 |
| Православие и Мир | Преподобный Паисий Святогорец (Эзнепидис) | 28.10.2006 |
— Геронда, я прочитала у святого Григория Нисскогo, что для того, чтобы называть Бога Отцом, мы должны достичь бесстрастия, в противном случае — это «брань и поношение».
— Не волнуйся, глупенькая. Святитель написал это для тех, кто живет праздно и грешно. Однако, если, согрешая, человек глубоко осознает свою вину, он может называть Бога Отцом.
— Геронда, я чувствую себя великой должницей по отношению к Богу, и это причиняет мне боль.
— С того Момента, как Tы начинаешь чувствовать себя должницей Бога и смиренно говорить «согреших, Боже мой», Бог прощает тебя, помогает тебе и дает тебе Свою Благодать. И если в этом состоянии тебя застанет смерть, ты спасешься. Ведь ты же не просто называешь себя должницей и одновременно продолжаешь катиться по наклонной плоскости. Нет — ты подвизаешься. Ты не находишься в бесовском состоянии — Боже упаси! Ведь с Божией помощью здесь, в монастыре, все сестры худо-бедно находятся в покаянии. А кроме того, знай, что, ощущая себя в состоянии никуда не годном, духовный человек приемлет Божественную Благодать. Ведь это осознание своей греховности становится для такого человека [духовным] омовением.
Когда в разговоре со мной кто — то с болью говорит о себе: «Я — такой, сякой, эдакий», то я радуюсь, потому что если человек признает свои погрешности, то он от них освободится. Как го на Афоне я случайно набрел на хижину, в которой жил один человек вместе с кошками и собаками. Боясь пожара, он даже не зажигал огня для тепла. Этот человек был забыт и оставлен всеми. Мне стало за него больно, но, когда я стал выражать ему свое сочувствие, он ответил: «Не жалей меня, монах Я должен помучиться. Если бы ты знал, сколько я всего натворил, ты бы меня не жалел для меня и те условия, в которых я живу сейчас, чересчур хороши».
Но разве Бог не устроит спасение такого человека — какие бы грехи он ни совершил раньше? Недавно, когда я был в больнице, ко мне подошла одна женщина, руки которой были настолько исколоты от переливания крови, что на них было страшно смотреть! Там буквально не было живого места. «Во мне нет ничего доброго, — говорила мне она, — может быть, Бог пожалеет меня и возьмет в Рай. Ведь у меня есть такой — то порок, такой-то недостаток.» — и она обличала себя в куче разных недостатков. Какой же тонкой работой по отношению к себе она занималась Я не видел другого человека, находящегося в подобном состоянии.
— Геронда, я слышала, как один человек говорил: «у меня есть помысл, что [судя людей] Христос отнесется к нам со снисходительностью». Это правильный помысл?
— Если у человека есть большое смирение, если он осознает свои ошибки, в высокой степени ощущает свою вину и страдает, тогда Христос «отнесется» к нему со снисхождением и его простит. «Дитя Мое, — скажет Христос этому человеку, — перестань об этом думать. Это все в безвозвратном прошлом». Однако, если, не осознавая своей вины, человек успокаивает свой помысл тем, что Христос «отнесется» к нему со снисхождением и милосердием, то это очень опасно. Что же получается, что Христос даст награду грешникам?
Доброе познание себя приводит Бога в умиление и дает нам божественную помощь и райскую радость. Однако, если бы мы могли получить помощь и без познания себя, Бог не требовал бы от нас даже этого.
— Геронда, Вы сказали «доброе познание себя». А бывает и недоброе познание себя?
