 |
| Комсомольская правда | Дарья Асламова | 24.08.2005 |
Как мы разделились?
Это было почти тысячу лет назад. Жарким июльским днем 1054 года в Константинополе в храме Святой Софии кардинал Гумберт положил на алтарь папскую грамоту, предающую анафеме (отлучению от церкви) патриарха Михаила, и со словами «Видит Бог и судит!» вышел из храма. Этот день вошел в историю как начало великого церковного раскола и подвел итог двухсотлетней распре о власти между Византией и Римом.Помимо политических разногласий и столкновений амбиций (Византийская империя тогда была в самом цвету, и отцы восточной церкви мечтали о полной независимости от Рима), причиной раздора стала и обрядовая полемика. К примеру, каким хлебом причащаться — квасным или пресным. Кроме того, бородатых, женатых, многодетных византийских священников крайне раздражали безбородые и безбрачные служители римской церкви. Одним словом, с 1054 года мир разделился на Восток и Запад, на православную и католическую церкви. В течение почти тысячи лет две великие церкви-родственницы, окопавшись в траншеях взаимных обид, стойко сопротивлялись любым попыткам примирения.
В начале третьего тысячелетия в христианских делах по-прежнему царит раскол. Церквей, проповедующих именем Христа, великое множество. Две греческие церкви (католическая и православная), две армянские, две сирийские, эфиопская, коптская (египетская), болгарская, русская православная церковь, русская зарубежная церковь, вселенская Константинопольская, римская католическая, протестанты, свидетели Иеговы, адвентисты седьмого дня, баптисты, мормоны и прочие. И это не считая бесчисленных религиозных христианских сект. Все церкви имеют свой пай в райских кущах и получают более или менее значительный доход в земной валюте. Все независимы и исключительны.
История тысячелетних межцерковных отношений — это перечень интриг, мелких и крупных пакостей, борьбы тщеславий и самого «черного пиара», что не раз давало верующим повод к негодованию: «Если вы не можете полюбить друг друга, как же вы можете учить любви нас, мирян?»
Возвышенная идея экуменизма (слияния всех христианских церквей в экстазе братской любви) обрела реальные черты только в двадцатом веке. Нынешний Папа Бенедикт ХVI, едва ступив на престол, назвал в качестве своей главной цели — достижение «полного и очевидного единства со всеми последователями Христа», и в первую очередь — с православием.
Кто они, наши братья во Христе?
Когда министр иностранных дел Франции просил Иосифа Сталина отказаться от преследования католиков в СССР ради улучшения отношений с Папой Римским, Сталин пренебрежительно спросил: «Папа? А сколько у него дивизий?» И был не прав. Дивизий у Папы и в самом деле нет, но есть легионы верующих по всему миру. Католиков на сегодняшний день ни много ни мало 800 миллионов, а сердце католицизма — государство-малютка Ватикан — является самым влиятельным по духовной мощи.— Слово «католицизм» в России всегда было негативно окрашенным, — говорит посол России при Ватикане Виталий ЛИТВИН. — Это трудно объяснить с точки зрения логики. Ведь православие и католицизм — родные сестры. Переход из одной веры в другую даже не требует обряда перекрещивания. Католику гораздо ближе по религиозному духу восточный православный, чем западный протестант. Может, причина русской неприязни кроется в классических воспоминаниях о битве на Чудском озере, о походах Тевтонского ордена. Но Тевтонский орден был, в сущности, бандой грабителей. Он всех грабил — и своих, и чужих…
— Как раз логика есть! Католики — еретики и всегда будут для нас еретиками, как и мы для них, — считает Александр ДУГИН, философ, доктор политических наук и православный старообрядец. — Не было прежде хуже оскорбления, чем «еретик». Все могли простить. «А ведь ты, братец, вор!» — «Знаю, каюсь». — «Да ведь ты же еще подлец!» — «Ой, помилуйте, братцы!» — «Да ты и еретик!» — «А вот за еретика ответишь!» Вот вы говорите, что вся разница между нами в деталях, так ведь в деталях-то основное. «За единый Аз умру!» То есть за единую букву готов умереть. Вот как! А католиков мы хорошо знаем. Они всегда православных предавали.
