 |
| Русская линия | Игорь Алексеев | 13.02.2009 |
Упоминания о трудах Р.В.Ризположенского можно встретить в исследованиях о развитии отечественного почвоведения в конце девятнадцатого — начале двадцатого веков, а также — о становлении музейного дела в Казани и организации Казанского городского музея (ныне — Национального музея Республики Татарстан). Между тем, о нём самом до сих пор мало что известно: биография Р.В.Ризположенского остаётся крайне фрагментарной и пестрящей многочисленными «белыми пятнами». Данная статья представляет собой попытку обобщить отдельные эпизоды его жизни, научной и общественно-политической деятельности, отражённые в различных статьях, отчётах и воспоминаниях.
Земное притяжение
Чем Р.В.Ризположенский занимался и где жил до 1885 — 1886 гг. доподлинно не известно. Ясно только, что служить по духовной линии он, по каким-то причинам, так и не пошёл, но при этом всегда оставался ревностно верующим православным человеком. Из «удостоверения», выданного 14 августа 1886 г. Спасским уездным исправником, следует, что Рафаил Васильевич с 15 января 1885 г. и «по настоящее число» проживал в селе Салманы Спасского уезда Казанской губернии. В окрестности этого села Р.В.Ризположенский «делал экскурсии с ботаническою целью», итогом которых стало небольшое исследование «Цветковые растения окрестностей с. Салман, Спасского уезда, Казанской губернии», опубликованное в Казани в 1887 г.
В дальнейшем основным местом его проживания стала Казань. Возможно, какое-то время Р.В.Ризположенский зарабатывал себе средства к существованию трудом приказчика, на что, в частности, указывает выданное ему 4 сентября 1886 г. Казанской городской управой «приказчичье, второго класса» свидетельство. Согласно отзывам Казанского полицмейстера, Р.В.Ризположенский был «поведения хорошего и ни в чём предосудительном не замечался».(3)
26 августа 1886 г. он подал ректору Императорского Казанского Университета (ИКУ) Н.А.Кремлёву «покорнейшее прошение» о допущении к слушанию «в качестве постороннего слушателя» на физико-математическом факультете (по разряду естественных наук) курсов профессоров А.М.Зайцева (будущего президента «Русского физико-химического общества»), барона Ф.Ф.Розена, Н.В.Сорокина и Н.М.Мельникова. Выбор в качестве преподавателей хорошо известных в своей области (химии, минералогии, ботанике, зоологии) исследователей, свидетельствовал о том, что Р.В.Ризположенский уже достаточно ясно представлял будущий род своих занятий и был в курсе трудов наиболее авторитетных казанских научных специалистов. Показательно и то, что эти курсы представляли собой исключительно практические занятия, в связи с чем можно также предположить, что теорией к тому времени Рафаил Васильевич уже овладел самостоятельно. Будучи допущенным к слушанию лекций, Р.В.Ризположенский, согласно сохранившимся документам, проучился в качестве «постороннего слушателя» в ИКУ с первого полугодия 1886/1887 по первое полугодие 1888/1889 академического года. При этом, помимо означенных учёных, в качестве его преподавателей выступали профессора Ф.М.Флавицкий, Н.Ф.Леваковский, А.А.Штукенберг.
В стенах университета Р.В.Ризположенский самым тесным образом связал себя с «Обществом Естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете» (ОЕ при ИКУ), действовавшем с мая 1869 г. Достаточно упомянуть, что в первый четвертьвековой период существования общества его почётными членами являлись такие всемирно известные учёные, как А.М.Бутлеров, Чарльз Дарвин, Д.И.Менделеев, И.И.Мечников, действительными членами общества состояли В.М.Бехтерев, П.Ф.Лесгафт, В.В.Марковников и другие. Р.В.Ризположенский стал членом-сотрудником общества в 1887 г., а в 1893 г. был избран его действительным членом. Именно в рамках ОЕ при ИКУ произошло его становление как выдающегося исследователя, создавшего совместно с С.И.Коржинским (1861 — 1900) и А.Я.Гордягиным (1865 — 1932) знаменитую в то время Казанскую почвенно-ботаническую школу.
Р.В.Ризположенский стал одним из первых организаторов в рамках ОЕ при ИКУ научно-изыскательских работ по геологии. Вслед за С.И.Коржинским, производившим в 1886 г. исследования почв в Казанской, Самарской, Уфимской, Пермской и Вятской губерниях, Р.В.Ризположенский провёл в июне следующего года, с «целью выяснения связи между растительностью и почвами», свои исследования в Макарьевском и Кологривском уездах родной Костромской губернии. В 1888 г. было начато масштабное исследование Казанской губернии в естественно-историческом отношении с привлечением целого ряда учёных, занявшее три года. При этом на Р.В.Ризположенского и А.Я.Гордягина было возложено проведение почвоведческих изысканий. Результатом их совместной работы стали несколько глав «Естественно-исторического описания Казанской губернии», которые со временем разрослись в широкомасштабное исследование, издававшееся в Казани на протяжении многих лет (в 1892, 1895 и 1896 гг.).
Самые лучшие и плодотворные годы своей жизни Р.В.Ризположенский положил на алтарь отечественного почвоведения, ратуя за его повсеместное развитие, распространение знаний о свойствах российских почв, а также их широкое применение на практике. «Не подлежит никакому сомнению, — писал Р.В.Ризположенский в начале 1890-х гг., — что выработка естественно-исторической классификации почв в настоящее время является одною из наиважнейших задач почвоведения».(4)
Занимаясь с 1887 г. по поручению различных учреждений (преимущественно с практическими целями) изучением почв, Р.В.Ризположенский сосредоточил своё основное внимание на их морфолого-генетических признаках, постепенно придя к заключению «о возможности построения, лишь на основании этих признаков, общеприемлемой подробной почвенной классификации, которой эта наука пока не имеет и в которой нуждается в такой степени, что почти все видные исследователи последнего времени создавали и создают самостоятельные почвенные группировки». При этом он отмечал, что тотчас по окончании работ в Казанской губернии создание почвенной системы представлялось ему «делом не трудным, и таковая была составлена и опубликована в 1892 году». Позднее — в 1896 г. — Р.В.Ризположенский переработал её «в направлении приложимости» не только к казанским почвам, но и вообще — к почвам восточного края Европейской России. Однако, по мере того, как исследования Рафаила Васильевича распространились на другие губернии, а затем и на юг России, он признал, что «построение почвенной системы представляется всё более трудным и откладывается вследствие сознания, что ещё далеко не весь нужный для того материал собран».(5)
Оценивая вклад Р.В.Ризположенского в развитие теории почвоведения, современный учёный Л.О.Карпачевский писал в своей книге «Зеркало ландшафта» (г. Москва, 1983 г.), что тот усилил определение почвы, данное П.А.Костычевым, «назвав почвой «границу между живой организованной и неживой материей», а также «выделил твёрдые, жидкие и газообразные почвы», что «соответствовало биокосным тедам и экосистемам».(6)
Обладая редкой научной целеустремлённостью, Р.В.Ризположенский умел добиваться задуманного, даже несмотря на значительные (в первую очередь, финансовые) трудности. Так, предполагая осуществить летом 1893 г., по поручению ОЕ при ИКУ, изучение почв Волжско-Камского края, но имея для этого «слишком незначительные материальные средства», он обратился с ходатайством о выделении субсидий напрямую к министру государственных имуществ А.С.Ермолову. Результатом этого явились высланные Р.В.Ризположенскому на расходы пятьсот рублей, с условием предоставления отчёта и коллекции почв в департамент земледелия и сельской промышленности. И хотя деньги, как водится, до него вовремя не дошли, Р.В.Ризположенский свои обязательства сдержал, значительно пополнив коллекцию почв местного края. В том же 1893 г. Рафаил Васильевич посетил известную гору Большое Богдо Астраханской губернии, где собрал около двадцати видов растений (впоследствии его гербарные сборы, в числе прочих, использовал А.Я.Гордягин для написания своей работы «Поездка в Астраханскую пустыню»).
С 1890 г., попутно с почвенными исследованиями в Казанской губернии, Р.В.Ризположенский начал осуществлять таковые и в соседней Симбирской губернии, продолжая их на протяжении целого десятилетия. Итогом этих трудов стал очерк «Описание Симбирской губернии в почвенном отношении», увидевший свет в Казани в 1901 г. и посвящённый памяти С.И.Коржинского. Кроме этого, в разное время, начиная с 1894 г., он занимался изучением почв Пермской губернии, обобщив их результаты в изданном в 1909 г. в Казани труде «Описание Пермской губернии в почвенном отношении. При этом, как отмечал сам Р.В.Ризположенский, с 1898 г. он состоял сотрудником в оценочно-статистическом бюро Пермского губернского земства. В 1901 — 1903 гг. Рафаил Васильевич провёл также масштабные почвенные исследования в Вятской губернии, результаты которых были опубликованы в целом ряде выпусков «Сборника материалов по оценке земель Вятской губернии» (г. Вятка, 1903 — 1904 гг.).
Одновременно Р.В.Ризположенский занимался и выполнение частных заказов. Так, например, в сентябре 1891 г. и июне 1892 г. он занимался поисками залежей гудрона в юго-восточной части Самарской луки, на территории, занятой Рожественским имением наследников М.Г.Ушковой. И хотя гудрона Р.В.Ризположенский там так и не нашёл, но зато собрал весьма любопытную коллекцию образцов горных пород, которую передал в геологический кабинет ИКУ.
В 1889 г. им был предложен «особый способ собирания почвенных образцов», дающий возможность «наблюдать почву в лаборатории и музее со всеми особенностями её строения, в том виде, в каком она существует в природе». Для этого Р.В.Ризположенский сам сконструировал специальный «особо устроенный» прибор, описав его и технологию выемки почв в одной из своих публикаций. Уже к 1900 г. этот способ, по словам самого Р.В.Ризположенского, сделался «более или менее распространённым в России».
Одной из основных научных и общественных заслуг Рафаила Васильевича является разработка «Проекта организации и устава Казанского научно-промышленного музея», положенного (с незначительными поправками и дополнениями) в основу действовавшего почти четверть века устава Казанского городского музея (КГМ). Рафаил Васильевич осуществил её под непосредственным влиянием Казанской научно-промышленной выставки 1890 г., после изучения специальной литературы и знакомства с музеями Санкт-Петербурга, Москвы, Саратова, Тифлиса, Нижнего Новгорода, Уфы. И, как отмечает современный исследователь Г. Р.Назипова, в отличие от своих предшественников — проектов В.М.Флоринского и А.П.Орлова, «этот документ оказался со счастливой судьбой, он был претворён в жизнь».
«Музей имеет целью: — говорилось в проекте его устава, — 1) распространение в массе народа знаний: о природе, жителях, народном хозяйстве, истории и археологии Волжско-Камского края и 2) прямое непосредственное содействие и усовершенствование промышленности и торговли этого края».(7) При этом основной акцент Р.В.Ризположенский делал на социально-просветительной функции будущего (первого в своём роде в Казани) публичного музея, отмечая, что у нас «хорошо организованный музей» может явиться «едва ли не более выдающимся по своей полезности» средством образования простого народа во взрослом возрасте, чем школы, публичная литература и выставки.
«Проект организации и устава…» был написан в понятной, доступной форме. «Публикация этого документа в одной из самых популярных казанских газет того времени «Волжский вестник» (№№ 111 и 113, 1891 год), — пишет Г. Р.Назипова, — имела большое значение для открытия в городе музея. С «Проектом» Р.В.Ризположенского музей получил теоретическое обоснование и конкретную программу будущей деятельности».(8) Официальное торжественное открытие КГМ состоялось при большом стечение народа 5 апреля 1895 г.
Известно при этом, что Р.В.Ризположенский сам лелеял мечту потрудиться в спроектированном им музее, которой суждено было осуществиться почти два десятилетия спустя. К примеру, в письме к казанскому городскому голове С.В.Дьяченко, датированном маем 1894 г., Рафаил Васильевич, сообщая о составлении им коллекции местных почв, руд и насекомых, выражал надежду на работу в естественно-историческом отделе музея. В 1897 г., когда происходило формирование последнего, Р.В.Ризположенский представил КГМ свои и университетские коллекции. В это же время он составил на русском и французском языках, а затем издал за свой счёт «Краткий указатель группы почвоведения Казанского городского музея».
Активно ратуя за развитие отечественного почвоведения, Р.В.Ризположенский особо указывал на необходимость создания всех необходимых условий для увеличения практической отдачи от него и вовлечения в исследовательскую деятельность как можно большего числа участников. При этом Р.В.Ризположенский указывал на то, что: «Почвоведение, как и всякая другая наука, не должно быть подчинено утилитарным целям известного момента времени, не может оно быть также и предметом монополии группы учёных, более других склонных отвечать на запросы чисто утилитарного практического характера».(9)
«Как наука молодая, или обновлённая новым, совершенно оригинальным взглядом русских учёных, — отмечал он, — почвоведение имеет очень много неудовлетворённых потребностей и нуждается в особенном покровительстве наших высших административных учреждений, которые более всего в состоянии поставить её на правильный путь развития, создавши научные учреждения, удовлетворяющие самым основным её потребностям».(10) Соответственно, самую первую и необходимую потребность он видел «в организации сохранения почвенных коллекций, служивших предметом той или иной научной обработки, в организации составления полной коллекции почв всего света и сосредоточения их в одном или нескольких учреждениях, связанных между собою единством плана и доступных для всех интересующихся почвоведением». Пока же этого не произойдёт, считал Р.В.Ризположенский, «едва ли возможно создание сколько-нибудь удовлетворительной, ни искусственной, ни естественно-исторической почвенной системы, столь необходимой для дальнейшего развития почвоведения». «Ещё более необходимой, — добавлял он, — и вытекающей прямо из предыдущей деятельности различных учреждений по изучению почв России следует признать организацию сохранения коллекций, собранных в пределах нашей Империи, — организацию одного общегосударственного почвенного музея, или нескольких учреждений подобного рода».(11)
Подчёркивая, что «наиболее полные и наиболее ценные коллекции русских почв» сосредоточены в Санкт-Петербурге и Казани, Рафаил Васильевич высказался «за своевременность и необходимость» устройства в последней «специального почвенного музея», в котором были бы представлены, по преимуществу, почвы восточной половины Европейской России. Свои соображения на сей счёт Р.В.Ризположенский изложил в изданной в 1897 г. брошюре «О необходимости почвенного музея в Казани и проект его организации». При этом он предложил первоначально сосредоточить все казанские почвенные коллекции в КГМ, образовав в нём «группу почвоведения», что и было выполнено. Дальнейшее же развитие проектируемого Казанского почвенного музея Р.В.Ризположенский связывал, главным образом, с участием в этом деле министерства земледелия и государственных имуществ, обеспечить которое оказалось, однако, делом весьма непростым.
