Церковный декадент, портрет № 2

Прочитал у иг. Петра (Мещеринова) в официально открытом ЖЖ: «То, что растленные западом называют коррупцией, есть кровеносная система нашей особой, богоносной, святорусской жизни. У нас особый путь — и вот в XXI веке в христианском (постхристианском) мире мы единственные имеем феодальные общественные отношения (право же, можно гордиться). А в феодальной системе коррупция — вовсе не порок, а самая главная общественная связь».

Оставим смысловую инверсию и сарказм — в эпоху «Аншлаг, аншлага» и Р. Трахтенберга выражаться по-другому не принято. Не будем чересчур отвлекаться и на провоцирующие коннотации: понятия «богоносный» и «святорусский», нарочно поставленные в издевательскую близость с пороком. Без зажигания страстей, «адреналина» по-новому, о. Петр вовсе не пишет, ему скучно иначе. Соберемся же с силами, поймем и простим автора.

В данном случае нам будет больше интересна содержательная сторона написанного. Т. е., буквально: «Коррупция — кровеносная система, основа российской действительности. В XXI в. мы одни имеем феодальные общественные отношения. Не считая разного рода Африки, Азии и Латинской Америки (тоже кстати во многом части постхристианского мира, но ладно)».

Прочитал и подумал: вон оно что… До сих пор в высказываниях о. Петра (Мещеринова) всегда ощущалась закавыка. Всё вроде бы так, а что-то… не так. Со второго или третьего плана возьми да вылези некая странность, довольно, как представляется, частная, и постепенно охвати собой всё! Так что в финале рассуждения о. Петра зачастую приходят к эксцентрике, а порой так и к полнейшему разброду, наподобие корнейчуковского:

Замяукали котята: «Надоело нам мяукать!
Мы хотим, как поросята, хрюкать!»
А за ними и утята: «Не желаем больше крякать!
Мы хотим, как лягушата, квакать!»
Свинки замяукали: Мяу, мяу!
Кошечки захрюкали: Хрю, хрю, хрю!
Уточки заквакали: Ква, ква, ква!
Курочки закрякали: Кря, кря, кря!
Воробышек прискакал и коровой замычал: Му-у-у!
Прибежал медведь и давай реветь: Ку-ка-ре-ку!

Ранее эту неправильность подробно исследовали В. Семенко и Н. Каверин. По их мнению, так проявляет себя принадлежность о. Петра к «пятой колонне» и к обновленчеству. Мне же грешным делом всегда думалось, что о. Петр — хороший, что он ревнует о чистоте и нравственности, причем поболе многих других, да только какой-то непонятный «вопрос» его хронически портит. Разумеется, вопрос этот не квартирный и не «пятый». Какой же? Ну вот, наконец, Его высокопреподобие дали возможность понять: нравственное чувство о. Петра угнетаемо и не может справиться с отвратительным чувством беспорядка, извращенности, лжи социального бытия. Но не бытия просто, а бытия в пределах нашей родной страны. По убеждению проповедника, Россия потерпела и терпит поражение не только перед принципами Евангелия, но и перед социальным опытом других государств и народов. Которые, хоть и являются постхристианскими, имеют значительно больше прав утверждать свою нравственность и осмысленность своей истории. Совесть же иг. Петра возмущена и не терпит наименования России «богоносной» и «святорусской».

На данном месте батюшка уже не считает возможным поступаться принципами. Что угодно, но только не это. Оставив евангельские блаженства, он, кажется, готов выйти на дуэль, и лишь по смиренному своему священноиночеству вынужден ограничиться простым издевательством над верой других (чего, мифы же!) и подталкиванием в раскол всех, кто мешает этой его чистоте веры и основе мировоззрения.

Так что, основа веры о. Петра — она все же демократическая, с уклоном в моральную сторону и универсальные правила поведения и взаимоотношений «частных лиц», в правовую культуру и прочие достижения западноевропейского гения. Аналогии, разные масштабом, подобному мировоззрению есть. Фермор, персонаж лесковских «Инженеров-бессребренников», Лев Николаевич Толстой с его: «человек зол от неправильного общественного устройства», ну и в последних и наиболее близких примерах — Андрей Дмитриевич Сахаров, которому, даром что не христианин, о. Сергий Желудков, идейный учитель иг. Петра, за доброту и стремление к справедливости пообещал Царствие Небесное и жизнь вечную сообща с Махатмой Ганди и другими великими гуманистами.