— Да, можно, имея ошибочное познание своего внутреннего человека, оправдывать себя и успокаивать свой помысл. Поэтому, говоря, что у человека есть осознание ошибки, я имею в виду то, что он прилагает хотя бы малое старание исправиться. К примеру, я должен тебе пятьсот тысяч драхм. При встрече с тобой я говорю: «За мной должок — пятьсот тысяч», однако возвращение долга меня не беспокоит, я просто признаю за собой долг. Проходит немного времени, я снова вспоминаю об этом и снова говорю тебе «Да, да, за мной должок». Но это не означает осознания [долга] Действительно, осознавая за собой долг, человек не спит: он ищет способ его отдать. И в этом случае слова «Я тебе должен» — он произносит таким тоном, что заимодавец получает извещение о том что отдача долга действительно волнует должника
— Геронда, если человек не преуспевает в своей духовной борьбе, то правильно ли, если он говорит себе: «Какой ты есть, таким ты и останешься. Ничего лучшего я от тебя не жду».
— Относясь к своему состоянию подобным образом, можно впасть в прелесть. Такой человек может дойти до того, что начнет говорить: «Те, кому суждено попасть в Рай, в него попадут. Стало быть, зачем я буду подвизаться?» Так что же, получается, что святые освятились без борьбы? Говоря так, человек ждет своего исправления и освобождения от страстей, не подвизаясь. Он ведет себя подобно тому старику, который хотел полакомиться ягодами и уселся под шелковицей с разинутым ртом, ожидая, когда какая-нибудь ягода сама упадет с дерева ему в рот.
— Геронда, как я могу понять, что духовно преуспеваю?
— Если у тебя есть осознание своей греховности, то будет и духовное преуспеяние. Чем большими ты видишь свои грехи, тем большее осознание греховности ты будешь приобретать и тем больше преуспеешь.
— Геронда, а можно ли осознавать свою греховную ошибку и при этом не преуспевать?
— Когда человек осознает свою греховную ошибку и снова, не желая того, ее совершает, то это значит, что у него есть гордость или предрасположенность к гордости. И поэтому Бог не помогает ему преуспеть.
Если человек осознает свою греховность, то это великая сила, великое дело. Потом человек начинает гнушаться себя, смиряется, приписывает все доброе человеколюбию и благости Божией и чувствует великую благодарность Ему. Поэтому Бог любит грешников, осознающих свою греховность, кающихся и живущих со смирением, больше, чем тех, кто много подвизается, однако не признает своей греховности и не имеет покаяния.
— Геронда, когда святые отцы говорят, что покаяние заключается в том, что человек принимает решение не повторять предшествующих грехов и скорбит о них, то это значит, что мы должны помнить о совершенных нами грехах постоянно?
— Нет, не нужно помнить каждый грех отдельно, но надо постоянно иметь осознание своей греховности. До какого-то момента человек должен думать о своем прегрешении, а затем ему следует смиренно просить милости Божией — и если у него нет гордости, то Бог ему поможет. Особенно человеку чувствительному: если он покаялся и поисповедовался в своих старых грехах, то ему лучше их забыть. Ведь иначе тангалашка может напоминать ему его старые грехи, удручать его помыслами, для того чтобы отнимать у него время и отрывать его от молитвы. Однако если человек, не отличающийся чуткостью, видит, как в нем рождается гордость, то будет неплохо, если он вспомнит свои грехи, для того чтобы смириться.
— Геронда, а может ли человек осознавать свою гpeховность, но при этом не иметь покаяния?
— Может, если у него нет смирения. Когда к покаянию примешивается эгоизм, то человек без конца мучает себя мыслями: «как же я мог это сделать?», «как посмотрят на это люди?», «что же обо мне подумают?» — и терзается. В словах «как же я снова мог это сделать?» и «как я мог до такого докатиться?» — есть эгоизм. Покаяния в таких словах нет. Человек должен понять, что он согрешил, и, поняв это, смиренно попросить милости Божиев. «Боже мой, — должен сказать такой человек, — я согрешил, прости меня. Вот такая я дрянь. Пожалей меня. Если Ты не поможешь мне, то я могу стать еще хуже, лучше я стать не могу. Сам я никогда не исправлюсь». И, сказав это, надо постараться не повторять свой грех. Многие, согрешив, испытали боль не потому, что они пали в глазах людей, а из-за того, что они ранили своим грехом Бога.
