Я решил, что нужно определяться.

— Как Вы стали православным?

— Родившись в среде изначально неправославной (Калмыкия), я абсолютно ничего не знал о религии: православие, буддизм, ислам — все равно, и семья не была особенно верующей — обычная семья музыкантов. В моих детских воспоминаниях даже храмы не запечатлелись, я практически нигде их не видел. Помню в 1988 году в год 1000-летия Крещения Руси, я впервые увидел батюшек по телевизору. Должны были показывать «Песню-88», а показали концерт духовной музыки, все были в черном. Было так интересно и таинственно.

Начало 90-х: гласность, демократия и нас (школьников) начали приобщать к благам цивилизации, водили в хурул (буддийский храм), там я впервые вообще задумался о Боге, что Он вообще существует. Атмосфера в буддийском храме мне абсолютно не понравилась, тем более никто из «лам» не мог дать вразумительного ответа на многие вопросы.

Тогда-то я и задумался: «А почему я человек, не определившийся в вере?». Храма в Элисте не было, был лишь молитвенный дом, который располагается на окраине города, добираться туда было неудобно. До своего крещения я там не разу не был. И вот я решил, что нужно определяться: или я буддист, или православный. Но буддийские проповедники не знали русского языка, все разговаривали на английском. А тут еще мои родители не так давно познакомились с настоятелем Крестовоздвиженского храма о. Зосимой. Создались благоприятные условия — я решил (в 12 лет) — креститься.

Крещение помню очень хорошо: было много народу, батюшка был такой приветливый и добрый. Покрестили меня на мой День Ангела 8 ноября — великомученика Димитрия Солунского. Причем день специально не подгадывали, само так получилось. Ну, а потом, уже учась в старших классах, я стал более серьезно интересоваться религиозными вопросами.

Задуматься о вере меня заставили, как ни странно, книги Л.Н. Толстого. Прочитав несколько его книг («Исповедь», «В чем моя вера» и т. п.) я был поражен всеми теми вещами, о которых он столь смело писал, и было на какое-то время разочарование в официальном православии, но потом это прошло. Толстой заставил меня задуматься над многим, но позже я отошёл от его идей.

— Как произошло, что Вы отошли от философии Толстого? Что повлияло на смену убеждений?

— Более серьезное восприятие христианства, когда я понял, что оно заключается не только в одном Толстом, вернее оно вообще в нем не заключается. Мир христианства гораздо сложнее и богаче, чем примитивная моралистика Толстого. Преодолеть эти сомнения помогло, прежде всего, желание узнать «а как оно на самом деле», чтение нормальных церковных книг, беседа с нормальными верующими людьми, собственные размышления. Все это дало возможность понять, что Толстой — это несчастный великий русский писатель, но несмотря на это его творчество я до сих пор люблю и ценю.

Пути Господни неисповедимы и каждый приходит через что-то свое. Начал активно ходить в храм, петь на клиросе.

— Когда начали ходить в храм — были ли внутренние сложности, старые стереотипы, что-то, с чем сложно было согласиться? Как преодолели?

— Сложности были прежде всего с тем, что меня всегда интересовал вопрос, а насколько само духовенство воспринимает все происходящее в храме. Потому что было много всего непонятного, поэтому возникал вопрос, насколько все это понятно, тем, кто служит. Стереотипы, конечно, были, типа того, что причащаться нужно раз в посту, не целовать икон после Причастия, не смотреть телевизор, и прочий неофитский набор. С этим было сложно согласиться, и, в конце концов, я с этим и не согласился. А преодолеть все это помогло узнавание сложного и в тоже время простого устройства церковной жизни.

Владыка Зосима (тот самый батюшка, который меня крестил) приметил меня и взял к себе иподьяконом. После Лицея он благословил, меня поступать в Белгородскую семинарию. Все, что связано с именем Владыки Зосимы, для меня важно и памятно. Он благословлял меня на все самые ответственные этапы моей жизни. И постоянно поддерживает и до сего дня.

