Апология встряски

* * *

Священник. — Если бы в 1917 году в начавшейся братоубийственной бойне не начался обстрел Кремля большевиками, то и Патриарха бы, скорее всего, не избрали. Русскую инертность, как показывает опыт, разбивает только гром… пушек. Идеи либерализма, демократии, антимонархизма буквально носились в воздухе. И только когда большевики начали специально стрелять по святыням Кремля, тогда, на волне священного гнева и протеста, состоялось избрание Святейшего Патриарха. Вот поэтому Вениамин Федченков и говорит в другом месте, что от веры в России осталась тогда в основном только семья. Церковь, патриотизм превратились в некую привычку, некое следование устоям, которое само по себе и держало общество, не позволяло ему сильно шататься. Но изнутри дух уже выходил, и наступала та теплохладность, на базе которой возникли гуманизм, нигилизм, интернационализм: все можно понять, все можно постичь, зачем мне Бог, когда я и так могу поменять жизнь к лучшему.

Политик. — Ну, это прежде всего, болезнь интеллигенции…

С. — Не только. Даже в семинариях, как пишет Федченков, было такое состояние, когда спасение во Христе отодвигалось на задний план и становилось чем-то внешним по отношению к искушению материализмом.

П. — Да, Федченков так и говорит, что если бы не отец Иоанн Кронштадтский, то и он тоже потерял бы веру.

С. — Но когда он сам попал к этому великому праведнику? Отца Иоанна в Питерскую духовную академию не приглашали, и почти никто из профессуры и учащихся к нему попасть отнюдь не стремился. А почему? Да потому, что аскетики-то в списке предметов не было. Преподавание было чисто умственным, теоретическим, рациональным — и даже протестантско-католическим. А началось это очень давно, еще со времен Екатерины. И потому святитель Илларион Троицкий говорит о добрых и ушедших временах, когда молодой священник, приезжая на приход, имел при себе только две основные книги: служебник и требник. А там — все православие. К семнадцатому же году немало семинаристов зачитывалось уже Марксом. Возьмите Сталина-Джугашвили! Типичный пример!

П. — Перевод Святых Отцов начал возрождаться в середине девятнадцатого века?

С. — Совершенно верно. В Оптиной пустыни святой Паисий Величковский, приехавший с Афона, много потрудился на этом поприще. Он своими переводами возродил духовную основу России, которая к тому времени уже угасала.

П. — Если говорить о теле внешнем, физическом, то когда идет борьба клеток с болезнью, которую мы не видим, все происходит жестко: все эти тела, антитела, красные и белые кровяные тельца, вирусы, бактерии воюют между собой. Идет настоящая война за здоровье. Мне кажется, что и в духовном теле нации, этноса идет точно такая же война. Такие же клетки — люди — борются, точно так же воюют. Гибнут поколения, истребляются порой целые миллионы. Каково духовное состояние этих потоков, этих вихрей? Как они образуются, почему? Почему одно уничтожается другим, сбрасывается в пропасть? Скорее всего, идет процесс излечения и вразумления. Кем? Промыслом. Мы это видим, но часто не понимаем сути происходящего. Жизнь человеческая слишком коротка и не в состоянии уловить тысячелетние «мазки», которыми Бог творит историю. К тому же Промысл действует подчас скальпелем так, что человек на уровне своего физического восприятия воспринимает это как катастрофу, трагедию, полнейшую несправедливость. А это всего лишь скальпель работает. И течет кровь, и вырезаются метастазы, пораженные участки духовной жизни. А скальпель держит рука Любви, рука Спасителя.

С. — Совершенно верно. Почему американцы терпят одно поражение за другим? Точно так же и мы в свое время в Финляндию полезли. В маленькую пятимиллионную страну! А ведь она сумела себя защитить! Потому что Господь не дал нам разорить это маленькое независимое государство. Далее — Афганистан. И пусть наши солдаты воевали там лучше, чем американцы; они не прятались в норы, но тоже вышли с позором. А теперь возьмите американскую агрессию во Вьетнаме. Получили по морде? Получили. Получили в Югославии? Получили. Получили в Ираке? Получили. Почему? А потому, что если лезешь в чужую страну со своими порядками, обязательно потерпишь поражение! На чужой территории всегда боишься погибнуть, и в этом случае никогда войну не выиграешь.