Материал, собранный Р.В.Ризположенским был так обширен, что с 1903 г. ему пришлось содержать для его хранения особый склад в Казани. Добытые им образцы почв рассылались по всей России. В 1912 г. Р.В.Ризположенский писал, что им «снабжены были почвенными коллекциями следующие 30 учреждений и лиц: Казанская, Пермская, Симбирская, Вятская и Петроградская (12) губ[ернские] земские управы, Агрономический Кабинет Казанского Университета, Агрономический Институт Московского Унив[ерситета], Экономический Кабинет Юрьевского Унив[ерситета], Кабинет общего Лесоводства Лесного Института, Кабинет общего земледелия Политехникума в Киеве, Ботанический Кабинет Томского Технологического Института, Императорский Сельскохозяйственный Музей, Константиновский Межевой Институт, Землемерные училища: в Костроме, Пскове, Курске, Полтаве, Новочеркасске, Тифлисе, Пензе, Уфе, Омске, Красноярске и Чите, Императорское Коммерческое Училище в Петрограде, Красноуфимское Промышленное Училище, Казанский Городской Музей, Пермский Музей и Лесничий Вагранского Лесничества, Верхотурского у[езда]».(13)
Отмечая, что на его долю выпала «большая часть работы по изучению края» в почвенном отношении и «заботы об изыскании необходимых для того средств и о дальнейшем развитии изучения почв местного края местными же научными силами», Р.В.Ризположенский указывал, что последние «заставляли» его принимать участие «в трёх местных выставках: в Казани, Москве и Нижнем Новгороде». «Высшие награды, присуждаемые на всех их за представлявшиеся мною экспонаты, — писал он, — немало способствовали укреплению прочной известности за казанскими почвенными исследованиями, что и выразилось в посильной материальной помощи, оказываемой им со стороны различных учреждений, которыми всеми в совокупности израсходовано на этот предмет около 12 000 руб[лей], являющимися, вместе с тем, и единственными средствами, истраченными на всё дело почвенных исследований за период времени с 1888 [по] 1900 год».(14) При этом научная деятельность Р.В.Ризположенского получила признание не только на Родине, но и за рубежом. Известно, в частности, что он представлял экспонаты на Всемирную выставку 1900 г. в Париже, а также выставлял работы по изучению почв на Казанской международной выставке 1909 г. (в павильоне Пермского земства).
При этом следует отметить, что научный энтузиазм Р.В.Ризположенского, соседствующий с постоянным и порой резким по форме отстаиванием своей правоты, а также с бесконечным «выколачиванием» денег на исследования, отнюдь не всегда находил должное понимание у окружающих. Порядком устав, по-видимому, от пренебрежительной оценки его личного вклада в развитие почвоведения со стороны некоторых околонаучных «деятелей», он писал в 1900 г.: «Уже признаваемый энергичным коллектором по почвоведению людьми, не имеющими основания быть ко мне расположенными, я ни желал бы ничего более, как остаться в звании, присвоенном мне высокомерием людей, иногда не имеющих перед почвоведением и тех заслуг, которые ими мне приписываются».(15)
Как Р.В.Ризположенскому удавалось сочетать столь бурную деятельность, связанную с постоянными разъездами и командировками, с заботами о семейном очаге, остаётся только догадываться. О личной жизни Р.В.Ризположенского известно, что он был женат на Ольге Трифоновне Ризположенской, православного вероисповедания. 20 октября 1889 г. в Санкт-Петербурге у них родился (и там же, на второй день, был крещён) сын Михаил, который впоследствии — с 1899 по 1908 гг. — учился в Казанской 3-й мужской гимназии, а с 1908 по 1912 гг., в качестве студента, на естественном отделении физико-математического факультета ИКУ. Удалось также обнаружить отрывочные упоминания ещё об одном — младшем сыне Р.В.Ризположенского — Олеге, который в 1906/1907 учебном году учился в первом классе той же Казанской 3-й мужской гимназии.
Судя по всему, какое-то время у Р.В.Ризположенского существовала неопределённость по части сословной идентификации. Первоначально он фигурировал в документах как «сын священника». Справкой, выданной 3 февраля 1894 г. Костромской Духовной Консисторией, подтверждалось, что Р.В.Ризположенский, «на основании Высочайше утверждённого мнения Государственного Совета 26 Мая 1869 г. и 15 Марта 1871 г., принадлежит по рождению своему к званию потомственного гражданства и может пользоваться всеми правами, сему званию присвоенными».
Несмотря на то, что его судьба самым тесным образом оказалась связана с Казанью, Р.В.Ризположенский никогда не забывал родную губернию. Как уже отмечалось выше, свои первые почвоведческие исследования по линии «Общества Естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете» он проводил в 1887 г. в достаточно «глухих», по тем временам, Макарьевском и Кологривском уездах Костромской губернии. Продолжал наведываться он туда, по-видимому, и через тридцать лет. Так, например, в журнале заседания Совета КГМ 18 октября 1916 г. отмечено, что Р.В.Ризположенский пожертвовал последнему «старинный священнический пояс и старинную стальную печатку для писем, каковые предметы получены им в Кологривском уезде, Костромской губ[ернии]».
Помимо вышеупомянутых трудов, Р.В.Ризположенский являлся автором целого ряда других научных исследований, многие из которых не утратили своей актуальности и по сей день. В 1897 г. в Казани увидел свет сборник под названием «Восток Европейской России», в который вошли сразу шесть его статей. Весьма характерно при этом, что даже в свои работы, написанные в научном жанре почвоведческих «описаний», Р.В.Ризположенский старался добавлять «литературно-географические» эпизоды, проникнутые патриотическими настроениями. Вот как, например, начиналось его «Описание С.-Петербургской губернии в почвенном отношении»: «На северо-западе России, на берегу Финских вод, на естественной окраине Великороссии, в обширной ровной низине расположен город С.-Петербург. Это дивное творение Петра, выросшее из болот и хладных вод наперекор стихиям, выстроенное отхожим промыслом населения многих губерний, своими окрестными поселениями, постепенно сливающимися с городом, скоро заполнит все самые незначительные повышения в нижней половине Приневской низменности, а своими многочисленными дачами и теперь заселило всё побережье Кронштад[т]ской губы в пределах С.-Петербургской губернии и берега всей Невы, мощной, многоводной и быстрой реки, которая соединяет систему наших великих озёр с Балтийским морем».
«Цепкая» научно-исследовательская хватка геолога и почвоведа, соединённая с талантом публициста, наблюдательностью путешественника и прозорливостью психолога, приводила порой Р.В.Ризположенского к максимально приземлённым (и в прямом, и в переносном смыслах) заключениям, которые редко удавалось делать «кабинетным» историкам и социологам. «Контрасты различных условий и особенно резкие контрасты высокой культурности с полным её отсутствием, — писал он, в частности, в той же работе, — служат характерной особенностью С.-Петербургской губ[ернии], где рядом с прекрасными шоссейными дорогами, по которым не редко можно наблюдать мчащиеся автомобили, существуют пути, малодоступные, или же таковые вовсе отсутствуют, несмотря на существующую в них надобность; где наряду с цветущими уездными городами и дачными поселениями существуют города и поселения захудалого типа; где прочно осевшее с Новгородских времён господствующее русское племя с его мягким и уступчивым характером, с его колеблющеюся в известных пределах настойчивостью, местами сменяется финской и германской народностями, с угрюмой неприветливой обособленностью и упрямством первых, с определённостью действий и решительностью характера второй; наконец, где почти рядом с отлично возделанной пашней и удобряемыми покосами, рядом с фруктовыми садами, промысловым огородничеством, питомниками и цветниками встречаются узкие полоски общинной земли, кое-как и наскоро разрыхлённые с неубранными с них валунами, или сложенными на меже стеной, затеняющей всю ширину загона».
Повышенное внимание в плане обеспечения наглядными пособиями Рафаил Васильевич уделял средней школе. В 1912 г. он «выпустил из склада» в виде учебных коллекций для землемерных училищ, а также представил на Санкт-Петербургскую Международную учебно-промышленную выставку «Устройство и оборудование школы» (состоявшую под августейшим покровительством Его Императорского высочества Великого Князя Александра Михайловича) более ста образцов почвы, взятых в пределах европейской части России. Помимо всего этого, Р.В.Ризположенский был известен как хороший картограф, составитель многочисленных почвенных карт, которыми он снабжал свои издания, а также разного рода государственные учреждения, школы и музеи.
Несомненно, Рафаил Васильевич внёс выдающийся вклад в развитие отечественного почвоведения, который, к сожалению, до сих пор по достоинству так и не оценен.
«Великая Русская Земля и Воля»
«Россия — страна земледельческая по преимуществу, — писал Р.В.Ризположенский в 1912 г. — Она останется таковою и в будущем, так как обильно наделена плодородными почвами, из которых лучшие, при благоприятных условиях погоды, дают столь обильные урожаи, которые едва достижимы в других Европейских странах при гораздо более высокой сельскохозяйственной технике, чем у нас. Даже в том случае, ежели какое-либо необыкновенное открытие в области земледелия сравняет ценность лучших по естественной производительности почв с худшими землями, всё-таки земледелие останется основным нашим промыслом вследствие исторических земледельческих навыков народной массы, живущей вне городов.
Поэтому заботы о земледелии и землеустройстве не могут быть малыми не только у тех, кому вверено управление страной, но и вообще у тех, которые дарованием, образованием, воспитанностью и богатством призваны к руководительству обыкновенными, грубыми, невежественными и бедными».(16)
При этом главной причиной отставания отечественной сельскохозяйственной науки (в плане её несостоятельности «дать много верных указаний в практических задачах») Р.В.Ризположенский считал то, что «ещё недавно она развивалась по западно-европейским образцам, мало пригодным для русских условий». Указывая на необходимость разработки собственных образцов, Р.В.Ризположенский отмечал, что в последние десятилетия было сделано довольно много «в отношении изучения наших почв», особенно выделяя достижения таких известных русских учёных, как В.В.Докучаев, С.И.Коржинский и П.А.Костычев. Но содержание «земельного» вопроса в понимании Р.В.Ризположенского, как и у многих русских людей, не ограничивалось одной лишь «утилитарно-хозяйственной» составляющей.
Постоянно путешествуя по стране, Рафаил Васильевич, по его же собственному признанию, сделанному в 1905 г., в течение последних восемнадцати лет исколесил её на протяжении «не менее 50 000 вёрст». Причём, помимо научных заключений, из своих поездок по Европейской части России Р.В.Ризположенский сделал целый ряд весьма важных мировоззренческих выводов, определивших его общественно-политические взгляды. Наблюдения, которые делались им на протяжении десятилетий, способствовали формированию у Р.В.Ризположенского твёрдых консервативных убеждений. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в период первой революционной «смуты», особенно бурно проявившейся в Казани в октябре 1905 г., Р.В.Ризположенский активно включился в местное правомонархическое движение.
На это время как раз пришлось выполнение им крупного и ответственного исследовательского заказа, который Р.В.Ризположенский получил от Санкт-Петербургского губернского земства. Все три революционные года — с 1905 по 1907 — он занимался выяснением почвенных особенностей Санкт-Петербургской губернии «с целью разделения её на обособленные в почвенном отношении районы, которые подсобляли бы разделению губернии на районы, обособленные в статистическом и сельскохозяйственном отношении, т. е. местности, основанием подразделения на которые служили бы не одни естественноисторические, но и экономические признаки». Результатом данного исследования стал труд «Описание С.-Петербургской губернии в почвенном отношении» (представленный Санкт-Петербургскому губернскому земству), который был опубликован в Казани в 1908 г.
В этот период Р.В.Ризположенский исследовал всю Санкт-Петербургскую губернию,(17) одновременно курсируя между ней и Казанью, и, безусловно, не мог не являться непосредственным свидетелем и очевидцем всех тех потрясений, которые происходили в России. Уже в 1905 г. он собрал под одной обложкой с общим названием «Великая Русская Земля и Воля» и — на следующий год — опубликовал в Казани четыре небольшие работы (18) с предисловием и списком «первой серии» собственных напечатанных исследований. При этом в самом предисловии, носившем самостоятельный от остальных частей книги характер, Р.В.Ризположенский изложил в обобщённом виде свои соображения по поводу «правильного проведения в жизнь реформы крестьянского быта», проиллюстрировав их наблюдениями из исследовательской практики.