-Как отнеслись к Вашему воцерковлению друзья и близкие? Были ли сложности?

Сказать честно, я до самого последнего момента скрывал свои планы от знакомых (в смысле, поступление в семинарию), потому что считалось, что нужно поступить в престижный ВУЗ, получить высокооплачиваемое место, в этом смысл. До сих пор многие моими знаемые ужасаются подобному выбору. Но те люди, которые меня действительно знали, все прекрасно поняли и поддержали. Само главное — мои родители, которые в начале тоже были слегка ошарашены подобным стремлением, но затем все приняли и помогли.

— Как Вы стали священником?

— Поступив в семинарию, я, естественно, не мыслил себя в будущем никем, кроме как священником. Но все, что произошло — это по Промыслу Божиему. Сам я не настаивал на хиротонии, потому что это кажется мне немного странным — выпрашивать рукоположение. Владыка предложил- я не стал отказываться. В дьяконы меня рукополагали на центральной площади г. Элисты. Тут, совсем неподалеку, памятник Ленину, немного дальше- Будде… И это место оказалось освященным моим рукоположением. Ну, а священническая хиротония была 31 декабря 2000 года. Так что я, скорее всего, последний священник, рукоположенный в XX веке. И в этом я тоже вижу особый промысел: связь поколений — ведь служить мне в веке XX, а начало свое я беру еще с прошлого века — это и ответственность, и одновременно благословение Божие на предстоящие труды.

-Что поменялось в Вашем мироощущении с принятием священного сана?

— Конечно, я стал более церковным человеком, без сомнения. Я имею возможность постоянно участвовать в Таинствах Святой Церкви, а у мирян с этим постоянные сомнения и искушения. Хлопот, конечно, прибавилось, но самое главное — это радость от осознания к причастности к жизни во Христе. Буду стараться прилагать все усилия, чтобы к этой радости было причастно как можно больше людей.

— Какой самый радостный момент можете вспомнить в Вашей церковной жизни?

Самый радостный момент — после рукоположения в священники, я всю ночь не спал, в ожидании того, что сам буду совершать Божественную Литургию. Я очень этого желал и боялся одновременно. И до сих пор для меня самая большая радость в моей церковной жизни — иметь возможность самому совершать Таинство Евхаристии.

— Увлечения?

— Я вообще человек книжной культуры и поэтому мой основное увлечение- книги: читать, собирать. Сейчас, конечно же, читаю в основном литературу духовного плана. Очень люблю архим. Киприана (Керна), о. Андрея Кураева, митрополита Антония Сурожского и многих других наших церковным писателей. Из светских вещей — Толстой тоже остался в поле моего зрения, Достоевский, Гоголь, Бунин — люблю русскую классику. Еще Льюис — «Хроники Нарнии» — самая удивительная сказка, которую я когда-либо читал: рассказать на языке сказки об искупительной жертве Христа, ничего не опошлив — это просто удивительно. Вообще люблю сказки Андерсена, Льюиса Кэролла, Гофмана.

Музыку я сейчас практически не слушаю, но вообще люблю Высоцкого, Шевчука, Кинчева, Яну Дягилеву, Ревякина. Замечательно, что многие из них обратились в Православие — и оставаясь тем, кем они являются, стараются нам петь правду — а это очень важно сейчас.

— Занятия?

— Службы, службы, службы… Мне нравится служить. И это очень важный духовный опыт, тем более для молодого священника. Встаю рано утром, ложусь поздно вечером. Все основное время провожу в храме. Стараюсь проповедовать. Сейчас особенно важно наше молитвенное предстояние перед теми, которые своей мученической кончиной засвидетельствовали христианскую веру в XX веке.

Интервью о. Димитрия Карпенко газете «Бутерброд» и порталу «Православие и мир»

http://www.pravmir.ru/article₇₃₉.html