 |
| Русская неделя | Священник Евгений Пуртов | 10.03.2007 |
Без сомнения, в честь св. Креста и понесенных постных подвигов в простонародном быту и приурочен к Средокрестной неделе обычай печь пироги в виде креста, которые обыкновенно называются крестами; кроме формы креста, поселяне пекут еще пироги наподобие разных земледельческих орудий, например, в виде сохи, косы, бороны. По обычаю, более благочестивые крестьяне оставляют и сберегают часть этих крестцов к весенним посевам и с ними начинают засевать свои поля и огороды.
Неделя четвертая Великого поста. Св. Церковь предлагает пример подвижнической жизни прп. Иоанна Лествичника. В память этого святого, автора знаменитой «Лествицы», благочестивые предки наши изготовляли хлебные печенья с тестяными перекладинами в форме лесенки. Эти хлебцы приносились для освящения в церковь, а потом раздавались причту и нищим.
В среду на пятой седмице, по чину нашей Церкви совершается всенощное бдение, с пением канона св. Андрея Критского, которое обыкновенно называется Андреевым стоянием, Андреевым достоянием или стоянием Марии Египетской. Последнее наименование происходит от того, что на Утрене, перед Великим каноном, читается поучительное житие прп. Марии Египетской.
В субботу этой же седмицы совершается акафист, или поседальное пение Пресвятой Богородице, которое установлено в память чудесного избавления Византии от персов и аваров в 627 г. Оно обыкновенно называется попросту Похвалою Пресвятой Богородице, отчего и суббота 5-й недели получила у наших предков наименование Похвальной. Так, например, читаем в Киевской летописи: «Ростислав вступи в Киев в ночь, в похвалу св. Богородицы», т. е. в субботу на 5-й неделе Великого Поста. Ныне наши простолюдины тоже называют 5-ю неделю Великого Поста неделей Похвальною или похвалою и, пользуясь созвучием этого названия, замечают, что «на Похвалу сорока похвалится яйцом».
Неделя пятая Великого поста посвящена воспоминанию и прославлению подвигов св. Марии Египетской, житие которой читалось накануне в среду вечером.
В шестую седмицу Великого поста св. Церковь приглашает принести предпразднственное пение Господу нашему Иисусу Христу, грядущему воскресить Лазаря из гроба и «воссесть на жребяти осли». Поэтому шестая седмица и называется преддверием Лазарева животвория, а также седмицею ваий (т.е. ветвей), цветною или цветоносною — от приближающегося Вербного воскресения.
Пятница шестой седмицы — последний день Св. Четыредесятницы, так как Страстная седмица не входит в её счёт: 5 седмиц Великого поста и 5 дней шестой седмицы дают (5×7+5) ровно 40 дней поста.
Суббота перед праздником Входа Господня в Иерусалим именуется Лазаревой потому, что в этот день вспоминается воскрешение праведного Лазаря, которое совершил Господь Иисус Христос в доказательство Своей Божественной силы. Кроме того, Лазарево воскрешение послужило непосредственным поводом к осуждению Спасителя на смерть. Поэтому с самых первых веков христианства установлено было совершать память этого великого чуда перед самой Страстной седмицей.
На трапезе в этот день разрешается вкушение рыбной икры. Такой любопытный и незабываемый обычай легко объясняется тем, что икринки, подобно куриному яйцу, заключают в себе новую жизнь, но в отличие от яйца рыбная икра относится к разряду постной пищи и вкушение её не нарушит поста.
Неделя Ваий или Цветоносная.
В русском церковнославянском месяцеслове неделя эта обыкновенно называется Вербною неделей, вербницею, вербичем. Название это дано неделе Ваий у нас потому, что по климатическим условиям наших стран на праздник Входа Господня в Иерусалим положено в церкви освящать вербу, которая скорее других деревьев распускает почки. Относительно праздника Входа Господня в Иерусалим нужно заметить, что он в старину имел большое значение как церковно-народный праздник. В этом случае наши предки особенное внимание обращали на два следующих обстоятельства, которые послужили предметом этого праздника, именно вход Спасителя в Иерусалим на жребяти и встречу его жителями города с вайями.