П. — И потому побеждает всегда дух.

С. — Если вернуться к нашей теме, то митрополит Вениамин Федченков, как мы уже отметили выше, пишет: если не будет катастрофы в России, то все мы погибнем. Правильно я процитировал? Так вот — эти жесткие слова можно приложить и к сегодняшнему времени!

П. — В своей книге «О вере, сомнении и неверии» он ссылается на слова некоего человека, который утверждает, что если не произойдет ничего катастрофического, то все мы сойдем на нет.

С. — Дело в том, что революцию он по духу-то тоже поддержал. Происходя из крестьян, он видел всю эту барскую спесь и не принимал ее. Потому его в Краснодарском ЧК не расстреляли, а выпустили!

Литератор. — Речь идет о его анализе того безверия, которое поглотило всю нашу страну. И потребности некоей духовной встряски. И сегодня у нас то же самое происходит. То нравственно-уголовное беззаконие, которые захлестнуло Россию, заставляет людей возмущаться и тем самым приходить в сознание… Нет, это не оправдание революции, но вакханалия разврата, пьянства и наркомании не может длиться долго.

С. — Это подготовка России для ее будущего воскресения. Господь, поставив в свое время железный занавес — коммунизм, отторг нас от западной демократии и терроризма, то есть от всеобщего развала и разложения. И попустил быть коммунистической ортодоксальной религии. Прорыв готовили либералы. А рабоче-крестьянская власть верила в коммунистическую идеологию. И Сталин в свое время отлично понял, что здесь, в России, на либерализме он проиграет. Выиграть можно только на вере. И она появилась. Причем вера эта коммунистическая была с гимном, с мощами, с «крестными ходами» (демонстрациями), то есть с повторением христианских моментов. Включая заповеди, то есть кодекс строителя коммунизма. Хотя, понятно, что там нет заповедей блаженства. Народ русский в своей массе, кроме уничтоженной интеллигенции, остался верующим в коммунистическую идеологию. Не безразличным. И это само по себе уже плюс. Потому что самое страшное — это неверие и равнодушие. Это — смерть духовная. Господь не дал всем этим масонам, в том числе и Временному правительству — утвердить здесь такую жизнь.

И хотя время сегодня, по словам отца Иоанна Крестьянкина, апокалиптическое, но остается Святая Церковь Православная, Ее дух. Не знаем, что будет с миром завтра, но Россия, наряду с Сербией, остается в нем единственной хранительницей христианских заветов.

Л. — Вот, кстати, события в Сербии — это ведь тоже большая политика, которая объективно будет подхлестывать начало неких процессов внутри России. Хочется верить, что позитивных.

С. — Если только сербы выстоят в православии, а не в либерализме. Их молодежь — она и туда, и сюда… Когда я был еще чтецом в храме, то у нас на приходе был один прихожанин, торгпред из Югославии. Это был 1982 год. Мой покойный настоятель нередко приглашал его на трапезы. И он часто говорил: «Как я счастлив в вашем храме. Как же у вас молится народ!» Я спрашиваю его: «А у вас как? У вас ведь посвободнее». А он отвечал: «У нас пустые храмы! Молодежь вся уехала на Запад. Мы потеряли свою веру». «Как же, — говорю, — у вас владыка Николай, Иустин Попович?». А это, говорит, никому не нужно. Это было сказано, повторяю, в 1982 году человеком, которому было тогда лет шестьдесят. А страна была еще целая. Они переживают сегодня то, что мы пережили в семнадцатом году.

П. — А ведь жили-то они тогда через западный рынок… гораздо лучше, чем мы в то время.

Л. — Наследие Югославии семидесятых годов — это же форменная порнография, полная либеральная свобода. А мы завидовали им тогда, не понимая, что там происходило духовное разложение христианства.

С. — Они пошли сегодня все на молебен в храм святого Саввы, а он для них то же самое, что для нас — преподобный Сергий. Ведь он в свое время спас Сербию от ее полного уничтожения католицизмом и протестантизмом. Все, что там происходит, очень похоже на наши проблемы, я внимательно за этим наблюдаю.