Первое, наиболее важное, наблюдение Р.В.Ризположенского касалось геополитической роли русского народа. «Ежели, — писал он, — от озера Чудского провести прямую линию к западному побережью Каспийского моря, то к северо-востоку от неё расположатся добрых две трети Европейской России, с отдалённейших времён населённых различными финскими, тюркскими и славянскими племенами, из которых великорусскому народу в настоящее время принадлежит преобладание и доминирующее значение, так как численность его, определяемая десятками миллионов, в несколько раз превосходит количество других живущих здесь племён, взятых вместе; да и по культурности, образованности и уровню религиозно-нравственного просвещения оно стоит выше других народностей. Словом, если великорусс должен быть в России всюду хозяином, то в указанной её части он должен быть таковым бесспорно и по всей справедливости, и не только в силу своих исторических заслуг в создании обширнейшего государства, но и в силу простой необходимости, вытекающей из факта численного преобладания этой народности, ассимилировавшей значительную часть здешних инородцев, которые по своим верованиям, бытовой стороне, занятиям и общему духовному складу едва ли когда-нибудь особенно резко отличались от господствующей народности, прошлое которой теряется в историческом мраке более или менее вероятных предположений, из которых ни одно не может быть строго доказанным».(19)
Одновременно, с позиций беспристрастного исследователя, Р.В.Ризположенский рассеял расхожее заблуждение о том, что крестьянам в России принадлежат значительно худшие земли, чем помещикам и государству. «Вопреки обычным жалобам крестьян, что у них земля плохая, а у помещиков хорошая, — отмечал он, — замечено, что между крестьянскими наделами и частновладельческими землями мелкого и среднего размера обыкновенно нет существенной разницы. Что же касается крупных владений, то они в почвенном отношении обыкновенно стоят ниже крестьянских наделов, но зато очень часто располагают большим количеством леса, или воды, что создаёт большие удобства для устройства заводов, мельниц, фабрик и т. п.». Удельные имения также не отличались «хорошими качествами почв» и стояли в этом отношении «даже ниже крупных частных владений», а «казённые имущества» и вообще почти сплошь состояли из лесов и болот, будучи расположены «на самых плохих почвах, т. е. на песках, камне, щебне и т. п.».
Из своих «почвенных» наблюдений Р.В.Ризположенский делал весьма неутешительный для всех либерально-социалистических «радетелей» о крестьянском благе вывод. «Итак, — подытоживал он, — из всего вышесказанного следует, что в Великорусской стране, при существовании обширных лесов на всём севере и степей на юго-востоке, вовсе нет значительного избытка земель для обычной крестьянской колонизации, это во-первых, а во-вторых, что розовые мечты различных теоретиков, не видавших России своими глазами, на возможность свободного удовлетворения земельной нужды крестьян путём раздачи казённых и удельных земель совершенно тщетны, и осуществление такой задачи в широких размерах было бы лишь паллиативным средством, но рискованным и для казны, и для крестьянина, так как первая лишилась бы лесных богатств, запас которых необходим стране, а второй очутился бы плательщиком земельных повинностей за негодную почву, которая истощилась бы в ближайшие несколько лет эксплуатации».(20)
Р.В.Ризположенский отмечал неравномерность развития и степени подвижности «под влиянием различных новых условий» русского крестьянского населения в разных частях страны. Одновременно он усматривал одно из важных различий между крестьянами прошлого и настоящего в том, что «старшие их поколения во всех отношениях превосходят младшие: по физическому типу, умственному развитию, религиозному просвещению, нравственным понятиям, физической и нравственной выносливости, а также по трудоспособности вообще». «Весь жизненный сельскохозяйственный и правовой уклад деревенской жизни, — отмечал Р.В.Ризположенский, — зиждется, главным образом, на старшем поколении, и там, где оно сохранило свою силу над молодой деревней, заметно повышенное благосостояние, обусловленное как хорошим распорядком работ и всей жизни, так и многочисленностью и неделимостью семьи. К сожалению, видеть такие счастливые деревни или отдельные неразделившиеся семьи приходится уже редко и чаще среди инородцев, или староверов, живущих вообще зажиточнее православных».
Констатируя, с приведением целого ряда примеров, «повсеместное ухудшение народной нравственности», Р.В.Ризположенский, тем не менее, делал весьма оптимистический вывод о том, что, несмотря на разрушение традиционных устоев русского общества и активное внедрение в народное сознание социалистической пропаганды, «принципы и православия, и самодержавия, и национальное сознание великорусской народности», остаются «ещё настолько сильны, что они-то именно и составляют то народное исключительное достояние, которое ни в каком случае Русский народ не уступит без самой упорной и отчаянной борьбы, прекратить которую возможно будет разве только при посредстве иностранного вооружённого насилия, которое может даже увенчаться успехом при безрассудстве нашей интеллигенции, как бы стремящейся в объятия врагов, со всей стороны окруживших родную страну».(21)
При этом он открыто обвинял «интеллигентные слои» («которые в большинстве случаев неудержимо стремятся усвоить все дурные стороны жизни прежнего барства, отчуждаясь при том от крестьянства ещё в большей степени, так как уже на 30% состоят из элементов чуждых по крови русскому племени») в непонимании «психики Русского народа, глубоко заложенных в ней основных государственных идей, которыми он жил в течение веков, которые создали и до сих пор удерживают в целости разноплеменное и обширнейшее государство». «Русский народ, — разъяснял Р.В.Ризположенский, — прежде всего желает, чтобы его земледельческий труд не был принижен и эксплуатирован, а потому всеми мерами добивается большого количества земли, необходимого для безбедного и независимого существования. Право на это он имеет, как единственный пока сеятель и хранитель родной земли, наиболее плодородная часть которой и с точки зрения простого государственного расчёта должна принадлежать ему, так как она хорошо ещё родит, и при простой, единственно доступной крестьянству обработке; тогда как повышенную культуру, доступную главным образом в крупных хозяйствах, снабжённых капиталом, выгоднее приложить к менее плодородным землям».
Утверждая, что, несмотря на исторически сложившееся распределение земель, «остаётся ещё довольно большой простор в деле увеличения крестьянского землевладения на счёт всех категорий других владений и особенно на счёт частного», Р.В.Ризположенский полагал, в частности, что «возможно организовать полюбовный обмен частновладельческих пахотных земель, нужных крестьянам, на таковые же земли с лесами, рудами, рыбными ловлями, избытком водной движущей силы и т. п. удобствами на окраинах государства». Соответственно, Р.В.Ризположенский считал, что крестьяне должны быть поселены «на лучших землях», а крупные землевладельцы, «на землях второстепенных по качеству». При этом он уповал «на гражданскую доблесть нашего передового сословия», которое, как считал, «охотно пойдёт на продажу большей части своих земель крестьянам по нормальным ценам».
В известной мере предвосхищая столыпинскую аграрную реформу, Р.В.Ризположенский подчёркивал, что «решение земельного вопроса во всей его сложности составляет основную задачу настоящего государственного момента». Он считал, что, если бы удалось в течение нескольких ближайших лет увеличить крестьянские наделы и тем самым сразу поднять благосостояние земледельческих масс, то это «дало бы возможность подрастающему поколению крестьянства получить образование в солидно поставленной и просвещающей человека школе и быть готовым к замене первобытной общины товарищеским союзом и переходу к интенсивной земледельческой культуре, типы которой должны быть выработаны к тому времени опытами на сельскохозяйственных станциях, разумно и согласно с природными условиями раскинутых по всей стране». «Вот тогда то, — мечтал он, — отечество наше могло бы быть поставлено не только в уровень с западно-европейскими странами, но и превзойти их в выработке новых социальных форм и развитии земледельческого искусства, которому ещё долго суждено стоять в основе человеческого благосостояния».
Пока же этого не произошло, отмечал Рафаил Васильевич, «приходится неуклонно заботиться о развитии и укреплении наших теперешних зиждущих государственных начал: православия, самодержавия и сознания мощного единства русских народностей, о сохранении добрых нравов среди простого народа и образованного общества, о том, чтобы увеличивающееся их благосостояние шло в прок, т. е. на удовлетворение действительно законных потребностей, а не искусственно созданных и совершенно излишних, или прямо вредных для человеческого рода, о том, чтобы твёрдый порядок царил во всей стране и чтобы лгуны и обманщики не могли извращать правду, оклеветывать и злословить правительство, всех и каждого, соблазнять невежественные массы неосуществимыми посулами, и всё это — с единственною целью захватить власть в свои руки в разорённой и дезорганизованной стране».
По сути дела, предисловие к книге «Великая Русская Земля и Воля» стало одним из политических манифестов казанского правомонархического движения. Заканчивалось оно следующими программными призывами: «Не следует враждовать и делиться на партии образованным русским людям, а необходимо как можно скорее сплотиться с нашим простым народом, всегда чутким к правде и стойким в самозащите! Не нужно самообмана и новых кумиров! Долой ту конституцию, которая вместо Бога поклоняется доллару! Которая, сплотившись в парламенте, ограбила слабых! Которая, разодравшись в рейхсрате, в рейхстаге, угнела невиновных! Которая проворовалась в панаме, изолгалась в дрейфусиаде, выгнала распятие и гниёт на месте [на] своей родине, а нам и вовсе никогда и никуда не пригодна! Спешите же к самобытной Государственной Думе и Всероссийскому Собору! Скорее к религии! К чистоте семьи! К простоте общины и союза! К национальному единству! К выработке новых социальных форм под охраной старой законной и испытанной власти! Скорее к мирному труду и дружбе с народами!"(22)
В тесной связи с предложениями о земледельческой колонизации Сибири, Урала, восточных и южных российских окраин находились представления Р.В.Ризположенского о наиболее рациональных путях её технического осуществления. Особое внимание при этом он обращал на необходимость создания в России современных транспортных коммуникаций. Позднее — в 1910 г. — Р.В.Ризположенский опубликовал брошюру под названием «О железных дорогах, необходимых для г. Казани в связи с предполагаемым развитием сети их на востоке Европейской России», которая начиналась со следующих слов: «Более трёх столетий прошло с тех пор, как властию и силой Грозного Московского Царя было присоединено к Русскому государству Казанское царство, а затем, как следствие из причины, произошло присоединение к Державе Российской не только Астрахани, но и обширных земель Сибири, где первенствующее значение принадлежало также татарской народности. Между тем, бывшая столица Казанского царства, развившаяся под русской властью в крупнейший торгово-промышленный центр востока Европейской России, превратившаяся в просветительный оплот, наша прекрасная Казань до сих пор не имеет прямой железнодорожной связи ни с Сибирью, ни с Средней Азией, где покоятся самые ранние воспоминания всего тяготеющего к ней края. Не пролегают через неё артерии современной культуры, ни на юго-восток для связи с Индией, ни на восток, к Алтаю, откуда и происходит большинство наших туземных народностей».(23)
Видя причину этого в обилии водно-транспортных путей, «до поры до времени удовлетворявших насущным потребностям местного края», Р.В.Ризположенский одновременно указывал на то, что «время не ждёт»: промышленность развивается быстрыми шагами и «ставит торгово-промышленные центры в условия необходимости взаимной связи непрерывно в течение целого года», а в деревне чувствуется «земельная теснота для старого типа полевой культуры». С присущей ему прозорливостью он указывал также на настораживающие геополитические особенности развития Востока, которые и по сей день остаются актуальными для нашей страны.
«Мировые события развиваются с поразительной быстротой, — отмечал Р.В.Ризположенский. — Просыпается и загадочно гримасничает восток по всей нашей необъятной с ним границе.
Успехи Японии, события в Турции и Персии чреваты самыми неожиданными последствиями, а мало понятные междоусобицы в Бухаре и Пешаваре, будто бы на почве религиозной вражды, заставляют усиленно работать государственную мысль и сосредотачивать внимание на колонизации и своевременной охране границ перед нарастающим беспокойством востока, который сплошной массой своих пастушеских племён касается коренной России всего только в 600 верстах к юго-востоку от Казани, доходя до неё самой непрерывными цепями поселений киргиз и татар, уже и в настоящий момент в интеллигентной своей части сильно затронутых панисламическим движением, которое легко, впрочем, использовать в интересах России, направляя его в сторону Индии и Китая».(24)
По мнению Р.В.Ризположенского, развивая «оплот коренной России» по реке Урал, сосредотачивая внимание «на исторических воротах эпохи великого переселения народов», создавая в расположенных здесь «Восточном городе» (Оренбурге) и Уральске «ближайшую от центра страны военную, колонизационную и торгово-промышленную базу», нельзя было не озаботиться также «о прочной и прямой железнодорожной связи этих городов не только со столицею, но и с главнейшими центрами востока Европейской России». В связи с этим Рафаил Васильевич предлагал проложить «спрямлённый» железнодорожный путь юго-восточного направления из Санкт-Петербурга (Петрограда) в Оренбург («Восточный город») через Казань (линия «Мантурово — Восточный город»). Свой проект он противопоставил проектировавшемуся тогда «Обществом Московско-Казанской железной дороги» пути «Казань — Нижняя Шуня — Сарапул — Екатеринград». По убеждению Р.В.Ризположенского, строительство новой линии приблизило бы возможность «из Оренбургско-Уфимского края создать надёжнейшую базу не только всестороннего русского влияния и полного торгово-промышленного господства в Средней Азии, но и для проникновения в Индию».
Одновременно он подчёркивал, что «государственными мероприятиями первостепенной важности» являются «интенсивная колонизация всех Сибирских рек, устройство угольных станций и стоянок в их низовьях, а, главное, связь с ними и при посредстве железных дорог». Соответственно, Р.В.Ризположенский предлагал в качестве основного звена северо-восточного пути проложить железнодорожную линию «Казань — Чепца», которая бы помогла «из Пелымско-Берёзовского края и Тобольска создать ближайшую опору для оборудования великого водного пути по бассейнам Сев[ерной] Двины, Печёры, Оби, Енисея и Лены до Охотского моря, для создания мирового пути по берегам Ледовитого океана и вообще для всевозможного использования и тех скудных благ, которыми одарена суровая природа нашего севера, который однако может не только защитить и спасти, но и даровать победу при левофланговом нашем движении против вырастающей жёлтой опасности».
