 |
| Православие и Мир | Диакон Павел Миронов | 22.08.2006 |
— Как происходило воцерковление Вашей семьи?
— Всё начиналось как-то незаметно, но очень верно изменяя курс нашей жизни. Господь, в основном через людей, приводил нас в храм: в нашем окружении находились такие люди, которые вдохновляли нас на серьезное отношение к вере.
Затем наша семья стала ходить на исповедь к ныне покойному о. Петру Давыдову, который взялся за наше окормление. Он был настоятелем в восстанавливающемся храме преп. Сергия Радонежского в Бибиреве, где мы тогда жили. Мои родители решили отдать меня в воскресную школу, но так как в храме преп. Сергия ее не было, мы начали ездить в воскресную школу к о. Димитрию Смирнову, в храм Благовещения в Петровском парке, я в детскую группу (мне тогда было лет 7−8), а родители во взрослую.
— И тогда у Вас появилось желание перейти в православную гимназию?
— Да, тогда я впервые услышал о таких школах, как православные гимназии, и захотел туда перейти. Родители стали узнавать, вышли на отдел катехизации при Даниловом монастыре, где взяли список православных гимназий.
По первому же адресу попали к директору Свято-Владимирского учебного центра. Так в 7-м классе меня перевели в Свято-Владимирскую гимназию при храме святого равноап. кн. Владимира в Старых Садах, прихожанами которого наша семья стала с того же времени. И можно сказать, что именно с этого года началась полноценная церковная жизнь, участие в таинствах нашей семьи.
— Православная гимназия — это ведь не просто учебный процесс, это и поездки, и праздники, и общение с православными сверстниками.
— Действительно, когда я стал учиться в гимназии, началась не просто учеба, как это было в школе: пришел на урок, ушел, и всё, а началась наполненная всевозможными событиями жизнь.
Помимо уроков мы ездили по святым местам, на экскурсии, у нас проводились гимназические праздники. В первую очередь здесь хочется сказать, что храм и гимназия находились в теснейшей связи. Например, по двунадесятым праздникам были торжественные общегимназические службы, участие в которых в качестве алтарников, чтецов, певчих принимали и мы.
Директором гимназии был тогда священник Алексий Уминский, и он иногда проводил такие гимназические службы, в которых полностью вышеперечисленные послушания выполняли учащиеся гимназии. Так возникли у нас кружки: звонарный, алтарный, певческий.
Вообще, гимназия стала для нас вторым домом, в ней мы учились быть по-настоящему церковными людьми, учились общаться, сопереживать, помогать друг другу, молиться друг за друга. Нам прививалось правильное отношение к службе. Двери гимназии открыты для нас до сих пор, мы приезжаем туда на праздники.
Трапеза после нашего с матушкой венчания была именно в гимназии.
— Были ли какие-то трудности переходного возраста? Было ли несогласие с чем-то из церковной жизни?
— Трудности переходного возраста пришлись на период воцерковления, когда в моей жизни появились идеалы, к которым я старался стремиться, поменялись ценности. Поэтому с Божией помощью мне было проще справляться с этими трудностями. Страх Божий помогал чаще смиряться и осаждать подростковую горячность.
Например, мне трудно давалась математика, так, что даже пришлось брать дополнительные уроки. Также не налаживались отношения с учителем. А в то время из гимназии отчисляли за одну двойку, что было бы для меня просто потрясением. Помню, я думал с горечью: «Ладно, пускай выгонят из гимназии, но из Церкви меня никто не выгонит!» Потом с Божией помощью это искушение разрешилось.
Также общение с духовником, его внимательное окормление оказало огромную помощь. Вот пример: я всегда очень хотел находиться в алтаре, но в то время там была очень строгая дисциплина, введенная батюшкой. И желание алтарничать подстегивало меня и хорошо учиться, и примерно себя вести, иначе бы меня попросту выгнали из алтаря.
— С какого возраста Вы в алтаре?
— Наши общегимназические службы проводились не регулярно и поэтому участвовать в службах приходилось не так часто. А у меня появилось желание нести алтарное послушание постоянно. И с 1995 года я стал алтарником храма св. равноап. кн. Владимира. С тех пор всё, чему обучался в наших кружках, я закреплял на практике, участвуя в богослужении.
Тогда попасть в алтарь, как я уже говорил, было великим счастьем. Каждое повышение по послушаниям воспринималось с трепетом: вот первый раз одели стихарь, вот благословили выносить свечу, читать Апостол, звонить на колокольне.
— Что особо сближало Вас с Вашими православными друзьями?
— Наверное, участие в наших гимназических общих делах. Например, каждую осень мы классом ездили «на картошку» в Подмосковье, в место, где служит близкий нашему приходу священник, о. Леонид.
Кажется, ничего особенного в таких сельскохозяйственных работах. Но нам это давало необыкновенную радость общего труда, радость совместного преодоления, как нам тогда казалось, больших трудностей. В этих условиях мы учились переступать через эгоистическое «не хочу» к христианскому «надо».
