 |
| Православие и Мир | Протоиерей Александр Ильяшенко | 27.12.2006 |
Первый корень раздражительности — это воспитание.
Думаю, что было время, когда люди были очень уравновешенными. И страсти раздражения они не подчинялись, или намного меньше ей подчинялись, потому что с детства были окружены уравновешенными людьми, которые умели собой владеть, и требовали от окружающих, чтобы те владели собой. Воспитанию такого спокойного и здравого отношения к себе и к окружающим уделялось очень много внимания. В этом процессе воспитания очень важным моментом было воспитание чувства собственного достоинства, которое не смеет оскорбить человеческое достоинство окружающих людей.
Второе — это духовная жизнь. Это тоже воспитание, тоже работа над собой, но уже целенаправленная, имеющая непосредственно церковный характер. Поскольку в православной Руси вся жизнь была воцерковлена, воспитание церковное, общественное, семейное, были очень связаны. Воспитанные с детства целеустремленность, видение в себе греха, умение молиться, — давали людям такую силу духовную, которая позволяла контролировать себя, не позволять негативным эмоциям владеть человеком, так, чтобы он раздражался, выходил из берегов, и действовал под таким влиянием недоброго.
Я говорю о временах христианских, но ведь если посмотреть на дохристианские времена, взять героев древности — Греции или Рима, то мы увидим, что они были властными, решительными и жестокими, но нельзя сказать, что они были раздражительными. Они умели владеть собой, и если они проявляли какие-то качества, то делали это сознательно, а не потому что по своей слабости позволяли своим эмоциям собой владеть.
То есть, раздражительность — прежде всего, недостаток воспитания?
Прежде всего- воспитания. И — недостаток духовной жизни.
Но ведь бывают разные ситуации, когда человек раздражается?
В любой ситуации человек раздражаться не должен. Еще царь Давид за 1000 лет до Рождества Христова говорил: «Гневайтесь и не согрешайте». А апостол Павел сказал то же самое чуть-чуть по-другому: «Гневаясь, не согрешайте».
Мы знаем, что и Спаситель разгневался на торговцев в храме и изгнал, поскольку. они занимались тем, чем не должно на месте святом. Гнев может быть праведным. И, если человек на кого-то разгневался, разгневался праведно, то ему не в чем каяться. Другое дело, если он раздражается.
Раздражение- это признак слабости, который возникает от различных причин, но все равно, какие бы причины этому не были, уважительные или еще какие-то, это свидетельство человеческой слабости.
А гнев это решительное преодоление чего-то неподобающего, но только не с долей осуждения, раздражения, без комплекса неполноценности, когда человек гневается не потому что, у него чего-то не получается, а потому что, он знает, как должно быть, и хорошо знает.
Не совсем понятно, чем гнев и раздражительность различаются?
Если человек гневается и не согрешает, он в каждую секунду может самому себе сказать, я люблю вот этого человека, хотя, я на него сейчас и гневаюсь. Если человек раздражается, то он этого искренне себе сказать не сможет. А может даже и не знает об этом.
Вы сказали, что гнев может быть праведным, если я знаю как нужно, а происходит что-то несоответствующее. Может ли такое быть праведный гнев на маленького ребенка?
Конечно. У детей такой инструментик есть, который душу без скрипа вынимает. Поэтому многие на детей часто раздражаются. В таких ситуациях нужно проследить за своей реакцией: да, сошел с рельсов, но, если есть здравый смысл, то ты проанализируешь, почему ты сошел с рельсов? Почему рассердился? Что вызвало такую негативную реакцию? И в следующий раз ты будешь готов к тому, что детки своим инструментиком попробуют снова из тебя снова душу вынуть, а она не вынимается. Потому что ты готов.
И тогда ты можешь очень строго и весело, как, например, Карлсон, когда он нарядился привидением, сказать детям: «Я привидение дикое, но симпатичное, сейчас я вас настигну, и всем нам будет весело». Получится, что и пригрозили, и не рассердились, и результат достигнут.
