Чудо и честность

Светлой памяти священника-миссионера Даниила Сысоева

Весной 2008 года всемирная Сеть была взбудоражена новыми откровениями о. Андрея Кураева — о рукотворном происхождении Благодатного Огня. К счастью, прошла информация, что о. Андрей вскоре после опровержения этой идеи со стороны Церкви, как говорят, официально отказался от своих слов. Но все равно проблема осталась. Проблема эта — вовсе не в частном мнении о. диакона, а в нерешенном для многих вопросе о взаимоотношении веры и чуда.

В полемике, развернувшейся по поводу мнимой рукотворности Благодатного Огня, постоянно выдвигается утверждение, будто Православие не нуждается в чудесах, что чудо будто бы ничего не доказывает, ведь чудеса есть и вне Церкви и т. д. За всем этим стоит, на наш взгляд, полная неразработанность значения чудес в жизни Церкви, да и вообще — непонимание сущности любой религии как таковой.

Но вернемся к декларируемому утверждению рациональности. Оно состоит из ряда положений, каждое из которых принимается как самоочевидное, но таковым не является. Итак, эти положения следующие:

- Не важно, естественный перед нами феномен или прямое вмешательство Творца.
- Чудо ничего не доказывает, ведь чудеса происходят и вне границ Церкви.
- Православие не нуждается в чудесах для доказательства своей истинности.
- Явно, чудо вовсе не возможно, ибо насилует свободу человека, а потому все вмешательства Бога совершенно не очевидны.
- Для миссионерства надо использовать только те факты, которые не вызовут ни малейшего сомнения у скептиков. Все сомнения должны толковаться только в пользу неверия. Иначе мы будем нечестными.

Разберем первый тезис, согласно которому будто бы не важно, естественный ли перед нами феномен или прямое вмешательство Творца. В дискуссии по поводу Благодатного Огня часто утверждается, что признание этого чуда просто обрядом, а по-русски — просто фальшивкой, никак не повредит Церкви, — ведь в принципе любое действие Бога в мире — это чудо, и не надо искать особых знамений. Эта мысль выдвигалась еще Эйнштейном, говорившим что «или чудес на свете нет вовсе, или все на свете чудо». Но, конечно, это вовсе не так. Любой здравомыслящий человек увидит разницу между просыпанием и воскресением из мертвых. Есть вещи, которые возможны для человека, а есть невозможные. И вот эти дела, указывающие на вмешательство иного мира, и являются чудесами в классическом смысле этого слова. Чудо — это указание на состоявшуюся встречу между мирами. Чудо — это свидетельство, что перед нами не человеческая фантазия, а вмешательство иной, потусторонней силы. И если мы говорим, что не важно, чудо это или нет в обычном, общечеловеческом смысле, то мы показываем наше неверие в существование духовного мира. Это можно сравнить с утверждением, что не важно, полномочный ли посол Америки объявил нашей стране ядерную войну, или это треп соседа-пьяницы.

На самом деле, если схождение Благодатного Огня — просто обряд, то перед нами — чудовищное многовековое преступление Иерусалимского патриархата, за которое он должен быть подвергнут суровому церковному суду. И напротив, если это чудо, то церковному суду за клевету должно подвергнуть авторов высказываний о подлоге. Так что вопрос идет и о нравственной вменяемости иерархии целой поместной Церкви, и о том, что оппоненты чуда Благодатного Огня просто не очень верят в реальное существование духовного мира и в возможность его вмешательство в нашу обыденность.

Второе утверждение маловеров гласит: «Чудо ничего не доказывает, ведь чудеса есть и вне границ Церкви». Но и это положение абсурдно. Христиане прекрасно знали, что существует множество религий, которые обладают реальной связью с иным миром, тем паче, что об этом ясно говорит и Библия (Исх. 7, 11). А поэтому и наличие чудес вполне нормально и для внецерковной реальности. Другое дело, с каким именно духом общается духовидец. Именно здесь и проходит водораздел между истинной и ложной религией. Православная Церковь заключила союз со Святым Духом, а иные религии — с демонами. Но вмешиваются в нашу реальность как Бог, так и Его противники. Хотя, конечно, и здесь не все так просто. Люди Церкви могут принимать сатану за ангела света, но и в мире внецерковном может являться Бог (вспомним Фараона, Навуходоносора, Валаама). Но во всех случаях речь идет о чуде, а не о каком-то естественном феномене.

Но наши оппоненты говорят: «Православие не нуждается в чудесах для доказательства своей истинности». На это можно ответить так. Исторически доказать апостольское происхождение и даже апостольскую веру Церкви можно. Но как из истории выведешь то, что и сейчас Дух Святой не покинул Церковь? Если в Церкви нет чудес, то разве нельзя сказать, как говорят протестанты, что при всех внешних апостольских формах Православие мертво? И разве им легко будет возразить, если они сошлются на слова Христа: «верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит; и больше сих сотворит» (Ин. 14, 12)? Надо сказать честно: если в Церкви исчезнут чудеса, то это будет знаком ее смерти. Но, к счастью, это не так. Ежегодно десятки тысяч чудес, совершенно явных чудес, творит Бог в Церкви. И нам не надо бояться проверки. Божественная сила и доныне переполняет Церковь Христову.

Другим возражением против явных чудес является утверждение, будто бы явное чудо изнасилует свободу человека, а потому все вмешательства Бога совершенно не очевидны для неверующего ока, и неопровержимые чудеса невозможны. Для того, кто признает Библию истинным словом Бога, это утверждение явно лживо. Чудеса перехода через Красное море, исцеления слепорожденного, сожжения пророком Илией солдат настолько очевидны были для неверующих, и при этом столь же очевидно, что не мешали им отрицать очевидное. Так что аргумент этот явно не учитывает степени свободы человека. Можно, конечно, как это делает проф. Карташев, называть все эти чудеса мифами, но в таком случае не надо называть себя христианином. Ведь Церковь еще в 1084 году подвергла таких «свободомыслящих» исследователей анафеме. На самом деле человек не принимает веры вовсе не потому, что откровение Божие не очевидно для его разума, а потому только, что сердце у него злое, и груз черных дел мешает ему придти к Создателю. Христос прямо сказал об этом. Так что не бывает честных безбожников.

И, наконец, возмутительно утверждение либералов, что для миссионерства надо использовать только те факты, которые не вызовут ни малейшего сомнения у скептиков, иначе, будто бы, мы будем нечестными. Я не понимаю, зачем во время духовной войны давать фору противникам. Истинная миссия — это сражение за души людей, оказавшихся в плену у сатаны. Честность необходима миссионеру. Он должен честно преподносить все факты, а уж нравятся они кому-то или нет, — проблема не его. И то, что факты можно истолковать по-разному — вовсе не повод для того, чтобы им не давать единственно верного, а именно Христова толкования. Только такое миссионерство может иметь истинный успех. Не случайно, что зараженные толерантностью проповедники не способны никого вдохновить на подвиг и потому их идеи вызывают неприятие именно у монахов. Ведь только бескомпромиссное, по-Христову честное возвещение Евангелия может найти глубокий отклик у тех, кого Бог призвал к вечной жизни.

Впервые опубликовано в журнале «Благодатный Огонь», N 18