Первая сторона указанного события еще в греческой церкви подала повод к учреждению особого обряда, известного под именем Шествия на осляти. Обряд этот с древних времен существовал не только на востоке, но и на западе. Тогда как константинопольские патриархи в воспоминание входа Господня в Иерусалим совершали шествие на осляти, у католиков была своя подобного рода церемония. У них тогда возили колесницу с деревянным ослом, на котором изображен был сидящим Иисус Христос.
Со времени появления в России обряд шествия на осляти постоянно совершался в нашей церкви, так что даже во время правления в Москве поляков мы не замечаем его прекращения. По свидетельству одной летописи, в 1611 г. дозволено было патриарху Гермогену священнодействовать в неделю Ваий, и шествие на осляти совершалось тогда в виду пеших и конных ляхов и немцев, которые стояли с обнаженными саблями и заряженными пушками.
По церковному чину этого обряда, патриарх в полном облачении восседал на коне, убранном в виде осла, и совершал крестный ход с древесными ветвями. В этой церемонии до Петра Великого всегда участвовали сами цари, которые после патриарха являлись важнейшими действующими лицами, так как они водили под уздцы лошадь, на которой сидел патриарх. Подобные же Крестные ходы, по общему чину обряда шествия на осляти, положено было в старину совершать и архиереям в городах, где место царя заступали обыкновенно воеводы.
При Петре I отменён был сан патриарха в Русской Церкви, а вместе с ним уничтожен был и этот замечательный обряд. Вместо него стали совершать Крестный ход с иконой Входа Господня и то с тем условием, «аще молва (возмущение) где чается, или будут настоять благоговению людие».
Что касается другого обстоятельства, бывшего при входе Господнем в Иерусалим, именно встречи Его с пальмовыми ветвями, то оно также имело у наших предков большое значение. Приготовление вербных ветвей к этому празднику в старину составляло на Руси тоже, можно сказать, особый обряд, в котором очень живое участие принимали все — от царя до простолюдина.
Так, например, известно, что в древние времена патриархальной простоты и благочестия пред Вербною субботою жители Москвы и с ними благочестивые наши цари ходили ломать вербу в Китай-город, на реку Неглинную, берега которой в изобилии покрыты были ивами и вербой. Кроме того, как замечают иностранные писатели, посещавшие Россию, например, Олеарий и Бер, в былое время в Вербную субботу пред обедней, при большом стечении народа, выносили из Успенского собора большое цветное дерево, украшенное разными искусственными плодами, и, установив его в огромные сани, возили в Крестном ходе. Едва ли что другое, как не остаток этого старинного обычая, можно было видеть еще недавно в некоторых местах западной Руси, где на неделю Ваий крестьяне привозили в церковь вербу целым деревом и после освящения ее ломали себе ветви.
Что касается приготовления ваий к празднику Входа Господня в Иерусалим, то во многих местах нашего отечества еще и ныне, особенно в столичных и больших городах, сохранился обычай приготовлять к этому дню искусственные ваии из зелени и цветов и прибирать их всевозможными искусственными прикрасами.
Затем нельзя не заметить, что предки наши в Вербную неделю наблюдали следующее обыкновение: возвратясь из церкви по освящении вербы домой, все легонько стегали ею друг друга, приговаривая: «Не я бью, верба бьет». А кто просыпал заутреню, того стегали посильнее, тоже с приговоркою: «Верба хлес — бей до слез». Замечательно то обстоятельство, что, по народному поверью, самой священной вербе исстари приписывается особенная целебная сила, почему, следуя этому поверью, наши предки съедали со священной вербы по девяти шишечек (сережек), считая это предохранительным средством против лихорадки.
На трапезе в этот день подавались рыбные блюда в честь великого праздника.
