 02.04.2007 |
Подобная форма обсуждения, на примере материалов сайта «Проповедь и рок-культура», «Субкультурные войны», «Крик души», «Киберзависимые. Мнения читателей» и др., позволила достаточно полно представить спектр мнений по ряду актуальных проблем современной церковной жизни в России.
Молодежь и Церковь
В православной среде все чаще стали звучать высказывания: «Молодежь — она особенная, ей трудно прийти в Церковь». Еще бы не трудно! Ведь в притворе зловредные бабушки в платочках кордоном стоят на пути, грудью вход закрывают. Да и священники позволяют себе много: служат на непонятном языке, говорят все больше о покаянии, участии в таинствах, о постах и молитвах. От девушек требуют надевать юбку и, о ужас! покрывать голову платком. Просто какое-то насилие над юными личностями. Правда, обмотать стильным шелковым платком голову в стиле Шерон Стоун или надеть длиннющую в модную оборку юбку на дискотеку — это в молодежной среде не считается зазорным. А вот в церковь — увольте.Их даже называют жертвами. Вот диалог на форуме Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи (14 сентября 2006 года; тема «О православной культуре»; автор — Ю. Белановский, зам. руководителя ПЦДРДМ):
Ю. Белановский: «Женщина, пришедшая в брюках в храм, будет оттуда с позором выгнана (буквально вчера я говорил об этом с одной девушкой-жертвой по телефону). В храме простым смертным ничего нельзя. Трогать иконы нельзя, подходить к солее нельзя. Женщинам в дни месячного очищения также приходить в храм нельзя. Евангелие можно только целовать и слушать на непонятном языке. Подпевать хору нельзя. Произносить окончание молитвы „Отче наш“ нельзя: это дело священников. О недосягаемости священников я молчу…»
Постоянный участник форума Дмитрий: «К сожалению, это все правда. Но искать проявления — это уже не конструктив. С этим надо бороться (выделено мною. — А.Ж.).
Я могу, встретив в церковной лавке рисунок ноги, сказать продавцу, что это язычество. Меня пошлют. Я могу найти настоятеля храма и сказать ему об этом. Меня, скорее всего, пошлют еще раз. К кому я могу обратиться за консультацией, скажем, по каноническому праву, чтобы найти аргументы для настоятеля?
В моей жизни было несколько примеров, когда мне жаловалась девушка, выгнанная из храма за брюки или за „без платочка“. Я как дурак шел в храм и беседовал с конкретной бабушкой. Она мне объясняла, к примеру, что женщина очень чувствительна к энергиям, которые есть в храме, и без платка ее душе будет плохо. Я шел к настоятелю, он отвергал версию с энергиями, но настаивал на платке. Или на том, чтобы девушка взяла какую-то старую юбку с гвоздика у двери. Ясное дело, что я просто посоветую девушке больше не ходить в этот храм. Но если мы хотим с этим бороться (выделено мною. — А.Ж.), надо в этот храм наоборот ходить, но с поддержкой. А где ее взять?»
Поначалу читаешь и думаешь: гонения-то какие на желающих слышать слово Божие! Потом вспоминаешь историю собственного воцерковления, воцерковления знакомых братьев и сестер. И вот тут осеняет: да ведь это все проходили в той или иной степени. Всем нам приходилось наступать на себя, когда хочется в брюках и с накрашенными губами, а требуется юбка и платочек; выслушивать от бабушек замечания помолчать в храме, когда хочется поговорить со знакомой; ужасаться тому, что нельзя приложиться к иконе после причастия («благодать растеряешь»); нельзя проходить через широкие врата («так как они ведут в погибель») и т. п.