Л. — А как хорошо выступил по поводу проблемного отделения Косова Солженицын! Полностью же его опубликовали только в Сербии, а у нас лишь выдержки, и то на маргинальном уровне. Ни одно центральное издание не удосужилось. Замалчивают. Не то пишет…

С. — Это же не случайно. А сказал он удивительно хорошо: «Промысл Божий руководит миром». Но мало кто это понимает. Потому как воля Божия, воля человеческая и воля сатанинская постоянно находятся в некоем коловороте. И ясно видно, где и какая воля себя проявляет. Почему Америка так деградирует? А потому, что культ мешка золотого, культ доллара, культ силы, культ оружия. Это ведь проповедь самой что ни на есть мертвой, демонической, фашистской идеологии: где сила, там и власть. Но ею уже не убедить.

П. — Я глубочайшим образом убежден, что иракская ситуация для Америки трагична. Во-первых, поражение военное. Во-вторых, произошел коренной необратимый сдвиг в сознании не только ближневосточных народов, но и всего мира. Америку перестали бояться, и в ней разочаровались. А бояться перестали потому, что поняли — на земле агрессоры ничего не могут добиться. А потому даже малый народ, при определенном состоянии духа и желании идти до конца, может бороться даже с такой громадиной. Откуда возник феномен Чавеса, который с трибуны ООН говорит в отношении США, что от них серой разит? Разве мог бы он позволить себе такое лет десять назад? А всплеск в Иране? Это начало конца. Процесс пошел. И третье: распад региональной модели. Потому как Иран наденет сейчас «шиитскую шапку» на Ирак, где шестьдесят процентов — шииты, затем закроет вопрос Залива, и Америка здесь своим «зонтиком» уже не поможет. Ибо США превратились из жандарма в пугало. А процесс исламизации и фундаментализма пойдет дальше, приблизится к Израилю и накроет Сирию. Она же внутренне готова к принятию фундаментализма. Я знаю об этом не понаслышке, поскольку работал там семь лет. Сдерживает его рост сегодня только внешняя политическая оболочка режима Асада и спецслужбы. Дальше — фундаменталистская Ливия. На Средиземноморье — Алжир и две слабенькие монархии. А потом — Европа, у которой все внутренние коммуникации в руках афро-азиатов, все вентили, все лопаты, все скребки, вся сфера обслуживания. Капиллярная система Европы пропитана исламизмом, осталось только поднять флаг. И флаг этот начинает подниматься сегодня на Ближнем Востоке.

Когда Штаты поступили так вульгарно и недальновидно с Косово, они сами, своими руками создали условия, чтобы этот флаг быстрее поднялся. Одряхлевшая, обрюзгшая в этом своем либерализме Европа просто бессильно подчинится. И четвертое: процесс запущен, и обратного хода нет. Его можно только ускорить. Все эти беспорядки во Франции, в Бельгии, Швеции — это же только тренировки, надо понимать, кто и зачем сжигает сегодня автомобили на улицах европейских городов. Исламская молодежь, она видит все это богатство, оно на расстоянии вытянутой руки, и потому у нее формируется четкая цель. Эти молодые люди — граждане, их так просто не выдворишь и не запретишь. Европа платит за свои колониальные грехи. И Промыслом плата эта подается на блюде из горящих машин. Америке же предстоит расплачиваться за негров и индейцев.

С. — Очень правильно. Мне понравилась ваша недавняя статья в одном из московских журналов о финансах. Особенно мысль о том, что финансовая пирамида возникла во времена протестантизма. Рухнула христианская мораль, и возник паразитический капитал. Оттуда же разрушение семьи и нравственности, культ денег. И сейчас эта модель разрушается.

П. — Гибнет сама модель глобального мироустройства во всех его проявлениях. Кризис науки, экологии, культуры, политических и философских форм, всего на свете.