Страстная седмица. Последняя седмица перед Пасхой посвящена воспоминанию последних дней земной жизни Спасителя, Его страданий, смерти и погребения, почему и называется Страстною. Она называется также Великой по значимости совершившихся на ней событий (Великий Понедельник, Великий Вторник и т. д.). Кроме того, предки наши имели обыкновение в первые три дня этой седмицы прибирать в порядок дома и хозяйство свое: чистить, мыть, белить, отчего и называли Страстную седмицу еще Белой.
В Великий или Чистый Четверг уже ничего не моют и не стирают, как можно подумать, но чистым этот день зовётся оттого, что в церкви совершается Таинство Исповеди, очищения души, и тот, кто искренне покаялся, может с чистой совестью приступить к Чаше Господней.
В богослужениях Страстной седмицы мысленному взору предстает величественный образ последних дней и часов земной жизни Господа нашего Иисуса Христа, предизображенных еще в Ветхом Завете. В эту седмицу Церковь воспоминает двух Иосифов: в Великий Понедельник — целомудренного Иосифа, по зависти братьев невинно проданного и униженного, но впоследствии восстановленного Богом, и в Великий Пяток — Иосифа Аримафейского, снявшего Пречистое Тело Спасителя с креста и совершившего погребение. Иосиф целомудренный есть образ Христа, потому что и Сам Христос становится предметом зависти для Своих единоплеменников иудеев, продается за тридцать сребренников, заключается в гроб, как в мрачный и тесный ров и, восстав из него, воцаряется, как бы над Египтом, над всяким грехом и побеждает его, владычествует над всем миром, питая его небесным хлебом — Своею живоносной плотью.
В Великий Понедельник Святая Церковь воспоминает иссушение бесплодной смоковницы, изображающей сонмище иудейское, у которого Иисус Христос не нашел истинного плода, а только лицемерную сень закона, которую обличил и проклял. Эта смоковница изображает также и всякую душу, не приносящую плода покаяния. Притчею Спасителя о неправедных виноградарях, убивших сначала слуг господина своего, а потом и его сына, изображающей ожесточение иудеев, избивавших прежде пророков, а потом распявших и Сына Божия, пришедшего на землю, Церковь назидает своих чад, чтобы они не уподоблялись этим виноградарям, дерзостно нарушая заповеди апостольские и святоотеческие, тем самым продолжая распинать Сына Божия своими грехами. Свое содержание церковная служба Великого Вторника заимствует из притч о десяти девах, о талантах и из повествования о втором пришествии Христовом. Этими воспоминаниями св. Церковь учит верующих духовному бодрствованию, особенно необходимому в дни сопереживания страданиям Господа за нас; притча о талантах побуждает к употреблению дарованных нам способностей и сил на служение Господу, особенно делами милосердия, которые Он принимает, как личную заслугу Себе Самому: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф., 25;40).
Великую Среду в противоположность бескорыстному поступку жены-грешницы, не пожалевшей для Господа драгоценного мира, у одного из апостолов, неблагодарного Иуды Искариота, родилось в душе преступное намерение предать своего Учителя и Господа беззаконному совету первосвященников, книжников и старейшин иудейских, решивших уже убить Его. Поэтому в церковной службе Великой Среды прославляется жена-грешница и порицается и проклинается сребролюбие и предательство Иуды.
В богослужении Великого Четвертка вспоминаются события, предварившие шествие Спасителя на вольную страсть, описанные подробно в Евангелии. Великий четверг посвящен воспоминанию о Тайной вечере, на которой Христос омыл ноги ученикам своим (Ин. 13;3−7), показав этим глубокий пример братской любви и смирения. Церковь воспроизводит этот обряд — омовение ног — в действиях и лицах. Совершался он в главных епархиальных соборах, и в Петербурге можно было видеть его в Исаакиевском кафедральном соборе неизменно сохранявшимся в том самом виде, в каком он совершался в XVII в. в Москве. Несущественное отличие в совершении его было лишь в Новгороде. Там омовение начиналось чтением протодиаконом и ключарем 10-го псалма. Протодиакон и ризничий вели священников из алтаря на средину собора не по двое, а по одному и подводили к святителю со словами: «А учениче, учитель глашает ти». Первый из священников, изображавший ап. Петра, садился по левую руку святителя, последний занимал место Иуды Искариотского. С него и начиналось омовение ног при чтении протодиаконом соответственных мест св. Евангелия. После отпуста владыка кропил народ св. водою.