Может, они и еретики, но это очень богатые еретики. Помимо ежегодных пожертвований верующих, доходов от всякого рода сборов (к примеру, традиционный сбор «гроша святого Петра»), продажи ватиканских почтовых марок (самых ценных в мире), входной платы в музеи, Ватикан получает колоссальные дивиденды от своих акций и ценных бумаг. Церковь является также и крупнейшим землевладельцем. Только в Риме ей принадлежит более пяти тысяч гектаров земли, а по всей Италии собственностью церкви является около 250 000 гектаров.
Сам Ватикан, хоть и является самым крошечным государством в мире (официальная территория — 44 га), имеет все необходимое для самостоятельной жизни: железнодорожную ветку и вокзал, вертолетную площадку, почту, собственную аптеку и больницу, радио и свою газету «Оссерваторе Романо» (что-то вроде ватиканской «Правды»), бензоколонку с самым дешевым бензином в Италии (только для жителей Ватикана), супермаркет с самыми низкими ценами в Риме (беспошлинная зона), маленькую, но верную армию в виде караульного отряда Швейцарской гвардии и свою пожарную команду.
Подданными Ватикана являются всего шестьсот человек. Подданство не наследственно, а в каждом отдельном случае предоставляется лично Папой и может быть отобрано в любой момент, если это сочтут нужным. Пройти внутрь Ватикана можно только по личному приглашению жителя города. Эту честь мне оказал монсиньор Пабло Колино, сенатор Ватикана, регент хора собора Cвятого Петра, один из самых уважаемых и почтенных ватиканских граждан.
Миновав стоящих на входе опереточно разодетых швейцарских гвардейцев, я оказалась в старинном здании, где находятся квартиры самых достойных священнослужителей, спроектированные лично Микеланджело. В одной из них проживает монсиньор Колино, чудесный светлый человек, большой ученый и музыкант, непосредственный, словно ребенок, и эмоциональный, как все артисты. В квартире семь комнат, все они сверху донизу забиты книгами, сотнями книг, и хозяин квартиры точно знает, где находится каждая из них. В одной из комнат монсиньор Колино попросил меня закрыть глаза. Я послушалась. Он распахнул ставни и радостно воскликнул: «А теперь смотрите!» Я открыла глаза и увидела самую красивую в мире огромную террасу с видом на cобор Cвятого Петра. «Эту комнату и эту террасу Микеланджело придумал для себя, но пожить здесь не успел, умер до завершения стройки», — объяснил хозяин квартиры.
Монсиньор Колино живет в Ватикане почти полвека и пережил уже шесть Пап. Двое последних Пап «мыли и целовали ему ноги» (ежегодный ритуал перед Пасхой, когда Папа, точно повторяя сцену из Нового Завета, моет ноги «двенадцати апостолам», на роль которых приглашаются самые достойные священники). Монсиньор Колино — одна из немногих реальных, доброжелательных ниточек, связывающих Ватикан и Русскую православную церковь посредством искусства. Он до сих пор с восторгом вспоминает концерты Ватиканского хора в Москве и Санкт-Петербурге и выступление хора храма Христа Спасителя в Риме.
— Было удивительно наблюдать, как по-разному в музыке выражают свое религиозное чувство католики и православные, — рассказывает Лариса АНИСИМОВА, президент Международного фонда искусств «Арко», организовывавшая эти концерты. — В католической церкви тихо играет орган, тихо поет хор, чтобы не отвлекать человека от раздумий. В православии — могучее хоровое пение, вместо органа у нас мужские басы.
Две церкви-сестры, а какие разные характеры! Если католицизм — это дисциплина, рациональность, краткость и сухость латыни, рассудок и мистика в одном флаконе, то православие — это крик Богу, страсть, неуступчивость, почти сладострастное раскаяние, молитвы, звучащие иногда с суровостью проклятия…
Русский Бог. А был ли он?