Но не означает ли это, что просто человек должен сохранять спокойствие? И внешне, и внутренне?
Человек должен сохранять спокойствие внутренее, а при этом внешне он может бушевать. Если человек сохраняет внутреннее спокойствие, значит, он не сделает того, в чем ему потом придется каяться.
Другой вариант: начальник и подчиненный. Здесь люди взрослые. Если подчиненный что-то делает не так, как держаться, чтобы не выйти из себя? А если и раз, и два, и три делает не так?
Речь идет о том, что людей нужно воспитывать. Это значит — проявлять некий педагогический талант, а педагогика дело очень тонкое, и, прежде всего, зависит от того, кто стоит в роли педагога. Хороший педагог должен уметь объяснить не только умному ученику, но и недотепе. Нужно развивать в себе педагогический талант. И если ты к человеку относишься доброжелательно, терпеливо, не позволяешь поддаваться своим эмоциям, которые вполне могут всколыхнуться, если ты человеку говоришь и раз, и два, и три, а он не понимает, а ты при этом преодолеваешь свой дурной характер и свое дурное воспитание, то очень скоро ты добьешься того, человек этот тебя воспримет и услышит. Но, если речь идет о работе, и человек ничего не воспринимает, то тогда на его место можно взять другого человека….
Бывает иногда так, когда человек, как будто бы назло делает.
Это значит, что уже сложились какие-то негативные отношения, это значит, что обе стороны допускали друг по отношению к другу недоброжелательность, раздражительность, помнят взаимные обиды, и обижали друг друга, т. е. проявили какие-то греховные поступки, греховные действия, греховные мысли. Они помнят эти обиды, это уже грех, а в грехе надо каяться. Искренне, горячо, чтобы преодолеть все, что накопилось.
То есть, в такой ситуации, скорей всего виноват тот, кто спровоцировал человека на такие действия неправильные? Если подчиненный назло что-то делает не так, то, видимо, виноват начальник? В любой жизненной ситуации человек просит что-то сделать другого, а тот делает, как будто бы назло.
Есть такое понятие как презумпция невиновности. Это понятие совершенно вышло из нашего обихода, более того, из сознания. Наоборот, на смену пришла презумпция виновности. Вот я не настолько прозорлив, чтобы знать, назло мне человек сделал или не на зло. Я не имею делать такие выводы. Это моя испорченность во мне говорит: «Ах, он мне делает назло». Значит, я сам кому-то делаю назло, если я сам так думаю. А если человек исходит из доброжелательного такого, христианского принципа (хотя принцип презумпции невиновности возник еще в языческом правосудии), если что-то плохое происходит, то есть масса объяснений, но злая воля делающего должна стоять на последнем месте. Можно проверить, так это или не так, надо спросить: «Ты что, назло мне это?», и, если он скажет, что нет, то ты должен верить.
Бывает, что человек устал, или приболел, и тогда могут раздражать самые безобидные мелочи, на которые человек в нормальной ситуации и не обратит внимания…
Опять таки, речь идет о том — контролируем ли мы свое состояние или нет?
Если ты устал — значит, встряхнись, приди в себя. Или если ты не можешь, то попроси, чтобы тебе дали какое-то время, чтобы ты собрался с мыслями и преодолел эту усталость, или раздраженное состояние. Когда в течении ряда лет человек себе разрешал раздражаться ПОТОМУ ЧТО: потому что он устал, или потому что он имеет право, или еще какое-то ПОТОМУ ЧТО. А раз он имеет право, то он и раздражается.
Никаких прав на грех у нас нет. Наоборот, есть заповедь: «Если кто хочет из вас быть главным, будь всем слугою». Если ты служишь окружающим со смирением и любовью, значит, все будет хорошо.