Наставники в нас воспитывали волю в преодолении себя. Перед началом работ мы участвовали в молебнах, батюшка кропил поля, но в результате мы получали больше, чем урожай. Мы получали навык общей молитвы и чувство близости Бога к нам.
Еще можно вспомнить о совместном участии в выпусках журнала «Гимназист». Мы постоянно что-то писали, редакционным советом обсуждали интересные темы, делились впечатлениями, лучшие из которых оставались на страницах журнала. Все вносили свою лепту — оформляли, иллюстрировали, писали стихи, рассказы…
Но, наверное, больше всего сближали и продолжают сближать нас, выпускников, поездки сначала на практику, а потом на отдых в Ярославскую область, точнее, в Угличский район. Началось все с того, что наш приход открыл здесь для себя удивительные места и купил несколько домов. И тогда, в середине 90-х, появилась идея организовать в приходском доме летний детский лагерь, и наши учащиеся стали ездить на практику в одну деревню рядом с восстанавливающимся храмом.
Там мы совмещали физические работы по восстановлению храма и отдых на природе. Видимая бедность обстановки, скудость пищи не замечалась: каша, сваренная из трех круп, была необыкновенно вкусной. Мы были настоящей общиной, объединенной верой в Бога и молитвами наших наставников; радостно делили трапезу, вместе молились, бывали на службах.
— Вы до сих пор ездите в эти места?
— Да, мои родители, как и многие из прихода, купили там дом. Для многих выпускников летний отдых теперь связан в первую очередь с этими местами: деревня, Иринарховский крестный ход, богослужения в восстановленных храмах, новые сложившиеся семьи…
Вообще, можно многое говорить об этом удивительном и незабываемом времени гимназических (и уже более поздних) поездок в деревню, что выйдет за рамки простого интервью, поэтому хочу остановиться на том периоде, который начался еще в гимназии и который я считаю промыслительным. Он не только выделил в моей жизни двух человек, ставших моими лучшими друзьями, но, главное, он отразился на моем жизненном выборе.
Господь так устроил, что мы с этими друзьями приняли участие в восстановлении трех деревенских храмов: выносили камни, очищали от мусора и — особенно радостный и запоминающийся момент — везли на машине из Троице-Сергиевой Лавры специально сделанные для этих храмов престолы, готовили основу для них, принимали участие в их освящении. Было радостно на душе от того, что поруганный храм теперь вновь стал местом, куда приходят люди молиться, принимать участие в таинствах.
— Вы говорили о том, что это повлияло на Ваш жизненный выбор. Каким образом?
— Пример священников, с которыми я общался, стал для меня жизненным идеалом, который вдохновлял меня и порою поражал, особенно пример сельских батюшек. И тогда во мне зародилось желание стать священником.
Сначала это было лишь восхищение внешними подвигами, хотелось, как они, уехать в глушь, там трудиться во славу Божию. Со временем этот максимализм уменьшился, но желание посвятить жизнь служению Церкви осталось.
Вспоминается пример настоятеля Борисоглебского монастыря, игумена Иоанна, простота которого, смирение, молитвенный настрой и заботливость привлекали к себе. На одном из Иринарховских крестных ходов мы одну ночь ночевали в храме и палатках. Смеркалось, мы с другом вышли на улицу и встретили о. Иоанна, в то время он был руководителем крестного хода. Мы душевно поговорили и он сказал: всё, ребята, идите спать, уже поздно. По какой-то причине кто-то ночью вышел на улицу и увидел, как о. Иоанн, всех устроив на ночлег, лежит на скамейке и спит, закутавшись в мантию.
— К кому Вы прибегали за советом, кто стал Вашим духовником?
— Да, были священники, у которых я научался, но настоящим наставником, принявшим участие в моей жизни, стал протоиерей Сергий Романов, настоятель храма св. равноап. кн. Владимира в Старых Садах. Пример служения о. Сергия с первых дней стал для меня духовным ориентиром. Наблюдая за тем, как он служит, помогает людям, я принял решение, что именно он должен стать моим духовником.
Оглядываясь назад, я полностью убеждаюсь в том, что практически всё, что я имею, это заслуга батюшки. Именно он окончательно укрепил меня в мысли служения Церкви и направил меня на поступление в Сретенскую Духовную семинарию.
— Как пришла идея пойти учиться в семинарию?
— К концу школы у меня окончательно сформировалось желание посвятить свою жизнь служению Церкви. У меня была мечта поступить в Московскую Духовную семинарию, но на момент окончания школы мне не было 18 лет (тогда до 18 лет не брали в МДС), и поэтому я пошел учиться в Свято-Тихоновский Богословский институт, на богословско-пастырский факультет.
После двух лет обучения в Богословском институте я перешел в Сретенскую Духовную семинарию (по благословению духовника, как я уже говорил), чтобы не только теоретически, но и практически пройти духовную школу воспитания будущих священнослужителей, чему способствовал устав Сретенской семинарии, который заключался в совместном обучении и прохождении послушаний вместе с братией монастыря.