Если живший по-мирски человек прерывает свои связи с мирским духом, то потом часто и не желая того, он чувствует, что этот дух влечет его к себе. Однако такому человеку не нужно отчаиваться. Я думаю, что в подобном случае преуспеянием будет и начавшаяся в грешнике добрая обеспокоенность, которая обличает его душу за совершенные проступки и за то, что он мог сделать что-то [доброе], но не сделал этого. Потихоньку происходит борьба, человек невольно смиряется и отчаивается добрым отчаянием, то есть отчаивается в своем «я». Тогда он объясняет все доброе Благодатью Божией и воистину верует в слова, сказанные Господом: «Без Мене не можете сотворити ничеcoжe». Если впоследствии такой человек станет любочестно, со многим смирением подвизаться, уповая при этом на Всесилие Божие, то Благий Бог его помилует.
— Геронда, как человек может помочь себе не повторять совершенный им проступок?
— Если человеку станет по-настоящему больно за свой проступок, то он его не повторит. Для того чтобы человек исправился, в нем должно присутствовать внутреннее сокрушение с искренним покаянием. Поэтому святой Марк Подвижник говорит: «Если человек не восскорбит о своем грехе, в соответствии с его мерой, то он снова легко впадет в ту же сеть». То есть, если грех невелик, требуется меньшее покаяние, если грех тяжелее, требуется покаяние большее Не рассматривая величину своего падения и не печалясь о нем в соответствии с этой величиной, человек легко впадает в то же самое или даже еще большее прегрешение.
— А как мы можем понять, что опечалились о нашем падении не в соответствии с его величиной?
— Доказательством несоответствия между падением и печалью является то, что вы снова впадаете в тот же самый грех. Кроме этого, следя за собой, не ограничивайтесь одной [духовной] диагностикой. Ведь вы без конца занимаетесь [духовными] микробиологическими исследованиями. Найдя своего [духовного] микроба, вы разглядываете его и говорите: «Надо эту козявку раздавить», Однако лечения вы так и не начинаете Ну хорошо, вот вы убедились, что страдаете каким-то недомоганием. Сразу же надо думать о том, как эту болезнь исцелить. Какая польза от того, что вы будете постоянно заниматься одними анализами, не стараясь исправиться?
Вы говорите: «У меня есть такая-то страсть, у меня есть страсть другая». Однако вы не отсекаете эти страсти и, причитая, остаетесь в том же страстном состоянии. Таким образом, вы выбрасываете на ветер свои силы и растрачиваете себя попусту. Вы растрачиваете свой ум, свое сердце. От расстройства вы становитесь больными и потом ничего не можете делать. Затем, выздоровев, опять начинаете причитать: «Как же это я так в тот раз заболела? Почему это произошло?» Я не говорю, что не надо следить за собой, нет. Не позволяйте своим прегрешениям проскакивать незамеченными. Но, брат ты мой, расстраиваться тоже нужно до какого — то предела.
Нельзя быть равнодушным, но ведь и чувства злополучия, несчастности тоже надо избегать! Ты сделала что — то неправильное? Задумалась над этим? Увидела, в чем была твоя ошибка? Осознала ee? Поисповедовалась в ней? Если да, то продолжай свой путь, не застревай на этой ошибке. Отложи ее только в своей памяти, для того, чтобы в следующий раз, когда тебе снова представится повод ее повторить, ты была внимательна Если мы не стараемся исправить своих ошибок, то расстройство из-за них бесполезно. Печалясь об ошибках, не стараясь их исправить, мы все равно что без остановки плачем о каком-то больном, но при этом не стараемся помочь ему стать здоровым.
— Геронда, печалиться не нужно даже тогда, когда ты заслуженно страдаешь за какую-то совершенную тобой ошибку?
— Не так. В этом случае печалиться нужно, однако печаль должна быть соответственной, соразмерной твоей ошибке. Если тебе не станет больно за совершенную тобой ошибку, то ты по легкомыслию снова впадешь в нее — то есть останешься неисправленной. Однако, если, начав с покаянной печали, ты доходишь до отчаяния, значит, ты опечалилась больше, чем требовалось. В подобных случаях необходимо немножко взбодрить себя и отнестись к совершенной тобой ошибке с некоторой долей доброго равнодушия.
