 |
| Русская неделя | Священник Филипп Парфенов | 05.03.2007 |
Вариант первый ответа, могущий прозвучать со стороны людей Церкви (части духовенства и постоянных прихожан, прислуживающих в храмах или задействованных на других должностях и послушаниях): виноваты сами люди. Их маловерие, их поверхностный, несерьезный взгляд на веру, на Церковь, их поиски душевного личного комфорта, уюта, эгоизм, зараженность либеральными ценностями, желание усовершенствовать Церковь, отсутствие смирения, покаяния, послушания старшим по чину, претенциозность, гордыня, ожидание от служителей Церкви чего-то чудесного и сверхъестественного или же взгляд на православный храм как своего рода магазин или «службу быта», только в данном случае по церковному культу и требоисполнению, где плохо обслуживают.
Второй вариант ответа, ожидаемый от критически настроенных светских людей и противоположный первому, может свестись к общему утверждению «виновата Церковь». Ее косность, консервативность, негибкость, отчужденность от народа, непонятность богослужений, суета в больших городских храмах при покупке свечей и подаче записок, отчужденность рядом стоящих людей во время богослужения, невежливое или просто грубое обращение храмовых работниц, неприветливость, закрытость и отчужденность священнослужителей, невозможность задать им вопросы и поделиться с ними душевной болью; сращивание церковных структур с государственными, боязнь возникновения новой государственной идеологии вместо прежней коммунистической; использование церковных должностей в целях повышения личного дохода и прочее, прочее.
Обе позиции могут быть обоснованными, прочувствованными и пережитыми у людей с разным исходным жизненным опытом и положением. Они берутся не в безвоздушном пространстве, а рождаются как раз в гуще приходской жизни крупных российских городов. Частичная верность первой позиции и ее универсальность в том, что всякий человек несовершенен, подвержен страстям и слабостям и, пытаясь вступить на путь духовной жизни, может наделать немало ошибок или глупостей. Он может находиться в плену своих фантазий и иллюзий о Боге, о Церкви и ее людях и о духовной жизни вообще. И когда реальность вступает в противоречие с его личными ожиданиями, наступает разочарование и отход от Церкви. Одновременно с этими наблюдениями, однако, успешно может сосуществовать и настроение самоуспокоенности и самооправдания среди людей, укоренившихся в Церкви. И частичная верность этих их наблюдений может обернуться не меньшим заблуждением и фальшью. Да, приходящие в Церковь именно такие, какие есть, грешники. Но ведь не праведников, а именно грешников Христос и пришел призвать, научить и спасти! «Идите, научите все народы» (Мф. 28, 19) — были одни из последних Его слов перед окончательным видимым расставанием с учениками. И если этого научения явно не достает, если воцерковленным людям или самим служителям в священном сане неохота уделить внимание начинающим, то большая ответственность, разумеется, будет на людях Церкви, чем на начинающих и ищущих путь к ней, но так и не нашедших. Пусть с нерадивых служителей и не всегда спросят за это со стороны вышестоящих епископов, но повышенный спрос от самого народа, повышенные ожидания его от служителей Церкви будут всегда. Кому дано больше, с тех и спрос больший, как об этом свидетельствует само Евангелие. И именно из этого, часто даже неоформленного и бессознательного спроса рождается вторая позиция, весьма критическая и нелицеприятная. Которая, в свою очередь, подтверждается наиболее чуткими или информированными служителями внутри самой Церкви. Достаточно привести здесь критические замечания главы нашей Церкви, Святейшего Патриарха Алексия II, со стабильной регулярностью и повторяемостью высказываемые на протяжении последних лет на ежегодных епархиальных собраниях г. Москвы в конце каждого года. Вот, например, некоторые фрагменты, взятые из Обращения Патриарха к московскому духовенству от 15 декабря 2004 г.:
«Священнослужители, занимающиеся социальным служением, знают, в какой нищете живет сейчас значительная часть нашего народа. И когда человека спрашивают, почему он не ходит в храм, он часто отвечает: „Если пойти в храм, надо поставить свечку, подать записочки, отслужить молебен, а за все это нужно платить. А денег у меня нет — едва хватает на хлеб. Вот совесть и не позволяет мне идти в храм“. Это печальная реальность наших дней. Таким образом мы теряем для Церкви множество людей, которые могли бы быть ее полноправными членами».
