Иеромонах Серапион (Митько): «Это понятие является чрезвычайно многозначным и противоречивым»

Проректор Ярославской духовной семинарии рассказал о нескольких значениях слова «страсть»

«Понятие страсти является чрезвычайно многозначным и противоречивым как в богословии, так и в светской этической традиции. Это обусловлено тем, что изначально в рамках античной этической мысли этот термин получил различные определения. В частности, в стоицизме по учению Зенона страсть означала некий беспорядочный импульс души. Стоическим идеалом является стремление человека к уничтожению страстей или к апатии. Подобным образом понимал страсти и Цицерон, который называл их умственными болезнями. В рамках платонической философии страсть также рассматривается как негативное явление, хотя и непреодолимое в земной оболочке. Платон исключает страсти из возвышенной части души и дает некоторую иерархию страстей», — заметил в интервью «Русской линии» заведующий Миссионерским отделом Ярославской епархии, первый проректор Ярославской духовной семинарии, кандидат философских наук иеромонах Серапион (Митько), рассуждая о значении слова «страсть», употребляемом сегодня в самых разных значениях.

По словам монаха-философа, стоически-платоническое понимание страсти оказало влияние на восточно-христианскую аскетику и моральную теологию. «С другой стороны, Аристотель понимал под страстью некий нейтральный импульс, присущий каждому человеку, не добрый и не злой по своей природе. С точки зрения Аристотеля, пороком является не сама страсть, а ее избыток либо ее недостаток. Например, каждый человек, пишет Аристотель, имеет страсть страха. Избыток страха — трусость — является пороком, то же самое недостаток страха, который Аристотель называет безрассудной отвагой, также является пороком. Добродетелью, с точки зрения Аристотеля, является середина страсти, в случае страсти страха это мужество, то есть когда человек испытывает страх, но преодолевает его. По мнению Аристотеля, нравственность формируется именно благодаря преобразованию страсти в добродетель посредством разума. Эта точка зрения оказала определенное влияние на католическую моральную теологию, в которой страсть не является чем-то благим либо злым», — сказал он.

«Напротив, — заметил отец Серапион, — синонимом православного понимания страсти является термин „порок“. Однако нельзя так линейно трактовать эту проблематику, на самом деле эта проблема значительно сложнее. У разных Отцов Церкви наблюдается различное понимание страсти. С точки зрения христианской традиции в целом, страсть как некое следствие грехопадения человека может быть преображена во Христе. Если у Аристотеля страсть преображает человеческий разум, то в христианстве — Божественный ум, Логос, Божественное слово, сообразуясь с которым можно преодолеть страсть, преобразовать ее в нечто высшее, то есть в любовь к Господу. В обыденном же сознании под страстью часто понимается те или иные ощущения, связанные с любовью, с определенными переживаниями. Такого рода переживания в Православии считаются греховными».

Напомнив, что в названии сегодняшнего дня — Страстной Пятницы — также присутствует слово «страсть», иеромонах Серапион обратил внимание на то, что помимо перечисленных им значений, оно еще связано и с понятием «страдание», «поскольку еще в платонизме страсть воспринималась как неизбежное и недобровольное страдание». «А в Христианстве мы видим, что Христос принимает на себя добровольные страдания, которые также называются страстями, и искупляет человека через них», — заключил священник.
Русская линия