Таким образом, перед нами очерчивается еще один портрет декадента. Который поносит и убивает в себе уже не ревнителя веры, но патриота. О. А. Васютин, внимая доводам психической адекватности («Щепоть ладана на алтарь не отнимет твоей свободы»), опасается, как бы не возревновать больше среднего принятого. В свой черед, о. П. Мещеринов разочарован отечественными порядками и не верит в возможность патриотического, почвеннического, традиционно-ориентированного мировоззрения в Церкви, которое, как ему кажется, являет особую нечестность и вступает в какое-то особенное противоречие с совестью. Быть в РПЦ и не изничтожать всех этих уродливых зилотов, ревнителей, ИНН-истов, геронтофилов и национал-патриотов означает компромисс и потерю смысла. Евангелие ведь о другом, не об ИНН-истах! Так беда ли, когда говорится: «По тому узнают, что вы Мои ученики, если будете иметь мир и любовь между собой»? Что не по Евангелию, в понимании о. Петра, то недостойно существовать. Мирно бок о бок, во всяком случае, жить с этим претит
.
Думаю, что отсюда, из этой точки упадочности и самоотрицания («мы одни в XXI веке…»), исходят оставшиеся пункты учения о. Петра. Начиная с необходимости воспринимать учение Христа прямо, отбрасывая национальные рамки и патриотические мифы, и до рассказов, каким гнусным образом наш соотечественник, в отличие от нормального среднего европейца, проводит досуг в пьяных песнях и отправлении естественных нужд на соседский порог. Евангелие, соответственно, прилагается.

Не стану исследовать алкогольные пристрастия разных наций. Достаточно, что еще с 80-х наблюдал в Ленинграде-Петербурге перепившимися вязанки или, извините, делегации представителей высокой скандинавской культуры, в просторечии: «фиников». Но вопрос о коррупции меня честно заинтриговал. И вот что после некоторого ознакомления получается.

Коррупция — это, понятно, не наш эксклюзив, от нее страдают разные страны и сферы. В какой мере? Попробуем разобраться. Наиболее употребительно «коррупция» — это использование служебного положения в личных целях. В принципиальном значении «коррупция» (букв. разложение), — это размен безусловных ценностей на условные (В. Куренной). Либо, добавим, на антиценности: то, что является в некоем роде отрицанием своих настоящих задач. Пример ценностной коррупции дает средневековая торговля индульгенциями, столь возмутившая Мартина Лютера. Проституция — та же коррупция, но только по отношению к ценностям любви между полами. Вырожденчество может по-своему затрагивать современные священство и пастырство. Когда, например, говорят: «Неплохо, чтобы было что-нибудь типа раскольчика. Пусть в него уйдут все зилоты, ревнители, ИНН-исты, геронтофилы, национал-патриоты и прочая публика. Пусть в своей церкви делают, что хотят». Специальная благодарность читателю, который характерно передал самый дух воззрений о. Петра и единомышленников на Церковь: «Представляете ли вы, пастыря Христова, глаголющего: „Хоть бы вот эти, эти, и вот эти овечки заблудились бы поскорей да отстали от моего стада, а то мочи уж нет, как достали. Хоть бы их волк унес. Хоть бы они в пропасть свалились. Только бы не мешали нам с оставшимися овечками читать митрополита Антония (Сурожского) да протоиерея Александра Шмемана“». В самом деле. И это «пастырство» говорит о Евангелии…

Что касается Запада, отношение к феномену коррупции на Западе, не в подражание моральному максимализму иг. Петра, остается философское и более, чем философское. В политологии и социологии этот феномен нередко рассматривается как допустимый и даже благотворный. С. Хантингтон является автором теории, согласно которой коррупция снижает уровень насилия и представляет механизм адаптации общества. «Тот, кто дает взятку полицейскому, служащему системы, — утверждает Хантингтон, — склонен отождествлять себя с системой и более безопасен». Согласно другим авторам и, в части, Натаниэлу Леффу из Колумбийского университета, коррупция является проявлением творческого развития и расширенной конкуренции, поскольку через лоббирование компании имеют возможность соревноваться не только на рынке, но и в среде бюрократии. Западные специалисты по странам соцлагеря указывали на положительный характер коррупции в условиях авторитарного общества. Для Советского Союза «блат» (безденежный обмен услугами) рассматривался как форма адаптации населения к экономике дефицита.

Коррупция активно использовалась Западом для продвижения своих интересов в мире. «Подкуп — один из факторов в Холодной войне», — писал еще в 1957 г. The Economist. Все так называемые «новые демократии», устанавливаемые в Юго-Восточной Азии, Латинской Америке, были сознательно коррумпированы. В Южной Корее, на Тайване, в Чили, Никарагуа, на Филиппинах, в ЮАР действовали диктаторы, за которыми по обычаю тянулся длиннейший шлейф коррупционных дел. После развала СССР подкуп и лоббирование выступили обычными средствами политического и экономического лоббирования. Гонорары, гранты, поездки за рубеж — таков только легальный арсенал подобного рода деятельности. Позиция неправительственных организаций, контролируемых Западом, во время обоих чеченских войн и в серии «цветных революций» в странах СНГ, также хорошо известна.

