Иеромонах Серапион (Митько): «Позиция Фурсенко противоречит Конституции России»

Заведующий Миссионерским отделом Ярославской епархии подчеркнул, что невнесение теологии в перечень научных дисциплин лишает права получения образования целой категории российских граждан

Позиция г-на Фурсенко в отношении православного теологического образования достаточно хорошо известна. Она определяется, прежде всего, его личной мировоззренческой позицией, которая основана на атеизме и крайне позитивистском представлении о науке в целом. Однако в данном случае позиция министра образования противоречит не только требованиям современного российского общества, но и некоторым внутренним закономерностям построения образования в целом.

Несколько лет назад был утвержден Госстандарт второго поколения по специальности «Теология». В этом стандарте есть такие слова: «Выпускник подготовлен к продолжению обучения в аспирантуре», т. е. предполагается, что человек, получивший диплом специалиста по специальности «Теология», может в дальнейшем обучаться в аспирантуре и получать ученую степень по специальности. Однако таковая до сих пор не предусмотрена в перечне специальностей и направлений подготовки специалистов высшего профессионального образования. Таким образом, теология оказывается в дискриминируемом положении в отношении других специальностей. Например, человек, получивший философское образование, имеет возможность для защиты, то же самое можно сказать и о специалисте по педагогике, но человек, получивший диплом по теологии, лишен такой возможности.

Непонятно, почему одни специалисты обладают возможностью заниматься научной деятельностью, а другие этого лишены. Интересно, каким нормативным документом Фурсенко оправдывает свою позицию, лишающую некоторых выпускников права заниматься дальнейшим образованием. При этом позиция министра резко контрастирует с той ситуацией, которая сложилась в российском образовании в начале 1990-х годов, когда всем стало очевидно, что существование таких специальностей, как диалектический, исторический материализм, научный коммунизм, научный атеизм, история КПСС, более невозможно. Тогда встал серьезный вопрос о прекращении преподавания этих дисциплин в высших школах, и логично было бы пойти по пути, по которому пошли страны Восточной Европы, когда из системы образования было полностью исключено все то, что было связано с коммунистическим прошлым. Однако в этот период Министерство образования всячески опекало свои кадры. «Диалектический материализм» переименовали в «Онтологию и теорию познания», «Исторический материализм» в «Социальную философию», «Научный коммунизм» — в «Философию политики и права». Кроме того, была создана отдельная отрасль специальностей «Политические науки», по которой продолжают защищаться люди, ранее работавшие на кафедрах научного коммунизма. Специальность «Научный атеизм» была переименована в специальность «Философия религии». Очень трогательной была забота о кадрах высшей школы, которые десятилетиями проповедовали светлое коммунистическое будущее, методику борьбы с инакомыслием и атеизм. Историю КПСС заменили сначала «Политической историей», затем «Отечественной историей». В этом виде она сохраняется в госстандарте до сих пор. «Научный коммунизм» превратился в «Политологию», а «Научный атеизм» — сначала в «Историю и теорию религии и свободомыслия», а затем просто «Религиоведение». Но на этом Министерство не остановилось.

В 90-е годы в стандарте была введена дисциплина «Концепции современного естествознания», которая была пролоббирована именно для того, чтобы обеспечить работой своих коллег по специальности. Наличие очень серьезного физико-математического лобби в Министерстве образования привело к тому, что под видом стремления к универсальности образования всех студентов гуманитарных специальностей заставили пройти обширный и совершенно ненужный им в будущем курс информатики и математики. Зачем математика в таком объеме специалисту по эстетике, по истории древнего Востока, этнографии и культурологии? Но в данном случае Министерство образования встало на защиту интересов преподавателей из коммунистического прошлого.

В нашем случае предложения о создании отдельной отрасли теологической науки даже не было. Насколько нам известно, речь шла просто об изменении названия специальности 09.00.13 «Религиоведение. Философская антропология и философия культуры», в которую лишь добавлялось слово «Теология». Соответственно, менялся паспорт дисциплин и требования к защите диссертаций. Но даже на это был получен отказ. Все это трудно понять, особенно если рассмотреть политику не только в отношении теологии, но и в отношении философского образования в целом. За последние десятилетие был исключен целый ряд специальностей. Например, «Социальная философия» и «Философия политики и права» были объединены в общий шифр «Социальная и политическая философия». Также в свое время был упразднен отдельный шифр «Философия религии». Он был присоединен к шифру «Религиоведение. Философская антропология и философия культуры», т. е. прецедент изменения номенклатуры философской отрасли наук имеется.