Когда, глотая слезы обиды оттого, что «я в кои-то веки в храм пришла, а меня там не поняли», я сомневалась, пойду ли я туда снова, пришла простая ясная мысль: но ведь я иду к Богу, а не к людям, и если они все там, то почему же я не смогу? И вновь поход в храм, и закушенные губы, чтобы не огрызнуться в ответ, и непонятное пение, и непривычная одежда и прочее, прочее, прочее. Хожу раз, другой, третий, десятый и вдруг… Что-то неуловимо меняется. Как бы помимо меня самой приходит понимание того, что юбка и платок — благочестивая традиция, а прикладываться губами с помадой к распятию Того, Кто за меня пролил кровь, стало неприемлемым. И становиться вдруг понятно, о чем поет хор, а я, оказывается, потихоньку могу подпевать, и никто не «убьет» за то, что по незнанию повторяю за священником. И то, что женщине нельзя в храм в определенные дни, воспринимается как должное, а «недосягаемый священник» оказывается очень даже доступным и весело смеется по поводу широких врат и прочего, и ему, оказывается, можно даже позвонить, если что…
Думаю, многие и многие из читателей вспомнят что-то подобное. Конечно, есть и трагичные истории ухода искренне стремящихся к Богу людей, есть и неоправданная грубость, и ревность не по разуму. Все это есть, кто же спорит? И, конечно, необходимо помогать молодежи (да и не только молодежи!) воцерковляться: давать им, безусловно, нужные в период неофитства послабления, вести необходимую катехизаторскую деятельность. Но неужели все это в таких масштабах? Может быть, мы несколько преувеличиваем, ведь более двух тысяч лет как-то без молодежной политики обходились, и молодежь из Церкви не уходила, а напротив, в монастыри устремлялась. Так в чем же дело: во внешних условиях («заставят платок одеть — уйду из Церкви») или дело в нас самих, нашем нежелании смириться, потерпеть чуть-чуть? Как сказал мне один опытный священник в ответ на мои жалобы: «Господь такого рода испытаниями испытывает наше желание прийти Нему».
Очень просто и понятно на эту же тему говорит настоятель церкви великомученицы Татианы в МГУ протоиерей Максим Козлов в своей книге «Последняя крепость»: «Я думаю, что тому, кто приходит в Церковь, нужно стараться постоянно себе напоминать, что он пришел искать в Церкви Христа. И если это и впрямь так, то все остальное приложится. И людей ему Господь пошлет, и даст доброго духовника и наставника, и все прочее обретется… Например, сегодня многие жалуются, что они пришли в церковь, а на них не так посмотрели, их не так приняли. Или кто-то не доволен, что священник не отличается широтой взглядов… Думаю, так происходит, оттого что мы все хотим подогнать под свою мерку: не я в Церкви, а Церковь для меня. Вот некоторые и начинают примерять, как перчатки, этот приход, тот приход, эта конфессия, другая конфессия. Где им будет комфортно и спокойно, там они и останутся. Но христианство некомфортно. Чего-чего, а удобного и расслабленного спокойствия в Евангелии нам не обещано».
Но в последнее время что-то часто слышатся призывы к борьбе. Борьбе с кем? С канонами церковными, традицией или с людьми, которые настаивают на соблюдении традиций? И кто будет бороться? Молодежь, демонстративно вызывающе приходя в храм «с поддержкой» (как выражаются на форуме ПЦДРДМ) и устанавливая новый порядок? Или это будет называться «осуществлением церковной молодежной политики»?
Судя по некоторым высказываниям участников форума, борьбу с «предрассудками» они уже начали.
Снова примеры с форума ПЦДРДМ.
Ю. Белановский: «В православных лавках часто можно встретить в продаже очень странные предметы для поклонения, например нарисованные отпечатки человеческой стопы, обрамленные цветной тканью».
Собеседник: «Насколько я понимаю, речь идет о „стопе Богородицы“. Это великая святыня Успенской Почаевской лавры на Украине. По преданию, Богородица оставила этот след на камне, и из него забил источник».
Ю. Белановский: «То, что кто-то и где-то (выделено мною. — А.Ж.) оставил отпечаток, не значит, что христиане могут принимать как предмет почитания рисунок (!) отпечатка».