Коррупция есть одна из стандартных форм управления периферией. Мошенническими и недопустимыми обычно признаются те из афер, которые проваливаются. В отношении же успешных и действующих, как к международным авантюрам Дж. Сороса, реально применяются смягченные комментарии. Зная об этом, к сфере глобальной коррупции можно отнести такие явления, как систему т. н. безналоговых зон или оффшоров, эмиссию доллара и выпуск западными финцентрами т. н. деривативов — фиктивных ценных бумаг, которых по разным данным накопилось на сумму от 60 до 200 трлн. долл. На сегодня две главные финансовые пирамиды, покачиваясь, стоят. Назавтра их роль в истории может оказаться куда более трагичной, нежели произвол любой из известных нам бюрократических инстанций или тоталитарных режимов.

Должно быть известно также, что т. н. антикоррупционная деятельность в условиях усиленного насаждения коррупции остается специфической. Посредством угроз и арестов, как экс-министра атомной энергетики Евгения Адамова и экс-премьера Украины Петра Лазаренко, ранее вовлеченных в преступные связи, достигается контроль за верхушками стран. То же самое можно сказать и о рейтингах разного рода экспертных организаций, к примеру, «Ти-Ай». Согласно им, Россия по уровню коррумпированности исправно оказывается во второй сотне государств, рядом с Бангладеш и Зимбабве. Столь сильно удручающее иг. Петра (Мещеринова) «отставание» от Запада в борьбе с коррупцией нисколько не удивительно, ведь данное мнение не в последнюю очередь связано с упомянутым информационным давлением. В действительности, transparency — это прозрачность политических и экономическим систем периферии перед лицом США и транснационального капитала. Для Запада действуют свои условия. Данные по коррупции высвечиваются строго дозировано и тогда, когда требуется. Например, разоблачение афер Bank of America, отмывавшего деньги в России, в 2000 г. на выборах в США помогло «свалить» демократов и привести к власти администрацию Дж. Буша-младшего. Факты о коррупции канцлера ФРГ Гельмута Коля стали достоянием гласности по личному решению Билла Клинтона. Заинтересованность США тогда была в том, чтобы сломить сопротивление ХДС/ХСС в бундестаге и провести поправки, разрешающие ФРГ вопреки конституции участвовать вместе с НАТО в военной операции против Югославии. В настоящий момент объявлено о хищении 150 млрд долл. из американских программ помощи Ираку. Ясно, что на такие суммы была наверняка «завязана» большая цепь чиновников и военных, вплоть до главы оккупационной администрации и командующего объединенными силами. Прекрасная иллюстрация — как раз для о. Петра — патриотизма, борьбы с мировом террором, которую с напряжением всех сил ведут США. А заодно и цена жизней 100 000 иракцев, погибших уже после Саддама.

Объемы коррупционной деятельности остаются весьма высоки, и обнародованные данные, несомненно, — верхушка айсберга. Дела о коррупции в высших эшелонах власти, как например недавние обвинения Ричарда Чейни и Halliburton, редко расследуются. Как только грянул кризис, в Европарламенте сразу же вспомнили о коррупционном давлении со стороны США. Провал референдума по европейской конституции, как оказалось, проплачивался из-за океана. Но потом кризис пошел дальше, зависимость от Соединенных Штатов усилилась, и о фактах лоббирования и подкупа быстро забыли. Губернатор штата Иллинойс Род Благоевич, шумное дело которого в данный момент преподносится СМИ как символ обновления Америки, освобождения ее от коррупции, буквально на днях вышел на свободу под залог, и весьма вероятно, что тяжелого наказания для него также не последует. Исключение составляет то, что развлекает и эпатирует публику, но не имеет больших последствий. Про секс президента США Б. Клинтона с практиканткой Белого дома М. Левински с удовольствием кричали полтора года.

Страшную правду о сверхкоррупции и не только противоправной, но человеконенавистнической стороне происходящего раскрывают расследования последних лет по поводу сети секретных тюрем ЦРУ по всему миру, а также международного наркотрафика, находящегося под контролем армии США. В одном только Афганистане после введения натовских сил сбор опия увеличился в 7−10 раз. Ничего подобного, естественно, не было. Ни при талибах, ни в годы присутствия на афганской территории советских войск.