То, что Р.В.Ризположенский был способен заглядывать в будущее, явствует также из следующего его замечания: «Земельная реформа последнего времени, — писал он, — рассчитанная на создание полномерных, полносильных и полнооборудованных крестьянских хозяйств, через несколько лет непременно выбросит массу обезземеленного люда, для которого устройство своего существования при чужом, оборудованном машинным инвентарём, хозяйстве и фабричном станке, а также переселение и устройство на новых местах явится единственным выходом для существования в качестве элемента создающего, а не разрушающего государство. Места для этих народных масс должны быть заблаговременно приготовлены по новым железнодорожным линиям промышленно-колонизационного типа».(25)
Прекрасно осознавал Р.В.Ризположенский и грядущее значение Казани, как своего рода межцивилизационного моста между Европейской («коренной») и Восточной («инородческой») Россией, которое предлагал широко использовать в экономических и политических интересах Российской империи, а также на пользу её дальнейшего закрепления и продвижения на стратегическом южном направлении. «Освещённая догорающим лучом арабской культуры, озарённая светом из Византии, вооружённая европейской техникой, — с оптимизмом заключал он, — наша прекрасная Казань, исполняя свою миссию на востоке, должна внедрять в него цивилизацию и культуру с такой скоростью и таким размахом, которые создаются современными путями сообщения, коих она случайно была лишена, но которые должны быть и будут во имя мощи отечества и славы Белого Царя в азиатских странах»!(26)
9 марта 1910 г. Р.В.Ризположенский выступил с обоснованием своего проекта строительства линии «Мантурово — Оренбург» на заседании Казанской городской думы, где обсуждался «железнодорожный вопрос». Вместе с ним выступал известный казанский общественный деятель, октябрист В.В.Марковников, отстаивавший проект так называемой «Заволжской линии». Однако большинство думских гласных остались при своём прежнем мнении, отдав предпочтение проекту «Общества Московско-Казанской железной дороги».(27) Таким образом, доказать, на первый взгляд, очевидное для Р.В.Ризположенского оказалось делом весьма непростым.
Идеи Р.В.Ризположенского получили широкую известность в казанских правомонархических кругах. Однако на то, когда произошло его знакомство с будущими лидерами местного черносотенного движения, точных указаний в изученных мною источниках не обнаружено. Тем не менее, известно, что Р.В.Ризположенский входил в возглавлявшийся А.Т.Соловьёвым Комитет «Казанского Общества Трезвости», а с 1896 г. сотрудничал в издававшемся им журнале «Деятель». Кроме этого, в начале 1900-х Р.В.Ризположенский состоял действительным членом «Общества Защиты Несчастных Женщин в городе Казани» (ставившего своей целью профилактику и борьбу с проституцией), первым председателем Правления которого также являлся Александр Титович.(28) Возможно, именно тесное знакомство с последним и предопределило его дальнейшую «партийную» принадлежность.
6 декабря 1905 г. на первом общем собрании Казанского отдела «Русского Собрания» (КОРС) Р.В.Ризположенский, в числе прочих, был избран в состав его Совета, который в качестве председателя возглавил А.Т.Соловьёв. А уже на «очередном заседании» КОРС 4 января 1906 г. был заслушан и принят к сведению «доклад статьи» Р.В.Ризположенского «Великая Русская Земля и Воля».
Благодаря своей целеустремлённости и принципиальности в отстаивании самодержавно-монархических идеалов, он сразу же зарекомендовал себя в качестве одного из основных идейных лидеров организации. На заседании отдела 6 февраля 1906 г., вместе с А.Т.Соловьёвым и о. Н.М.Троицким, Р.В.Ризположенский был избран от отдела в объединённый («соединённый») совет «Царско-Народного Русского Общества», Казанского отдела «Русского Собрания» и «Общества церковных старост и приходских попечителей города Казани».
«Большей частью он прав — этот непримиримый «правый"…»
К этому времени Казанская 3-я мужская гимназия имела в городе репутацию достаточно уважаемого учебного заведения, хотя, подобно другим, и вобрала в себя в полной мере противоречивые веяния той эпохи. Открыта она была 25 августа 1871 г. в статусе прогимназии (в составе четырёх классов), а с началом 1874/1875 учебного года преобразована собственно в гимназию (с 1887 г. при ней действовала домовая Варфоломеевская церковь).(30) Среди выпускников гимназии разных лет было немало известных личностей, оказавшихся впоследствии в различных политических лагерях, в том числе: один из идеологов и руководителей казанского черносотенного движения профессор В.Ф.Залеский (выпуск IV — 1880 г., с золотой медалью), член ЦК кадетской партии, адвокат, присяжный поверенный М.Л.Мандельштам (выпуск VII — 1883 г.), купец, меценат, депутат Государственной Думы второго созыва, «трудовик» З.Н.Таланцев (выпуск X — 1886 г., с серебряной медалью). В Казанской 3-й мужской гимназии учился известный русский поэт «серебряного века» Велимир (Виктор Владимирович) Хлебников (выпуск XXVII — 1903 г.).(31) При этом заметное число учащихся гимназии составляли иудеи (евреи) и католики (по большей части — поляки).
Вторым директором гимназии — с 22 августа 1884 г. по 9 июля 1906 г. — являлся действительный статский советник А.Д.Иноземцев, который вскоре после своей отставки был зачислен в число братии Свято-Успенской Почаевской лавры и причислен для служения к Житомирскому архиерейскому дому (в июле того же 1906 г. он принял монашеский постриг с наречением имени Серафим, в 1908 г. был возведён в сан архимандрита, с октября 1909 г. являлся благочинным женских монастырей Волынской епархии, и, кроме того, цензором «Волынских епархиальных ведомостей»). Одним из законоучителей гимназии — с 1903 по 1907 гг. — служил священник С.К.Спирин (ставший в 1920 — 1930-х гг. активным деятелем местного «церковного обновленчества»), а учителем истории и географии — с 1874 по 1907 гг. — член Совета и делопроизводитель КОРС, один из создателей чувашской письменности В.А.Белилин (возглавивший затем Казанское 2-е реальное училище).(32)
К счастью, каких-либо экстраординарных — по меркам «смутных» 1905 — 1907 гг. — событий в её стенах, не происходило, но и здесь были зафиксированы весьма симптоматичные проявления буйно-«прогрессивного» поведения учащихся. К примеру, Казанскую 3-ю мужскую гимназию долгое время будоражил своими революционными и богохульными выходками ученик второго класса по фамилии Якубов, писавший во время уроков на доске «Долой царя! Пойте марсельезу!», распространявший социал-демократические прокламации, а в ответ на предупреждение о возможном отчислении и вовсе заявивший, что будет этому очень рад. «Тогда я поступлю в боевую дружину, — объяснял он, — и перебью всех преподавателей».(33) Участились случаи хулиганства, открытого оскорбления учителей, отказа от посещения гимназической церкви. Некоторые учащиеся, будучи напуганными происходящими беспорядками, перестали появляться в гимназии. А тем временем «прогрессивная» часть гимназистов (в основном — из числа старшеклассников) под влиянием внешних факторов всё больше требовала «свобод». В конце концов, в октябре 1905 г., отмеченном в Казани кровавыми революционными событиями, занятия в гимназии были временно прекращены по ходатайству педагогического совета «в виду деморализующего влияния товарищеской среды на учеников, остающихся ещё верными долгу и, главным образом, на маленьких».
Новым явлением гимназической жизни в это время стало создание родительских комитетов, призванных умиротворяюще повлиять на ситуацию. 18 декабря 1905 г. в Казанской 3-ей мужской гимназии прошли выборы во вновь образованный родительский комитет (по три человека от каждого класса), куда — от VI класса — вошёл и Р.В.Ризположенский. Прекрасно представляя себе, во что могут вылиться «невинные» детские забавы в период продолжавшегося политического противостояния, Рафаил Васильевич выступил с «особыми мнениями» в части принятых на родительских собраниях решений по удовлетворению требований гимназических петиций. По причине бурных дебатов обсуждение петиций, начавшееся в декабре 1905 г., продлилось до середины января 1906 г. Причём, в многотиражной правой газете «Казанский Телеграф» публиковались обширные заметки под названием «Из родительских собраний при казанской 3 гимназии», в результате чего «локальное» противостояние Р.В.Ризположенского с либеральным родительским большинством стало достоянием широкой гласности и предметом политической полемики.
В обобщённом виде требования Р.В.Ризположенского сводились к недопущению политизации средней школы и вмешательства в учебно-воспитательный процесс «прогрессивных» родительских комитетов, а также устройству государственной школы на принципах пропорционального социально-имущественного и национального представительства.
Согласно одному из заявлений Р.В.Ризположенского, рассмотрение на заседаниях родительского комитета ученических петиций вообще являлось неуместным по целому ряду веских причин. Прежде всего, потому, что они имели характер требований и заканчивались угрозами, а это, по мнению Рафаила Васильевича, было «совершенно противно основным правилам морали». Кроме того, он считал такое обсуждение непедагогичным. Одновременно Р.В.Ризположенский подчёркивал «апокрифический характер» петиций (иными словами — их привнесённость извне), а также то, что они были составлены ещё в октябре 1905 г., после чего уже «произошло немало политических событий, под влиянием которых даже и составители петиций могли придти к заключению о безрассудности своих требований». Однако его аргументы не были приняты во внимание, и Р.В.Ризположенскому пришлось ввязаться в дискуссию непосредственно по содержанию гимназических «апокрифов».
Так, вопреки мнению большинства о желательности разрешения ученических собраний в стенах гимназии во внеучебное время в отсутствии на них кого-либо из членов педагогического персонала, Р.В.Ризположенский заявил, что «такие собрания совершенно не допустимы не только в настоящее смутное время, полное злых умыслов и преступной агитации между подростками и другими незрелыми элементами общества, но и в более спокойное время, так как допущение таких собраний противоречит основному правилу воспитания, по которому воспитываемый неизбежно должен находиться под постоянным и неусыпным надзором воспитывающего».
При этом он пояснял, что речь идёт о разумном контроле, не стесняющем свободу и инициативу воспитываемого, а, наоборот, приучающем его «пользоваться свободой и будить в нём инициативу». «В нормальное время, — подчёркивал Р.В.Ризположенский, — я признаю желательным различного рода собрания учеников по их инициативе: с целью ли физических упражнений, с целью ли литературных чтений и театральных представлений, с целью ли состязания в красноречии и т. п., до игры в парламент включительно, — но непременно под контролем и ответственностью педагогического персонала. В настоящее же время, впредь до полного и общего успокоения страны, высказываюсь в самой категорической форме против всякого рода собраний учащихся, где бы ни было во внеучебное время, так как преступные попытки перенести смуту из высших учебных заведений в средние, где легче найти безрассудный невинный материал для революционных боевых дружин, более чем очевидны».(34)
По вопросу «о необязательности посещения гимназической церкви и говения в ней» Р.В.Ризположенский высказался за то, «чтобы посещение это было обязательно для всех православных гимназистов, исключая тех, родители которых заявят, что их дети будут посещать какой-нибудь другой, более близкий к их жилищу храм». При этом он отмечал, что не может усмотреть в обязательном посещении храмов не только «тени какого-нибудь стеснения, обременительности и вреда», а, напротив, видит в этом «одно из действительных средств борьбы с быстро растущим религиозным индифферентизмом». «Исключение, — добавлял Р.В.Ризположенский, — может быть допущено только для детей тех родителей, которые заявят, что они не признают обрядовой стороны религии и желают воспитывать своих детей по правилам просвещённого атеизма, или каким-либо другим правилам религиозных сект, допускаемых государством». Рафаил Васильевич также признавал обязательность для всех гимназистов общей молитвы, вместе с тем, «самым решительным образом» протестуя «против обязательности молитвы только в качестве некоторой школьной дисциплины».
Поддерживая по вопросу об организации в гимназии «товарищеского суда» взгляды ещё двух членов родительского комитета, Р.В.Ризположенский заявил, что «такой товарищеский суд недопустим ни с педагогической точки зрения, ни с точки зрения всё усиливающихся новых моральных течений, которые стремятся освободить индивидуума от всевозможных стеснений со стороны преходящего мнения толпы или случайно доминирующих общественных групп, ни с точки зрения общих пожеланий не развивать сутяжничества и не создавать без всякой в том надобности института судов и не строить тюрем, хотя бы и нового типа, закабаляющих самую душу человека и заковывающих его волю цепями нравственного бойкота». Признавая единственно законным для взрослых коронный суд, Р.В.Ризположенский называл особенно вредной «организацию суда среди детей и подростков», в том числе, и потому, что их истинной целью было создать в средней школе условия, «при которых невозможно было бы обнаружить политических агитаторов», и поддержать «и без того сильно извращённый взгляд на товарищество, как укрывательство всевозможных гадостей и преступлений до убийства включительно, как это и бывало во времена семинарской бурсы».
В полном соответствии со своими правыми убеждениями подошёл Р.В.Ризположенский и к вопросу «о процентном ограничении евреев и других национальностей». Вопреки мнению большинства, он «в самой категоричной форме» взялся утверждать, что «такие ограничения не только должны быть сохранены, но проведены ещё в большей степени и с большей последовательностью, распространяясь на все национальности, вследствие чего самый больший процент учащихся в школах Казани должен принадлежать русским, затем татарам и т. д., в зависимости от количественных соотношений между собою тех народностей, которые живут в нашем округе».
При этом Р.В.Ризположенский предложил пойти ещё дальше и «установить процентные нормы для главнейших сословных и имущественных групп», так как «государственные гимназии содержатся на общие средства всех плательщиков налогов, а учатся в них преимущественно дети состоятельных классов и культурных инородцев, каковых меньшинство, а не дети бедных классов и русских крестьян, каковых в государстве подавляющее большинство; процент же учащихся евреев, составляющих в нашем крае относительно с общей массой населения ничтожное количество, несоразмерно велик». По его выражению, если исходить только из одних соображений справедливости, «этот процент должен быть так ничтожен, что едва ли даже придётся учиться в нашей гимназии и одному целому еврею».
В связи с этим Р.В.Ризположенский призвал членов родительского комитета не забывать о том, что «по всей то справедливости и по совести едва ли даже [мы] имеем право воспитывать своих детей в государственной школе». «Поэтому не лучше ли, — указывал он, — похлопотать перед правительством о дозволении открывать частные школы на частные средства, чтобы государственную школу почти всецело предоставить в распоряжение широких народных масс, как это следует и по справедливости, и по логике уже наступающих событий».(35)
«Особого мнения» Р.В.Ризположенский придерживался также по вопросу об организации различных библиотек и порядка приобретения для них книг. «Государственная школа, — заявлял он, в частности, — должна быть поставлена вне партийных влияний, а потому необходимо твёрдо настаивать, чтобы она была ограждена от влияния тех или иных политических партий и сект, могущих легко проникнуть в школу, если административно-педагогический персонал школы будет устранён от руководства таким могущественным средством воспитания, как внеклассное чтение учеников».(36) Одновременно Р.В.Ризположенский настаивал на полном запрете на курение табака «как в стенах гимназии, так и вне их», а также на употребление вина детьми и подростками, «хотя бы и в малых дозах». Причём, он ратовал за их запрещение «не только гимназическими правилами, но и законодательным путём, чтобы в самом зародыше прекратить то зло, которое происходит от распространения не только не нужных, но и крайне вредных во всех отношениях привычек».