«…Если в деревнях Карелии православные священники требуют от простого народа по 500 рублей за каждого крещаемого, а рядом действует множество протестантских миссионеров, которые всегда и везде не только крестят бесплатно, но и одаривают народ обильными подарками, то можно ли удивляться тому, что люди идут к протестантам?» «…Когда мы станем миссионерами, если не теперь, после многих десятилетий гонений от воинствующего атеизма, породившего целые поколения ничего не знающих о Боге людей? Когда мы начнем проповедовать слово Божие, если не сейчас, в момент, когда наш народ гибнет от алкоголизма, наркотиков, погрязает в безнравственности и блуде, страдает от продажности и корыстолюбия?»
«Страшно, когда священник, как бы забывая Христа, на первое место ставит свое „я“, начинает приводить людей не ко Христу, а к себе, устраивать в Церкви секту. Покусившийся стать „вместо Христа“ дерзко усваивает себе власть над пасомыми, не имея на то духовных оснований. Он обманывает людей, спекулируя церковной мудростью о том, что послушание выше поста и молитвы, и тем самым удаляет их от Христа и Его Церкви. Духовное руководство — это не манипулирование сознанием людей, это власть любви, а не духовного насилия».
«90-е годы прошлого века были отмечены живым интересом российского общества к Церкви, и молодые люди первыми пришли в храм. Но кто их там встретил? Злые старушки и строгие батюшки, которые потребовали от них выполнения внешних форм благочестия, часто без объяснения их внутреннего содержания. По этой причине многие люди не смогли найти в Церкви ответа на свои чаяния и стремления».
Таким образом, налицо множество внешних неблагоприятных антимиссионерских факторов, способствующих оттоку части людей, неудовлетворенных или разочарованных, из церковных рядов. Наряду с ними существуют еще и внутренние причины, связанные с общими закономерностями духовного развития человека. Они обусловливают и возможный третий вариант ответа на изначальный вопрос «почему», с учетом первых двух и возможности существования множества промежуточных вариантов и оттенков. При начальном возникновении интереса к религиозной проблематике, молитве, богослужениям, чтениям книг душа человека переживает определенный эмоциональный подъем, воодушевление, приток множества положительных эмоций и новых ощущений, что на языке догматики и православной аскетики обычно называют действием предваряющей благодати. Как показывает опыт, без нее обращение к вере просто невозможно. Этот период воодушевления может длиться у всех по-разному и длиться до трех-пяти лет. Затем неизбежно наступает привыкание к храму, молитвам, святыне, и, как следствие этого, охлаждение. Это свойство коренится в нашей биологической природе. А с духовной точки зрения наступает следующий этап, когда Бог как бы оставляет человека наедине с самим собой, как мать, отпускающая свое дитя, уча его ходить, чтобы он шел без ее поддерживающей руки, пусть даже он будет спотыкаться и падать. Этот этап наиболее ответствен, поскольку здесь проверяется человеческая верность сделанному выбору и испытывается свобода человека. Нередко старые грехи и страсти, как будто побежденные и отошедшие (гневливость, раздражительность, лень, бесчувственность, злость), вновь оживают и начинают одолевать христианина с большей силой. У некоторых выдающихся святых прошлого этот период проходил настолько остро, что им казалось, что они уже при жизни испытывают настоящие адские муки. Очень проникновенно об этом пишет архимандрит Софроний (Сахаров) в книге «Старец Силуан»:
«…Путь христианина в общих чертах таков. Сначала человек привлекается к Богу даром благодати, и когда он уже привлечен, тогда наступает длительный период испытания. Испытывается свобода человека и его доверие к Богу, и испытывается подчас „жестоко“. В начале обращения к Богу и малые, и большие, едва высказанные просьбы, обычно скоро и чудесно исполняются Богом; но когда наступает период испытания, тогда все изменяется и небо словно закрывается и становится глухим ко всем молениям. Ревностному христианину все в жизни становится трудным. Отношение к нему людей ухудшается; его перестают уважать; что прощается другим, ему