Завуалированной формой коррупции являются т. н. бонусы в системе среднего и высшего менеджмента компаний. Сообщается, что за последние месяцы таких бонусов в Америке выплачено на 18 миллиардов. И это в условиях финансового кризиса! Бонусы — ни что иное, как способ связать руководство крупного бизнеса круговой порукой, сформировать касту людей, совершенно беспринципных и алчных, способных и дальше толкать в пропасть мировое хозяйство в угоду интересам горстки глобальных игроков. С приходом транснационального бизнеса в Россию практика начисления бонусов переносится и на здешних управленцев. Российские офисы ТНК являются псевдокоммерческими структурами, главными функциями которых является «распил» бюджета, выделяемого, по официальной версии, «на продвижение», по сути же на идеологическую экспансию и подкуп в больших размерах. «Откаты» платятся, начиная с головного офиса, например, за решение «слить» лишний миллиард в представительство фирмы по России и СНГ. Далее та же процедура повторяется всюду, до областных филиалов. Данная по видимости крайне неэффективная и расточительная процедура тем не менее — часть общей осознанной стратегии. Как и реклама, крайне дорогостоящая, затраты на которую не оправдываются никакими продажами, но зато позволяют безбедно существовать СМИ и таким заведениям, как сеть ночных клубов, казино, дискотек и т. д. Любое мало-мальски заметное предприятие досуга у нас, если не принадлежит лично кому-нибудь из состоятельных людей бизнеса, то когда-нибудь получало десятки и сотни тысяч долларов от зарубежных компаний. Представляющих, в частности, табачную и алкогольную продукцию в России. Их затраты напрямую никогда не окупятся, но это неважно. Зато к сети увеселительных заведений плотно привязаны такие вещи, как продажи элитных товаров, сбыт наркотиков, распространение журнальной продукции, пропагандирующей современный образ жизни и пр.

С 80-х годов действует т. н. Вашингтонский консенсус по борьбе с коррупцией. По форме это соглашение раскрывает правила, согласно которым коррупция может быть побеждена. На деле же речь идет о признании прозрачной и честной во всем мире единственной модели, и притом в обстоятельствах полного контроля Западом любых соответствующих оценок. Главнейшие из международных финансовых институтов — Всемирный банк и МВФ — действуют на условиях Вашингтонского консенсуса, и предоставление помощи тесно увязывается с процедурами т. н. антикоррупционного управления. В то же время, как отмечается, обе организации по форме и методам работы сами напоминают глобальные рэкет и рейдерство. В 80-х через МВФ удалось провалить набирающие обороты экономики Бразилии и Аргентины, в 90-х — Таиланда, Индонезии и Кореи. Никто не стесняется «откатов» в форме найма сверхдорогих экспертов и аудиторов МВФ и ВБ, суммы контрактов которых в ряде случаев, как у нас в ходе приватизации 90-х, достигали 10% от суммы выдаваемого кредита. В конце же коррупция обнаруживается внутри самого аппарата «антикоррупционных структур». Для нас в России это не вполне очевидно, но скандал прошлого года вокруг бывшего главы ВБ Пола Вулфовица в связи с тратами им банковских средств на любовницу ударил в самое сердце идеологии глобализации и обозначил окончание большого, продолжительностью не менее 25 лет периода показного торжества Вашингтонского консенсуса. В ближайшем будущем, и это отчетливо видно по событиям последнего времени, МВФ и ВБ за ненадобностью окажутся выброшены на свалку истории, диктат же транснационального капитала после «обнуления» фиктивных обязательств начнет осуществляться на открыто циничных и авторитарных началах. А коли так, останется в очередной раз с горечью усмехнуться наивной прямолинейности наших демократов, которые как обычно с наибольшим среди всех рвением играют в чужие игры по заведомо ложным и проигрышным правилам.

Сегодня, согласно наиболее распространенной теории (почему распространенной, уже было сказано), к коррупции склоняются в основном авторитарные общества и значительно менее — демократические. Объяснение дается простое: в демократических странах правители вынуждены регулярно баллотироваться, и электоральная конкуренция усиливает вероятность, что акты коррупции станут для всех очевидны.

Выборность, впрочем, — далеко не исчерпывающее обоснование, электоральные процедуры сами подвержены коррупционным схемам. Масштабы знаменитого Уотергейтского скандала в начала 70-х, когда была вскрыта целая сеть шпионажа и шантажа Республиканской партии против Демократической, а мощь спецслужб самым активным образом задействовалась для внутриполитического давления, дают представление о состоянии т. н. демократий. В настоящий момент выход из-под критики достигается через выборные технологии и манипуляцию общественным мнением. Смена власти в Испании в 2003 г. совершилась под аккомпанемент взрывов в электричках и на вокзалах; во Франции 2007-го — вместе с восстанием эмигрантской молодежи в десятках крупных французских городов. Авторитарные общества, напротив, имеют меньше нужды маскироваться и манипулировать, ибо их авторитаризм легален, а распределение привилегий происходит на централизованной основе. Так, привилегии советской номенклатуры являлись частью общей системы поощрения элиты и выражали, если можно так выразиться, «философию организационного руководства», в основании своем, несомненно, порочную, однако не выражающую личных противозаконных поползновений.