Напомню, речь идет о Царице Небесной на православном форуме ПЦДРДМ…
«В Церкви должна быть правда…»
Мне было очень трудно читать некоторые высказывания посетителей этого форума. Думаю, многие меня поймут. Я все время потом думала: ну должны же быть какие-то объяснения. Бывает же так, что сболтнем чего-нибудь, чего и не думаем на самом деле, — со стороны-то себя не слышим, — а оказывается, словом сделали кому-то очень больно…Очень хотелось понять, что же происходит. И вот недавно я получила исчерпывающие «объяснения».
31 января 2007 года, радио «Радонеж», программа «Благовест». В эфире игумен Петр (Мещеринов) и Александр Баженов.
Игумен Петр (Мещеринов): «Человек, когда воцерковляется, попадает в атмосферу сказки. Пример — жития святых. В действиях святых много чудесного и необъяснимого, но эти факты не могут противоречить истории.
Святитель Димитрий Ростовский, если отрешиться от авторитета церковной книги, описывает подвиг литературного героя. Например, житие Алексия, человека Божия. По житийному описанию получается, что его подвиг основан на страданиях людей (он живет в родном доме, видит страдания о нем близких: жены, родителей, но им не открывается). Безусловно, им руководит любовь ко Христу. Но, с точки зрения Евангелия, о какой любви можно говорить? Преподобный Алексий в брак вступать не хотел, и ему оставалось бежать. По древним описаниям, он не возвращался в Едессу (к сожалению, источник этих описаний приведен не был. — А.Ж.). Житие в том контексте, в каком оно изложено, извращает смысл христианского подвига. Чудесный, лубочный жанр не может служить воспитательным примером. Для воцерковляющегося человека есть опасность принятия того, что описывается, на самом деле. Дух Святой не руководил такими действиями.
Или, например, написание икон. Блаженная Матрона Московская изображается с закрытыми глазами, что так же нелепо, как изображение согбенного преподобного Серафима Саровского. Картина имеет место быть, а икона нет, так как икона изображает небесное состояние святого.
Возьмем житие преподобного Сергия Радонежского: тот факт, что он трижды вскричал во чреве матери, невозможен с точки зрения физиологической и не нужен с точки зрения евангельской. Также и с медведем, которого якобы кормил Серафим Саровский. Лет десять назад, кстати, еще совершенно нельзя было говорить об этом».
А. Баженов: «Но стоит ли говорить людям правду?»
Игумен Петр (Мещеринов): «В Церкви должна быть правда. Нам нужно перестать воспитывать народ на сказках, так как сказка назидать не может. Святое Предание нужно отделять…»
Жаль, что передача велась не в прямом эфире и у людей не было возможности задать отцу Петру свои вопросы. Думается мне, вопросов было бы немало. Конечно, у реформаторов свой ход мыслей, понятный только им, смотрят они вдаль и, безусловно, преследуют благие цели. Но даже такому великому реформатору, как патриарх Никон, не пришло в голову препарировать жития святых людей. Хотя, конечно, и он, может быть, понимал, что в Предании не всегда содержатся исторически выверенные факты. Но разве дело в этом?! Жития есть благочестивое назидательное чтение, и не одно поколение людей выросло на них. И дети, воспитываясь на «мутной сказочности» (выражение игумена Петра), вырастали в глубоко верующих людей, из которых многие стали подвижниками благочестия.
«Там, где просто, там ангелов со сто, а там, где мудрено, там ни одного», — говорил преподобный Амвросий Оптинский. Жития святых трогают души и взрослых, и детей. И дети, вопреки рассуждению отца игумена, с удовольствием их слушают и запоминают. Я, как мать, при всем уважении к сану отца Петра, совершенно с ним не согласна. Он вряд ли имеет возможность каждый день наблюдать, как действует чтение житийных повествований на малышей. Так вот, по моим наблюдениям, живое житийное повествование производит глубокое впечатление на ребенка, хорошо запоминается, а главное, они так радуются чуду! Или чудо тоже теперь считается сказкой?