Известны старания по упразднению специальности «Этика» с целью включить ее в общий шифр «Этика и эстетика». Чем это мотивировалось — понять очень трудно. Скорее всего, г-н Фурсенко относится с неприязнью не только к теологии, но и к философии. В случае с изменением шифра специальности 09.00.13, конечно, представители философской науки встали на сторону Министерства образования, потому что большинство людей, которые защищались по специальности «Философия религии», — это люди с научно-атеистическим прошлым. Они считают, что их представление о религиоведении как об атеистической дисциплине является научным. Хотя назвать «Научный атеизм» «научным» совершенно невозможно.

Вообще религиоведение, как специальность высшего образования, при более внимательном ознакомлении с ее стандартом, вызывает очень большое удивление. Там есть масса дисциплин о религии, например, «Философия религии», «Психология религии», «Социология религии», «Феноменология религии», «Новые религиозные движения», «Диалог религиозного и атеистического мировоззрений», «Эзотерические учения». Человек, обучающийся по специальности «Религиоведение», получает массу знаний о религии, но при этом он вполне может не знать ни одной религии! И вот стремление заполнить наше общество людьми, которые могут рассуждать о религии на любые темы, не зная религии изнутри, стоит за этим нежеланием признавать «теологию». Именно за мировоззренческими установками стоит нежелание глубоко вникнуть в предмет своего делания, нежелание знать сам предмет и, в конечном итоге, нелюбовь к предмету исследования.

Представители религиоведческой науки опасаются того, что их монополия на научные знания перед лицом государства будет нарушена появлением новых специалистов в этой области. За такого рода отказами стоит стремление защитить корпоративные интересы своих научных или псевдонаучных элит. Если говорить о ситуации в данном случае, то позиция Фурсенко вызывает удивление. Получается, что министр выступает не только за сохранение светского характера образования, но еще и борется с отдельными специальностями. Т. е. фактически министр, вместо стремления построить систему непрерывного образования от бакалавриата до аспирантуры, сознательно препятствует студентам-теологам получать послевузовское образование. По сути дела — это дискриминация.

Позиция Фурсенко противоречит Конституции России, поскольку лишает права получения образования целой категории граждан России. На мой взгляд, сейчас нужно объединить усилия всех кругов православной общественности в борьбе за легализацию теологии как научной специальности. Пока мы видим подвижническую деятельность Свято-Тихоновского университета, в лице его ректора протоиерея Владимира Воробьева и его ближайших сотрудников. Это деятельность ведется на протяжении очень многих лет. Хорошо бы, чтобы в нее включились и другие представители духовного образования, чтобы позиция православной научной общественности по данному вопросу была единой и консолидированной. А иначе мы можем очутиться в другой ситуации, когда рано или поздно теологию как научную специальность нам все-таки разрешат, однако руководить и оперировать ею будут все те же представители научного атеизма. Если представить картину, которая могла бы сложиться в случае расширения и переименования специальности, то она тоже могла бы оказаться не вполне благоприятной для Православной Церкви, потому что расширение специальности не гарантировало бы реформирование аттестационных советов, появление там людей, которые имеют научный вклад в исследовании теологических терминов. По сути дела, уже ранее существующие диссертационные советы, созданные по шифру 09.00.13, которые заседали еще в бытность научного атеизма, могли бы принимать диссертации по теологической проблематике, и тогда бы мы могли получить специалистов по теологии со степенью кандидата наук, которые защищают сектантов, оккультистов и при этом претендуют на определенный научный статус.

Поэтому включение всего лишь специальности «Теология» в перечень специальностей высшего образования не является гарантией улучшения ситуации. Необходимо добиваться, чтобы сами научные исследования в этой области носили подлинно научный характер и чтобы четкие критерии научной работы были приняты научным сообществом с теми же критериями, с которыми принимаются научные работы других дисциплин.

Конечно, усилия Свято-Тихоновского университета вызывают очень большое восхищение, но следует признать, что это не поможет в признании ученых степеней духовных учебных заведений. Проблема здесь коренится не столько в антиправославной политике чиновников или Министерства образования, но в самом способе организации системы присуждения ученых степеней в России. В подавляющем большинстве цивилизованных стран это право принадлежит самим учебным заведениям, университетам. У нас система образования является крайне бюрократизированной и, чаще всего, затрудняет талантливым молодым людям защитить диссертацию. Кроме того, поскольку присуждение ученых степеней в нашей стране связано с выплатой надбавок в учебных заведениях, то ВАК всячески стремится сократить количество защит, создавая большие препятствия всем, кто стремится защитить диссертацию, мотивируя это коррупционными проблемами. Эти проблемы надо решать в соответствующих ведомствах, а у нас необходимо пересмотреть всю систему присуждения ученых степеней и сделать ее более ориентированной на научное сообщество и менее бюрократизированной. Ситуация сложилась так не только в теологии, но и в других науках. Надо стремиться к тому, чтобы наукой занимались люди науки, а не чиновники от науки.
Иеромонах Серапион (Митько), специально для «Русской линии»