После совершения обряда, как у новгородского владыки, так и у московского патриарха, была трапеза для власть предержащих. Царь жаловал из своих государевых рук государевым жалованьем находившихся в Москве архиереев и раздавал милостыню по богадельням, больным и нищим, посещал тюрьмы, разговаривал с колодниками, освобождал нескольких преступников и выкупал посаженных в тюрьму за долги.
По новгородскому уставу перед обедней совершалось еще общее елеосвящение пред столом, на котором среди священных предметов положены были семь ручек с кистями, обвитых ватою, называющихся стручками. По совершении елеосвящения ключари наливали масло в семь восковых сосудцев, а пред северными алтарными дверями поставлялся стол с медною лоханью и двумя кувшинами теплой воды и при этом две чарки и два полотенца. Семь старших духовных властей брали почать с маслом и кистью и становились к западу лицом, помазывали себя елеем, а потом принимали помазание от святителя; в алтаре омывали теплой водой масло на лбу и руках и затем приступали к разоблачению престола. При пении псалмов омывали престол из сосуда с укропом, вином и маслом, отирали белыми полотенцами, которые разрезали на мелкие части и раздавали народу.
К этому же дню приурочено было, по древнему обычаю, при митрополичьих кафедрах Московской и Киевской мироварение, совершаемое только тогда, когда, по соображению количества св. мира, представлялась в том надобность.
На Тайной вечери Господь установил Святое Таинство Причащения (Мф. 26;26−28 и Лк. 22;17−20) и здесь же, на Тайной вечери, Господь засвидетельствовал предательство Иуды, о чем мы слышим в тропаре и кондаке Великого Четвертка и от чего просим Господа уберечь нас:
Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими: Не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам яко Иуда, Но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем.
Святая Церковь благоговеет перед Чашей жизни вечной, предложенной Создателем, и славословит кровавую молитву Спасителя в Гефсиманском саду (Мф. 26;36−46), которая подает нам урок — в молитве искать утешения и укрепления среди скорбей и в час приближения смерти.
В Великий Четверток вечером в храме совершается «Последование святых и спасительных страстей Господа нашего Иисуса Христа». Это Пассия в полном смысле слова. Верующие назидаются слушанием полной Евангельской истории страстей Христовых, извлеченной из четырех Евангелий и разделенных на 12 чтений, как бы в сообразность 12 часам ночи.
Перед каждым чтением Евангелия, в знак победы над адом и смертью страдавшего за нас Господа, ударяют в колокол: перед первым Евангелием — один раз, перед вторым — два раза, перед третьим — три, и так далее. Окончание чтения Евангелий сопровождается кратким звоном во все колокола.
Чтение всех Евангелий слушают с возженными свечами в знак пламенной любви к страдавшему Господу и наподобие Евангельских дев, вышедших в сретение Жениха своего. С горящими свечами верующие возвращаются домой и, открыв дверь, крестообразно осеняют пламенем свечи середину дверной притолоки над входом в жилище. Также свечной копотью аккуратно рисуют кресты в оконных проемах и в других местах. Делается это благоговейно, с молитвой и воспоминанием страданий Господа на кресте, благодаря которым побеждены силы и духи ада.
В Святой и Великий Пяток литургии не положено. Утром совершаются Царские Часы, между которыми скорбно бьет колокол. За ними следуют Изобразительные или, в просторечии, обедница и в два часа дня, по обычаю, начинается Вечерня.
В конце этой службы совершается вынос Плащаницы, то есть особого покрывала с изображением того, как Господа Иисуса Христа, снявши с Креста, полагали в гроб. Перед Плащаницей читается умилительный канон «о распятии Господни и на плач Пресвятыя Богородицы», а молящиеся тем временем кланяются до земли и лобызают стопы Господни и Евангелие, положенное поверх Плащаницы.