Если же мы, по худости своей, не все понимаем в жизни святых Божиих, не перестаем удивляться тому или иному факту из их жизни, так на то они и святые Божии, а Богу возможно все.
Но, увы, в ПЦДРДМ молодежь воспитывают не на «сказках». Это мы уже поняли, когда читали о «деятельной борьбе».
Есть ли у Церкви враги и по-евангельски ли быть патриотом?
Есть ли у Церкви враги, если Церковь — есть тело Господне в духовном понимании? Можно перефразировать: есть ли Божии враги? Ответ даже не надо подсказывать, настолько он очевиден. Дух злобы поднебесной был, есть и будет враждовать на Церковь Божию до окончательной победы Господа нашего Иисуса Христа. Враждовать через людей, которые вольно или невольно служат врагу рода человеческого, ибо это его заветная мечта — сокрушить Церковь Христову. Но это не повод для уныния, ведь все мы помним слова Господа: «Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16: 18). Но означает ли это, что от нас не требуется защищать Церковь, когда предпринимаются попытки ее расколоть, увести с истинного, спасительного пути? Любой верующий человек скажет: конечно, наш долг противостоять злу. Особенно хорошо это понимали наши предки.Любовь к Богу начинается с любви к ближнему. Господь так и говорит: «Возлюби ближнего твоего как самого себя» (Мф. 22: 39) и «кто говорит: „я люблю Бога“, а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?» (1 Ин. 4: 20). Любовь к Небесному Отечеству начинается с любви к отечеству земному. А любить свое отечество — это значит беречь его, молится о нем, сохранять и приумножать его достояния, среди которых самое ценное — вера, ибо без веры православной не было бы и России. И, конечно, защищать от зла. А отечество земное населено как раз ближними нашими, поэтому, защищая и сохраняя родную страну, мы защищаем и сохраняем народ русский. А защищать было от кого. Татары, немцы, литовцы, поляки, французы, турки… Всех не упомнишь и не перечислишь. Есть от кого защищать и сейчас. Только тогда войны были открытые, а противника знали в лицо. Сейчас с этим сложнее, да и война ведется не в окопах с саблями да пушками. Можно только в общих чертах определить врага: оккультисты разных мастей, растлители, извращенцы, навязывающие свои взгляды обществу, убийственные телепрограммы, игровые залы, отвратительные газеты и журналы и т. д. и т. п. Ведется самая настоящая информационная война против нашего народа, а раз идет война, то от нас, любящих свою родину, требуется сопротивление.
Что же делала Церковь, когда Россию одолевали враги? Церковь благословляла свою паству на борьбу. Преподобный Сергий Радонежский, благословивший Димитрия Донского на схватку с татарами; святитель Гермоген, замученный поляками за призывы к русскому народу бороться с захватчиками; митрополит Московский и Коломенский Сергий, благословивший паству защищать отечество оружием и общим народным подвигом в Великую Отечественную… Только с упованием на Бога и с помощью Его наш народ выстаивал в тяжелейших испытаниях. «За веру, царя и отечество» — такой лозунг вдохновлял наших предков. Царя не стало, но вера и отечество остались неразделимыми, дополняющими друг друга жизненно важными понятиями. По-другому просто и быть не могло. Теперь вдруг, оказывается, может.