Л. — Пытаются попсой «спасти» культуру. Не получится. А что касается упомянутых европейских вентилей, лопат и канализации, которые оказались в руках афро-азиатов, то в Москве, я смотрю, эти самые вентили и вообще вся городская каппилярная система — тоже отнюдь не в руках москвичей. Странно. Все то же самое. Мы что ж — за Советский Союз перед таджиками и киргизами расплачиваемся? Интересное дело. А главное, все действительно похоже, как две капли воды. Только у нас все спокойнее. Машины не жгут. Сказывается миролюбивый характер русского народа, который продолжает все молча терпеть. Наверное, все это есть не что иное, как общие глобализационные процессы, направляемые чьей-то опытной рукой…

П. — Почему американцы подминают Косово? Они что, не знают, что это наркотрафик? Знают. Хотят заглушить остатки сознания наркотой. Почему Афганистан держат? Не знают, что там плантации? А кто все это возит? Чьи самолеты?! ЦРУ и возит.

С. — После падения Византии Русь становится носителем подлинно христианского начала. Но с Петра Первого Русь Святая начинает умаляться, а Русь Великая, со всем набором западной атрибутики, наоборот, возвышаться. Но это расширение Великой Руси закладывает основу будущего разделения между народом и аристократией, которая явно тяготеет к западному абсолютизму. Все это, в итоге, приводит к революции. Это предсказал еще Достоевский, и так случилось. Ведь христианство и в школах, и в духовных академиях к тому времени было чисто теоретическим. И в результате — революция, когда уничтожают самых заслуженных людей России, со званиями и эполетами.

Чем интересно наше время? Господь попускает злу разрушить даже то, что очень ценно. Для чего? Для того, чтобы создать еще нечто более ценное, духовное. Несмотря на созданные большевистской властью страшные структуры, такие как КПСС и ГПУ, Церковь устояла в лице исповедников, мучеников и простых верующих женщин. Потому как она есть Тело Христово. Что касается сегодняшнего дня, то я думаю, что время откровенного зла, его торжества закончилось. Это мое внутреннее ощущение. Начинается, пусть очень медленное, но все-таки созидание духовных основ. И именно они-то и спасут человеческую цивилизацию. Для чего? Чтобы соединиться с Богом. Вот моя точка зрения. Малая закваска, как сказано в Евангелии, заквашивает все тесто. А закваска-то осталась! Я сам видел этих священников-исповедников, прекрасных женщин-христианок в годы хрущевских гонений. Другое дело, что в самой Церкви нужно какое-то внутреннее осознание происходящего. У нас ныне в лице святых мучеников есть прекрасный духовно-нравственный капитал. Сейчас игумен Дамаскин Орловский, наш церковный Солженицын, издает свои великолепные труды, но не знаю, читает ли народ все это?

Двадцать восьмого февраля исполнилось семьдесят лет, как расстреляли моего отца. Он похоронен в Бутово. И я узнал, когда прочел у игумена Дамаскина Орловского, о том, что в этот день с моим отцом было расстреляно пять священников, а всего расстреляно пятьдесят человек, которых везли в трех машинах. И — духовно возрадовался. Я подумал, что, наверное, отца благословили на последние испытания, ведь он — бывший царский офицер. Правда, у нас в семье не было разговора о Боге, о том, был ли отец верующим. Он пел «Разбойника» в юнкерском училище, за что удостоился похвалы от великого князя. Но это время кончилось. Не понимаю только одного — даже немцы не только отказались от гитлеризма, но и память о нем стерли. Там нет ни одной улицы ни Гитлера, ни Геринга, ни Геббельса, нет памятников им. У нас же до сих пор по всей России сплошные Свердловы и Ульяновы…

Л. — Но там зреет национализм.

С. — Неважно. Без национализма вообще обессмысливается сама история. Есть национальное самосознание. Если немцы его потеряют, они вообще превратятся бог знает во что. У нас же специально спутано понятие национализма разумного, как любви к своей нации и уважения к другим, с национализмом зоологическим. Как и антисемитизм. Он имеет два лица: зоологическое и духовное. Если иудей открыто поносит Христа, я — антисемит. Если же он живет спокойно и не оскорбляет Христа, ведет себя прилично, — с какой стати я буду его осуждать? Это его личное дело, его духовная свобода совести. Так и здесь: если национализм утвержден в национальной культуре, то его представители не могут не любить другую культуру, иную нацию. На этом и патриотизм зиждется.
Литератор. — Молодежь сегодня страдает и мучается, она пустилась во все тяжкие. Ей чрезвычайно трудно сориентироваться в лукавом и эклектичном пространстве нашего общества. Падения молодых в разврат и наркоманию, в темный бизнес сродни суициду, протяженному во времени.