Другая расхожая теория состоит в том, что коррумпированы страны со слабым развитием, а высокоразвитые побеждают коррупцию в себе. На самом деле, для периферии более свойственны низовые мздоимство и лихоимство: дорожная инспекция, суды, налоговая и пр., на что справедливо отчасти указывает о. Петр. В метрополиях же гнездится коррупция более высокого и изощренного уровня, каковая рядовым обывателем замечается редко. Бедные страны тяжелы для проживания, тогда как Запад обывательски более комфортен. Объяснения на сей счет были даны еще на заре капитализма, знаменитым его теоретиком Адамом Смитом, который в частности написал: «Люди, употребляющие в дело рабочих, составляют третий класс, класс тех, кто живет на прибыль. Норма прибыли не повышается подобно ренте и заработной плате вместе с процветанием общества и не понижается вместе с его упадком. Напротив, она обычно низка в богатых странах и высока в бедных, и на самом высоком уровне она всегда держится в тех странах, которые быстрее всего идут к разорению и гибели. Ввиду этого интересы этого третьего класса не так связаны с общими интересами общества, как это наблюдается у других двух классов». Т. е., вполне естественно и понятно: богатое общество способно позволить многое, чего никогда не сумеет достичь бедное или переживающее потрясения, поскольку все составляющие издержек здесь выше, и отчислений не хватает. Понятно и то, как это правило относится к России, оказавшейся в 90-х в положении нищего. Критикам, наподобие иг. Петра, только и остается, что калькулировать различия «здесь» и «там». Хотя Запад всего только реализует преимущества, связанные с перекачкой ресурсов и средств, доставшихся в т. ч. от разрушения СССР.

Третья составляющая Вашингтонского консенсуса — утверждение, что коррупция возникает в результате любого регулирующего участия государства в экономике. Как и первые два тезиса, под этим скрывается вполне общий, а не относящийся к коррупции только, идеологический посыл насчет «невидимой руки рынка» и задание по поглощению и замене государственных структур глобальным капиталом. Под влиянием этого коррупция реально только усиливается, поскольку, как пишет В. Куренной, государственность разлагается, а отдельные его подразделения превращаются в частные лавочки по извлечению мзды. Так, например, ряд российских чиновников непосредственным образом участвовали в уничтожении отраслей и производств, представляющих конкуренцию западным ТНК либо имеющих военно-стратегическое значение. Историями подобного рода с указанием конкретных имен и фактов полны эфиры «Момента истины» В. Караулова, причем редкие из журналистских расследований оканчивались возбуждением дел и вообще как-нибудь фиксировались властными органами. Примерами откровенно проституирующей линии отмечена деятельность Министерства образования РФ, исполняющего заказ на перекачку мозгов за океан и разделения отечественного образования на два коридора: селективный и ускоренно деградирующий массовый.

Само собой, что такая «верхушечная» коррупция не является национальным явлением и лишь отдаленным образом связана с «традиционными для российского авторитаризма местничеством, мздоимством, кормлением». Наоборот, она представляет проекцию к нам международной коррупционной практики и вдохновляется Западом, который в мифологии иг. Петра (Мещеринова) имеет благородную антикоррупционную и правовую основу. В 90-х социология и политология пришли к выводу о том, что настоящим источником коррупции служит совсем не большое государство, но большие деньги. В одних случаях, как в примерах «азиатских тигров», большие деньги выполняют заказ на развитие, и таким образом даже в условиях высокой местной коррупции развитие быстрыми темпами достигается. В других же, искусственно дезорганизуют и тормозят любую позитивную деятельность. По мере отдаления на периферию легальные способы управления начинают разбавляться нелегальными; востребованными оказываются туземные князьки, с которыми легче обделывать делишки. Подробней об этом желающие могут прочесть в книге Джона Перкинса «Тайная история американской империи. Экономические убийцы и правда о глобальной коррупции».