Игумен Петр (Мещеринов): «Патриотизм и возрождение великой России — прекрасные вещи; но пусть они идут своим чередом. Церковь все-таки — совсем о другом: она есть „Царство не от мира сего“ (Ин. 18: 36)… задача Церкви — не обеспечивать людям земное существование, но вводить их в реальность небесного царства, путь в которое — исключительно соблюдение заповедей Христовых, а вовсе не какое бы то ни было „державное строительство“. Но — увы… еще раз повторю, что в нынешних условиях пастыри и катехизаторы в большинстве своем совершенно не готовы к такой проповеди, вполне разделяя и с энергией, достойной лучшего применения, тиражируя ура-патриотические и националистические настроения. Я вижу в этом одну из главных болезней сегодняшней церковной жизни… Евангелие требует от человека правды, свободы, равного отношения ко всем, уважения к личности, нестяжательности; церковность нередко демонстрирует клерикализм, неуважение к людям, агрессивность, обскурантизм, недоверие к свободе, неприятие правды, сребролюбие. Для Евангелия ненависть к человеку в любом виде — тяжкий и безусловный грех; церковность вполне может призывать гнушаться врагами Божиими и ненавидеть врагов отечества. Евангелие вносит во все отношения рассудительное благородство неотмирности; приверженцы церковных ценностей позволяют себе навязываться всюду, выходя при этом за рамки компетенции Церкви и нередко выставляя ее в неловком виде. Церковности необходимо количество (поэтому у нас 80% населения — „православные“)… Но, скажут мне, разве можно так резко разграничивать Евангелие и Церковь? Ведь это явный протестантизм, а у нас же — православная традиция, отцы…» (см.: «Жизнь в Церкви: Проблемы воцерковления»: kiev-orthodox.org).
Что же получается: на протяжении веков Церковь заблуждалась, воспитывая детей с младенчества воинами Христовыми, воинами христолюбивыми, готовыми положить душу за отечество по слову Господа: «Нет больше той любви, как если кто положит душу за друзей своих» (Ин. 15: 13)? В прошлые века, правда, не нужно было объяснять друг другу, для чего нужно растить детей, любящих Бога, царя и свое отечество. Теперь же времена воистину странные…
Что же по этому поводу думают в Синодальном отделе Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями? Ведь это как раз тот самый отдел Русской Православной Церкви, который и занимается ни больше ни меньше военно-патриотическим воспитанием. Приведу небольшую выдержку с их сайта (http://www.pobeda.ru/about/index.html).
«Состояние общего кризиса в России поразило не только сферу государственного управления и хозяйственную структуру, но и духовную жизнь общества. Развенчание официальной идеологической доктрины создало вакуум в душах и сердцах многих людей. Это состояние идеологической дискомфортности подталкивает людей вернуться к вековым ценностям, присущим прежним поколениям россиян, к религии, влияние которой на духовную и нравственную жизнь общества заметно усилилось…
На протяжении многих столетий нашего государства Православная Церковь являлась духовной наставницей и вдохновительницей русских воинов — защитников родной земли.
Исторические факты подтверждают, что Православная Церковь никогда не стояла в стороне от событий, переживаемых Русью.
Она призывает народ и воинство к единству, подвигам и защите отечества в период войн, смут, раздробленности, а воинское служение причисляет к подвигу…
Однако Православная Церковь далека от прямолинейного и одностороннего отрицания всякой войны. Война — несомненное зло и страдания людские, но грех за человеческие несчастья, причиняемые войной, ложится, прежде всего, на агрессоров, развязавших ее, на честолюбивых политиков, жаждущих наживы, но не на тех, кто погибает в защиту своего отечества, совершая подвиг жертвенной любви. Стали каноном — церковным законом — слова учителя Церкви святого Афанасия Великого: „Непозволительно убивать, но убивать врагов на брани и законно, и похвально достойно“ (Правила святых отцов).
Воины Российской армии, в прошлом весьма религиозные и чтящие христианские заветы, были весьма преданы своим командирам, воинскому долгу, потому что воспитывались на религиозных идеалах, которые поднимали престиж воинской службы».
Вот рассуждения тех, кто не на словах, а на деле занимается воспитанием молодых воинов, и мне представляется, что многие и многие наши священнослужители, братья и сестры рассуждают подобным же образом, разумно полагаясь на мудрость и опыт предыдущих поколений. Поэтому-то такую горечь и недоумение вызывает слова отца Петра о том, что патриотизм — это конечно хорошо, но вот поиск врагов нашей Церкви пора прекратить. На одном из «круглых столов» протоиерей Димитрий Смирнов возразил игумену. Он не только сказал, что у Церкви есть враги, но и предложил даже создать сайт «Враги Церкви» с подробной информацией обо всех недоброжелателях. Очень актуальная и здравая мысль в наше неспокойное время.
