 |
| Православие и Мир | Протоиерей Сергий Николаев | 15.08.2006 |
Размышления о несчастной судьбе, страх будущих трудностей не принесут пользы ни больному, ни близким, а только обессилят душу и тело. А молитва, может быть даже какое-нибудь особенное дополнительное правило, взятое родителями по случаю болезни, обязательно будет иметь свой добрый плод. В прежнее время в случае тяжелой болезни ребенка родители нередко давали какое-нибудь обещание. Сходить на поклонение какой-то святыне, сделать вклад в церковь, иногда давали обет потрудиться год или два в монастыре. Случалось, что в монастырь, по родительскому обету, отдавали окрепшее, вошедшее в возраст дитя. «Я здесь по маменькиному обету, на два года. Я у нее вымоленный», — нередко можно было услышать от монастырского трудника.
И сегодня о здоровье больного ребенка заказывают молебны, сорокоусты, дают обеты съездить поклониться к святым местам, дают милостыню. Денежную или трудовую. Есть немало женщин, помощниц при храмах и монастырях, которые безвозмездно трудятся ради судьбы детей.
Страдания ребенка, как и страдания всякого человека, — не бесполезны. Преп. Амвросий Оптинский на письмо матери, скорбящей о болезни маленькой дочери, пишет: «Действительно, по-человечески нельзя не скорбеть матери, видя дочь свою малютку в таких страданиях, и страждущую день и ночь. Несмотря на это, вы должны помнить, что вы христианка, верующая в будущую жизнь и будущее блаженное воздаяние не только за труды, но и за страдания произвольные и невольные; и потому не должны безрассудно малодушествовать и скорбеть подобно язычникам или людям неверующим…».
Преподобный указывает матери и на возможную причину болезни дочери, которая, видимо, по возрасту, еще не могла сама совершить каких-либо особо серьезных rpeхов. «Впрочем, не должно забывать и мудреного настоящего времени, в которое и малые дети получают душевное повреждение от того, что видят, и от того, что слышат; и потому требуется очищение, которое без страданий не бывает; очищение же душевное, по большей части, бывает через страдания телесные».
С тех пор мир стал еще мудренее. Самые маленькие дети в собственных семьях получают душевное повреждение от бесконтрольного телевизора и соблазнительных разговоров. Это только кажется, что младенцу, по годам не способному понять увиденное и услышанное, можно видеть и слышать все. Картинка или фраза, порой, производят сильное впечатление, то есть запечатлеваются в памяти и «расшифровываются» позднее. И младенческие впечатления могут нанести серьезный ущерб душе ребенка.
Иногда единственный способ изменить образ жизни взрослых — это болезнь детей. Поэтому после рождения малыша родители должны быть вдвойне внимательны к себе. Теперь всякий их грех может стать причиной не только личного страдания, но и страдания ребенка. Такую связь между своим грехом и болезнью детей замечают многие мамы.
Когда заболевает близкий человек, особенно ребенок, мы лишаемся многих свобод. Рушатся наши планы и представления о будущем. Мы оказываемся под бременем неожиданных забот и трудов. Но вместе с тем, пусть невольно, нам дается возможность деятельной любви к ближнему, возможность положить жизнь «за други своя». И если мы со смирением примем эту ношу, то она не покажется нам тяжелой, «ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11, 30). Со временем мы почувствуем и благость служения больному — в душевном покое, в особенном расположении к миру и людям. Куда-то в тень, на второй план уйдет вечно тревожащее нас «Я», раздражение от несоответствия желаемого и реальности.
Не ропот, слезы и растерянность должны наполнить нашу жизнь, а труд, ежедневный спокойный труд на благо больного.
Приведу случай. Мальчику было шесть или семь лет, неожиданно у него стала развиваться какая-то болезнь, он начал терять зрение. Мама с ребенком ходила в церковь и делала все возможное, чтобы повлиять на болезнь, но процесс продолжался. Многократные медицинские обследования говорили одно: в дальнейшем слепота. Но мама не растерялась, не впала в уныние, хотя к горю матери добавилось и горе оставленной супруги, брак распался. На каждый день у нее была задача. Необходимо было подготовить ребенка к дальнейшей жизни, необходимо было обеспечить его жизнь сегодня.