Р.В.Ризположенский высказывался за необязательность присутствия членов родительского комитета в составе педагогического совета и «в стенах гимназии в классное время» (рассматривая это как создающее различные помехи вмешательство в педагогический процесс), за сохранение «внешкольного надзора», ратовал за то, чтобы решение вопросов «об увольнении или временной изоляции учеников из гимназии» было сосредоточено в педагогическом совете и происходило «совершенно независимо от воли того или иного родителя или целой их группы».
По ряду вопросов Р.В.Ризположенскому удалось добиться поддержки со стороны отдельных членов родительского комитета, а также присутствовавших на некоторых из его заседаний учителей, здраво оценивающих возможные перспективы политизации гимназической жизни. Так, в частности, из заседания 6 января 1905 г. журналист «Казанского Телеграфа» вынес впечатление, «что педагоги от мала и до велика остаются верными себе, своей совести, долгу службы и здравому смыслу, приближаясь в своих суждениях скорее к отдельным мнениям г[осподи]на [Р.В.]Ризположенского, чем к постановлениям родительского комитета, а один из них так-таки прямо и „закатил“, что он совершенно во всём согласен с оглашёнными в протоколах отдельными мнениями г[осподи]на [Р.В.]Ризположенского, исключая одного пункта».(37)
Созвучными «особому мнению» Р.Р.Ризположенского оказались и некоторые заявления учителя В.А.Белилина, в записке которого, прочитанной в том же заседании 6 января 1905 г., содержались весьма точные оценки, поразительно актуальные и в настоящее время. Констатируя, что вредное революционизирующее влияние на учащуюся молодёжь средних учебных заведений вузовской молодёжи «облегчалось в весьма значительной степени падением тех нравственных и других устоев общественной и семейной жизни, преимущественно в интеллигентном классе, которыми в былое время отличался весь русский народ», он уточнял: «Разумею в данном случае развитие безверия, неуважения к старшим себя и к родителям, ослабление национального самосознания и усиление космополитизма; сюда же присоединилось усвоение взгляда на жизнь не как на труд и подвиг, а как на праздник, состоящий из непрерывного, по возможности, ряда удовольствий. Все эти особенности современного общества и семейного уклада также во многом объясняют как настоящие беспорядки, так и обычные недостатки учащихся — постоянное и упорное стремление к различного рода развлечениям и удовольствиям, упадок дисциплины, лень и чисто формальное отношение к делу; отсюда пренебрежение своими учебными занятиями и, в общем, заметное отсутствие научного интереса».(38) По мнению В.А.Белилина, государственная школа, «как существующая вообще для народа, а не для той или другой части населения, и, притом, почти исключительно на народные средства, могла и может идти только под знаменем православия, Самодержавия и народности».(39)
В качестве одних из основных оппонентов Р.В.Ризположенского и В.А.Белилина выступали профессор ИКУ, левый кадет А.А.Пионтковский с супругой, которые в духе времени утверждали, что «всё дело гимназических беспорядков, главным образом, коренится в недостатках школы, в том полицейском режиме, который в нём царит», и категорически выступали против принятия «каких-либо репрессалий» (но, как отмечал «Казанский Телеграф», «своих, не репрессивных, мер» так и не предложили). Весьма сообразно со своим «обновленческим» настроем открестился от «мысленного единения» с Р.В.Ризположенским и законоучитель гимназии, молодой священник С.К.Спирин, высказавшийся «за нравственную обязательность» посещения гимназистами церкви, но, в то же время, несправедливо обвинивший Рафаила Васильевича в отстаивании «принудительности этого посещения».
Комментируя происходящее в стенах гимназии, корреспондент «Казанского Телеграфа», писавший под псевдонимом «Перо», отмечал, в частности, в своей «Черносотенной заметке», что: «Образованные при средних учебных заведениях, соответственно циркуляру гр[афа] [И.И.]Толстого, родительские кружки открыли свою деятельность по умиротворению учащихся междоусобной войной, если судить по тому, что делается в собраниях кружка при III мужской гимназии.
Нервное, требовательное, мало размышляющее настроение времени отразилось и в этой деятельности общества.
Психология толпы для всех слоёв одинакова, и если нервное состояние личности уменьшает её рассудительность, то рассудительность толпы, естественно, ещё ниже. Получается настоящая сумятица. Лишь немногие стоят на вполне определённой точке зрения, как, например, ярый г[осподин] [Р.В.]Ризположенский. Трудно ему бедному! И вольно же ему быть таким не прогрессивным, таким отсталым. Вольно ему не подчиняться настроению заражённой толпы. Я думаю, не одни уста шипели: «Вот нанесла нелёгкая откуда-то этакого черносотенца!»
Да! Есть ещё на Руси такие монстры, которые ни за что не хотят, зажмурив глаза и заткнув уши, без удержу мчаться за «прогрессивными» кучками различных интернационалов.
С некоторыми положениями г[осподина] [Р.В.]Ризположенского, впадающими в другую крайность, можно не соглашаться, но большей частью он прав — этот непримиримый «правый».(40)
Несколько замечаний Р.В.Ризположенского были учтены при подготовке доклада родительского комитета, но, тем не менее, по большинству принципиальных вопросов агрессивно-«прогрессивное» большинство взяло верх. 15 января 1906 г. на общем собрании родителей вышеупомянутый доклад был зачитан и, после острой дискуссии, принят «громадным большинством против семи голосов». «Таким же большинством голосов» было принято и решение об отправке телеграммы министру народного просвещения графу И.И.Толстому с просьбой о разрешении ученических собраний для «академического обсуждения» различных вопросов. Р.В.Ризположенский при этом заявил, что остаётся «при отдельных мнениях» по всем пунктам доклада и предложил одновременно направить в Санкт-Петербург телеграмму с изложением альтернативной позиции меньшинства, на что ему было заявлено: «Телеграмму вы можете послать сами».
Рафаил Васильевич так и поступил. 16 января 1906 г. он отправил министру телеграмму следующего содержания: «В виду постановления возбудить ходатайство о дозволении ученических собраний, оставаясь при отдельном мнении, поддержанном шестью голосами, почтительнейше прошу ни под каким видом и предлогом не разрешать замаскированных сходок».(41) Она была опубликована 21 января 1906 г. в «Казанском Телеграфе» и начала гулять по инстанциям, оказавшись у попечителя Казанского учебного округа А.Н.Деревицкого, который завернул её директору гимназии с просьбой представить ему «сведения по содержанию означенной телеграммы», что и было сделано. После этого, судя по всему, дело было благополучно «спущено на тормозах».
«Так закончилась борьба отдельных мнений с мнениями «почти всех», которые в сознании, что «мы на верху, наша взяла» твёрдо запомнят, что ещё не перевелись «зубры», — подвёл итоги противостояния Р.В.Ризположенского с «прогрессивным» родительским большинством Казанской 3-й мужской гимназии «Казанский Телеграф».(42)
На переднем крае политической борьбы
Большое значение молодые казанские правомонархические организации уделяли в то время подготовке визита в Санкт-Петербург — на встречу с Императором Николаем II, где должно было состояться их представление государю. 22 февраля 1906 г. Р.В.Ризположенский был избран членом депутации от КОРС, которая затем влилась в состав «соединённой депутации» казанских черносотенных организаций (помимо Рафаила Васильевича, в неё вошли от КОРС Ф.С.Гребеньщиков и Н.Ф.Маликов). При этом он получил ответственное задание — составить верноподданнический адрес императору. После небольших правок подготовленный Рафаилом Васильевичем текст был утверждён Советом КОРС, и депутация отдела, вместе с другими, отбыла в столицу.
Свидание с Николаем II произошло 11 марта 1906 г. в Царском Селе. Когда император подошёл к депутации, Р.В.Ризположенский зачитал адрес, где говорилось:
«Ваше Императорское Величество!
Разномыслие охватило Русскую Землю!
Глубоко скорбя об этом и сознавая, что разделение русских людей на политические партии может создать условия, при которых в состав будущей Государственной Думы могут проникнуть люди, настроенные враждебно к нашей основной государственной идее Царского Самодержавия, мы, члены Казанского Отдела „Русского Собрания“, по мере своих сил, изыскивали средства предотвратить опасность путём выяснения недоуменных вопросов, которые разделили Россию на два лагеря: монархический и конституционный.
Ныне, по обнародовании Высочайшего Манифеста от 20 февраля сего года, когда всякие сомнения в непоколебимости Самодержавной Власти должны исчезнуть, одушевляемые чувством безграничной к Тебе, Великий Государь, благодарности за дарованное последним Манифестом новое благо посылаем к Тебе верных людей, которые должны сказать: Властвуй над нами, Великий Государь, безраздельно. Но всею мощью Твоей Державы и впредь огради Россию от разделения на части и всяких посягательств на господствующее положение Православной Веры и всеобъединяющее значение Русской Народности!
Верь, Государь, что минует смута! Что ниспосланное Господом наказание вразумит заблудших! Что проснётся народная совесть! Что в раскаянии за завистническую и братоубийственную распрю осенит себя Крестным Знамением весь Русский Народ! и тогда…(43) Он, прощённый и ведомый Небесным Вождём, в новом ореоле величия и славы, всему миру докажет силу присущих ему дарований в разумном пользовании благами земли и водворении на ней порядка и мира».
После этого, приняв от Р.В.Ризположенского прочитанный адрес, император поблагодарил членов КОРС за выраженные в нём чувства и перешёл к следующей депутации.
Выступая 22 марта перед членами КОРС с отчётом о поездке, Р.В.Ризположенский признал, что встреча с Николаем II произвела на него очень сильное впечатление. «Счастливый сознанием, что мне и моим товарищам по депутации удалось благополучно исполнить возложенное на нас поручение, — передавал его слова „Отчёт о деятельности Совета Казанского Отдела „Русского Собрания“ за 1906 год“, — считаю необходимым сообщить о необыкновенно счастливом и отрадном впечатлении, испытанном при виде Возлюбленного Государя, который ещё в самом начале приёма, подходя к г. г[осподам] дворянам, кротким, ясным и быстрым взором окинул всех присутствующих депутатов и был потом одинаково ко всем внимателен и милостив, а в заключение приказал благодарить всех Казанских людей, пославших депутации. Его царственная простота, Его внешний облик, живой, деятельный и бодрый, необыкновенно привлекательны и невольно заставляют чувствовать себя совершенно свободно, почитая Монарха и повинуясь Его священной воле не „за страх“, а „за совесть“.
11 марта 1906 года я считаю одним из счастливых дней моей жизни, а потому прошу глубокого извинения у членов Казанского Отдела „Русского Собрания“ за те колебания и нерешительность, с которыми я вступил в состав депутации».
27 сентября 1906 г. Р.В.Ризположенский был единогласно избран товарищем (заместителем) председателя Совета КОРС, вместо отказавшегося от этой должности в силу профессиональных причин С.Д.Бабушкина. В тот же день он подписал за отсутствовавшего А.Т.Соловьёва телеграмму на имя председателя Совета министров П.А.Столыпина с возражениями против расширения в Российской Империи прав евреев.
В новом качестве Рафаил Васильевич продолжил также борьбу за устранение вмешательства «прогрессивных» родительских комитетов в жизнь средних учебных заведений. Так, 19 октября 1906 г. на заседании Совета КОРС был заслушан доклад А.П.Аришина о беззаконной деятельности родительского комитета Первой Казанской Мариинской женской гимназии. После этого, помимо принятия решения о его публикации, было постановлено «просить Р.В.Ризположенского отпечатать его взгляды на родительские комитеты на счёт общества и разослать родителям, и затем, если родители, отличающиеся особенной бесцеремонностью, будут и дальше мешать занятиям в гимназии и врываться в школьную жизнь, сообщить Председателю Совета Министров [П.А.]Столыпину и просить [его] прекратить [вносить] смуту в средние учебные заведения», а также «обратить внимание на распоряжение Товарища Министра [И.П.]Герасимова, разославшего предложение считать заседания родителей законными, не обращая внимание на количество собравшихся родителей». Как явствует из протокола очередного заседания Совета КОРС 1 ноября 1906 г., на нём был озвучен доклад Рафаила Васильевича «о постановке школьного дела в Казани и о родительских кружках», после чего состоялось постановление напечатать таковой в количестве тысяча двести экземпляров и «разослать во все учебные заведения».
Следует отметить при этом, что по целому ряду вопросов Р.В.Ризположенский имел свою собственную, отличную от мнения большинства, и, как правило, весьма оригинальную позицию. Так, например, на нескольких заседаниях КОРС — 7 (по другим сведениям — 8) и 15 ноября 1906 г. — им был прочитан обширный доклад, в котором Рафаил Васильевич, в частности, заявил, что: «В виду прекращения навсегда застарелой неприязни между поляками и русскими необходимо способствовать тесному слиянию этих основных славянских племенных групп не путём наполнения России чиновниками и железнодорожными служащими из поляков, а развитием обменной земледельческой колонизации между коренной Россией и коренной Польшей, о чём необходимо также озаботиться и по отношению к малороссам, белоруссам и великоросам с тесно сливающимися с ними финскими и тюркскими племенами».(44)
«По отношению к татарской группе народностей, исповедующей ислам, — отмечал Р.В.Ризположенский, — в уважение к этой почтенной религии и глубоко заложенным основам государственности в его исповедниках, желательно отказаться от развития христианской миссионерской деятельности среди этих народностей под тем непременным условиям, чтобы миссионерская деятельность магометан среди христианских народностей не была дозволена. В частности, по отношению к казанским татарам, в виду их выдающихся способностей к торговле, необходимо озаботиться о дальнейшем развитии их торговой деятельности на Ближнем Востоке и об установлении торговой связи с Индией, для чего ближайшей заботой должно быть устройство железнодорожной связи с сетью дорог в Индии».(45)
В «еврейском вопросе» Р.В.Ризположенский строго придерживался традиционных для черносотенцев убеждений, не забывая, однако, при этом отмечать и положительные качества представителей «жестоковыйного» племени. «Евреи, — отмечал он, — в лице своих руководителей, вероятно и не прошенных тёмной еврейской массой, в течение многих лет, и особенно в последние два года, вполне высказали непримиримую ненависть к России и ко всему русскому, своё невероятное человеконенавистничество, свою полную отчуждённость от других народностей и свои особые иудейские воззрения, которые под ближним разумеют одного только еврея, а в отношении христиан-гоев допускают всякие беззакония и насилия, до убийства включительно.