— Что запомнилось из времени учёбы?
— Семинария — это тоже своего рода особый период в моей жизни, который также невозможно охватить в рамках интервью. Я в общих чертах попробую обрисовать нашу жизнь в семинарии.
Когда мы поступили в Сретенскую семинарию, мы были всего лишь вторым набором, поэтому тогдашняя обстановка была неофициальной, практически домашней. Например, вспоминается, с каким вниманием братия обустраивала нам келии, собирала мебель, всё делала, чтобы мы чувствовали себя как дома. А жили мы в монастыре целых 3 года, только потом москвичи получили возможность переехать домой.
Вспоминается наше поступление в семинарию. Мы с другом немного припозднились с подачей заявления, в результате сдавали экзамен отдельно от потока. Оставшись наедине с о. Тихоном, мы услышали вот что, сказанное в шутливой форме: «Ничего, последние станут первыми». Имелось в виду и наше опоздание на поступление с общим потоком, и не особо блестящий результат ответов. Самое интересное то, что из всей группы мы с другом были первые рукоположены в священный сан.
Вообще, в период нашего обучения, особенно на первых курсах, учитывая немногочисленность братии и учащихся, о. Тихон был более доступным для непосредственного общения.
Пример служения о. Тихона, братии, пение хора невольно заставляли стремиться к такому же благоговейному отношению к службе. О. Тихон прививал нам богослужебную дисциплину. Он мог простить погрешности в занятиях, учебе, но за нерадение, формальное отношение к Божественной службе, а также за сознательное непослушание взыскивал очень строго. Но при этом прощал, по Евангелию, до седмижды семидесяти раз, если видел, что человек искренне раскаивается. После этого, бывало, даже самые неблагополучные люди бесповоротно исправляли свою жизнь, обличаемые совестью.
Перед глазами эпизод. Идет очередное монастырское послушание — уборка территории. Один студент с полным нежеланием и раздраженным видом подметает асфальт. Вдруг, как молния, появляется о. Тихон и сам берет в руки метлу со словами: «Проклят всяк творяй дело Божие с небрежением».
От о. Тихона мы учились трудолюбию, а также бережному отношению к земле. Господь сподобил проходить летнюю практику в монастырском скиту в Рязанской области. Послушания у нас были самые разнообразные: и урожай собирали, и строили, и на ферме дежурили, и, конечно, участвовали в службах.
Мы жили полноценной монастырской жизнью, как послушники. Для нас было огромной радостью, особенно на первых курсах, вставать ночью на чтение Псалтири с поминанием имен из синодиков. Выходишь ночью из келии, проходишь по дорожке и сразу попадаешь в полумрак храма Сретения иконы Божией Матери — незабываемое ощущение. Затем, в 6:30 — братский молебен.
— Как сложилась судьба у однокурсников?
— Нас на курсе было не так много, всего 10 выпускников. Из них трое остались в братии монастыря. Двое служат в сане диакона на приходах. Остальные по различным причинам пока не рукоположились, но планируют посвятить свою жизнь служению Церкви.
— Прихожане часто спрашивают о том, как будущие батюшки находят своих матушек.
— Сначала мы просто ходили в один приход, но общались редко, хотя постоянно виделись на службах и церковных послушаниях. Потом у нас с Божией помощью начали налаживаться отношения, мы стали общаться, ходить гулять. Довольно быстро всё определилось, и духовник с радостью благословил нас венчаться.
— Поменялось ли что-то в Вашей жизни с принятием сана?
— Да, с принятием сана я ощутил потребность совершенно другого подхода не только к службе, но и ко всей своей жизни. Я начал понимать, что не только в храме я должен быть священнослужителем, но и в общении с людьми, с близкими и друзьями я обязан свидетельствовать о высоте своего сана. Во много раз возросла степень ответственности за свои слова, поступки.
— В чем для Вас заключается сложность диаконского служения и какую Вы получаете радость от служения?
— Диакон — это помощник священника в богослужении. Он обеспечивает священнику возможность, не отвлекаясь, молиться и совершать службу. И поэтому диакон ответствен за то, чтобы всё было продумано, приготовлено, чтобы служба прошла без заминок, и чтобы она была красивой, благолепной. Я чувствую, что нужно постоянно себя дисциплинировать и держать себя в непрестанной готовности трудиться. Ведь от того, насколько достойно ты подготовишься к службе, зависит очень многое.
А радость — это постоянно предстоять Богу. Вот ты правильно подготовился к службе, отслужил и за это получаешь духовную награду, радость от Господа. Вообще, священство является величайшим служением на земле. Мне запомнились слова одного ребенка: «Как было бы хорошо, если бы все мужчины были батюшками, а женщины — матушками».
Беседовала Елена Миронова
http://www.pravmir.ru/article_1277.html
