 |
| Православие и Мир | Анна Зюзина | 04.05.2006 |
Только одно это слово вызывает массу чувств у верующих людей, поэтому легко себе представить, что испытывает паломник, когда комфортабельный автобус поднимается в гору, и перед твоим взором открывается великолепный вид на древний город.
Когда я ехала в Иерусалим первый раз, меня не оставляла всю дорогу мысль, что все-таки наше паломничество — это вовсе не то паломничество, какое, например, совершила моя прапрабабушка, пройдя весь отрезок пути по суше от маленького городка на Волге до Святого града пешком. Меня не жгло жаркое солнце Израиля, мне не угрожали арабские разбойники и турецкие власти. Мы едем на современном автомобиле с кондиционером по прекрасной хорошо освещенной скоростной трассе, следуя за нашими друзьями, которые вот уже много лет, из года в год привозят Благодатный огонь в наш Хайфский храм Ильи пророка к Пасхальной службе. Мы едем в Храм Гроба Господня в ночь на Великую субботу. Волнуемся. Мы живем в Израиле четвертый год, но каждый раз направляясь в Иерусалим, мы волнуемся. Это не просто город, не просто скопление зданий и людей. Это — Город. И это не только сугубо мое мнение или ощущение, об этом говорят люди всех религий и всех конфессий. Иерусалим никого не оставляет равнодушным.
Полдвенадцатого ночи, мы идем по узеньким улочкам Старого города, кажется жизнь не замирает здесь даже на ночь, торгующие арабы говорят на всех языках мира, безошибочно узнают в нас русских и поздравляют с праздником, при этом предлагая свои товары.
Мы заходим в Храм и сразу поднимаемся на Голгофу. Кругом полно паломников, которые говорят на разных языках, духовенство, монахи и масса израильских полицейских. Люди преклоняют колена перед святыней, перед местом, где наш Господь страдал, каждый шепчет свою молитву с трепетом, физически ощущая святость места. Нас просят не задерживаться и проходить дальше, и мы спускаемся к плите, на которой омывали Господа. На ней сегодня разлито миро, люди плачут, целуют ее, прикладывают свои крестики, иконки, платки, фотографии близких, за которых просят Господа. Все языки и все наречия…
Мы спускаемся в грот, где святая равноапостольная Елена обрела Крест Господень, поднимаемся из грота и идем к месту, где содержали Святого Узника, в специальном ящике под стеклом лежат каменные колоды, тут же находится чудотворный лик Богородицы, икона совсем потемнела от времени, но люди говорят, что некоторым избранным, видимо, особенно чистым сердцем, Пресвятая Матерь дает знамение, приподнимает свои веки. Я с благоговением становлюсь поодаль, я недостойна даже надеяться на это, молимся…
Дальше идем мимо камня, на котором сидел Господь, множество паломников кланяются и молятся, вспоминая Голгофские муки. Наконец, подходим к Гробу. Сегодня зайти в Предел Ангела и к самому Гробу не удастся — идут службы и приготовления к завтрашнему дню. Служит Иерусалимский Патриарх.
Нам нужно спешить, в два часа ночи в Троицком соборе в Русской духовной миссии начинается служба, мы покидаем Храм и Старый город в надежде, что завтра нам удастся вернуться ко времени схождения Благодатного огня. Приходим в Собор к началу службы, масса паломников с Родины, счастливые лица, они на Святой Земле, им все в диковинку, внове, и Израиль предстает пред ними в дивном убранстве короткой весны, когда все в цвету, когда еще не наступила испепеляющая жара, экзотические цветы наполняют ароматом прохладный ночной воздух, иерусалимские горы еще покрыты свежей зеленью. Ночью еще не жарко, +14, зато днем лето уже заявляет свои права, прогноз погоды обещал на завтра +32 и «хамсин» (по-арабски ветер с пустыни). Здесь не мягкий средиземноморский климат, нет, здесь климат экстремальный. Здесь это напряжение в воздухе, недаром пуп Земли тут же, в Храме Гроба Господня. Здесь невидимо соединяется небо и земля. Это не только мои мысли, так чувствует множество людей, поэтому, думаю, нет покоя этой земле, нет мира и согласия…
Начинается архиерейская служба, все на подъеме, молитва несется к Господу, служит несколько десятков священников, множество монахов и монахинь удивляют нас мирян своими светлыми, надмирскими лицами. Хочется смотреть на них, образ Божий в них четче, чем в нас, замученных суетой. Батюшки иcповедуют, народ готовиться к причастию. Как быстро прошла ночь, на улице уже совсем светло. В начале восьмого утра выходим из храма. То там то тут группки людей стекаются к Старому городу, но Иерусалим еще, кажется, спит. Сегодня Великая суббота, но для абсолютного большинства жителей города — это просто очередная суббота — выходной день, только религиозные евреи спешат в синагоги, да арабы везут сувениры и еду к Старому городу, ожидая сегодня хороший заработок, тысячи православных христиан со всех континентов уже здесь.
Мы же направляемся сначала в Горний женский монастырь, нас встречает молодая матушка, поит нас кофе и чаем, угощает авокадо и фруктами, затем заставляет отдохнуть хотя бы часок. Мы падаем на расстеленные ею матрацы на пол и проваливаемся на час в сон. Поднимаемся посвежевшие и едем к Старому городу. Последние два парковочных места на счастье наши. У Яффских ворот столпотворение, наша матушка чудом проходит заградительный кордон, пропускают московскую группу важных чиновников во главе с российским консулом в Израиле и кордон закрывается. Даже религиозных евреев, которые живут в Старом городе полиция не пускает.