Как известно, и, как заявляли неоднократно сами евреи в своих „манифестах“ и прокламациях, переживаемая нами смута и вообще революционное движение в России — с ежедневными убийствами десятков верных долгу и присяге честных слуг Царя и Родины — всё это дело рук, главным образом, евреев и ведётся отчасти на еврейские деньги».
В виду их «непримиримой ненависти к России и ко всему русскому», а также «вообще прирождённой евреям наглости, хищничества, жадности и беспредельного эгоизма», Р.В.Ризположенский признавал желательным, «чтобы все евреи до единого человека добровольно и навсегда оставили пределы России, с каковою целью государство должно принять посильное материальное участие в выселении еврейской бедноты». «Но, — добавлял он, — так как на такое счастливое разрешение еврейского вопроса рассчитывать невозможно в виду отсутствия такого места на земном шаре, куда приняли бы до 7 миллионов этого племени, и в виду отсутствия в нём самом тех именно качеств, которые необходимы для основания самостоятельного еврейского царства, это с одной стороны, а с другой стороны, так как нет такой Божьей твари, которая через несколько поколений не могла бы исправить и улучшить свою физическую и духовную организацию, то, во внимание к положительным качествам этого племени: живости восприятия и суждений, примерной трезвости и воздержанности, бережливости, трудоспособности и выносливости бедных еврейских масс, ничего не остаётся сделать, как примириться с существованием той части евреев, которая не выселится добровольно, не только в пределах теперешней [черты] оседлости, но и в пределах всей России, только на основании особых законов, ограничивающих их права и обязанности и уничтожающих их сплочённость, дабы, с одной стороны, обезвредить их хищнические и предательские наклонности, а с другой стороны, чтобы создать для них условия существования производительным трудом, а не посредничеством и всевозможными плутнями».(46)
В качестве ограничительных мер «по отношению ко всем евреям по происхождению, независимо от исповедуемой ими религии, исключая лиц, давно принявших христианство», он предлагал следующие:
«1) Воспрещается всем евреям — иностранным подданным пребывать в России.
2) Евреи должны быть освобождены от отбывания воинской повинности, которая должна быть заменена для них личной натуральной повинностью по обмундированию армии и флота в особых мастерских, по устройству дорог, каналов, оборудованию сельскохозяйственных ферм, общественных зданий и т[ому] п[одобным] общественным работам.
3) Евреи должны быть лишены права избирать и быть избираемыми в Государственный Совет и Государственную Думу, права поступать на государственную службу, ни штатными, ни сверхштатными, ни прикомандированными, ни вольнонаёмными; они должны быть лишены права избирать и быть избираемыми в общественные должности и принимать участие в местном самоуправлении.
4) Евреи не могут получать какие-либо концессии и участвовать в каких-либо казённых подрядах и поставках.
5) Евреи не могут быть преподавателями и начальниками частных учебных заведений, а равно домашними и сельскими учителями; не могут они быть также редакторами и издателями периодических изданий, кроме изданий на еврейском языке или жаргоне.
6) Право приобретать и арендовать земельные участки вне городов и исключительно в черте еврейской оседлости имеют право только евреи, обрабатывающие землю личным трудом и трудом своей семьи, и не более такого количества, которое может быть обработано трудом этой семьи. За несоблюдение указанных условий владения землёй последняя или право её аренды поступают в казну.
7) Черта еврейской оседлости непременно должна быть сохранена до тех пор, пока русские крестьяне и рабочие не разовьются и не окрепнут экономически настолько, что доступ к ним евреев потеряет свою опасность.
Единственным мотивом для расширения черты еврейской оседлости может быть только желание из искренних братских побуждений разделить и облегчить участь белоруссов, малорусов (47) и поляков, принуждённых терпеть присутствие среди них евреев в чрезмерно большом количестве. Решение вопроса [о том], в какое время и на какую местность может быть раздвинута черта еврейской оседлости, должно последовать не иначе, как в законодательном порядке.
8) Дальнейший доступ евреев за черту оседлости на основании образовательного ценза и уплаты налога по купеческой гильдии или ремесленных занятий должен быть прекращён. Поэтому должны быть также введены снова справедливые процентные ограничения при приёме евреев во все казённые учебные заведения.
Что касается прав евреев во всех других отношениях, то они должны пользоваться защитою, помощью и попечением Русской власти в полной мере, дабы не было оснований ни им самим, ни кому-либо другому думать, что евреям в России не предоставлено условий существования честным и производительным трудом».(48)
В «вопросе о приходе» Р.В.Ризположенский настаивал на том, что «необходимо, по крайности на будущее время, озаботиться о том, чтобы выборы в Государственную Думу были приурочены к православным приходам и инославным церковным общинам, как наиболее прочным религиозно-нравственно-правовым и пока единственным всесословным мелким единицам, которыми легче всего воспользоваться в интересах Русского народа при выборах в Государственную Думу и при организации всесословной волости, как мелкой земской единицы, в коей должны быть сосредоточены все местные дела: полицейские, административные, судебные и хозяйственные». «Таким образом, — уточнял он, — приход или союз приходов должен получить все права юридического лица, и в нём должны быть сосредоточены, кроме указанных выборов, все местные церковно-хозяйственные дела. И только после прочной организации всесословной волости местные дела по выборам в Государственную Думу и в самую волость могут перейти в последнюю; в приходе же навсегда должны остаться дела церковно-хозяйственные и заботы о религиозно-нравственном усовершенствовании и взаимном братстве прихожан, которым ни в каком случае не может принадлежать право решения дел исключительно церковных, касающихся догматической и обрядовой стороны религии, а также утверждения штата церковно-служащих, каковые дела должны находиться в исключительном ведении церковного управления, организованного из лиц белого и монашествующего духовенства с епископом, митрополитом или патриархом во главе, во всём согласно с решениями предстоящего Всероссийского Духовного Собора. Решения последнего должны быть представлены на соизволение Государя Императора для принятия или непринятия их к исполнению в пределах Российской Державы».(49)
При этом оригинальность взглядов и прямолинейность Р.В.Ризположенского нашла понимание отнюдь не у всех его однопартийцев. Однако сила мысли и стройность слога Рафаила Васильевича оказались вне конкуренции, хотя, помимо его, «по поводу программы «Союза Русского Народа» было заслушано ещё три доклада. Вердикт казанских эрэсовцев по поводу первой его части гласил: «три доклада принять к сведению; относительно доклада [Р.В.]Ризположенского постановлено: по еврейскому вопросу сократить, выражение относительно октябристов выразить в более мягкой форме, относительно военного ведомства — пропустить и доклад напечатать для ознакомления с ним членов». По поводу второй — 15 ноября 1906 г. было постановлено: «напечатать, сделав по вопросам татарскому, еврейскому и приходскому отметку, что собрание по этим вопросам с докладчиком не вполне согласилось».
Доклад, прочитанный Р.В.Ризположенским, был издан отдельной брошюрой под говорящим за себя названием: «По вопросу о выборах в Государственную Думу. I. За единение с Союзом Русского Народа», в которой, между прочим, указывалось, что: «Он вызвал продолжительный обмен мнений, из которых выяснилось, что большинство собрания не согласно с ним по вопросу о приходе, о более тесном слиянии поляков с русскими путём обменной земледельческой колонизации, о направлении внутренней политики по отношению к татарам в указанном в V отделе смысле и особенно по еврейскому вопросу, по которому большинство мнений склонялось к принятию программы «Союза Русского Народа» целиком, без всяких её изменений».(50)
Самое активное участие Р.В.Ризположенский принимал и в избирательных кампаниях. В период выборов в Государственную Думу первого созыва он был включён в список выборщиков от Соединённого Совета Казанского «Царско-Народного Русского Общества» (КЦНРО), КОРС и «Общества церковных старост и приходских попечителей города Казани». Во время проведения в Казани избирательной кампании во «второе издание» российского парламента он вошёл в «Список выборщиков в Государственную Думу от Русских Людей» (по «4-й части»). В протоколах заседаний Совета КОРС зафиксирована информация о его неоднократных выступлениях и докладах на тему выборов, тексты которых затем издавались достаточно большими тиражами и распространялись среди выборщиков и населения Казани.
Рафаил Васильевич неизменно являлся активным противником компромиссных блоковых соглашений с умеренными монархистами, называя октябристов представителями «революционной партии». Вместе с тем, он умудрялся заниматься политическим «прозелитизмом», убеждая многих представителей их правого крыла (которых считал октябристами по недоразумению) перейти в черносотенный лагерь. Дело в том, что Р.В.Ризположенский считал партию октябристов гораздо более опасной «для успеха народного русского дела», чем партию «жидетов» (как он называл кадетов), даже несмотря на то, что последние были способны «переменить шкуру» и пойти на выборы под именем «партии мирного обновления или более левых партий, а в Казани совместно с так называемой новотатарской партией». И причина этой опасности заключалась, по его мнению, прежде всего, в том, что октябристская партия не была инородческой, а состояла «в большинстве случаев» из «природных русских людей». В то же время, как отмечал Р.В.Ризположенский: «Она совершенно оторвана от народа; «пичкает» его «конституцией» вместо хлеба; посягает на Самодержавие, имеет «бесформенную программу»; попирает Православие. Всем льстит, клевещет».(51)
Причём, одновременно с этим, являясь вполне самодостаточным и внутренне свободным человеком, Р.В.Ризположенский считал себя вправе руководствоваться исключительно идейно-политическими соображениями, а не интересами отдельных партийно-лидерских групп, которые к тому времени обозначились в местном черносотенном движении. Поэтому в дальнейшем он не раз попадал в конфликтные ситуации, возникавшие в связи с усиливавшимся противостоянием внутри казанского правомонархического лагеря.
Так, в период избирательной кампании в Государственную Думу третьего созыва Р.В.Ризположенский без согласования с Советом КОРС и не будучи намеченным им в выборщики был включён по «2-му разряду» города Казани в списки выборщиков Казанского Губернского отдела «Союза Русского Народа» и КЦНРО, возглавлявшихся профессором В.Ф.Залеским. Одновременно кандидатура Р.В.Ризположенского «всплыла» в списке «группы правых октябристов», которые, по сообщению газеты «Казанский Телеграф», выставили её вместо выдвинутого Центральным Комитетом «Казанского Союза 17 Октября» левого октябриста профессора М.Я.Капустина. Однако «соловьёвское» большинство по-прежнему продолжало достаточно благосклонно относиться к «особым мнениям» Рафаила Васильевича и его неожиданным появлениям в различных партийных списках, что, скорее всего, было связано с его необычайной активностью по части организации политической деятельности отдела.
Так, 14 ноября 1907 г. на совместном заседании Советов КОРС и ещё двух казанских черносотенных организаций Р.В.Ризположенский выступил с получившей одобрение большинства инициативой о посылке Императору Николаю II телеграммы, в которой содержалась просьба о роспуске недавно открывшей свою работу Государственной Думы третьего созыва в случае, если её деятельность примет нежелательное направление. Через неделю — 21 ноября — на заседании Совета КОРС состоялось постановление об отправке ещё одной, составленной Рафаилом Васильевичем, «телеграммы на имя Государя Императора относительно речи председателя Совета Министров П.А.Столыпина». А спустя ещё неделю — 28 ноября — на заседании Совета им был сделан очередной доклад о деятельности Государственной Думы и инициирована новая телеграмма в адрес Николая II «об укреплении Самодержавия».
Между тем, Р.В.Ризположенский пошёл на сближение с враждебно настроенным к А.Т.Соловьёву профессором В.Ф.Залеским, в связи с чем его отношения с руководством КОРС стали серьёзно портиться. Очевидно, что начавшийся «раздел» местного черносотенного движения и действия по перетягиванию «союзнических» отделов из одного лагеря в другой сильно тревожили Рафаила Васильевича. В итоге 6 декабря 1907 г. произошёл один неприятный инцидент: когда он после общего собрания КОРС завёл беседу с присутствовавшими на нём председателями сельских отделов «Союза Русского Народа», убеждая их идти «по принадлежности» в Манеж Казанского юнкерского училища, где традиционно проходили заседания под предводительством В.Ф.Залеского. Это вызвало протест большинства членов КОРС, потребовавших у А.Т.Соловьёва «прекратить неуместную беседу», что тот и сделал. 12 декабря 1907 г. на заседании совета КОРС было доложено заявление А.П.Аришина «о деятельности Р.В.Ризположенского», а затем прозвучало заявление самого Рафаила Васильевича о том, что он не может участвовать в заседаниях Совета. Однако вскоре всё улеглось, и Р.В.Ризположенский вновь начал появляться на последних и выступать с докладами.
Так, 23 января 1908 г. было заслушано заявление Р.В.Ризположенского «о выражении протеста [Государственной] Думе за удаление [В.М.]Пуришкевича из заседания Думы». 27 февраля Рафаил Васильевич принял живое участие в обсуждении доклада А.Т.Соловьёва «по вопросу о пьянстве», высказав мнение, что «единственная положительная мера в борьбе с пьянством — запрещение выкурки вина для потребления». В одном из последующих весенних заседаний Совета КОРС он опять поднял вопрос о необходимости роспуска Государственной Думы, после чего было постановлено послать доклад Р.В.Ризположенского «на заключение «Русского Собрания» и «Союза Русского Народа». «Добивать» Думу «за её бесполезность» он продолжал и на заседании Совета КОРС 28 мая 1908 г., итогом чего стало решение «составить ходатайство на Имя Государя Императора того содержания, которое предложено [Р.В.]Ризположенским».
