 |
| Русская неделя | Петр Казанцев | 27.11.2006 |
Есть и название: Братство во имя священномученика Петра, митрополита Крутицкого. Новомученик Петр (Крутицкий) был прославлен определением архиерейского собора Русской Православной Церкви совсем недавно, в 1997 г. И до сих пор его имя было известно лишь в узком кругу церковных историков. Но благодаря православным жителям Надыма память о митрополите Петре вышла за пределы приходских библиотек. И стала воплощаться в необходимых делах во славу Божию.
Собственно, это имя в названии братства и вызвало у меня особенный интерес. Впервые о митрополите Петре я услышал лет 10 назад, в Москве, в гостинице «Минск». Заехал туда, чтобы коротко встретиться с В.Н. Ордовским-Танаевским. Но Вадим Николаевич, в свои 80 лет безумно энергичный и безупречно элегантный, в забытых уже нами выражениях пригласил отобедать с ним тут же, в ресторане. — Сибирь — это край, где многие, если не все, лучшие люди России проходили духовные и телесные испытания, — говорил в застолье Вадим Николаевич Ордовский-Танаевский, внук последнего тобольского губернатора, один из лидеров белой эмиграции, венесуэльский состоятельный бизнесмен, потомок тех самых Максимовичей, к числу которых принадлежит, между прочим, святитель Иоанн Тобольский.
Разговор шел о странной избирательности нашей памяти: почитаем тех, кто принес смуту и разлад, а тех, кто действительно оставался подвижником даже и в сибирском невольном поселении, — тех забываем.
— А то одни у вас декабристы… Вот вы, — тут он отделял нас, в то время советских, от нас русских, — вот вы все фильмы об их женах снимаете. А истинно прославятся — Николай с наследниками и Петр Полянский, митрополит. Конечно, мой собеседник называл и другие достойные имена. Но: в отношении именно этих сибирских ссыльных предположение сбылось. Через годы и тот и другой были прославлены Русской Православной Церковью: император с семьею — летом 2000 года, а митрополит Петр — тремя годами раньше.
После памятной той беседы не так уж много времени и прошло. А сегодня я знакомлюсь воочию со старостой братства, названного во имя митрополита Петра, новомученика Российского. И о нем, об опальном митрополите, мы ведем разговор с отцом Андреем, настоятелем надымского храма. Жители Надыма теперь с особенной гордостью чтят память Петра (Крутицкого): в поселке Хэ. В границах нынешнего Надымского района, отбывал ссылку этот человек удивительной судьбы и несгибаемого мужества. В Воронежской губернии в небольшом селении Сторожевое Коротоякского уезда в1862 году, в семье приходского священника родился будущий митрополит.
Судьба Петра Федоровича (в миру — Полянского) складывалась на редкость благополучно. Он окончил в возрасте 23-х лет полный курс Воронежской Духовной семинарии. А два года спустя стал студентом Московской Духовной академии. И закончил ее со степенью кандидата богословия («О пастырских посланиях» — была тема его курсового сочинения). Там же, в академии, и был оставлен для исполнения должности помощника инспектора. При этом Петр Федорович преподавал Закон Божий в женском училище Сергиева Посада. Преподавал, заметим, безвозмездно. В этом простом биографическом факте узнаются очертания: и судьбы, и эпохи. Смотрите, что за время было: в спокойной уверенности пребывая за свою будущность; не беспокоясь средствами ни на трудную дорогу в столицу, ни на образование, — сын простого священника получает место в Москве. И не бедствует вовсе на своей невидной должности. Напротив — может позволить себе радость и роскошь бесплатно преподавать, выезжая для того в Подмосковье… Пытаюсь представить себе в таком качестве современника нашего — учителя, выпускника столичного вуза, выходца из провинции. Не получается…
Неспешно и благоприятно складывалась карьера Петра Федоровича Полянского. Прекрасно показав себя на поприще церковно-административного служения, на исходе века он защитил магистерскую диссертацию и назначен был смотрителем Жирновицкого Духовного училища. А в 1906 году Петр Федорович был отправлен на службу в Петербург, где стал членом Учебного Комитета при Священном Синоде.