А если ты считаешь, что ты имеешь право по каким-то причинам, то ты напоминаешь о ситуации, описанной Дж. Оруэллом: «Все животные равны, но некоторые — равнее других». Все равны, но некоторые равнее. почему-то мы стремимся попасть в число тех, которые равнее. И признаем право других быть равнее нас самих. Он мне хамит, потому что он начальник. Он не имеет права, никто не имеет права унижать твое человеческое достоинство. И ты не имеешь права унижать человеческое достоинство — кричать на своих подчиненных.
Как поступать, если раздражаются на тебя, а ты не знаешь причины, может быть.
Нужно спросить.
А если человек не хочет говорить?
Здесь опять речь идет о каких-то накопившихся отношениях, надо проанализировать историю отношений, и если человек церковный, то лучше всего пойти в храм, и покаяться, потому что, если возник конфликт, то, как правило, виноваты оба. Один, может быть, больше, другой — меньше, но все равно, оба виноваты. Редко-редко бывает, когда совершенно кто-то ни в чем не виноват, а его так вот жестоко оскорбили. Тогда и речь идет не о раздражительности, а о том, что кто-то посмел оскорблять своих близких. Но надо уметь противостоять хамству, надо его пресекать, даже если для этого надо и разгневаться.
Нельзя мириться со злом нельзя. Вспомним слова апостола Павла: «Если кто из вас впадет в некое согрешение, то вы духовные исправляйте такового духом кротости».
Но только духом кротости, а не раздражением.
Часто бывают ситуации, когда в семье родители к Церкви никакого отношения не имеют, а дети ходят в Церковь. Родители выражают раздражение и беспокойство по поводу этих поступков, переживают, что человек попал в секту, как им кажется….
С одной стороны, если человек нашел Церковь, т. е. «драгоценный бисер», то, конечно, он должен беречь его изо всех сил и идти путем Евангельских Заповедей. А теперь можно ему задать вопрос, что Богу угоднее, что Ему нужнее, чтобы вы сидели на хлебе и на воде, но скандалили со своими родителями, или если бы вы полноценно питались, но родители вслед за вами бы в Церковь пришли?
Про это есть такое изречение, как бы парадоксальное, «вы постом хоть мясо ешьте, только людей не ешьте».
А мы такие людоеды, но при том постящиеся. То есть, конечно, нужно поститься, по мере сил, и чем строже, тем лучше, но при этом нужно смотреть за тем, чтобы наши близкие не раздражались из-за такого нашего формального исполнения церковных предписаний. Потому что цель поста не диета, а мирное устроение души. А если мы пренебрегаем этим мирным устроением души, своим или своих близких, значит, мы цели поста не достигаем. А вот КАК в реальной ситуации реальным людям себя вести, как строить отношения со своими близкими, чтобы и соблюсти требования уставов в какой-то мере, и положительно повлиять на своих близких, чтобы они тоже захотели вкусить церковной жизни, это — проблема.
Не значит ли это, что молодому человеку или девушке лучше немного снизить церковную активность, чтобы поддержать относительный мир в семье?
Это значит, нужно пойти к духовнику. Каждая ситуация совершено конкретная. И молодой человек конкретный, и его срок пребывания в церкви, и его степень воцерковленности конкретная, и его родители конкретные.
Нужно найти такой способ поведения, так стараться, чтобы его близкие видели, что ничего плохого с ним не происходит. Но это не слова, а поступки. Если человек пошел в церковь и стал голодный и раздражительный, конечно, родители совершенно правильно испугаются.
А если человек пошел в церковь, и стал ласковый, заботливый, открытый, искренний, отзывчивый, и при этом ограничивает себя в еде, то никто на него особенно обижаться не будет, потому что он стал лучше, это видно всем.
Он сможет попросить и своих родителей, ласково и нежно, чтобы они не переживали, потому что ничего особенного с ним не происходит. И они будут видеть, что он действительно, контролирует ситуацию, что это не секта, а нормальное стремление к духовному росту, а не демонстрирует, что ему наплевать на них. «Я пощусь, а мне на вас наплевать».
Иерей Александр Ильяшенко, беседовала София Зеленова
Св. Иоанн Лестничник. Лествица.
