Разговоры о том, что церковь хочет вернуть себе земли, отобранные переворотом 1917 года, ходили давно. Но реальную почву они обрели лишь в последнее время — после того, как Совет Федерации отправил в Государственную думу поправки к Земельному кодексу, в которых предусматриваются некоторые послабления религиозным организациям. Разработчик этих поправок, председатель Комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике Иван Стариков объяснил корреспонденту «МН» свою инициативу так: — Настало время восстановить историческую справедливость. — Но ведь нельзя восстанавливать ее только по отношению к одной части общества. — Многие мои оппоненты говорили: «Ты откроешь ящик Пандоры, появится огромное количество желающих заняться реституцией…» Вы можете поднять все мои выступления, обращения и статьи: я нигде и никогда не употреблял слова «реституция». Она невозможна зачастую по чисто техническим причинам. Многие из тех земель, которые хотели бы сейчас вернуть себе бывшие владельцы, давно поменяли категорию. Там стоят жилые дома, промышленные предприятия. Но восстановить историческую справедливость мы должны. — В чем, по-вашему, она заключается? — В том, что надо официально признать: религиозные организации известным указом от 1918 года — о конфискации церковных ценностей и земель — были ограблены. Кстати, был прецедент возврата собственности — государство вернуло религиозным организациям культовые здания. И ничего, не прибежали фабриканты за своими заводами. Я, кстати, намеренно не выпячиваю ни одну из конфессий. Все традиционные религиозные организации должны иметь равные права. Совет Федерации поддержал мои законодательные инициативы: 124 голоса — «за», ноль — «против», четверо — воздержались. Правительство меня тоже поддержало. Очередь за Думой. — Противоречий с общим законодательным фоном нет? — Земельный кодекс основан на двух базовых принципах. Первый — восстановление единого земельно-имущественного комплекса. То есть судьба земельного участка следует за судьбой объекта недвижимости. Исходя из этого, церковные здания и земельные участки, на которых они расположены, должны быть неотделимы друг от друга. Второй — это принцип платности землепользования. С 1 января 2004 года религиозные организации, как и другие юридические лица, должны будут либо выкупить, либо взять в аренду те участки, на которых стоят культовые сооружения. Большинство храмов, монастырей находятся в центрах городов, на лучшей, самой дорогой земле. Мы должны сделать так, чтобы духовная власть от светской не зависела. Ведь выкупную цену будут определять чиновники на местах. — Получается, что мы делаем для религиозных организаций исключение из закона? — Ни в коем случае. Из любой ситуации должен быть выход. И кажется, в этом случае мы его нашли. Мы не стали опять вводить определения вроде «бесплатного безвозмездного пользования», а решили передавать эту землю в безвозмездное срочное пользование до прекращения существования юридического лица. — Фактически — навсегда? — Фактически да, ведь церковь пережила эпохи, государства. А юридически закон соблюден строго, ящик Пандоры мы не открываем. — Еще какие изменения вы предложили? — В Земельном кодексе к принятию решений о градостроительстве, землепользовании и т. д. допускаются юридические лица, граждане и общественные организации. Религиозных организаций в этом списке нет. Согласитесь, что это определенное поражение в правах. Мы ввели поправку в закон, чтобы религиозные организации могли на законных основаниях участвовать, например, в обсуждении проектов строительства новых храмов. — А как же с сельскохозяйственными землями? — Да нет ничего в законопроекте о передаче этих земель! Но — кстати, это уже вопрос на будущее — почему бы не восстановить право религиозных организаций владеть землями? У нас около сорока миллионов гектаров находится в фонде перераспределения. Пашни зарастают. Это ничья земля! — Где гарантии, что религиозные организации будут эту землю обрабатывать? — Недавно вручали аграрную премию имени Столыпина. Так вот, в номинации «За возрождение традиционных сельских укладов» эту премию получил архимандрит Тихон, настоятель Сретенского монастыря. Монастырь взял в пользование полностью развалившийся колхоз «Восход» в Рязанской области. Вначале послушники работали, затем и миряне подтянулись. Местные с пьянкой завязали, работать начали. Дело ведь не только в жертвенном, смиренном труде. У России есть возможность выхода на мировые рынки с экологически чистой продукцией. — Без передачи церкви земель сельскохозяйственного назначения этого сделать нельзя? — Можно, но на монастырских хозяйствах я бы стал отрабатывать пилотные проекты. Экологически чистое и духовно чистое — это как-то перекликается. Возьмем для примера Европу. Пиво, которое варят там в монастырях, стоит в четыре раза дороже обычного. И покупают! В конце концов разработка и раскрутка брендов дорогого стоят. Беседовал Михаил Гохман