— Геронда, но разве легко глубоко осознать свою греховность, находясь в начале духовного пути?
— Когда мы находимся в начале нашей духовной жизни, Бог по Своей любви не попускает нам осознать нашу греховность, чтобы мы не согнулись [под ее тяжестью]. Некоторые любочестные и чуткие души не смогли бы перенести осознание своей греховности и терпели бы вред. Таким образом, Бог ослепляет наши глаза и мы не видим всех наших прегрешений вместе. К примеру, рукав нашей одежды может быть испачкан в птичьем помете, а мы, глядя на него, будем думать, что это не помет, а цветочные лепестки. Однако, когда мы преуспеваем в нашей духовной борьбе, Бог потихоньку попускает нам видеть наши ошибки. Одновременно с этим Он дает нам и силу для того, чтобы мы подвизались и эти ошибки исправляли. Если отсутствует опыт, то тонкая работа не на пользу. То же самое происходит и с осознанием благодеяний Божиих Если бы человек, находясь в начале своей духовной жизни, видел благодеяния то у него началось бы духовное кровоизлияние, потому что, видя благодеяния Божии и осознавая свою неблагодарность за них, человек страдает, тает.
— Геронда, а я не вижу своих ошибок, и мое сердце подобно камню.
— Иногда Бог попускает нашим глазам не видеть наших ошибок, а нашему сердцу — быть камнем, потому что в противном случае диавол может низвергнуть нас в отчаяние. Человек должен относиться к своей греховности с рассуждением. Покаяние, в котором присутствует душевное терзание и отчаяние, — не от Бога, в таком покаянии накрутил своим хвостиком тангалашка Человек должен быть внимательным, потому что диавол, подловив его «справа» — на покаянии, может бросить его «влево» — в печаль и отчаяние. Диавол хочет сломать человека — душевно и телесно — и привести его в негодность. То есть он приносит другое сокрушение — исполненное душевной тревоги, для того чтобы сокрушить этим сокрушением человека К примеру, диавол может сказать человеку: «Ты такой великий грешник, что не спасешься». Делая вид, что заботится о душе человека, диавол ввергает его в душевную тревогу и отчаяние. Так зачем же позволять диаволу делать все, что он хочет? Когда диавол говорит тебе: «Ты грешница», отвечай ему: «Ну, а тебе-то какое до этого дело? Я скажу, что я грешница, когда захочу этого сама, а не тогда, когда этого захочешь ты».
— Геронда, а в чем причина того, что душу часто посещает уныние?
— Уныние и душевная тяжесть обычно имеют свою причину в угрызениях совести, которые происходят, оттого, что человек излишне чувствителен. В этом случае человеку необходимо поисповедоваться, чтобы быть в состоянии получить помощь от духовника. Ведь если человек излишне чувствителен, то прегрешение, которое он совершил, может быть очень маленьким, однако враг увеличивает это прегрешение в глазах такого человека Он показывает ему это прегрешение через микроскоп, для того чтобы низвергнуть человека в отчаяние и привести в негодность.
К примеру, диавол может внушить такому излишне чувствительному человеку, что он якобы очень огорчил своих ближних, что он создал им трудности и тому подобное. Таким образом диавол ввергает человека в расстройство, которое превосходит его силу. Однако если диавол действительно заботится о благе нашей души, то почему он не идет искушать [будить] совесть бесчувственного человека? Но где там: человеку бесчувственномудля того чтобы он не пришел в чувство — диавол внушает считать его большой грех ничего не значащим.
Человек должен познать себя таким, каков он есть в действительности, а не таким, каким представляет его в собственных глазах враг — диавол. Ведь диавола заботит одно: как бы сделать нам зло. Человек никогда не должен отчаиваться — только бы у него было покаяние, потому что и грехи его меньше, чем грехи диавола, и смягчающие вину обстоятельства у него есть — ведь он создан из земли, но, будучи невнимательным, поскользнулся и испачкался грязью.
