Последний раз на тему Ленинградской блокады случилось мне высказаться в Московском парке Победы. Слово было посвящено прорыву Блокады накануне праздника Крещения Господня. Поскольку слово вызвало реакцию как бурную, так и разнообразную, я рад сегодня вернуться к этой теме.
Блокада! Что это было, зачем это было? За что, в конце концов, «колыбель трех революций» почти три года была зажата в тисках голодной смерти? Многие светские историки и простые люди скажут, что это глупые вопросы, и вообще их ставить нельзя. По-своему эти люди правы, они не склонны искать в истории высшего священного смысла. Они привыкли видеть события, так сказать, в горизонтальной проекции. И тот объемный взгляд, которому нас учит священная история Ветхого и Нового Заветов, им недоступен.
Как можно судить их? Никак. Существует, правда, один «мостик», на котором могут сойтись обладатели обоих взглядов в отношении Великой Отечественной войны: война эта была названа священной. И не потому, что так распорядилась большевистская пропаганда. Весь народ чувствовал в ядре своем, что призван положить на алтарь Отечества жизнь свою и душу, и все, что у него есть. А это как раз и наполняет человека тем высшим смыслом, который освящает его жизнь или смерть. Священной была война для нашего народа, священной была и Блокада для ленинградцев. Нельзя не видеть верующему человеку, что ее прорыв совпал с праздником Крещения Господня, а Победа совпала с пасхальными днями и с памятью Великомученика и Победоносца Георгия в мае 1945-го. «И пусть ведет вас к победе Великомученик и Победоносец Георгий», — так написал в своем последнем обращении к войскам в марте 1917 последний русский Император. И победа пришла, только не в 1917 и не в 1918, а через 28 лет ценой, которую и сейчас трудно себе представить.
О чем говорят такие совпадения? На этот вопрос можно ответить и таким образом: да, ни о чем, просто совпало, да и все! И хватит морочить людям голову. Тех, кого такой ответ устраивает, можно было бы попросить не читать дальше настоящую публикацию. А мы тем временем продолжим.
Осада городов и их блокада — явления, обычные для войны. Одни города сдаются сразу, другие сопротивляются, бывает, и подолгу, а потом сдаются, а есть города, которые не сдаются никогда. Их могут сравнять с землей, что называется «заподлицо», все их защитники падут, но не сдадутся. Таким был, например, Иерусалим, когда в 70-м году от Рождества Христова легионы Тита и Веспасиана после долгой осады сравняли город с землей, оставив только три башни в назидание потомкам. Но не прошло и семидесяти лет, как потомки эти подняли новое восстание против римлян. Они дрались отчаянно, они верили, что сам мессия ведет их в бой, что они не могут не победить, потому что это их священная война. Кончилось это их полным поражением, их лишили жизни, а оставшихся в живых лишили отечества.
Никто в здравом уме не может обвинить этих людей в отсутствии любви к Родине. Их героизм и самоотвержение в борьбе против оккупантов достойны восхищения. И здесь хочется спросить — за что? Почему осажден был священный город, и голод там был такой, что матери убивали детей своих? Почему под самый корень истреблялся целый народ и изгонялся с земли, на которой жил веками? Почему Христос за 40 лет до разрушения Иерусалима сказал: «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст. Ибо сказываю вам: не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: благословен Грядый во имя Господне! И выйдя, Иисус шел от храма; и приступили ученики Его, чтобы показать Ему здания храма. Иисус же сказал им: видите ли все это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено» (Мф. 23: 37; 24:2). Через 40 лет не только сам Иерусалимский храм будет разрушен, но и само то место, где он стоял, будет перепахано. А последующие попытки восстановления ни к чему не приведут. Почему? Надо ли спрашивать? Отвергнув Спасителя, иудеи захотели собраться под крылья Бар-Кохбы, лжемессии, который пришел во имя свое. Они говорили, что чтут Бога, но не знали его. К ним пришел истинный Царь Иудейский, а они изгнали, убили его и сказали Пилату: «Нет у нас царя, кроме кесаря» (Ин. 19, 15). У них было отечество — земля обетованная, но они лишились его.
Ну, а мы, русские люди, многим ли мы лучше древних иудеев? Давайте посмотрим, как мы обращались с нашей верой, Царем и Отечеством. Почему кровь, пролитая за одну и ту же Родину на одних и тех же полях, сразу и лишь в четверть века имеет для нас разную цену? Почему невозможно представить в современном Израиле улицу Тита или проспект Веспасиана, или в Германии — Борманштрассе или Гитлерплац? А у нас не то что улицы, а целые города до сих пор носят имена убийц нашего народа. Почему никому не приходит в голову обвинять Христа в безволии, слабости и недальновидности в отношении ближайшего ученика-предателя? А Николай Второй виноват у нас, что он не распутал вовремя заговор внешних и внутренних врагов! Притом еще, что не являлся прозорливцем, и вообще был не Богом, а человеком. Бывшие подданные Российской Империи, как прежде иудеи, обвиняли своего Царя направо и налево в преступлениях, которых он не совершал. Как иудеи, они истязали и клеветали на него, изгнали и травили его. И, наконец, как и иудеи, они отдали его в руки палачей.
Надо ли дивиться, что Иерусалим был разрушен, надо ли дивиться, что «колыбель трех революций» 900 дней расплачивалась жизнями горожан, по 300 дней за каждый бунт, голодала, леденела, истекая кровью, почти три года за измену, трусость и обман 1917 года. Мне публично сказали, что таким своим утверждением я плюю в лицо блокадникам и защитникам города. Сегодня говорят так. Но если бы в осажденном Иерусалиме кто-то публично заявил, что город постигла кара за распятие Иисуса Христа, его бы, несомненно, побили камнями. А в блокадном Ленинграде за все вышеизложенное как минимум поставили бы к стенке. Но я родился в этом городе, я люблю его и хочу понять его судьбу, как бы это ни было больно. Я говорю это не от лица Церкви, а говорю как житель этого города. Оба моих деда сражались за него, а отец умирал в Блокаде. И от их лица я могу сегодня сказать: Благословен Грядый во имя Господне! Благословен Бог, водами крещенской Невы омывший грех мятежного некогда царствующего града! Благословен Бог, милующий и питающий нас, хотя бы и через тонкую ниточку дороги жизни! Благословен Бог, дарующий Победу над врагом, не отнимающий покаяние от чад своих! Благословен Он во веки. Аминь.
Иерей Алексий Успенский, клирик храма Воскресения Христова у Варшавского вокзала, специально для «Русской линии»