Все так же Петр Федорович оставался человеком доброго нрава и не ищущим обогащения. В Париже в 1947 г. вышла книга митрополита Евлогия «Путь моей жизни». В ней автор, бывший сокурсником Петра Полянского, пишет, что его товарищ отличался всегда «благодушием, покладистостью, доброжелательностью» ко всем. А в Российском госархиве сохранилось ходатайство архиепископа Сергия (Страгородского) о повышении жалованья Петру Полянскому: при переводе на новое место он потерял «1300 рублей содержания и 390 рублей квартирных в год». В 1916 г. Петр Полянский был пожалован орденом св. Владимира — одной из высших Российских наград. А затем была революция…
Настало время кровавых гонений на Церковь. В самый разгар богоборческих бесчинств, в 1920 г., Патриарх Московский и всея России Тихон предложил Петру Полянскому принять постриг, священство и епископство и стать помощником в делах церковного управления. Вовсе не почет к высокому сану сулило в те времена такое предложение. «Я не могу отказаться, — сообщал о своем решении Петр Полянский. — Если я откажусь, буду предателем Церкви, но когда соглашусь, — я знаю, я подпишу сам себе смертный приговор». Так в возрасте 58-и лет благополучный синодальный служащий избрал путь, который затем приведет его на Голгофу. Вскоре епископ Петр был арестован и сослан.
Однако неизмеримо большие гонения обрушились на него начиная с апреля 1925 г. Тогда, по завещанию Святейшего Тихона, после его блаженной кончины, все права и обязанности Патриарха были возложены на Петра Полянского (который к тому времени уже имел сан митрополита Крутицкого). Особую ненависть властей вызвали усилия митрополита Петра по противостоянию смуте и расколам в Русской Православной Церкви. Началась череда арестов и ссылок. В1927 г. постановлением ВЦИК митрополит Петр был сослан за Полярный круг, на берег Обской губы, в поселок Хэ. Здоровье 65-летнего старца, подточенное в застенках ОГПУ, в условиях Заполярья становилось еще хуже. 15 июля 1928 г. он направил заявление властям: «Оставление меня в селе Хэ Обдорского района, далеко за Полярным кругом, среди суровой обстановки слишком пагубно отражается на моем здоровье, которое после моего годичного проживания здесь пришло в окончательный упадок».
Но и здесь его не покидали заботы. С берега Обской губы он отправлял письма, исполненные глубокой тревоги за нестроения внутри Церкви («…самыми огорчительными были сообщения о том, что множество верующих остаются за стенами храмов…» — из письма, отправленного из Хэ в феврале 1930 г.)
Не сломила дальняя ссылка и душевных качеств митрополита Петра. В конце срока ссылки, рассчитывая на скорое освобождение, митрополит раздал все свои вещи нищим. Он не мог знать, что ему предстоят еще долгие годы мытарств в тюремных застенках Тобольска, Екатеринбурга, Верхнеуральска. Ранним утром 10 октября 1937 г. митрополит Петр был расстрелян по приговору тройки НКВД по Челябинской области.
А шестьдесят лет спустя освященный архиерейский собор Русской Православной Церкви определил: причислить Петра, митрополита Крутицкого, к лику святых для общецерковного почитания; писать ему иконы для поклонения. Один из списков с такой иконы и показал мне отец Андрей — надымский батюшка, многосведующий в церковной истории и тесно узнавший этот северный край. А я, благословясь, шел по Надыму, по прочим своим делам, и думал: как счастлив все-таки город этот! Обретя достояние и сокровище — исповеднический подвиг священномученика, свершавшийся на этой земле, северяне сумели сохранить его и в памяти, и в делах. В делах, которых немало уже на счету православного братства во имя священномуче-ника Петра.
Прав был венесуэльский эмигрант, предполагая прославление новомученика. И дело тут вовсе не в даре предвидения. Просто русское Зарубежье жило и живет в ведении русской истории (в том числе и церковной), в ее потоке. И те имена, что лишь в последнее время у нас на слуху, для русских в рассеянии — это близкая, знаемая судьба и личность.
Кстати, от В.Н. Ордовского-Танаевского я узнал тогда о судьбе его деда. Многие ли из нас знают, что последний тобольский губернатор после революции был священником в крошечном приходе в Сербии, а жизнь окончил, приняв монашество, под именем архимандрита Никона, в Германии, в лагере для перемещенных лиц… Вот и мы, числящие себя россиянами, получили теперь возможность узнавать о земной судьбе тех, кто ныне является нашими небесными заступниками и покровителями. И — тем самым быть в русле живой, не талмудизированной истории Родины. Есть и еще особая, нужная современному человеку польза от узнавания жизненного пути новопрославленных мучеников и исповедников российских. Ты знаешь: вот человек, живший на нашей северной земле; есть фотоснимки его и сохранились писанные им письма. И вот — на аналое икона с его образом, в храме звучит тропарь ему… И тогда близко сходятся в сознании жизнь реального человека, тождественного нам по духу и плоти, и житие святого. И тогда подвижничество святых, бывшее пусть и многие сотни лет назад, удобнее приближается к сердцу современного человека. А сердце — обильнее наполняется верой.