Отмечаемые о. Петром (Мещериновым) изъяны, вообще говоря, — это вполне реальные болевые точки российской действительности. Для нормальной жизни уровень коррупции у нас непомерно высок. Некоторые исследователи приходят к печальным выводам о необратимости в существующих условиях коррупционных процессов; том, что Россия по существу миновала свою «точку невозврата». «Крупнейшая коррупционная сеть, — пишет А. Сунгуров в монографии „Гражданские инициативы и предотвращение коррупции“, — сформировалась в системе силовых органов, включая ФСБ, МВД и Государственный таможенный комитет. Это, по-видимому, и наиболее развитая коррупционная сеть… На высшем уровне разрабатываются схемы проведения крупных операций, для чего проводятся совместные совещания, причем как полулегальные, так и нелегальные… Все российские министерства и ведомости поражены коррупцией. Крупнейшие коррупционные сети выстроены вокруг Министерства финансов РФ, Министерства экономики РФ, Мингосимущества РФ…» Россия сегодня не коррумпированное государство, но нечто иное — коррупция, возведенная в статус государственности.

Но даже в таком положении полезно сохранять правильные понятия, что внутри нашей национальной жизни является имманентно присутствующим, а что привносимым. Также как видеть реальную, а не пропагандистскую картинку западного общества. Поскольку часто в истории мы теряли голову и входили в полосы бедствий из-за близорукого декадентства, напоминающего мещериновское: «в то время, когда космические корабли бороздят просторы вселенной…»

Перестройка — самый показательный провал подобного рода. При Горбачеве у нас также принятым было мерить зарплаты советского и американского рабочих и рассуждать о разного уровня культуре. Мир представлялся достигшим своего совершенства, гармонии, безопасности. И только треклятые застойные управление и идеология препятствовали нам войти в общее торжество наций. Внешнее идеализировалось, свое — презиралось. В конечном итоге, именно ощущение себя «не такими», ненормальными, странными, «единственными в мире», которые держатся своих глупых порядков и ничего не понимают в стоящих вещах, сформировало характерный моральный фон перестройки, согласие нашего соотечественника на «всё, только не это» — переделаться в американцев, шведов, кого угодно. Без этого никакие яковлевы с заславскими и ельцины с чубайсами, можно быть уверенными, не сумели бы угробить страну и расплодить нового, еще худшего скотства.

Сказать: «Коррупция является важнейшей составляющей, кровеносной системой именно русской национальной жизни», — это все равно, что плавать на надувном круге по ванне. Те же простор с глубиной. Я отдаю отчет, что мои оппоненты тут же выстрелят дюжиной подготовленных фраз, что для русского патриота отечественная коррупция и та лучшая в мире, что я намерен втолкнуть в Царствие Божие Святую Русь, не разбираясь, вместе с грехами или, наконец, что идти ко Христу нужно прямо, а Евангелие как раз против отдельной национальной богоносности. Собственно, к этому и ведет далее свои рассуждения о. Петр. Цитирую окончание: «Православные должны изо всех сил поддерживать коррупцию, ибо Святая Русь и коррупция неотделимы. Борьба с коррупцией = принятие западного понятия = борьбе со Святою Русью. Но тогда — прошу не возмущаться, когда вас будут… И не пикните, когда вас изобьют в милиции, когда отнимут вашу квартиру или дачный участок. Вы же не хотите присутствия Западных Ценностей? Вот их и нет. Хотите Особый Путь — получите. Вот он». Подумать только. Какое море экспрессии! Что за пафос, напор! Не иначе, как от долгого слушания Латыниной с Пионтковским. Взамен Исаака Сирина с Василием Великим. Однако к чему же все это? Что имеет ввиду и предлагает о. Петр? Да, коррупция. Да, разумеется, терпели, терпим и будем терпеть. Иг. Петр (Мещеринов) ведь не предлагает никакого надежного способа избавления от коррупции. Пока, по крайней мере. Или я ошибаюсь? В устах какого-нибудь Г. Явлинского или Л. Гозмана мы бы еще понимали, к чему речь. Выйти на улицы, этих убрать, а себя водрузить. В очередной раз всё отнять и поделить по-демократически. А Его Высокопреподобие отец игумен, насельник ставропигиального Свято-Данилова монастыря РПЦ, непонятно, о чем собственно изволят? Ну, вот буквально. Если кого-то, не приведи Бог, станут «мурыжить» в конторах, родные умрут потому, что не хватило денег на взятки врачам, а дети останутся без высшего образования, то утешение — в чем? В том, чтобы прийти к о. Петру в ЖЖ и, не стесняясь в выражениях, устроить очередную феерию, показательное вывертывание содержимого «мусорки», и притом своей собственной, наружу? Это нехитро и никакой духовности здесь не требуется. Тогда может быть выход в уверенности, что всё, хватит, и ты больше ничего не должен «этой стране» и твое христианство поэтому есть непрерывное выдавливание из себя по капле русского раба с изощренным утюжением «богоносности» и «святорусскости»? Но ведь, простите о. Петр, это всего лишь замена пластинки, одну на другую. Мифа на миф и в придачу не менее заезженный. А совсем не Евангельское богомыслие или образцы, восходящие к великой западноевропейской культуре даже.