не прощают; труд его почти всегда оплачивается ниже нормы; тело становится легко подверженным болезням; природа, обстоятельства, люди — все обращается против него. При всех естественных дарованиях, не меньших, чем у других, он не находит применения им. Ко всему этому он терпит многие нападения демонических сил. И последнее, самое тяжкое и невыносимое страдание — Бог оставляет его. Тогда страдание достигает своей полноты, ибо им поражен ВЕСЬ ЧЕЛОВЕК во всех планах своего бытия. Бог оставляет человека?.. Разве это возможно?.. И, однако, в душе на смену испытанному чувству близости Бога приходит другое, — что Он бесконечно, непостижимо далек, дальше звездных миров, и все призывания Его погибают беспомощно в пространствах. Душа внутренне усиливает свой крик к Нему, но не видит ни помощи, ни даже внимания. Все тогда тяжело. Все достается несоразмерно многим трудом, сверхсильным. Жизнь становится страдальческою, и у человека появляется сознание, что над ним тяготеет клятва и гнев Божий. Но когда пройдут эти испытания, тогда увидит человек, что непостижимо чудесный промысл Божий внимательно хранил его на всех путях (…)
Гордая душа, пребывая в тягостном страдании и мраке ада, виновником своих мучений считает Бога и мыслит Его как безмерно жестокого. Лишенная подлинного бытия в Боге, она все оценивает из своего болезненно-страдальческого состояния и начинает ненавидеть и свою жизнь, и вообще все бытие мира. Пребывая вне Божественного света, в своем отчаянии она доходит до того, что и бытие Самого Бога начинает ей представляться как безнадежная бессмыслица, в силу чего ее отталкивание от Бога и ненависть ко всякому бытию становятся все большими и большими. Подобного отчаяния избегают люди веры, ибо верою спасается человек; верою в любовь и милосердие Бога, верою слову Его, верою свидетельству Отцов Церкви».
Здесь надо иметь в виду, что кому изначально бывает больше дано в этом мистическом плане, тот большие проблемы и искушения может испытывать на этом подчас долгом, многолетнем этапе «богооставленности». Но такие люди Церковь, как правило, все же не покидают. Другие же, сначала смотря на церковную действительность сквозь розовые очки, затем их невольно меняют на черные, и наряду с общим охлаждением, разленением, расслаблением это также способствует уходу из Церкви. Но в этом может быть ответствен не только сам уходящий, обостренно и болезненно переживающий те неприглядные черты церковного быта, на которые ранее он мог смотреть снисходительно и с прощением, но и те остающиеся, мы сами, как будто не покидающие свой родной приход, но своим собственным охлаждением или нерадением вызывающие соблазны у немощных и хрупких характером людей. Остающиеся в церковных рядах совсем не обязательно оказываются сильнее отошедших. Часто это может объясняться тем, что просто у них имеется оплачиваемое место работы в храме (чтеца, певца, пономаря, диакона, штатного священника или настоятеля), которым они так или иначе дорожат, а у тех, кто работает вне храма, уже почти не остается внутренних сил и стимула быть членом того или другого прихода. Но и те, и другие находятся в состоянии отпадения, просто внешне это проявляется по-разному. Можно сказать, что последствия «второго крещения Руси» конца 80-х сейчас как раз таковы, что для большинства церковного народа, не исключая и многих служителей разных степеней, настал период испытания Богом в вере, период большей ответственности за каждое слово и действие и одновременно период некоторого умаления благодати. И с середины 90-х как раз массово обозначились те самые проблемы, указанные Святейшим Патриархом. Многие профессиональные служители как раз находятся в состоянии внутреннего отпадения от Церкви, внешне никак ее не покидая, но только способствуя уходу из нее более ранимых и хрупких людей. Очень важно в этот наш общий непростой период церковной жизни поддерживать друг друга хотя бы в самом малом, в мелочах, в которых также может проявляться любовь Божия. Не делать другому чего себе самому не желал бы — в этом мы все властны над собой более или менее. И помнить, что сегодня упал или отпал мой брат во Христе, а завтра это могу быть я сам.