Еще хотелось бы привести слова из проповеди замечательного и всем известного старца, недавно почившего отца Иоанна (Крестьянкина), как раз о бдительности нашей.
«„И как ты сохранил слово терпения Моего, то и я сохраню тебя от годины искушения, которая придет на всю вселенную, чтобы испытать живущих на земле“ (Откр. 3: 10). А то, что во всем мире наступила именно такая година, уже не у кого не вызывает сомнения. „Тайна беззакония“, восставшая в свое время на самого Бога и изгнанная на землю, объявила еще тогда беспощадную — не на жизнь, а на смерть — войну против всего Божественного, в чем бы и как бы оно не проявлялось:
— на христианское государство, хранящее нравственный уклад народной жизни;
— на христианскую Церковь, несущую слово Божественной истины;
— на христианскую душу…
„Предтечи антихриста“ уничтожили православную Россию. И вот сегодня, на наших глазах происходит едва ли не последний страшный натиск сил ада на то, что еще хранит остатки истинной Божественной духовности, — на Православную Русскую Церковь. Слово Божие предупреждает нас о имеющей явиться страшной последней брани, когда „восстанет народ на народ и царство на царство“ (Мф. 24: 7). Это значит, что народ Божий — православные христиане, вписанные в книгу жизни и принадлежащие царству Божию, должны повести ее с народом беззакония — богоборцами и лжеучителями, принадлежащими царству тьмы…
Покаемся же в нерадении своем и поревнуем святому делу Божию — возрождению дома Пресвятой Богородицы — православной России!» (Слово на притчу о сеятеле.)
Вот слова двух современных авторитетных священнослужителей. Задумаемся ли мы над ними? Или прислушаемся к тому, что нас призывают к необходимости исправлять Предание, так как оно исторически не всегда выверено и, например, Царица Небесная никак не могла быть на Афоне?
Отец Петр (Мещеринов): «История о том, что апостол Лука написал 70 икон Божией Матери — это просто церковное Предание, но не священное. Так же, как, скажем, посещение Божией Матерью Афона, покраснение пасхального яйца в руках святой Марии Магдалины и многое, многое другое. Все это — достопочтенные древние вещи, но так как они нашим критериям не удовлетворяют (выделено мною. — А.Ж.), то и Священным Преданием не являются».
А может быть и над Россией вовсе нет Ее пресветлого омофора? Тем более что «святая Русь» для нас объективно менее жива, по словам отца Петра: «Мы все происходим из Советского Союза, большевистской антихристианской России. Мы часто употребляем выражение „вера отцов“. Но нужно отдавать себе отчет, что как раз „отцы наши“ веровали в безбожный материализм, и стремились создать на земле безбожное же царство человека. „Святая Русь“ для нас объективно менее жива, она скорее литературно-мечтательна, чем жизненна; она не „вера отцов“, а прерванная традиция ушедших поколений….
Важнейшим стержнем, на котором держалась советская идеология, были ложь и обман. Эта идеология сформировала общество лицемерия и пассивности… Мы привыкли к разрыву между словом и делом, это стало для советского народа почти естественно, как климат… Нам, христианам, необходимо беречься растлевающего советского духа» («„Крик души“, или О некоторых церковных проблемах»).
С какой легкостью эти слова «причесывают» всех людей под одну гребенку! Только вряд ли стоит забывать, что сонм новомучеников и исповедников российских — как раз те люди, жившие в советский период, которые отдали жизнь не за безбожный материализм, а за Христа.