Из распространяемой Вами самоненависти невозможно расслышать ни Гайдна, ни французских поэтов. Напротив, «эффект дурнушки», которая начинает с разглядывания в зеркало родимого пятнышка и после одной-двух неудач уже готова проклясть себя, своих маму-папу и злой мир вокруг, доставляющий ей столько невообразимых мучений.

Для меня, как и для большинства православных патриотов, не составит заминки признать нынешнюю, как и прошлые «общественно-экономические формации» ущербными, унижающими человеческое достоинство. Платить на месте инспектору ГИБДД я тоже предпочту тому, чтобы ходить по судам и разбираться со штрафами. Но, кажется, если мы все скоро умрем (а иг. Петр саркастически пишет: «пусть все умрём, но западную систему ценностей не примем, потому что она хуже смерти»), то скорее от западной системы ценностей таки. Поскольку при всей нашей безнравственности десятки триллионов — это то, что там задолжали и съели, а не мы задолжали и съели. И какая-нибудь война может нечаянно начаться (не нами) уже в более близких пенатах, не на дистанции Ирака и Афганистана.

Для православного патриота понятно в принципе многое, о чем болит душа иг. Петр (Мещеринов). Продажные врачи и суды, произвол милиции и т. д. Но его, патриота, мировоззрение уверенно и спокойно, т. к. известно: общественное устройство не идеально нигде, и глупо основывать свои упования на проектах по исправлению социальных порядков. С точки зрения иг. Петра, наоборот, везде неспокойствие. Ведь остальные живут, как люди. Мы же «одни в XXI веке"… Очень тяжелое самоощущение. Единственные. В XXI веке. Сочувствую. Должно быть, пинание до смерти эстонской полицией несчастных, прикованных в центре Таллина наручниками к фонарным столбам, приятней и вежливей аналогичных экзекуций московского или благовещенского ОМОНов. Тяжелая туга одолевает нездешнюю, байроновского типа натуру Его Высокопреосвященства при ретроспектировании «российского феодализма"… Беда… Так, кажется, и ушел-растворился бы в обуевающей мрачной стихии dark metal heavy death готики. Но нравственная рефлексия православного патриота, в отличие от этого, не сужена. Она не находит особой романтики в том, чтоб в соответствии со вкусами иг. Петра быть «консерватором в духе Европы XIX века». Поскольку Европа, тем более XIX века, есть в своем роде апофеоз мирового феодализма. Различие, что витрина, а не задворки.

Представляете, какие величавые лорды разгуливали бы с тростью по улицам в нашей Рязани, как здорово выглядел бы в отечественных деревнях неукоснительно соблюдаемый five o’clock и сколько хохотушек мадмуазель-фрау в нарядных юбках с оборками-рюшами выбегали бы каждое утро поправить герань у себя в нижегородских палисадах, если бы… Если бы объектами отечественной «миссии белого человека» явились не плосколицые самоеды, жующие злосмрадную юколу, а, например скажем, те же индийские княжества с «не счесть алмазов в каменных пещерах»? Если бы вереницы кораблей, нагруженных доверху, 400 лет (специально для иг. Петра, прописью: четыреста), прибывали перед тем в российские имперские порты. В любом случае, даже при том, что ничего такого в нашей истории не было и быть не могло, поговорка: «чай пить — не дрова рубить», — доходчиво передает суть обаяния викторианской эстетики.

Предупреждаю: я не про ужасы капитализма. Я про простое. Не правда ли, разные ощущения жизни: жать хлеб самому и молить о дожде либо получать только от Индии (!) ежегодно до 10 млн. тонн отборного зерна — количество, достаточное для того, чтобы накормить 20 млн. человек? И это тогда, когда в самой Индии между 1875—1900 гг., в период викторианского расцвета, от голода гибли миллионы. Воистину, для этого нужно родиться и быть настоящим, истовым англичанином, а не каким-нибудь погрязшим в мздоимстве младшим титулярным советником в уездном Козельске — чтобы с достоинством лорда Солсбери критиковать меры по ограничению вывоза пшеницы: «Как это, богатая Великобритания будет наказывать своих торговцев ради колоний!»