Для того чтобы духовная борьба была правильной, мы должны вращать колесо [нашей духовной машины] в сторону, противоположную той, куда его крутит диавол. Диавол внушает нам, что мы якобы что-то из себя представляем? Нам надо возделывать в себе самоукорение. Внушает, что мы не представляем из себя ничего? Будем говорить: «Бог меня помилует». Если человек ведет себя таким образом — с простотой, доверием Богу и упованием на Него, то в его жизнь входит покаяние, смирение и он восходит на духовные высоты.
— Геронда, стало быть, самоукорение не помогает в духовной борьбе?
— Помогает, однако требуется рассуждение. К примеру, человек может говорить самому себе: «Ах ты, бестолочь такая…». Однако укорять себя надо со смирением, для того чтобы посмеяться над диаволом, а также с мужеством, а не с чувством собственного злополучия. Нам необходимо самоукорение, а не отчаяние.
Если человек верит в то, что он не делает ничего доброго; если — в добром смысле этого слова — он отчаивается в себе, в своем «я»; если он верит в то, что своими делами он постоянно прибавляет нули к нулям, и при этом продолжает свою духовную борьбу с надеждой на Бога — это признак того, что он достиг духовной зрелости. В этом случае Благий Бог, увидев нули его благого произволения, пожалеет его и поставит в начале этих нулей единицу. Таким образом, его нули поднимутся в цене, и он станет духовно богатым. В смиренном состоянии разочарования в себе кроется доброе духовное состояние.
— Геронда, каким образом человек может постоянно видеть себя грешным?
— Человек может видеть себя грешным, если он испытывает себя со вниманием. Чем с большим в ем испытывает себя человек, тем более грешным он. я видит.
— А как может заниматься таким деланием тот, кто обременен множеством забот?
— Хорошо, если в течение дня такой человек хоть сколько-то времени отводит на Иисусову молитву, а также имеет определенньй час для подсчета своих [духовных] прибылей и убытков. Поглядите: хозяин бакалейной лавки считает свои деньги каждый день. Ведь, не следя за своей прибылью и долгами, он разорится, и его посадят в долговую яму.
— Геронда, некоторые люди не знают, что им говорить на исповеди? Почему?
— Эго показывает, что они не занимаются тонкой работой над собой. Если мы не занимаемся тонкой работой, то не замечаем за собой даже грубых погрешностей. Нам нужно очистить очи нашей души. Слепой человек не видит ничего. Человек одноглазый что-то уже видит, однако лучше других видит тот, у кого есть оба глаза и они здоровы.
Ну, а уж если у такого человека есть под рукой и телескоп с микроскопом, то он будет видеть очень четко и то, что находится далеко-далеко, и то, что находится очень близко. К примеру, небольшую резную иконку я могу закончить в три дня, однако, оставив ее полежать несколько дней и потом снова взяв ее в руки, я найду в ней много недостатков. Над одной иконкой я могу работать и неделю, и месяц, и два года. А если захочу, то могу работать над ней и пять лет. Однако в этом случае я должен буду работать с увеличительным стеклом. Я хочу сказать, что духовное делание тоже не имеет конца. Чем больше человек духовно преуспевает, тем чище становятся очи его души, и тогда постепенно он видит свои грехи все большими и большими. Таким образом, человек смиряется, и к нему приходит Благодать Божия.
Святые, говорившие: «Я окаянный грешник», верили в это, потому что очи их души превратились в [духовные] микроскопы. Чем более они преуспевали, тем более мощный духовный микроскоп приобретали и, таким образом, видели себя большими грешниками. Вот, например, сейчас невооруженным глазом я смотрю на мою руку, и она кажется мне красивой. Однако если я посмотрю на нее через увеличительное стекло, то вот эти волосики, которые сейчас еле видны, представятся целой кипарисовой рощей! «Брат ты мой, — удивлюсь я, — это что же, выходит, я троглодит?» Совершая над собой такое духовное делание, вы возгнушаетесь своим ветхим человеком
Наш ветхий человек — это живущий в нас злобный «квартиросъемщик». Для того чтобы он ушел, мы должны разрушить его жилище и начать возводить новое зда ние — строить нового человека