Женщина понимала, что главное — дать мальчику правильное воспитание, чтобы он не вырос озлобленным, угнетенным, с чувством обездоленности. Такое воспитание можно было дать только в Церкви, призвав на помощь Господа и Его Пречистую Матерь. Внешний меркнущий мир нужно было заменить миром внутренним, и мама старалась образовать этот мир в своем ребенке. Она много читала ему, подолгу беседовала, старалась развить различные интересы. С потерей зрения у мальчика обострился слух, ему по-новому открылся мир гармоничных звуков. Мама нашла возможность обучения сына игре на фортепьяно. Мальчик закончил специальную школу, поступил в музыкальное училище. Играет он замечательно и с удовольствием.
Казалось бы, страшная трагедия должна была отразиться печалью на лице матери, но встречая ее, я каждый раз вижу привычную приветливую и необыкновенно легкую улыбку. Господь ей в помощь.
Подспудно чувствуя свою вину, родители нередко потакают ропотливым настроениям больного ребенка и этим увеличивают его страдания. Во время ропота и капризов, если объяснения не помогают, можно на время как бы «отвернуться», не в раздражении, а с любовью. Оставить больного на какое-то время наедине с собой. А затем опять терпеливо говорить о духовной стороне жизни, о Промысле Божием в мире, о созидающем душу терпении. Очень хорошо влияет на настроение больного человека чтение вслух духовных книг, серьезной классической литературы.
Чтобы отвлечь больного от грустных мыслей, переменить дурное настроение, родные иногда предлагают ему некоторые развлечения. Чаще всего это телевизор, компьютерные игры и легкая литература. Такие занятия вполне возможны. Но на некоторое, ограниченное время. Так уж получается, что развлечения очень скоро переходят в удовольствия, от которых трудно отказаться. Особенно больному человеку.
Кстати, «нагружать» учебой, чтением, физическими упражнениями, общеполезными делами больного ребенка необходимо. Больной гораздо больше здорового нуждается в постоянном занятии. Именно оттого, что не все ему доступно, больной должен освоить как можно лучше то, что ему по силам.
Уход за больными — одно из самых замечательных служений человека. В Древнем патерике рассказывается: Брат спросил старца: «Есть два брата, один безмолвствует в келии, продолжая пост до шести дней в седмицу и много налагая на себя трудов; другой же служит больным. Чье дело более приятно Богу?» Говорит ему старец: «Хотя бы тот брат, который держит пост в течение шести дней, за ноздри подвесил себя, и тогда он не мог бы сравняться с тем, который служит больным».
В письме к матери неблагодарного сына свят. Феофан Затворник пишет: «Хоть А. и не стоит того, но Господь по милости Своей, и ради вашей материнской любви, и терпения ради оскорбляющего вас примет уход за ним как уход за Собою».
Служение больному особенно благодатно влияет на душу. «Служение больным есть одно из сильнейших орудий хранения чистоты», — писал преп. Анатолий Оптинский (Зерцалов).
Неважно, в каких отношениях мы были до болезни с нашим родственником, но если ему нужна наша помощь — послужим ему. Это служение будет к пользе нашей души. Мне вспоминается женщина, много лет жившая в одной квартире со свекровью, которую очень не любила. Не знаю уж, кто там был у них прав, кто виноват, только пришла в дом беда: со старушкой случился инсульт. Хочешь, не хочешь, а пришлось за ней ухаживать. Через силу, с ропотом, иногда со слезами. Потом закончилась жизнь свекрови, закончилось и невольное служение. Только женщина та изменилась. Когда-то замкнутая на своей правоте, своих страданиях и своих добродетелях, она стала терпимее к близким, уважительнее к чужому мнению, мягче.
Говоря о Царстве Небесном, Спаситель упоминает о милосердии, как отличительной черте праведника: «Тогда скажет Царь тем, кто по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня;…был болен, и вы посетили Меня… Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили?…Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе и Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25, 34 — 40). Русский человек во всем старался строить свою жизнь по Евангелию, и благочестивая традиция навещать больных и ухаживать за ними всегда жила в нашем обществе.
