Александр Крутов: «Соприкоснувшись с Чернобылем, мы осознали, что мы — песчинки во Вселенной»

Известный православный политик поделился своими воспоминаниями о Чернобыльской трагедии

Сегодня, 26 апреля, исполняется 22 года со дня страшной трагедии на Чернобыльской атомной электростанции. 1 час 25 минут 45 секунд — точное время взрыва в 4-м энергоблоке в ночь с 25-го на 26-е апреля 1986 года. Как на войну, со всей страны ехали в Чернобыль ликвидаторы — 300 тысяч солдат и столько же добровольцев. Вряд ли кто-то догадывался, что по некоторым характеристикам Чернобыль был как 75 Хиросим и Нагасаки.

«Трагедия произошла утром 26 апреля. А 1 мая после репортажа о праздничной демонстрации, когда я пришел домой, мне позвонили из редакции и предложили поехать в командировку в Чернобыль. Я согласился. Вечером того же дня со съемочной группой мы уже садились в поезд», — говорится в воспоминаниях о тех событиях известного православного политика, президента Международного фонда славянской письменности и культуры, главного редактора журнала «Русский Дом» Александра Крутова, текст которых поступил в редакцию «Русской линии». Именно из его репортажей мир впервые узнал о Чернобыле.

«Мы приехали в Киев. Оттуда я сделал первые репортажи. Моя группа была — оператор Женя Шматриков и два видеоинженера: Маркелов Александр Юрьевич и Захаров Александр Михайлович — талантливые молодые ребята… Мы прорвались в Чернобыль. То, что я увидел, потрясло меня до глубины души. Подъезжая к Чернобылю, мы увидели аиста. Он сидел в гнезде. Ожидали увидеть город опустошённым, но он был наполнен людьми: здесь располагался штаб по ликвидации аварии. Еще ближе к атомной станции находится город атомщиков Припять. Он, в отличие от Чернобыля, был словно вымершим: на улицах — ни души. Впечатление жуткое», — вспоминает свидетель трагедии.

«Было ощущение нереальности происходящего. Я и сейчас как наяву представляю тот солнечный весенний день, наполненный зеленью, светом, белым цветением яблонь. Вокруг — красота Божьего мира, а в душе понимание того, что ты, человек, сотворил это зло. Я понимал, что каждый день пребывания здесь сокращает мою жизнь. Однажды мы остались ночевать в Чернобыле, где располагался правительственный штаб по ликвидации последствий аварии, и до поздней ночи сидели за чашкой чая с заместителем главного инженера Чернобыльской атомной станции по строительству Евгением Ивановичем Акимовым. И вдруг вижу: по полу бежит мышка. Мимо нас пробежала, перевернулась, задрыгала лапками, опять перевернулась, — и уже не бежит, а ползёт: задние лапки волочатся. Я спрашиваю: „Что такое с ней?“ Он ответил: „Да нахваталась уже…“ Спрашиваю: „Чего нахваталась?“ — „Радиации“, — отвечает», — добавил А.Крутов.

По его словам, в душе тогда появилось ощущение холода. «Вышел на крыльцо: звёзды, луна, небо, бескрайняя Вселенная… Слева — церковь: купола, крест высвечиваются в лунном свете, как бы указывая путь к спасению. И я вдруг почувствовал вокруг холодящую смертельную угрозу, от которой одно спасение — Господь», — вспоминает свои ощущения свидетель трагедии.

«Первое сообщение о том, что там происходит на самом деле, прозвучало в моём репортаже в программе „Время“ — его показали по центральному телевидению только через несколько дней после аварии», — делится своими воспоминаниями политик.

«Чернобыль выявил и нравственные проблемы в нашем обществе. Виновны были одни, а ответ держали другие. Одни отсиживались в убежище, раздумывая, как скрыть масштабы катастрофы, а бесстрашные пожарные сражались с огнём, получая смертельную дозу радиации. Люди совестливые понимали, что это опасно, но всё же шли к реактору. А начальники скрывались, уезжали. Самое гнусное, что ответственные лица опасались говорить о происшедшем: руководство атомной станции боялось сообщить в Киев, республиканское начальство — позвонить в Москву. В итоге пострадали люди. Поразительно, но сказать правду для многих — страшнее смерти. Удивительная вещь: с одной стороны, человек рискует собственной жизнью, а с другой — боится вышестоящего начальства и не докладывает ему о реальной обстановке, чтобы не получить нагоняй. Так грешный человек устроен. И потому команда об эвакуации Припяти была дана только через сутки после аварии: люди в городе продолжали работать, учиться, дышать смертельно опасным воздухом, пить отравленную воду», — отметил А.Крутов.

«Чернобыль ярко высветил и трусов, и героев, и подлецов, и честных людей. Он был как лакмусовая бумажка, там проявлялись духовные и нравственные качества человека. Кто-то бежал оттуда, а кто-то, наоборот, приезжал ликвидировать аварию и жертвовал своим здоровьем, а то и жизнью. Да, у многих из нас не было понимания того, что такое радиация. Многие слышали о её воздействии на человека, но когда опасность невидима — её трудно осознать… Я считал тогда и считаю сейчас, что нужно говорить людям правду. Не ради сенсации, а ради того, чтобы они знали, как поступать. Соприкоснувшись с Чернобылем, мы осознали, что мы — песчинки во Вселенной», — заключил Александр Крутов.
Русская линия