 |
| Русская неделя | Геннадий Крамор | 09.08.2006 |
 |
| Памятник Прасковье Луполовой |
Девять месяцев на Прасковью — как это оказалось много «с точки зрения вечности», если знать об оставшемся до расставания с этим миром времени… Их, месяцев, оставалось всего — двадцать два.
«Я работал в своей мастерской — и вдруг звонок из Ишима: „Знаете, у нас была такая героиня, Прасковья Луполова, которая совершила подвиг — решилась пройти пешком из Ишима до Санкт-Петербурга“. Меня это сразу заинтересовало. А когда узнал, что ей было всего 19 лет, подумал, способна ли моя дочь, которой 24 года, или кто-то из сыновей совершить такой подвиг? Это же какое мощное духовное воспитание было в то время! Пойти, взяв с собой только икону и палку от собак, добиться у царя аудиенции. Это что-то нереальное!.. Конечно, я сразу откликнулся. Этот подвиг достоин всероссийского признания, а со временем — и всецерковного. Такие подвиги бывают раз в столетие, чтобы подать пример остальным поколениям, как нужно любить свою родину, своих родителей, чтобы чувствовать себя хозяином, — не пришельцем, не иждивенцем, — а хозяином, благоустроителем своей земли».
До приезда мы знали Клыкова только как талантливого художника, одного из лучших в России. Постепенно в разговорах он раскрывался с новых, прежде неизвестных сторон. И сколь многогранно оказался одарён этот человек! А ведь в полную мощь его личность раскрылась после полувекового рубежа. Поворотной вехой стал памятник преподобному Сергию Радонежскому, поставленный в 1989 году вопреки всем недоброжелателям. В этой борьбе завершился период «творческого созревания». За последующие 17 лет — не менее полусотни монументов, больших и малых, в среднем по три-четыре в год. В том числе в безумные 90-е, эпоху стремительного накопления капиталов и духовной растерянности.
Обширен не только список произведений мастера, но и диапазон воплощённых в камне и бронзе персоналий. Пламенный «расколоучитель» протопоп Аввакум и гонитель старообрядцев Пётр Первый, красные полководцы Жуков, Рокоссовский и борец с коммунистической властью адмирал Колчак… Клыков был художником, любящим свою родину и воспевающим её сынов и дочерей. Тех, кого подсказывало сердце, порою вопреки доводам идеологических схем. И всё же был в его жизни и творчестве последних двух десятков лет незыблемый и несгибаемый стержень.
«За Веру, Царя и Отечество» — вот во что я верю и что отстаиваю и в своём творчестве, и в общественной работе. Считаю, что православная самодержавная монархия — это будущее России, которое соберет её и расставит всё в изначальной иерархии: православная вера, православный государь, православный народ. Только тогда не будет распрей между национальностями. Ведь до 1917 года все они сохранялись, со своими традициями и вероисповеданиями. Но советская власть захотела сделать человека без национальных корней и культуры. И вот — видите, как национальные конфликты возникают по всем краям нашей необъятной родины".
В 1990 году Клыков возглавил Международный фонд славянской письменности и культуры. Благодаря деятельности фонда в России появился государственный праздник — День славянской письменности и культуры — 24 мая, в память святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Тогда же, в 1992 году, в Москве на площади Ногина, переименованной в Славянскую, поставили памятник создателям славянский письменности. Фонд предложил ввести в школьную программу предмет «Основы православной культуры». А начиналось всё с собрания нескольких писателей и художников в зале Мурманской научной библиотеки в конце 1980-х.
«Если ставить перед собой цель, то — предельно полную. Полнота цели вызывает и полноту действий. Мы изначально поставили себе такой потолок: наша идея — единение всех славян, на основе общего праязыка, территории. Мы всегда говорили о том, что природа русского народа триедина: великороссы, малороссы, белорусы. Подобно тому, как триедины Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Святой Дух. Русский народ имеет триединую природу, и мы должны жить в одном государстве, слитно и неразрывно».