Навестить больного — как послужить Богу. Этой возможностью не пренебрегали, и к постели больного часто собиралась вся многочисленная родня. Здесь, ухаживая за близким человеком, нередко примирялись давние враги. Выяснялись недомолвки и неясности в отношениях.
Свое участие проявляли не только по отношению к родным, но и по отношению к друзьям. А.И. Кошелев в своих «Записках» вспоминает: «Во время болезни Д. Веневитинова, за которым и днем и ночью мы ухаживали, я близко сошелся с А.С. Хомяковым, с которым прежде был только знаком».
«Веселое сердце благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости» (Притч. 17, 22), — говорит Писание. Больного навещали не только с целью ухода, но и просто, чтобы ободрить его, поднять настроение. Впрочем, эта традиция не умерла и теперь. Вспоминается мне священник Алексей Грачев. Будучи по первому образованию врачом, он прекрасно чувствовал потребности больного, и нередко предлагал кому-то из друзей: «Давай, купим какой-нибудь вкусноты и навестим такого-то». Среди многих дел он находил время утешить друга, покупал «вкусноту», брал гитару, ехал… Приходит на память одна женщина, она трудится при храме и постоянно навещает заболевших. И как это ей удается, всегда быть в курсе событий?! Но стоит человеку заболеть, как она уже едет в больницу навестить его.
Заметим, что чувство милосердия, личного деятельного сострадания к больным и скорбящим присуще религиозному, в большей степени христианскому, сознанию. В языческом мире не было принято проявлять участие к страдающим. Более того, их всегда старались избегать, дабы не оказаться в «опасной зоне», не разделить с ними удары судьбы. Та же самая языческая боязнь «заразиться» несчастьем свойственна и современному западному миру. Большинство американцев, англичан и пр. вежливо, но привычно будут сторониться заболевшего или попавшего в тяжелые обстоятельства приятеля и даже родственника. «Вот когда все уладится, тогда встретимся».
Совесть православного человека, напротив, станет обличать его, если он не навестил больного родственника или друга. Когда-то в традиции наших предков было в воскресный день навещать скорбящих: «Больницу, темницу и вдовицу». «Не ленись посещать больного, ибо за это ты будешь возлюблен» (Сир. 7, 38), — обещает Писание.
Такой вопрос возникает как у врача, так и у близких больного человека. Есть мнение, что врачебная этика не позволяет врачу открывать безнадежный диагноз, чтобы не ввергнуть его в уныние. Так же и родные, бывает, ложно понимая заботу о благополучии и спокойствии последних дней любимого родственника, оставляют его в неведении относительно возможности скорой смерти, или откладывают неприятное известие до самого последнего момента. Из лучших побуждений.
Думается, что такая «забота» — это всего лишь желание уйти от проблемы, жалость не по разуму. Как ни тяжела участь печального вестника, как ни тяжел для близких труд быть рядом со смертельно больным человеком, но на это необходимо решиться. Молчание в подобном случае — грех против ближнего. И грех не против его имущества, его здоровья. Но грех, имеющий отношение к его будущей жизни.
Врачу, может быть, иногда и естественно промолчать, предоставить более близким людям, знакомым с характером своего родственника, сообщить ему тяжелую новость. Близкие могут более деликатно сделать это, подобрав подходящее время и настроение. И для больного важно услышать печальное известие от любящих его, а не от чужого человека. Много значит для него видеть в эту минуту родное лицо, слышать добрые слова искреннего сострадания. Но если родные люди не решаются или медлят с таким разговором, врачу лучше самому тактично, мягко сообщить больному о предстоящем. Сделать это нужно не на ходу, во время обхода, а выбрав удобный момент, располагая временем. Так, чтобы разговор состоял не из простой констатации факта, но в нем проявилось настоящее христианское сердечное участие. Православный врач обязательно должен знать, что и как порекомендовать больному, если того вскорости ожидает смерть. Очень важно, чтобы человек правильно использовал оставшееся ему время. Не для продления привычных земных радостей, а для устроения своей будущей жизни. Это время, особенно благодатное для напряженной духовной жизни, дается не всем. Оно — особая милость Божия.