Но вскоре положение снова усугубилось тем, что Р.В.Ризположенский принял участие в проходившем в ноябре 1908 г. в г. Казани Первом Волжско-Камском Областном патриотическом съезде, на который оказались не допущены сторонники председателя Совета КОРС А.Т.Соловьёва и союзных ему черносотенных организаций. Являясь единственным представителем руководства местной «оппозиции», Р.В.Ризположенский до последнего дня хранил молчание, оставаясь на съезде лишь сторонним наблюдателем. Однако на последнем заседании — 25 ноября 1908 г. — Рафаил Васильевич не выдержал и выступил с приветственной речью в адрес почётного председателя съезда князя А.Г.Щербатова и его участников, в которой, помимо прочего, помянул добрыми словами руководителей и идеологов КЦНРО В.Ф.Залеского, А.Е.Дубровского и покойного уже к тому времени С.А.Соколовского (http://www.rusk.ru/st.php?idar=111 354). В результате 4 февраля 1909 г. на посту товарища (заместителя) председателя Совета КОРС Р.В.Ризположенского сменил профессор Н.Ф.Катанов, с которым Рафаил Васильевич, несмотря на произошедшую «рокировку», всегда состоял в очень хороших отношениях.
Есть косвенные основания полагать, что в дальнейшем Р.В.Ризположенский перешёл в стан «царско-народников». Так, в своей речи, прочитанной 12 февраля 1912 г. на заседании КЦНРО, он назвал последнее «нашей организацией». «Твёрдокаменная» антисоглашательская позиция В.Ф.Залеского оказалась весьма созвучной позиции Рафаила Васильевича, хотя уживаться с вождём «царско-народников» ему, судя по всему, как и многим, было не просто. Например, страстно призывая голосовать за В.Ф.Залеского, Р.В.Ризположенский одновременно признавал, что тот имеет «суровый и крутой нрав», который «многим и многим неприятен, не исключая даже и меня».
К чести Р.В.Ризположенского необходимо признать, что во время накала противостояния между лидерами местного черносотенного движения он предпочитал по мере возможности не участвовать в губительных распрях. Так, в упомянутой речи 12 февраля 1912 г. на заседании КЦНРО Р.В.Ризположенский констатировал, что столичная вражда между А.И.Дубровиным и В.М.Пуришкевичем, разбившая провинциальные отделы на «враждующие лагери», всё ещё продолжается, «заметно угасая, но приводя к гибели и самыя организации».
В период избирательной кампании в Государственную Думу четвёртого созыва Р.В.Ризположенский, в союзе с В.Ф.Залеским и другими «непримиримыми» черносотенцами, выступил с резкими обвинениями в адрес «националистов», сделавших ставку на объединение с представителями правого крыла местного октябристского движения и «умеренными» черносотенцами, и начисто отказался сотрудничать с ними. Вместе с Ю.Ю.Кудиновым, он был включён по 2-й курии г. Казани в списки КЦНРО, большинство членов которого категорично осудило любые соглашения с «националистами».
Как уже отмечалось выше, Р.В.Ризположенский являлся автором многочисленных полемических статей и брошюр, в том числе: «За правду» (г. Казань, б.г.), «В защиту прав Русского народа» (г. Казань, 1906 г.), «По вопросу о выборах в Государственную Думу. I. За единение с Союзом Русского Народа» (г. Казань, 1906 г.), «По вопросу о выборах в Государственную Думу. II. Кого выбирать во вторую Государственную Думу от г. Казани» (г. Казань, 1906 г.), «Ещё за правду» (г. Казань, 1907 г.), «За русское правое дело. I. По поводу открытия клуба националистов в Казани» (г. Казань, 1912 г.), «За русское правое дело. II. По поводу выборов в четвёртую Государственную Думу» (г. Казань, 1912 г.). Одновременно с этим он активно публиковался в правомонархической прессе.
Несмотря на то, что Р.В.Ризположенский не занимал «заглавных» должностей в казанских черносотенных организациях, он всегда находился на переднем крае политической борьбы, что делало его, наравне с А.Т.Соловьёвым, В.Ф.Залеским, Н.А.Ильяшенко и другими правыми монархистами, весьма известным и узнаваемым в местном обществе. И, судя по всему, эта известность сослужила ему в дальнейшем — уже в большевистской России — весьма плохую службу.
Хранитель исторической памяти
24 апреля 1912 г. скончался прежний хранитель КГМ эстонец Э.Д.Пельцам (бывший «консерватор зоологического кабинета» сначала ИКУ, а затем — Императорского Томского Университета). Следует заметить, что к этому времени непременным членом Совета музея уже состоял хорошо знакомый с Р.В.Ризположенским профессор Н.Ф.Катанов, который являлся директором историко-этнографического отдела КГМ. На соискание должности хранителя КГМ претендовали четырнадцать человек, в том числе — редактор и издатель выходивших в 1906 — 1908 гг. в Казани монархических изданий «Газета «Правых» и «Казанский Раешник» Н.О.Прокофьев.
12 мая 1912 г. на сей счёт в заседании Совета КГМ между его членами состоялся «продолжительный обмен мнениями», в результате которого выяснилось, что Рафаил Васильевич не имеет достойных конкурентов. «Избранным единогласно оказался Р.В.Ризположенский, — сообщалось в журнале заседания, — имеющий естественноисторическое образование и известный своими многочисленными почвенными исследованиями на востоке Европейской России».(52) Сбылась давняя мечта Р.В.Ризположенского — работать в спроектированном им же и щедро снабжённом собственными коллекциями музее.
В Национальном архиве Республики Татарстан (НА РТ) сохранился «Дневник хранителя Казанского Городского Музея Потомственного почётного гражданина Рафаила Ризположенского», который тот вёл с 1 июля по 12 сентября 1912 г. К сожалению, он не содержит никакой информации автобиографического свойства (из одной записи известно только, что в начале июля 1912 г. Рафаил Васильевич перебрался на новую квартиру), но, вместе с тем, дневник создаёт довольно полное представление о том, чем приходилось заниматься Р.В.Ризположенскому в его новом профессиональном качестве.
А делать ему приходилось очень многое. По сути дела, Р.В.Ризположенский являлся управляющим (в более широком смысле — хозяином) музея, на котором лежала забота обо всём, что происходило в его стенах — от организации ремонта и отопления помещений, составления «смет доходов и расходов», наблюдения за соблюдением правил посещения музея и проверки инвентаря до ведения переписки, подбора и закупки экспонатов, ознакомления с опытом работы ведущих музеев страны, составления описей и представления отчётов членам Совета. Рафаилу Васильевичу приходилось также следить за сохранностью экспонатов, проектировать разного рода «хитрые» рамки и даже самому задерживать подозреваемых в краже музейных предметов.
С самого начала своего «хранительства» Р.В.Ризположенский начал поднимать вопросы об увеличении площадей КГМ, более оптимального построения его экспозиций и увеличении жалованья персоналу музея. Одновременно ему пришлось серьёзно заняться проверкой имущества КГМ и приведением в порядок его канцелярской части, которая оказалась «в достаточной степени запущенной со второй половины 1909 года».
Причём, как это часто бывает в таких случаях, энергичное желание вновь назначенного руководителя упорядочить и изменить к лучшему дела погружённого в полудремотное состояние учреждения оказалось по душе отнюдь не всем его коллегам. Не замедлили сказаться и присущие Р.В.Ризположенскому категоричность в суждениях, а также его нетерпимость к фактам нарушения дисциплины. В результате уже в апреле 1913 г. в КГМ произошёл неприятный эпизод, связанный с подачей жалобы на Р.В.Ризположенского пятью надзирательницами музея, обращавшими внимание Совета «на крайне дерзкое, грубое и некорректное обращение» с ними хранителя КГМ.
Однако в процессе разбирательства выяснилось, что главной причиной резких замечаний, сделанных Р.В.Ризположенским в адрес надзирательниц, стало вызывающее поведение самих «пострадавших», которые демонстративно распивали пиво в конторе музея и разгуливали по КГМ в китайских костюмах, являвшихся музейными экспонатами. Тем не менее, помимо надзирательниц, которым была поставлена на вид «неправильность их поступков», то же самое Совет музея, в духе «соломонова решения», проделал и в отношении Р.В.Ризположенского, позволившего себе «говорить при исполнении своих обязанностей в раздражённом и повышенном тоне».(53) Постепенно страсти улеглись (хотя необоснованные жалобы на хранителя время от времени продолжали появляться), но надзирательницам и другим служащим музея стало окончательно понятно, что Рафаил Васильевич — совсем не тот человек, который будет терпеть разного рода неприглядные выходки лишь на том основании, что раньше им «позволялось это делать».
Одновременно с обязанностями хранителя, Р.В.Ризположенский исполнял также обязанности секретаря Совета КГМ (непременным членом которого состоял вместе с Н.К.Горталовым, Н.Ф.Катановым, А.Н.Щербаковым и другими).(54) Следует предположить, что именно благодаря этому журналы заседаний последнего, которые вёл Рафаил Васильевич, наполнились весьма любопытными подробностями, связанными с деятельностью и приобретениями музея. Так, например, в первой половине 1915 г. Р.В.Ризположенский был командирован Советом КГМ в Петроград и Москву «для изучения различных сторон деятельности Музеев», откуда привёз массу любопытных наблюдений, изложив их в виде подробного отчёта с весьма ценными рекомендациями. В сентябре 1916 г., во время своего отпуска, он посетил Нижний Новгород, где также осмотрел местные музеи, оставив в журнале заседания Совета КГМ за 18 октября 1916 г. их краткие сравнительные характеристики.
Особое внимание в качестве хранителя КГМ Р.В.Ризположенский уделял пропаганде и популяризации посредством музейных экспонатов монархических и патриотических идей. Так, например, когда на заседании Совета музея 16 ноября 1912 г. обсуждалось отношение Казанской городской управы с предложением принять участие в общедоступной художественно-исторической выставки, которую — по предположению августейшего президента Императорской академии художеств Её Императорского высочества Великой княгини Марии Павловны — планировалось устроить ко дню празднования трёхсотлетия царствования Дома Романовых, Рафаил Васильевич заявил, что, по его мнению, этот «вопрос не может быть решён иначе, как в утвердительном смысле». При этом он прямо указал на то, что сам КГМ, согласно его уставу, открылся «в память Казанской научно-промышленной выставки 1890 года, состоящей под покровительством [Его] Императорского Величества Государя Наследника Цесаревича», то есть царствующего Императора Николая II, «о принятии под покровительство которого и самого Музея уже возникал вопрос в его Совете 13 апреля 1896 года, когда было постановлено предложить Городской Думе, не признает ли она возможным возбудить всеподданнейшее ходатайство о принятии Казанского Городского Музея под Высочайшее покровительство Государя Императора». Одновременно Р.В.Ризположенский предложил и охарактеризовал большое количество экспонатов для отправки на выставку, из которых, однако, решено было послать лишь один — портрет Императрицы Марии Феодоровны, супруги Императора Павла I.
31 мая 1913 г., в рамках своего посещения Казани,(55) в КГМ нанесли визит Их Императорские высочества Великие княгини Мария Павловна и Мария Александровна, Великий князь Борис Владимирович и Его высочество герцог Павел Фридрих Мекленбург-Шверинский. При этом Р.В.Ризположенский оказался в числе тех немногих музейных работников, которым удалось лично пообщаться с высокими гостями. Визит оказался весьма кратковременным, в связи с чем Великая княгиня Мария Павловна даже «изволила выразить сожаление, что она не может уделить сколько-нибудь значительного времени для ознакомления с Музеем». Ей, а также другим гостям, Рафаилом Васильевичем была предложена «книга для записи почётных посетителей», в которой они поставили свои подписи.(56)
Вместе с Н.Ф.Катановым, Р.В.Ризположенский осуществлял постоянные личные контакты с организаторами Древлехранилища, действовавшего при созданном в 1906 г. «Церковном историко-археологическом обществе Казанской епархии», что, по словам Г. Р.Назиповой, выражалось, в частности, «в конкретной помощи городского музея в размещении экспонатов, в пополнении коллекций». Она же отмечает, что Рафаил Васильевич оказывал большую методическую помощь историко-этнографическому музею при Казанской духовной академии, неоднократно бывая здесь.(57)
С началом Первой мировой войны Р.В.Ризположенский стал обращать больше внимания на военно-патриотическую составляющую музейно-просветительной работы. В это время Казани была отведена роль одного из основных тыловых «перевалочных» пунктов, вследствие чего она быстро наполнилась как беженцами и военнопленными, так и ранеными воинами действующей армии, которые заметно пополнили контингент посетителей музея. В знак уважения к пролившим свою кровь защитникам Родины, после выступления Р.В.Ризположенского на заседании Совета КГМ 14 ноября 1914 г. было принято решение бесплатно допускать в музей раненых солдат.
Одновременно Р.В.Ризположенский и сам являлся активным жертвователем и пополнителем фондов музея. При этом он передавал в дар КГМ, главным образом, книги (археологического, этнографического содержания), в том числе — и свои многочисленные печатные труды, различные журналы, а также образцы почв, нумизматические ценности, чучела, останки древних животных и многое другое.
Привычный ход жизни сломали революционные события 1917 г., в период которых упоминания о Р.В.Ризположенском окончательно пропадают. На данный момент мне известно только, что в 1918 г. (либо уже в конце 1917 г.) он перестал быть хранителем КГМ. О причинах этого тоже остаётся лишь догадываться.