Для этого нужно стать абсолютным мечтателем игуменом Петром, не знавшим на своем пути неприятности большей, нежели статьи оппонентов на РЛ да перебои со спонсорским финансированием. И тогда можно свободно и нестесняемо предаваться любимому: с педантизмом отковыривать феодализм у себя из-под ногтей и не наблюдать нигде больше оного. Для сравнения, у одного из авторов: «В 1989 г. я получил письмо от старого друга, профессора Национального автономного университета Мехико, известного эколога, после его командировки от ООН в Перу, Аргентину, Уругвай и Бразилию. Он писал: «Сколько новых впечатлений, новых знаний и новых друзей, и сколько страданий! Кажется невероятным — континент, полный минеральными, энергетическими, биологическими и людскими ресурсами, континент обширный и молодой. В четырех странах мы видели одно и то же: люди, умирающие от голода, больные и неграмотные… Повсюду видны грузовики, поезда, корабли и самолеты, груженые пшеницей, соей, мясом, рыбой, фруктами и фруктовыми соками, кофе, какао и т. д. — все самого лучшего качества, для экспорта в США и Европу, в то время как латиноамериканские дети и сами грузчики смотрят голодными зрачками, как вывозятся в другие страны продукты, в которых они так нуждаются и которых никогда не попробуют. Надо это видеть, чтобы поверить в это. Латинская Америка — это голод и безнадежность крещендо».

Итак, коррупция сущностно есть отторжение Западом первоначальной трудовой протестантской этики и замещение ее философией рынка, игры. Она отражает коррупцию нравственного сознания, выросшего еще на средневековых и «феодальных» универсалиях. «Прежний порядок, — пишет Александр Сергеевич Панарин, — пользующийся людьми старого закала, которых не он формировал, действовал эффективно при средней норме прибыли 3−5%. Хозяин старого типа вставал в 4 часа утра, будил домочадцев и принимался за дело, не щадя сил и времени. Он напрягался, вряд ли поминутно спрашивая, а во что ему обойдется это напряжение, стоит ли его предпринимать, получит ли он уже к вечеру вознаграждение за усилия, предпринятые утром. О, он был готов ждать!» Колониальная нажива и спекуляции подтачивают нравственные силы. Уже у Адама Смита есть пророчество о причинах будущего падения: «Интересы представителей торговли или промышленности расходятся с интересами общества и даже противоположны им. Расширение рынка и ограничение конкуренции всегда отвечают интересу торговцев…. К предложению об издании какого-либо нового закона или правил, относящихся к торговле, которое исходит от этого класса, надо относиться с осторожностью, и принимать только после всестороннего рассмотрения с чрезвычайно тщательным, но и подозрительным вниманием. Оно ведь исходит от класса, интересы которого никогда полностью не совпадают с интересами общества, который обычно заинтересован в том, чтобы вводить общество в заблуждение и угнетать».

Тем более коррупционен современный образ. «Человеческий тип, который формируется современной «моралью успеха», сам по себе совершенно не способен обеспечить надежную работу любых общественных институтов. Постоянно пребывая в опасении что-то передать, сделать лишнее, вложить без отдачи, этот тип не столько действует, сколько ищет тех, кто в простоте своей сделает за него», — заключает А. С. Панарин. Словом, нам бы Ваши проблемы и нравственные недоумения, достопочтенный отец Пётр. Битый небитого везет — в этом основной принцип «системы западных ценностей» также, как и некоторых из наших декадентов. В следующей реплике в ЖЖ Его Высокопреосвященство занятно рассуждает, мол, никакой социум не может претендовать на христианина, а под влиянием общества человек становится конформистом, попирающим этику. Так пускай будет ведомо автору, что в отношении страны и народа он выражает себя как самый банальный обыватель и конформист, пускай не начитавшийся «советских газет», но «Ежедневного журнала», grani.ru и «Эха Москвы» определенно.

Хрен редьки не слаще. Подумалось: каким-то бесконечным экзистенциальным холодом, абсурдом, невиданным ранее, веет от этого «зажигания».

А лисички
Взяли спички,
К морю синему пошли,
Море синее зажгли…

Нет, нет и еще раз нет. Покаяние и осознание себя не имеют ничего общего с брезгливым высокомерием или упадочничеством. Плох тот подвижник, который начинал бы стенать: «Коль у меня столько грехов, то моя православная вера, вероятно, не совсем по Евангелию и не может меня исправить». Или: «Если бы мой монастырь или мой авва были по-настоящему хороши, то я бы не пребывал постоянно в этом ужасном богоставленном положении! Итак, мой монастырь, мой авва, мой род и вообще все кругом — наверняка самое никудышное».

Дорогой читатель! Сей наглядный антипример коррупции ценностей мы разбирали в деталях с единственной целью: дабы знать цену и не смущаться подобными выпадами впредь. Не станем же увлекаться и усиленной борьбой против. Вернемся к упованию на Бога, к воздержанию, равновесию, к миру. И главное бедствие, в соответствии с Евангелием и святорусской традицией, начнем находить не в состоянии политики, экономики, права, церковной администрации, но в том, что творится внутри себя самого. Иг. Петру (Мещеринову) с воздыханием и некоторым сомнением того же желаем.