«Пустите детей приходить ко Мне…»
Обсуждался на форуме ПЦДРДМ и вопрос о причащении детей. Позиция игумена Петра вызвала у меня недоумение. Комментировать слова батюшки сама не смею. Но у Святых Отцов читаем совершенно иное.Игумен Петр (Мещеринов): «Ответьте: зачем причащать детей каждую неделю? (выделено мною. — А.Ж.) Это что, лекарство? Благодать что, как таблетка действует? В неразумных и несмышленых детях благодать Божия раскрывается не как-то „автоматически“, сама по себе, мистически-тайно-непонятно, но в контексте семьи как малой, домашней Церкви; если же мама причащает детей, не причащаясь, значит этот контекст для нее самой не прояснен как должно (плюс вопрос: а где же папа?)».
Святитель Феофан Затворник: «Сколько можно чаще причащайте детей святых Христовых таин». Святое причастие «живо и действенно соединяет с Господом новый член Его, чрез пречистые тело и кровь Его, освящает его, умиротворяет в себе и делает неприступным для темных сил».
По словам святителя, частое причащение детей, ношение в церковь, прикладывание к кресту, Евангелию, иконам, окропление святой водой, курение ладаном, благословение священника и прочее составляет, так сказать, спасительную атмосферу вокруг младенца и чудным образом возогревает и питает благодатную жизнь его.
Игумен Петр: «Ошибка — сводить христианскую жизнь только к посещению храма. Еще большая ошибка — сводить христианскую семью к как можно более частому причащению детей. Христианство в семье созидается самой жизнью, ежеминутным ее ходом; атмосферой семьи, взаимоотношениями в ней, молитвой (не путать с молитвословиями и всякими вычитываниями и выстаиваниями). Можно раз в полгода, раз в квартал всей семьей сходить в храм и причаститься — и быть христианской семьей; а можно три раза в неделю таскать детей к причастию — и „хромать на обе ноги“ в христианском смысле.
Лично я отношусь к детям в храме отнюдь не положительно. Они ничего не понимают, что в нем происходит, вдобавок мешают другим. Вот свежий пример: вдруг на всенощную (я служу в подмосковном подворье монастыря, всенощные у нас — не приходские с включением и тушением электрических люстр, хождением духовенства туда-сюда через царские врата и непременным помазанием; а уставные, монастырские — без всех этих развлечений) приходят люди с детьми, дети — лет восьми-десяти. Стоят всю всенощную, состоящую только из чтения и немногого одноголосного пения, без всяких иллюминаций и прочего. Дети бедные маются, не знают, куда себя деть. Зачем, спрашивается, их мучить Церковью? При этом, я уверен, копни их семейную жизнь — и она потребует не меньшего усердия по исправлению ее с христианской точки зрения, чем выстаивание непонятных монастырских всенощных… Единственно, что меня „примиряет“ с детьми — это когда они причащаются вместе с родителями: тут есть смысл их присутствия в храме… Но это бывает редко».
Святой праведный Иоанн Кронштадский: «Человек, говорят, свободен, его нельзя или ему не должно себя принуждать ни в вере, ни в учении. Господи, помилуй! Какое диавольское мнение! Если не понуждать, то что же после этого выйдет из людей? Ну что выйдет из тебя, глашатай нововымышленных правил, если ты не будешь принуждать себя ни к чему доброму? Как можно и христиан не побуждать и не принуждать к исполнению предписаний веры и благочестия? Не сказано ли в Священном Писании, что „Царство небесное нудится, что нуждницы восхищают е“ (Мф. 11: 12)? А как не принуждать, особенно мальчиков, к учению, к молитве? Что из них выйдет? Не ленивцы ли? Не шалуны? Не научатся ли они всякому злу?»
Архиепископ Харьковский Амвросий: «Зачем, говорят, дитя рано будить и заставлять без пользы стоять целые часы в церкви? Это напрасное истязание. Нет, это нужно затем, чтобы постепенно приучить его к бодрствованию, вниманию, собранности мыслей, терпению в подвиге, без чего не совершится ни одно доброе дело».
Святой праведный Алексий Мечёв: «Богослужение, оставляя глубокие следы на впечатлительной детской душе, придает отвлеченным богословским истинам окраску реальную, жизненную, делает их более близкими и понятными».