В 1995 году Клыков стал инициатором Всероссийского Соборного Движения, главой которого оставался до смерти. Помимо единения трёх славянских народов, Движение ставит целью возрождение православной монархической формы правления как наиболее легитимной и традиционной для России. Такое решение может принять только всероссийский Земский собор, подобный тому, что избрал в начале XVII века на царство Михаила Романова и положил конец смуте, терзавшей страну. У этой идеи много сторонников и не меньше — противников. Но несомненно заслуживают уважения твёрдость и убеждённость, с которыми отстаивал её Вячеслав Михайлович.
В нашей стране ещё сохранились, как крупицы драгоценного бисера, люди, несущие в себе сущность русского народа. Клыков был из этой почти напрочь уничтоженной породы людей, на которых держалась дореволюционная Россия. Тех, которые знают, чего хотят и соотносят свою деятельность с высоким духовным идеалом. Тех, у которых слово не расходится с делом, а каждое дело подчинено единой цели.
«Нам многие говорят: ваш фонд — письменности и культуры, вот и занимайтесь культурой, не лезьте в политику. Но это всё настолько слитно и неразрывно… Без восстановления законной российской государственности, узурпированной в 1917 году, Россия не обретёт лицо, не сохранит границы, не станет богатой страной. И последние десять лет это подтвердили. Мы скатываемся в ворота чужебесия, подражаем американцам, французам, японцам… Давайте лучше обретем своё, великую государственную идею: Православие, Самодержавие, Народность. И не надо никакой другой идеи».
И в нашу «эпоху плюрализма» не всякий художник решится, как это делал Клыков, открыто выражать свои незыблемые принципы и в искусстве («я — сторонник образного искусства, абстракции — удел дилетантов»), и в общественной деятельности. Скульптору крепко доставалось за каждый памятник. И чем значительнее монумент, тем сильнее и больнее удары.
Только сторонники беззубого постмодернистского искусства могут намеренно искать скандалов ради вящей славы. Клыков её не искал. Но одно дело — доброжелательная критика, а другое — безудержное и беспочвенное ёрничество. Чего стоит шумиха вокруг «неестественно прямых» ног жуковского жеребца! А вот удары посущественнее: взорванные памятники Николаю II в Тайнинском и Подольске, расстрел лампады с Иерусалимским огнём в нише памятника Кириллу и Мефодию, обещание иркутских коммунистов снести памятник Колчаку… С большим трудом обрёл место конный монумент победителю Хазарского каганата великому князю Святославу Храброму на Белгородчине.
Однако такие испытания лишь формировали железную волю, которая ясно читалась на лице мастера, приехавшего в Ишим.
Среди событий, связанных с пребыванием Клыкова в нашем городе, врезался в память один эпизод. После благополучного монтажа монумента Прасковьи мы решили показать Вячеславу Михайловичу окрестности города. Обычно непреклонный в отношении подобных предложений («Да зачем! Дело надо делать!»), тут он согласился. На закате чудного летнего дня машины взобрались на речной увал, что у села Клепикова. Прекрасная панорама приишимских полей, лесов, озёр восхитила художника. Но с какой болью он увидел, во что превратили берег приезжающие сюда молодожёны и отдыхающие! Россыпи бутылок, рваные пакеты, бумага…
«Такой народ недостоин этой земли! Придут инородцы и отнимут», — огорчённо бросил Вячеслав Михайлович. И сам начал собирать хлам в одну кучу, чтобы сжечь это безобразие.
Из этих движений души — переживания за русский народ, безразличный к судьбе своей и судьбе своей земли — и родился клыковский патриотизм. Это надо понимать, когда Вячеслава Михайловича упрекают за участие в «письме пятисот», требующем запрета экстремистских религиозных организаций, и за возглавление Союза Русского народа, возрождённого в конце 2005 года.
