 |
| Комсомольская правда | Дарья Асламова | 25.08.2005 |
Почему мы их не хотим?
Еще Казанова заметил: «В России уважительно относятся только к тем, кого нарочно пригласили. Тех, кто прибыл по своей охоте, ни во что не ставят. Может, они и правы».Нет более неудачного времени для духовного экуменизма, чем сейчас, когда Россия мечется в поисках национальной идеи. Это то, что политологи называют «кризисом идентичности». Кто мы? Кем мы не являемся? Против кого мы дружим? Существует ли отдельная православная цивилизация? Надо ли нам стать частью Запада или опять бросить вызов ему?
Когда нет идеологии, то только религия может дать людям чувство идентичности и направления в жизни. Православная церковь — единственное, что уцелело от российской истории, что дает какую-то связь времен, но и она не чувствует себя уверенно. До революции церковь была фактически государственной структурой, после революции ее давили и душили, и только последние пятнадцать лет церковь обрела черты независимости, уважение властей и влияние в обществе. Она еще вдоволь не успела насладиться своей свободой и властью, как ей уже активно навязывают дружбу потенциальные соперники.
— Мы сейчас очень слабы, а католики мешаются у нас под ногами, — говорит политолог Александр ДУГИН. — У нас своих проблем полный рот: озверелое воровское государство, налоги, наглый Запад, олигархи, потеря своего национального «я». Зачем нам нужны католики? Они всегда норовят под видом дружбы подсунуть свои ядовитые плевелы. И потом — сейчас они богословски сильнее нас. Но дайте только срок, церковь встанет на ноги, отстроится, отойдет от шока советского прошлого и разберется с нашим разложившимся государством, подчинит его православному духуѕ Даже ислам не так нам страшен, как католицизм. А знаете почему? Разницу между мечетью и церковью наш народ уже усвоил, а вот между двумя христианскими церквями еще не вполне понимает и может пойти по ложному пути.
Тема прозелитизма (переманивания верующих) так волновала православие, что папа Иоанн Павел II в 1992 году даже дал специальное указание католическим священникам в России сидеть тихо, не высовываться, окучивать только своих — короче, не усердствовать.
— Это сейчас они стали поспокойнее, и случаев прозелитизма гораздо меньше, — говорит отец Всеволод ЧАПЛИН из Московской патриархии. — Но вспомните годы перестройки, когда недальновидные и глупые люди из Ватикана пытались сделать все постсоветское пространство католическим. Они рассчитывали на своеобразный религиозный блицкриг, но он не удался. Они должны определиться: или мы церкви-сестры, или конкурирующие фирмы, как «Кока-кола» и «Пепси-кола».
Чего они от нас хотят?
Все упирается в Папу. Он и есть главный камень преткновения, его ни убрать, ни подвинуть. Экуменическая картина мира по-ватикански выглядит так: общение между церквями поддерживается и проявляется в общении между первосвященниками. Все вместе они составляют собор, который является преемником апостольского собора. Но во главе его опять-таки стоит римский епископ, как преемник Петра. «Папа вовсе не собирается вмешиваться в самостоятельную жизнь других церквей или отбирать у кого-то власть, — заверяет известный журналист-ватиканист Орацио ПЕТРОСИЛО. — Каждая церковь самостоятельна и независима. Этот собор будет собором равных братьев, просто папа лишь старший из них. Он мог бы взять на себя арбитраж, роль третейского судьи в спорах и конфликтах».Свою юридическую правоту Рим доказывает с помощью Библии. Христос поручил создать церковь именно апостолу Петру: «И я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; И дам тебе ключи Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах». Рим — это первые христиане, которых с таким аппетитом ели львы, катакомбы, где тайно совершали первые богослужения и хоронили святых, и Папа Римский, преемник апостола Петра.
Звучит красиво и внушительно. Но примат Папы для православной церкви неприемлем. Может, потому, что католики привели возглавляемую ими часть мира к серьезному кризису, а вовсе не потому, что православные слабы, упрямы и т. д. Вопрос — особенно в последнее время — вовсе не праздный.
Почему они нас хотят?