Закончить хочу выдержкой из книги Н.Е. Пестова «Современная практика православного благочестия»: «В таинствах Церкви дети общаются с Самим Господом. Устраняя наших детей от таинств или ограничивая их участие в таинствах, мы нарушаем заповедь Спасителя. Будем помнить Его негодование на апостолов за устранение от Него детей и повеление: «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие» (Мк. 10: 14).
Вместо послесловия
Выводы отца Петра касаются как большей часть верующих, так и большей части Церкви вообще. Например, он считает, что большинство воцерковляющихся людей неправильно катехизированы, что ими движут только церковные, а не евангельские мотивы и т. п.Можно ли судить о том, насколько душа приближена к Богу, столь категорично и оценивать людей с позиций «правильно» или «неправильно» катехизирован? Игумен Петр говорит о том, что «многие люди, пришедшие в Церковь в начале 90-х годов потерпели „неудачу“ в своем христианстве… как будто что-то в нем „не сработало“. Через 10−15 лет церковной жизни нередко наступает некое разочарование, „усталость“ от Церкви; многое в ней становится рутиной, тяжкой обузой, на подвиги нет сил, а главное — не видно плода» («Жизнь в Церкви: Проблемы воцерковления»).
Святые отцы учат нас всегда искать причину зла в себе. И если у человека появляются перечисленные отцом Петром симптомы, то это повод задуматься: а правильно ли я живу, ревную ли я о спасении своей души, стремлюсь ли я за Христом? «Царство Небесное силой берется». Но так соблазнительно и просто свалить все неудачи на неправильное воцерковление!..
Убеждение же в том, что внешние враги вовсе не так опасны, как внутренние, как минимум, довольно спорно: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Пет. 5, 8−11). Безусловно, каждый христианин обязан искоренять в первую очередь свои греховные привычки, прощать и любить, а также молиться за своих врагов. Но это отнюдь не означает, что христианин должен замкнуться на себе и перестать замечать действия определенных сил, способных нанести вред Церкви. И тем более бездействовать. Иначе может у нас получиться этакое сладкое убаюкивание в духе современной толерантности.
Критика, безусловно, нужна и полезна. Критика спасительна в необходимых дозах. Но когда критики слишком много, возникает соблазн увлечься. Увлечься, как увлекся однажды Лютер.
Всем известный Мартин Лютер далеко не вдруг стал протестантом. Его, как человека, несомненно болеющего за чистоту Церкви, не могли не волновать беззакония, в ней творящиеся, и он выступил с обличениями. Но выступил внутри Церкви, и только много позже, не найдя поддержки, он стал центральной фигурой антицерковной оппозиции. Вот его радикальные тезисы против официального католического вероучения: признание абсолютного авторитета лишь Библии, оправдание только верой и непризнание посреднической роли духовенства в деле спасения, доктрина всеобщего священства, отрицание культа Богоматери и святых, упразднение многих элементов литургической традиции. Так возник Протестантизм, который в общих чертах характеризуется либеральным отношением к Священному Писанию, неприятием большинства таинств и полным отрицанием святоотеческой традиции.
И становится не по себе, когда слышишь из уст православных схожую критику церковности и традиций, призывы переделать предание, которое, как утверждают, «не соответствует нашим критериям», призывы «не мучить детей Церковью», обличение «неправды» в житиях святых, критику росписи православных храмов («…а теперь зайдите в наши храмы. Почти везде — изображение дедушки и голубя… Спрашивается, а православные ли мы, если у нас храмы разрисованы неправославными изображениями?»).
На XV Рождественских чтениях один священник сказал замечательные слова: «Господь дал каждому народу, каждой нации его национальную идею. Национальной идеей русских всегда было: „Русь Святая, храни веру православную!“». Но, к глубочайшему сожалению, нас зачем-то пытаются убедить, что Святая Русь «объективно менее жива, она скорее литературно-мечтательна, чем жизненна; она не „вера отцов“, а прерванная традиция ушедших поколений».
Так за кем же нам идти?
Страницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | Следующая >> |