«У больного та особенность, что смерть, если ей суждено прийти, придет не внезапно. В этом отношении- выгода у заболевшей от болезни. Она может подумать о себе и приготовиться к исходу по-христиански» (из письма свят. Феофана Затворника).
Зачастую духовная наша жизнь проходит не в полную силу. Нам словно не хватает решимости быть вполне Христовыми. Всю жизнь мы надеемся исправиться… когда-нибудь. Но в смертельной опасности уже некогда ждать. Пора готовиться к ответу. И тут человек замечает, что он не готов. Ему не хватило всего месяца, недели, одного дня…
В Печерском монастыре жил черноризец Еразм. Когда-то он все свое имение истратил на украшение Печерской церкви. Но когда впал в бедность, то начал унывать. Дух злобы внушил ему, что он неправильно поступил. Еразм поддался унынию и стал жить нерадиво. Но милостивый Господь за его прежнюю щедрость спас его. Он наслал на Еразма тяжелую болезнь. На восьмой день болезни пришли к нему братия монастыря и, видя его тяжелое дыхание, говорили: «Горе, горе душе сего брата, в лености про жившего. Она видит что-то и мятется, не выходя из тела».
Внезапно Еразм очнулся. Действительно, на грани жизни и смерти было ему видение. Сама Царица Небесная явилась ему и обещала взять к Себе через три дня, если он покается.
Придя в себя, Еразм начал исповедовать грехи свои перед братией без стыда, потом пошел в церковь и был пострижен в схиму и в третий день преставился.
Вот на что пошли три дня, дарованные нерадивому иноку.
Время перед смертью дается не для тревожного ожидания часа кончины. Это время работы. Для больного это время «собирания себя» в новую жизнь, восполнение того, что было упущено в суете или по легкомыслию в прожитые годы.
Для близких — иная работа. Бесы вселяют в душу страх смерти, этот страх знаком даже праведникам. Страхом духи злобы пытаются лишить человека надежды на милосердие Божие. Близкие люди должны помочь умирающему справиться с этим страхом. Беседы на духовные темы, примеры из жизни святых, приведение высказываний отцов Церкви помогут больному преодолеть бесовское наваждение.
Надо заметить, что часто именно в последние перед смертью дни человек становится необыкновенно свободным, обретает духовное зрение, показывается нам с совершенно неожиданной стороны.
Одни мои знакомые все не решались призвать в дом священника, чтобы исповедовать и причастить свою родственницу, давно уже и тяжело болевшую. Та, хоть и была крещена в детстве, но в церковь давно не ходила и не любила, когда при ней говорили о религии. Теперь дело шло к смерти.
Наконец родные отважились и пригласили в дом батюшку, надеясь, что он как-то повлияет на старушку. И все же в доме боялись какой-нибудь выходки с ее стороны. Но больная, как только увидела батюшку, со слезами счастья воскликнула: «Как же долго я вас ждала!» Она поисповедовалась, причастилась и через день спокойно отошла.
Как бы ни были мы уверены в настроении больного, но говорить ему о Исповеди и Причастии нужно. В последние свои дни, даже часы, человек меняется. И то, что было невозможным вчера, становится возможным сегодня. Особенно неполезно пробуждать в человеке надежду на выздоровление, если ее нет. Приведу здесь выдержки из воспоминаний монахини Амвросии (Оберучевой) о предсмертных днях ее горячо любимой матери, которую она даже в последние свои годы называла не иначе как «мамочка».