Поздно вечером, а кое-где в монастырях даже в два часа ночи на Великую Субботу совершается Утреня, на которой поются над Божественным Мертвецом погребальные песнопения; при этом священнослужители и присутствующие стоят с возженными свечами. Основу этого погребального пения составляет 17 кафизма (118 псалом), пророчески предизображающая страдальческую жизнь Спасителя на земле. К каждому ее стиху прибавляются краткие песнопения, называемые похвалами, умершему и погребенному Господу. Пение совершается торжественно, с особой силой чувства. По окончании его свечи гасят.
Во время Великого славословия свечи вновь зажигают, и при пении последнего, «надгробного», протяжно поющегося Трисвятого, совершается шествие с Плащаницею вокруг храма под похоронный звон колоколов. Это шествие живо и наглядно переносит наши мысли и чувства к тому времени, когда Иосиф и Никодим, забыв всякий страх перед сонмищем иудейским, с заботливой любовью, с несокрушимой преданностью воздавали последнюю честь Распятому, бережно снятое со креста Его Пречистое Тело «плащаницею чистою обвив, и во гробе… положив». По возвращении в храм вновь бывает целование Плащаницы и Евангелия, положенного поверх нее. Глубина переживаемых чувств, которые наполняют душу в Великий Пяток, побуждает с особой тщательностью и строгостью отнестись к посту, заповеданному в этот день святой Церковью. До самого вечера в Великий Пяток не положено ничего вкушать и лишь после чина погребения немного выпить воды. Воспоминание Спасительных Страстей Господа нашего Иисуса Христа часто побуждало наших благочестивых предков и в остальные пятницы года совершенно воздерживаться от пищи не то что скоромной, но даже и постной.
Любопытен в этой связи тот факт, что кое-где народ наш особо почитал девятую и десятую пятницы после Пасхи. В эти дни постились и не работали. Объяснить такой обычай можно, пожалуй, только на основании того библейского сюжета, когда египтяне оплакивали умершего Иакова в течение семидесяти дней (Быт. 50;3). Впрочем, в христианской традиции это ветхозаветное установление теряет смысл, тем более по отношению к воскресшему Господу. В Великую Субботу святая Церковь вспоминает: погребение Иисуса Христа, пребывание Его телом во гробе, сошествие душой во ад, введение разбойника в рай, пребывание на Престоле со Отцом и Духом, — и, вместе с тем, предуказывает наступление великого события — Воскресения Христова.
Все богослужение Великой Субботы представляет чудное беспримерное сочетание противоположных чувствований — скорби и отрады, горя и радости, слез и светлого ликования.
До крестной смерти Спасителя души всех умерших были низводимы в ад, и уделом их была непрерывная печаль. Но по сошествии туда Самого Вседержителя, Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, «поправшаго силу диаволю», души тех из них, которые уверовали в Иисуса Христа как Спасителя мира, были выведены Им из адского плена и последовали за Спасителем в Царство Небесное. С тех пор и души умирающих в вере и благочестии христиан уже не сходят в ад, а возносятся ангелами на небо, в блаженные обители Отца Небесного.
На Вечерне совершается чтение 15 паремий (паремия — чтение из Священного Писания). В этих паремиях собраны почти все главные пророчества и прообразы Ветхого Завета, относящиеся к лицу Иисуса Христа. В древней Церкви во время чтения паремий Великой Субботы совершалось Таинство Крещения для того, чтобы готовившиеся стать христианами могли вкусить пасхальной радости вместе с верными.
После чтения Апостола в алтаре происходит переоблачение священнослужителей из темных риз в светлые, а певчие в это время поют: «Воскресни, Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех». Святая Церковь начинает торжественно праздновать «спасительную и светозарную нощь светозарного дне».
По окончании литургии до начала Полунощницы в храме читается книга Деяний святых апостолов. Одновременно с этим (чаще — во дворе храма) освящают куличи, творожные пасхи, крашеные яйца.