Вот слова Клыкова из программы Союза. Одни из последних его слов. Как завещание:
«Россия на краю бездны… Народ вымирает катастрофическими темпами… Миллионы русских в бывших советских республиках брошены на произвол судьбы. Три братских народа — великороссы, малороссы и белорусы — разъединены… Геополитически Россия отброшена к допетровским временам… Разрушены целые отрасли народного хозяйства… Наши потери можно перечислять долго. Но мы должны вспомнить, что мы — великий народ, вспомнить наших предков, не раз в своей истории ломавших хребет казалось бы непобедимым захватчикам. Мы должны сплотиться. В самоорганизации русского народа — залог спасения России».
Ишиму Клыков хотел подарить ещё один памятник — жертвам самого масштабного в советской России крестьянского восстания, вспыхнувшего в Приишимье в январе 1921 года. Были уже намётки, сложился образ — конные фигуры, всадники «русского бунта», кровавого и безпощадного… Образ почти апокалиптический.
Да, Вячеслав Михайлович стремился успеть сделать многое. И мы благодарны ему за памятник Прасковье Луполовой. Клыков много работал для провинции, охотно откликался на предложения — не только ишимцев. Памятник преподобному Сергию стоит в городке Радонеже, преподобному Серафиму — в Сарове, преподобному Илии Муромцу — в Муроме, святителю Николаю и великому князю Димитрию Донскому — в Угреше, великому князю Владимиру — в Севастополе и Белгороде, великой княгине Ольге — в Пскове, великому князю Александру Невскому — в Курске, Пушкину — в Тирасполе и Перми, Достоевскому — в Старой Руссе, Батюшкову — в Вологде, Рубцову — в Тотьме, Петру Столыпину — в Саратове…
«Монументальная скульптура — основополагающий вид творчества, который апеллирует к государственным и историческим символам. Символ — это концентрат исторической мудрости народа. Не географическое название, а духовное имя. Это очень важно. На вопрос о том, какие это места, будут отвечать: „Это места Параскевы Луполовой“. Без конкретного имени километры земли и воды оказываются безымянными».
Клыков стремился пробудить историческую память жителей тех мест, где появлялись его произведения. Давая «духовное имя» территории, памятник должен идейно собирать вокруг себя обитающих на этой земле людей. Придавая им осознание значимости каждого, даже самого малого клочка страны под названием Россия. Не только столица, но и самая окраинная точка может быть центром мира. Может быть любима и обязана быть любима теми, кто живёт здесь. Эту черту скульптор отметил в образе Шукшина: «Памятник ему — в благодарность за то, что сделал Василий Макарович для русского народа своими произведениями, своим бытием. За то, что… любил его до самозабвения.
В.М. Клыков и ансамбль «Станичники»
И любил свою родину. Он как-то хорошо сказал о ней, стоя на горе Пикет: «Мне кажется, что это пуп земли».
…На следующий день после открытия памятника Прасковье, 8 августа, Вячеслав Михайлович поехал в село Тоболово. Слушал там песни замечательного казачьего ансамбля «Станичники». Подпевал, услышав знакомые слова: «Не для меня придёт заря…» А на обратном пути попросил остановить машину у золотящегося хлебного поля. Вышел, сорвал несколько колосков. Всмотрелся в клонящееся к закату солнце…
Тогда же записаны финальные слова интервью, опубликованного в краеведческом альманахе «Коркина слобода»:
— Ещё недавно в Сибири был только один ваш памятник — В.М. Шукшину в Сростках. А в этом, 2004 году — снова Шукшин, Прасковья, на осень намечено открытие монумента адмиралу Колчаку в Иркутске… Чувствуется ли в Сибири духовный подъём?
— Говорить о том можно по прошествии определённого времени после открытия этих трёх памятников. Обращение к памяти таких людей — это тоже возрождение самосознания русского человека. Чтобы жить и выжить на такой земле, на таких пространствах, действительно надо иметь в себе огромный волевой, духовный стержень. Физическая оболочка — не самое важное у человека. Она крепится только на духовном основании. Тогда человек может быть сильным, выносливым и ответственным.
Что к этому добавить? Великий человек выполнил миссию. Высохли слёзы. Пора прислушаться к его словам. И начинать жить по уму, становясь «благоустроителями своей земли».
Фото автора
Интернет-журнал «Русская неделя»