Паломники начинают молиться, такой долгий путь, так близко до цели. Вдруг молодой полицейский говорит тихо по-русски, что через Яффские ворота пускать в город не будут, пока еще открыты только Мусорные ворота. Мы выбираемся из толпы и бежим туда. Везде все перекрыто, армия и полиция оцепили все входы и выходы, но мы пробираемся через Мусорные ворота. Спасибо тебе неизвестный полицейский. Проходим несколько кварталов и вот снова кордон, опять не пускают. Уже очень жарко, люди не знают, что делать, все ждут в томлении, полиция обещает вот-вот пропустить. Вдруг с той стороны выходит пара израильтян в шортах и начинает громко спрашивать полицейских, почему они не пускают христиан в Храм. Им отвечают, что там уже нет места, в свою очередь слышим возражение. Оказывается пара только что оттуда, и в Храме, по их словам, еще есть место.
Мы переглядываемся и стоим дальше, арбы начинают торговлю, предлагают товар, но нам не до них, что делать, наши друзья в недоумении, так трудно пробраться в город в этом году, такого еще не было, мы начинаем сожалеть, что проспали целый час в монастыре. Неожиданно начинается бой барабанов — армянская делегация готовится войти в город — их пропустят. Мы бежим к толпе армянских паломников и пытаемся с ними смешаться, но у нас нет их бейджиков, мы значительно выше ростом и…. блондины. Наших высоких русых мужчин с бородами видно издалека, а мы в косынках, а в косынках только русские. Снимаем косынки и подгибаем колени, проходим кордон. Армянский патриарх проходит дальше, мы в ста метрах от Храма и опять стоим. Очень тесно и жарко. Отовсюду речь на всех языках, рядом стоит католический епископ, зажатый со всех сторон американскими паломниками, вот пастор, а вот наши русские монахини, молодой армянин разговаривает с арабами, не слышу на каком языке. Полицейские кричат на иврите, чтобы толпа не напирала, затем они просят паломников пойти другой дорогой, многие уходят, но мы не хотим разворачиваться и идти назад.
Прячемся в проеме между домами — полиция силой выпроваживает самых упрямых. Мы стоим тихо, в надежде, что нас не заметят. Но строгий полицейский с дубинкой просит покинуть наше убежище. Мы выходим, просить бесполезно, таких как мы — сотни.
И о чудо! наших полицейских вызывают по рации и они в спешке уходят, позабыв про нас. Мы бежим последнюю стометровку до Храма, со всех проулочков и уже около Храма на нас смотрят тысячи паломников, которым не удалось прорваться через кордоны. Мы проходим справа, быстрее «наших» армян, которых пропускают слева. И вот мы уже внутри, в прохладе грота, сидим на ступеньках под статуей царицы Елены. Не верим своему счастью, прорвались, вернее Господь позволил пройти. «Случайно» встречаем еще двух прихожан нашего храма. На душе светло, молимся и ждем.
Несколько раз видим интенсивные вспышки у купола, они струятся по древним стенам, замечаем, что не все это видят. Некоторые видят только некоторые маленькие «молнии», моя подруга после причастия, мне кажется, что она видит больше сполохов. Волнение достигает своего предела, паломники то шумят, то затихают. Вспышки то появляются, то пропадают. Люди ждут и надеются.
Опять интенсивное вспыхивание у купола и, наконец, колокольный звон!!! Люди передают друг другу огонь. Говорят, в прошлом году огонь сошел сначала к простой женщине, паломнице, а несколько лет назад к сестре из Горнего женского монастыря. Но в этом году Благодатный огонь сошел к Патриарху. Наконец, огонь доходит и до нас, с опаской опускаю руку в пламя тридцати трех свечей, неужели это возможно? Прости меня, Господи, за мое маловерие…. Муж фотографирует, как я «умываюсь» огнем, снова и снова крещусь, мы снова и снова опускаем руки в огонь, сотни людей вокруг делают то же самое, невольно мелькает сравнение с апостолом Фомой, который хотел вложить свои руки в раны Господа.
Дивны дела Твои, Господи! Царит атмосфера радости и облегчения от того, что Бог милостив к нам и в этом году. Еще около часа мы находимся в Храме, ждем когда люди разойдутся, чтобы спокойно выйти и вынести фонарь с Благодатным огнем. Сотни и сотни людей еще стоят за заграждениями, ожидая, что их тоже пустят увидеть святыню. Мы торопимся. В Хайфе прихожане ожидают огонь, батюшка не начинает святить куличи без Благодатного огня. Мы возвращаемся из Иерусалима уставшие, но счастливые, до конца еще не понимающие, к чему мы прикоснулись, не до конца осознавшие, какую милость проявил к нам Господь, позволив увидеть и приобщиться Его чуду. А в Пасхальную ночь весь наш Ильинский храм залит привезенным Благодатным огнем, радостные лица, мы смеемся, вспоминая нашу маленькую детективную историю в Старом городе Иерусалима и поздравляем друг друга с Пасхой Христовой на Святой Земле в храме Ильи пророка, принадлежащем Русской миссии в Палестине.
Христос воскресе! — Воистину воскресе!!!