Католическая церковь всегда рассматривала мир как широкое поле для своей миссионерской деятельности. Но, увлекшись обращением островных язычников и плясками с африканскими дикарями, даже не заметила, как потеряла Европу. Вдруг выяснилось, что Бог не является злободневной темой. Грехи стали казаться не следствием дурных наклонностей, а лишь подобием причудливого, рискованного спорта, а стыд, совесть и честь — просто грубыми чучелами, расставленными на огородах, чтобы пугать детей. С точки зрения церкви Европа начала с идеала мадонны, а кончила идеалом содомским. В моде беспорядок умов, скотские сладострастные секретные общества, гомосексуальные браки, наркотики, педофилия, а поверху — толстый слой ханжеской политкорректности. Одним словом, Европа ест «хлеб, замешанный дьяволом». Церковь с удовольствием взялась бы, словно дровосек, рубить эту экзотическую и нездоровую флору, разросшуюся за последние годы. Только кто же ей даст? На руках у нее оказались миллионы весьма прохладных католиков, просто не потрудившихся сменить этикетку, с какой появились на свет. Несмотря на отчаянные призывы Папы Римского, Европа даже не пожелала включить пункт об общих христианских корнях (кстати, ни к чему не обязывающий) в европейскую конституцию. А когда Испания, многовековой оплот католицизма (это вам не легкомысленный Амстердам), признала однополые браки, это стало последней каплей.— В детском саду, куда ходят мои дети, в этом году праздновали Пасху, — рассказывает Ольга, журналист ватиканского радио. — Я разучила с детьми милую итальянскую песенку: «Спасибо тебе, боженька, за солнышко, за речку, за зеленую травку, за все, что ты создал». Прибежали две воспитательницы в полном ужасе: «Только ни в коем случае не пойте, что наш боженька — Иисус Христос, у нас в группе дети других религий, это будет политически некорректно». «Тогда какой смысл праздновать Пасху? — спросила я. — В конце концов это же Италия. Кто же наш Бог?»
Для благополучных молитва остается пустым звуком. Кому нужен Бог, если, собственно, не о чем просить — и так все есть. «Европейцы словно открыли ящик Пандоры и выпустили оттуда демонов, — говорит итальянский журналист Джульетто Кьеза. — Их богом стало потребление и телевидение, а церковь нужна лишь для обрядов — крещений, свадеб и похорон».
На сегодняшний день Западная Европа — «самый слабый пункт христианства», которому требуется «второе крещение». И это в один из острейших моментов исторического соперничества ислама и христианства. За четырнадцать веков ислам дважды ставил под сомнение выживание западной цивилизации. Начиная с первой высадки мавров в Испании и заканчивая взятием Вены турками Европа жила в постоянном страхе перед мусульманами. И сейчас, в XIX веке, когда Францию медленно, но верно оккупируют арабы, а Германию — турки, когда Турция мечтает о вступлении в Евросоюз, призыв католической церкви к объединению всех христиан — это крик о помощи западной цивилизации к православной, это попытка защититься от идущей на Европу религиозной ночи, в которой будут мерцать только костры кочевников, и стремление объяснить своим братьям, что «все мы в одной лодке».
— Они сейчас и впрямь надеются на нашу помощь и ожидают света с Востока, — говорит отец Всеволод Чаплин. — Но я скажу вот что: вызов ислама — это не случайный вызов. Западная цивилизация забыла Бога и заботится только о том, как набить брюхо и кошелек. Если умирающее западное христианство хочет выжить, оно должно научить своих последователей сражаться за убеждения, за религиюѕ
— Дружить с католиками мы можем только против общих врагов, — говорит политолог Александр Дугин. — Их у нас много: безбожный капитализм, однополые браки, гамбургер, глобализацияѕ
— Каждая цивилизация проходит через несколько стадий: подъем, экспансия, конфликт, всеобщая империя, упадок и завоевание, — говорит Орацио Петросило, итальянский журналист-ватиканист. — Западная цивилизация сейчас — это Римская империя времен упадка. И я пессимист. Я вижу силу ислама и знаю о надвигающейся угрозе. Но я также и человек верующий, а Библия велит нам верить даже вопреки очевидному.
Как писал Достоевский: «Если бы математически доказали мне, что истина вне Христа, то я бы согласился лучше остаться с Христом, нежели с истиной».
Уточнение:
В первом материале (от 23 августа) фразу о лагерном прошлом уважаемого Л. Пихлера можно прочесть так, как если бы это был его личный печальный опыт. На деле речь об иезуитах из «Руссикума», сгинувших в России. Сожалеем об этой неточности и спешим ее исправить.