В годы своего «хранительства» Р.В.Ризположенский значительно пополнил и упорядочил коллекции КГМ, и оставление им музея обернулось для последнего большой потерей. Как отмечала историк музейного строительства в Татарии К.Р.Синицина: «С уходом из музея хранителя Р.В.Ризположенского в составе сотрудников оставались лишь надзирательницы. Поступление новых экспонатов прекратилось. За весь 1918 год в музей поступил лишь один предмет — пепельница из отпиленной части снаряда».(58)
Какова была дальнейшая судьба Р.В.Ризположенского, доподлинно не известно, но то, что она была трагичной, не вызывает сомнений. Так, заведующий кафедрой почвоведения Казанского государственного университета Г. Ф.Копосов, со ссылкой на А.А.Шинкарёва (предпринимавшего в своё время сбор информации о Рафаиле Васильевиче), утверждает, что в 1918 г. в его квартире состоялся обыск, во время которого во дворе красноармейцами сжигались книги из библиотеки Р.В.Ризположенского. Причём, предположительно, роковую роль в его жизни сыграла книга «Великая Русская Земля и Воля. 1905». Хотя, безусловно, у Р.В.Ризположенского было и немало других неоспоримых «письменных доказательств» его контрреволюционности, каждого из которых по тем временам хватало для того, чтобы пустить его «в расход». «Возможно, — заключает Г. Ф.Копосов, — что он был просто расстрелян без суда и следствия, так как вскоре после этого события исчез из поля зрения специалистов-почвоведов».
При этом информация о красноармейском погроме находит своё подтверждение и в опубликованной в № 7 — 8 за 1920 г. «Казанского Музейного Вестника» статье Н.Ф.Катанова «Несколько слов о казанских коллекционерах». Перечисляя известных ему лиц, коллекции которых Н.Ф.Катанову приходилось видеть самому, он написал о Рафаиле Васильевиче следующее: «Интересуясь почвами Казан[ской] губ[ернии] уже с давних пор, Р.В.Ризположенский собрал богатейшую коллекцию образцов почв, из коих часть выставлена в Губ[ернском] Музее, но научно ещё не издана. Библиотека его состояла исключительно из сочинений по почвоведению и сельскому хозяйству, в которых он был большим знатоком. О судьбе коллекции почв Р.В.Ризположенского ничего не известно. Книги все уничтожены красноармейцами до последнего листа».(59)
Из этого короткого текста видно, что Н.Ф.Катанов писал о Р.В.Ризположенском в прошедшем времени, но, тем не менее, открыто о его смерти он не упоминал (тогда как, например, информацию о другом своём известном соратнике-монархисте он начал со слов «покойный А.Т.Соловьёв»). Существует также предположение, что Рафаилу Васильевичу удалось выжить в 1918 г. и уйти с «белочехами» в Сибирь, после чего, возможно, он осел в Томске. Но оно, к сожалению, не находит пока достаточного документального подтверждения.
Игорь Евгеньевич Алексеев, кандидат исторических наук, г. Казань
Сноски:
(1) Известен один любопытный факт, связанный с церковной жизнью этого села в 1880-е гг.: 24 июня 1886 г. здесь, в домовом храме иконы Богоматери «Неопалимая Купина» при загородном архиерейском доме, епископом Костромским и Галичским Александром (в миру — А.И.Кульчицким) был рукоположен во иерея ровесник Р.В.Ризположенского, сын священника Иосиф Сергеевич Смирнов (1864 — 1918), расстрелянный большевиками в марте 1918 г., в числе других заложников, в г. Солигаличе Костромской губернии и прославленный в сонме новомучеников и исповедников российских на Юбилейном Архиерейском Соборе РПЦ в августе 2000 г. (См.: Смирнов Иосиф Сергеевич // Новомученики и Исповедники Русской Православной Церкви ХХ в. / Православный Свято-Тихоновский гуманитарный Университет /Институт до 2004 г./. Кафедра информатики. — http://kuz1.pstbi.ccas.ru/cgi-htm/db.exe/ans/nm/?HYZ9EJxGHoxITcGZeu-yPq6s9X6kC**)
(2) См.: Выпускники Костромской духовной семинарии 1816 — 1897, 1911 // Списки выпускников духовных учебных заведений / Сайт Александра Александровича Бовкало. — http://www.petergen.com/bovkalo/duhov/kossem.html
(3) См.: НА РТ. Ф. 977. Оп. «Личные дела студентов». Д. 43 386. Л.л. 11.
(4) Заявление действительного члена Р.В.Ризположенского // Программы предполагаемых в 1893 г. экскурсий / Приложение к протоколам заседаний Общества Естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете. № 137. — Б.м., б.г. — С. (1).
(5) См.: [Ризположенский Р.В.] Описание образцов почв, представленных на состоящую под Августейшим покровительством Его Императорского Высочества Великого Князя Александра Михайловича Международную учебно-промышленную выставку «Устройство и оборудование школы» Р.Ризположенским. — Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1912. — С. 2.
(6) См.: Карпачевский Л.О. Зеркало ландшафта. — http://nplit.ru/books/item/f00/s00/z0000037/st011.shtml
(7) Ризположенский Р. Проект организации и устава Казанского научно-промышленного музея. — Казань: Типография Губернского Правления, 1891. — С. (34).
(8) Назипова Г. Р. Казанский городской музей. Очерки истории 1895 — 1917 годов. — Казань: «Kazan — Казань», 2000. — С. 41.
(9) Ризположенский Р. О необходимости почвенного музея в Казани и проект его организации. — Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1897. — С. 2.
(10) Там же. — С.с. 2 — 3.
(11) Там же. — С. 3.
(12) Весьма любопытно, что ещё до начала Первой мировой войны и официального переименования столицы Р.В.Ризположенский в своих брошюрах именовал Санкт-Петербург Петроградом, а Санкт-Петербургскую губернию Петроградской. Соответственно, он «переводил» с немецкого и названия других городов: называл Оренбург «Восточным городом» и т. д. — И.А.
(13) См.: [Ризположенский Р.В.] Описание образцов почв, представленных на состоящую под Августейшим покровительством… - С. 3.
(14) [Ризположенский Р.В.] Объяснительная записка к экспонатам, представленным Р. Ризположенским на Всемирную Выставку 1900 г. в Париже. — Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1900. — С.с. 3 — 4.
(15) Там же. — С. 5.
(16) [Ризположенский Р.В.] Описание образцов почв, представленных на состоящую под Августейшим покровительством… - С. (1).
(17) В 1905 г. он исследовал площади Санкт-Петербургского, Царскосельского, Петергофского и Лужского уездов, в 1906 г. — Шлиссельбургского, Новоладожского и Ямбургского уездов, и, наконец, в 1907 г. — Гдовского уезда, а также совершил дополнительные поездки в некоторые пункты Санкт-Петербургской губернии. — И.А.
(18) Среди них: «Объяснительная записка к экспонатам, представленным Р. Ризположенским на Всемирную Выставку 1900 г. в Париже», «Об организации группы почвоведения при Казанском городском музее», «Геологический очерк Рожественского имения наследников М.Г.Ушковой, находящегося в Сызранском уезде Симбирской губернии» и «О почвенных исследованиях, произведённых в С.-Петербургском, Петергофском, Царско-Сельском и Лужском уездах С.-Петербургской губернии, в 1905 году». — И.А.
(19) [Ризположенский Р.В.] Великая Русская Земля и Воля. 1905. — Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1906. — С. (1).
(20) Там же. — С. 15.
(21) Там же. — С. 20.
(22) Там же. — С. 26.
(23) Ризположенский Р.В. О железных дорогах, необходимых для г. Казани в связи с предполагаемым развитием сети их на востоке Европейской России. — Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1910. — С. (1).
(24) Там же. — С. 2.
(25) Там же. — С. 9.
(26) Там же. — С. 14.
(27) См.: Казанский Телеграф. — 1910. — № 5083 (11 марта).
(28) См., например: Отчёт о деятельности Общества Защиты Несчастных Женщин в Казани за 1900 год. С приложением исторического очерка о возникновении общества, докладов об уничтожении домов терпимости и регламентации проституции и характеристики призреваемых. — Казань: Типо-литография В.М.Ключникова, 1901. — С. 108.
(29) Известно, в частности, что в 1906/1907 учебном году Михаил Ризположенский учился в VII классе (выпуск XXXII — 1908 г.), а Олег Ризположенский — в I классе. При этом сам Р.В.Ризположенский избирался членом родительского комитета сначала от VI, а затем от I класса. — И.А.
(30) В настоящее время в здании бывшей Казанской 3-й мужской гимназии располагается Казанская кадетская школа-интернат № 6, а переулок, в котором она располагается, называется Катановским — в честь профессора Н.Ф.Катанова. — И.А.
(31) См., например: НА РТ. Ф. 88. Оп. 1. Д. 2518. Л.л. 3, 8 и об., 9, 11 об., 17.
(32) См., например: Там же. Л.л. 37 об. — 38 об., 39, 41.; Серафим (Иноземцев) /// Монашество // Биографии и жития / Русское Православие. — http://www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?3_5808
(33) НА РТ. Ф. 88. Оп. 1. Д. 2085. Л. 20.
(34) Там же. Д. 2068. Л. 1 об.
(35) Там же. Л. 7 об.
(36) Там же. Л. 2 об.
(37) Казанский Телеграф. — 1906. — № 3885 (11 января).
(38) Там же. — № 3888 (14 января).
(39) Так в оригинале. — И.А.
(40) Казанский Телеграф. — 1906. — № 3885 (11 января).
(41) НА РТ. Ф. 88. Оп. 1. Д. 2068. Л. 19 и об.
(42) Казанский Телеграф. — 1906. — № 3894 (21 января).
(43) Так в оригинале. — И.А.
(44) Ризположенский Р. По вопросу о выборах в Государственную Думу. I. За единение с Союзом Русского Народа. — Казань: Типо-литография И.С.Перова, 1906. — С. 8.
(45) Там же. — С.с. 8 — 9.
(46) Там же. — С.с. 9 — 10.
(47) Так в оригинале. — И.А.
(48) Ризположенский Р. По вопросу о выборах в Государственную Думу. I. — С.с. 10 — 11.
(49) Там же. — С.с. 7 — 8.
(50) Там же. — С. 3.
(51) Черносотенец. — 1907. — № 6 (14 января).
(52) Ежегодник Казанского городского научно-промышленного музея. Отчёт Совета музея за 1912 год (двенадцатый год существования). — Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1913. — С. 47.
(53) См.: НА РТ. Ф. 780. Оп. 1. Д. 44. Л.л. 20 — 24 об.
(54) До мая 1913 г. Р.В.Ризположенский подписывался в качестве секретаря, однако затем, по причине того, что в штатах музея такой должности не существовало, ему было вменено в обязанность подписываться «исполняющий обязанности секретаря Совета». Однако в ноябре 1914 г. избранный председателем Совета КГМ Н.Ф.Катанов вернул Рафаилу Васильевичу право подписываться «секретарь Совета музея», так как он таковым фактически всё это время и являлся. — И.А.
(55) Высокие гости прибыли в Казань на пароходе «Император Александр Благословенный» (общества «Самолёт») утром 31 мая 1913 г. (См., например: Камско-Волжская Речь. — 1913. — 1 июня.)
(56) См.: НА РТ. Ф. 780. Оп. 1. Д. 44. Л. 40 и об.
(57) См.: Назипова Г. Р. Казанский городской музей. Очерки истории 1895 — 1917 годов. — Казань: «Kazan — Казань», 2000. — С.с. 187, 191.
(58) Синицына К.Р. Полвека музеев Казани и Татарии. Очерки истории 1917 — 1967 годов. — Казань: «Kazan — Казань», 2002. — С. 40.
(59) Казанский Музейный Вестник. — 1920. — № 7 — 8. — С. 44.
Источники и литература:
Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 1. Оп. 6. Д. 436.; Ф. 88. Оп. 1. Д.д. 2068, 2085, 2518.; Ф. 780. Оп. 1. Д. 44.; Ф. 977. Оп. «Личные дела студентов». Д.д. 38 802, 43 386.
Алексеев И.Е. Во имя Христа и во славу Государеву (история «Казанского Общества Трезвости» и Казанского отдела «Русского Собрания» в кратких очерках, документах и комментариях к ним): В двух частях. — Часть I. — Казань: Изд-во «Мастер Лайн», 2003. — 304 с.;
Алексеев И.Е. Чёрная сотня в Казанской губернии. — Казань: Издательство «ДАС», 2001. — 335 с.;
Назипова Г. Р. Казанский городской музей. Очерки истории 1895 — 1917 годов. — Казань: «Kazan — Казань», 2000. — 272 с. (Казань и казанцы);
Объяснительная записка к экспонатам, представленным Р. Ризположенским на Всемирную Выставку 1900 года в Париже. — Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1900. — 26 с., карта;
[Ризположенский Р.В.] Великая Русская Земля и Воля. 1905. — Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1905. — 26, 26, 52, 18 (1) с., карта, план, таблица.;
Ризположенский Р. За русское правое дело. I. По поводу открытия клуба националистов в Казани. — Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1912. — 8 с.;
Ризположенский Р. Описание С.-Петербургской губернии в почвенном отношении (с 2 литографированными таблицами и 1 картою)/ Отчёт С.-Петербургскому губернскому земству о почвенных исследованиях, произведённых в 1905 — 1907 годах. — Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1908. — 280 (1) с.
Ризположенский Р. По вопросу о выборах в Государственную Думу. I. За единение с Союзом Русского Народа. — Казань: Типо-литография И.С.Перова, 1906. (Казанский отдел «Русского Собрания»);
Казанский Телеграф. — 1906. — № 3941 (21 марта)., — 1907. — № 4369 (18 сентября).;
Черносотенец. — 1906. — № 3 (14 декабря)., — 1907. — № 6 (14 января).
Подписи к иллюстрациям:
1. Рафаил Васильевич Ризположенский (г. Казань, 1880-е гг.).
2. Михаил Рафаилович Ризположенский — сын Р.В.Ризположенского (г. Казань, 1908 г.).
3. Обложка книги Р.В.Ризположенского «Великая Русская Земля и Воля. 1905».
4. Карта Востока Европейской России, представленная Р.В.Ризположенским на Всемирную выставку 1900 г. в Париже.
5. Здание бывшей Казанской 3-й мужской гимназии (2009 г.).
6. Р.В.Ризположенский в зрелом возрасте (фото предоставлено Г. Ф.Копосовым).
7. Казанский городской музей (конец 19 — начало 20 вв.).
http://rusk.ru/st.php?idar=113826
Страницы: | 1 | |