«…По пульсу и дыханию я почувствовала, что это уже смертельная болезнь. (Оберучева была врачом). Я сказала об этом мамочке. „Хорошо, деточка, что ты мне сказала, теперь мне надо пособороваться и причаститься.“ С необыкновенным умилением она молилась за елеосвящением и приняла святое Причастие…
Всех она благословила. К ней приходили и родственники, и знакомые, приходило много детей. Всегда такая молчаливая, теперь обязательно скажет каждому что-нибудь на пользу…
И мне почувствовалось, что в это предсмертное время еще более прояснились ее духовные очи, даже физически обострился слух. Люди не всегда решаются сразу войти, но она уже чувствует и начинает говорить именно то, что надо этому человеку…
Лицо у мамочки было оживленное, как и всегда, и поэтому приходящие говорили: „Разве можно при таком виде думать о смерти, она поправится“. Боялась я, чтобы ее не смутили, не помешали такому хорошему, уже отрешенному от всего земного настроению: хотелось, чтобы ничто не возвращало ее к земному. Даже веер, предложенный для того, чтобы веять на больную, я не взяла- овеивала ее священными листками…»
За этими строками мы угадываем, чувствуем ту духовную атмосферу, в которой живут и сама умирающая, и ее близкие. Возвышенный характер их речей и действий открывает нам возвышенное состояние их духа. Готовясь к великому событию, все эти несколько дней они пребывают как бы в беспрестанной молитве, изливающейся не только в словах, но в каком-то удивительно благостном приятии Божией воли и преклонении перед ней.
И подумайте, если бы любящая дочь скрыла от матери правду, желая сохранить ее покой, опираясь на свой авторитет опытного врача, подала ей надежду на выздоровление… Ни мать, ни близкие ее не пережили бы этих светлых дней. Рассказ о них в воспоминаниях дочери написан в светлом, можно сказать, радостном настроении. Такое настроение бывает от чистой совести перед ушедшим.
Оберучева вспоминает и другую смерть, где хорошее, правильное расположение духа смертельно больной женщины, когда «вся душа ее была занята переходом в другую жизнь», нарушили и разрушили упорными разговорами о возможном исцелении. «Больно было смотреть на страдалицу матушку, которая после всех этих разговоров и убеждений как будто получила какую-то надежду на исцеление и потеряла то необыкновенно благодатное спокойствие духа, которое было у нее, когда никто из окружающих не знал о ее болезни».
Медики знают, как надежда на выздоровление может «оживить» больного. Надежда усиливает действия лекарств. Человек надеется на жизнь до самой смерти. Но… Но все же неправильно, когда эта надежда на чудесное выздоровление полностью притягивает к себе все душевные силы смертельно больного человека и мешает ему готовиться принять волю Божию в любом ее проявлении.
Кроме врачей, пожалуй, еще только священнику выпадает так часто видеть человека в последний перед смертью срок. Конечно, эти дни и часы проходят у разных людей по-разному. Для церковного человека, подготовившего себя к будущему переходу церковными Таинствами исповеди, соборования, святого причастия, конечно же, характерно более спокойное состояние. В таких людях нередко можно наблюдать как бы некое просветление, какую-то удивительную мудрость. У Л.Н. Толстого Наташа Ростова понимает, что Болконский скоро умрет, именно потому, что замечает такую перемену в состоянии его духа. «Он слишком хорош», — говорит она.
У женщины умирал муж. Умирал несколько месяцев от неожиданно, как всегда, образовавшейся раковой опухоли. Все это время, а в особенности последние недели, она говорила о муже с каким-то необычайным благоговением, словно это был совсем не тот суровый и часто несправедливый человек, которого она иногда побаивалась и на которого порой досадовала.
Теперь каждый день общения с ним казался ей драгоценным. Ласковая мягкость, нежданно проявившаяся в последние дни в муже, напомнила ей первые дни замужества. Прежде было принято, что умирающего человека навещали все родственники и близкие люди. К последнему совету или просьбе его относились с почтением, последние слова, услышанные от него, запоминались. Предсмертное состояние считалось особенно духовным. Приводили даже малых детей и просили сказать им что-нибудь. Теперь это редко бывает. А зря. Напрасно мы лишаем себя возможности услышать слова человека, уже как бы частично принадлежащего другому миру, возможности иметь хотя бы зрительный опыт, который, может статься, понадобится и нам в свой час.
Хорошо бы не печалиться,
Что так быстро жизнь идет
И о том, что смерть начальница
На порог грядет вот-вот… Язвы Господа гвоздинныя
Вспомни — ради жертвы той Нету власти ни единыя
У нее на нас с тобой.
Наши души, свергнув брение, Улетая в небеса,
Отдадут ей на хранение, Как одежду, телеса.
Хорошо бы не печалиться… Да никак не получается.