И вот еще. Мы иногда вполуха, не разбирая церковнославянской речи, слушаем церковное чтение. А если знать о жизни того же митрополита Петра — смотрите, какими прозрачными, ясными становятся исторически точные и вместе — трогательные слова тропаря ему:
Божиим смотрением к святительскому служению
Святым Патриархом Тихоном призванный
Стаду христову явился еси
Страж неусыпный и защитник небоязненный
Святителе Петре.
Жестокая заточения и дальная изгнания,
Страдания и смерть от богоборцев претерпел еси.
Венец мученический прияв,
На небеси ныне радуешися…
Жизненный путь митрополита Петра, драматические моменты его борьбы, подробно описаны в книге «Мученики, исповедники, и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия», изданной в Твери в 1996 г. Автор этого капитального труда — иеромонах Дамаскин (Орловский), авторитетнейший историк церкви. Сам человек интереснейшей судьбы, он, оставаясь добросовестным исследователем, наполняет строго документированные биографии новомучеников российских духовным содержанием.
Благодаря московскому кинорежиссеру Галине Медведевой, мне довелось услышать размышления иеромонаха Дамаскина о подвижническом пути митрополита Петра. Некнижный разговор церковного историка и монаха поражает тем, как легко, просто он ставит в один ряд свидетельство о документальном факте и — о событии чудесном. Вот иеромонах Дамаскин рассказывает о церковной службе в Свято-Даниловом монастыре в августе 1925 г. и, не возвысив голоса, продолжает: «И когда митрополит Петр подошел к солее, над ним взвилось как бы облачко, и многие узнали в нем святого благоверного князя Даниила Московского. Некоторое время князь Даниил будто сопровождал митрополита Петра. И в этом присутствующие увидели знамение, благословение Божие». Верующий человек удивляется не чудесам. А тому, как явственно порою объявляется в них обычно прикровенный промысл Божий…
Кстати будет сказать и о мистическом, промыслительном совпадении наших дней. За свою книгу о новомучениках российских иеромонах Дамаскин (Орловский) был удостоен в 1997 г. Макариевской премии. Эту почетную награду учредил в середине прошлого века митрополит Макарий (Булгаков) при весьма своеобразных обстоятельствах. Вступая в первую свою должность бакалавра Киевской духовной академии, он еще в 1841 г. дал обет: собрать значительную сумму, чтобы на проценты от капитала учредить «ежегодную премию для поощрения отечественных талантов». Двадцать пять лет потребовалось для выполнения обета. В 1867 г. митрополит Макарий обратился к обер-прокурору Святейшего Синода графу Д. Толстому с просьбой направить собранные им средства (120 тыс. руб.) в Государственный Банк для учреждения премии его имени. Дар был с благодарностью принят. А после смерти митрополита в 1882 г. Императорская Академия наук начала присуждение Макариевских премий — наиболее престижных для ученых того времени. Среди награжденных — классик почвоведения В.В. Докучаев, географ адмирал С.О. Макаров, филолог Л.В. Щерба. Значительным по тем временам было и денежное содержание премий — благодаря процентам с капитала, собранного митрополитом Макарием по обету, данному еще в юности… (Оказывается: громкая нобелевская затея идет по пути, проторенному смиренным русским монахом).
А председателем Комитета, присуждавшим Макариевские премии по богословию и духовному образованию, на рубеже веков как раз и был Петр Полянский, будущий ссыльный митрополит. Тот самый, о котором иеромонах Дамаскин в конце уже XX века напишет книгу и будет за нее удостоен той самой Макариевской премии… Время минувшее необходимо перетекает во время нынешнее, легко обегая плотины нашего беспамятства. Если школьники Тюменской области будут знать о жизни митрополита Петра, а путеводители по округу упомянут о подвижничестве новомученика на северной нашей земле, значит, мы подымемся еще на одну ступеньку вверх на пути к возрождению Православия.