Россия всегда пыталась найти своего Бога, скроенного по своему, русскому образу и подобию. «Цель всякого движения народного есть единственно лишь искание бога, бога своего, непременно собственного, и вера в него как в единого истинного, — писал Достоевский. — Бог есть синтетическая личность всего народа, взятого с начала его и до конца. Никогда еще не было, чтобы у всех или у многих народов был один общий бог, но всегда и у каждого был особый. Признак уничтожения народностей, когда боги становятся общими… Чем сильнее народ, тем особливее его бог».Достоевский явно увлекся, приписав истинно русскую черту — неугомонное богоискательство — всем народам. Европу, к примеру, вполне устраивал общий Бог, не имеющий национальности. Необузданная русская страсть молиться на свой лад привела к тому, что в церковной среде любой чужестранец воспринимался захватчиком, а в даже участливо протянутой руке виделся камень: «Не отдавайте стада своего пришельцам, а то придут со всех стран и отобьют у вас стадо ваше». Когда в 1880 году Папа Лев ХIII опубликовал так называемую «славянскую» энциклику, в которой провозгласил Кирилла и Мефодия святыми католической церкви, православные иерархи расценили послание как попытку экспансии на Восток.
«Руссикум»
30-е годы — одна из самых трагических страниц в истории католико-православных отношений. В 1925 году по распоряжению Папы Пия ХI был создан Русский отдел в Конгрегации восточных церквей во главе с французским иезуитом Д’Эрбиньи (впоследствии сошедшим с ума), а в 1929 году — колледж «Руссикум», готовивший католических священников для тайной работы в Советском Союзе. Они изучали русский язык и русскую литературу, православные обряды и старославянские песнопения и готовили себя к подвигу. Они точно знали, что, если их схватят в СССР, ничем, кроме молитв, Ватикан им не поможет. Первый и единственный десант иезуитов чекисты арестовали с невероятной быстротой (по догадкам, благодаря секретарю-шпиону). Двое были расстреляны, двое умерли, семь сгинули в лагерях. Выжил только один, священник Пьетро Леони, вернувшийся в Рим после многих лет сталинских лагерей.«Руссикум» существует и поныне. Старинное здание в самом центре Рима. Внутри колледжа на стенах висят картины с изображениями церквей в Новгороде, Пскове, Ростове, Москве, Суздале, Владимире и Ярославле, даже столовая здесь расписана в русском стиле. В глубине здания — православная церковь с укоризненными ликами древних икон, где отправляют службы строго по византийскому обряду. Одним словом, старая Русь под покровительством иезуитов.
— Как нас только тогда не называли в советских газетах, — рассказывает девяностолетний иезуит Людовик ПИХЛЕР, — шпионами Ватикана, профессиональными разведчиками, элитной гвардией, которая проводит дни в изнурительной спортивной подготовке. А у студентов «Руссикума» тогда был единственный долг: нести слово Божье туда, где оно уничтожено…
Людовик Пихлер, австриец по происхождению, говорит на хорошем русском, по-волжски «окая». Язык учил здесь, в «Руссикуме», где прошла вся его жизнь. Я готова поверить в его благие намерения и сочувствую лагерному прошлому студентов «Руссикума», но твердо знаю, что церковь редко оказывается действительно свободной от политики. А уж в те жесткие годы — и подавно. Впрочем, у меня, кроме этих общих, нет оснований обвинять старца Пихлера в неискренности…
Возможна ли дружба между собакой и кошкой?
Еще в 1959 году Папа Иоанн ХХIII предложил: «Мы не будем пытаться разобраться в том, кто был прав и кто виноват. Мы скажем лишь: «Воссоединимся, покончим с раздорами». Начались первые контакты с коммунистической Москвой, в «Руссикум» на обучение даже приезжали православные священнослужители из СССР.Но в 1978 году с избранием нового Папы Иоанна Павла II все закончилось. «Его приглашали и Горбачев, и Ельцин, — говорит посол России при Ватикане Виталий ЛИТВИН, — но для него был бессмысленным приезд, если не состоится встреча с нашим патриархом, а согласие на это так никогда и не было получено. Диалог возможен, только когда есть желание обеих сторон».
— Никогда московская патриархия не пойдет на сближение с Ватиканом, — уверяет депутат Европарламента журналист Джульетто КЬЕЗА, двадцать лет работавший московским корреспондентом. — Это великая иллюзия, которую создал Ватикан и для которой нет ни исторической, ни психологической почвы. Я знаю русских. Любой жест с Запада воспринимается как жест завоевательский. Спору нет, идея единства христиан прекрасна, и в Ватикане много честных и порядочных людей, искренне увлеченных ею, но это лишь мечта.