Политик. — Понятное дело. Им говорят — будете богатыми, будете обеспеченными… и они, конечно, на эту удочку попадаются. Это мощнейшая пропагандистская машина, которая работает по всем каналам. Почему государство смотрит на это равнодушно или даже поощряет — этот вопрос остаtтся открытым. Это, скорее, говорит о качестве государства.

Л. — Общественная мораль формируется сегодня не через парткомы и месткомы, а через средства информации, массмедиа. Но над ними все равно ведь кто-то стоит и всем управляет. Это что — четвертая, не зависимая ни от кого власть? Однако нет независимых людей в этом мире! Не правда ли? Над любым человеком — повторяю, над любым, вне зависимости от ранга, который он занимает, стоит управляющая им сила — либо другой человек, либо идея.

П. — Конечно. Что касается цензуры, то за последнее время она сильно изменилась. Если раньше, при советской власти, цензура была все-таки очеловеченной, был какой-то партийный босс, который мог что-то пропустить, что-то понять, чему-то посочувствовать, просто ошибиться, в конце концов, как человек. Сейчас же цензура денежная. Она вообще мертвая, и критерий лишь один — деньги. И везде, на том же телевидении, образуются эти мафии, кланы, которые хуже всякой партийной цензуры. Все, что не является коммерчески привлекательным и соответствующим духу времени, не пройдет там ни при каких обстоятельствах. Они, цензоры, хуже сфинксов, хуже идолов.

Л. — Коммерческая заинтересованность — это эксплуатация человеческих страстей. Но вы сказали — дух времени. И здесь, в масштабном насаждении безнравственности я четко вижу явную идеологию. Массмедия — просто исполнители, разве это не видно?

П. — Правильно. Идеологическая ситуация в СМИ стала намного жестче даже по сравнению с прежними временами. Я слышал это от творческих людей, которые жалуются, что сегодня человеку с традиционными ценностями совершенно невозможно пройти ни на экран телевидения, ни на сцену концертного зала, никуда.

Л. — Давайте все же вернемся к теме молодежи.

Священник. — Еще Достоевский говорил о том, что русский человек может быть только православным. Сегодня все целиком направлено на пропаганду мертвящих душу наслаждений. Порочного удовольствия. Сняты, что называется, запреты на все. В то же время душа у молодых остается хоть и исковерканной, но живой, а пресыщение грехом приводит их к разочарованию.

Л. — Причем молодежь быстрее приходит к нравственному разочарованию, чем взрослый человек, у которого уже выработана долголетняя привычка к практике страстей.

П. — Мне кажется, что здесь есть несколько обстоятельств, которые работают в нашу пользу. Первое — то, что им страшно жить. Причем такого страха не было никогда. Страшно жить потому, что мир стал чрезвычайно агрессивным по отношению к этим молодым людям. И они не знают, как им решать свои основные задачи: как строить семью, как строить жилье, как строить отношения с людьми. Везде, куда бы они ни сунулись, сама среда для них губительна. Везде соблазны, везде обман, ложь, насилие. Они же прекрасно понимают, что среда не улучшается, а ухудшается. Каждый подсознательно понимает: вот я рожу ребенка, а что с ним будет через десять-двадцать лет, если все это будет продолжаться? Интуитивно это ощущают все. Отсюда, мне кажется, и проблемы с демографией, депопуляция. Происходит общее снижение пассионарности, растет подавленность духа. Особенно если дух — неосознанный. Если же он осознанный, то его не так просто подавить. А неосознанный дух — он загнан в угол, он начинает теряться и впадает в депрессию, в тоску, в страдание, в тупик, откуда нет выхода.

С. — Когда я был юношей и когда мы жили, как я теперь понимаю, старым царским христианским запасом, то относились друг к другу, как добрые соседи, старались взаимно помогать, особенно одиноким матерям с детьми, когда каждая соседка брала на себя роль тети, что ли; мы так и звали их: тетя Надя, а мужчин — дядя Ваня… никакой боязни за ребят, что они остаются одни, не было, они играли во дворе. Были, конечно, мелкие хулиганства, но оставалась некая старая русская соборность. Все отвечали друг за друга. Вот этот момент, к сожалению, изжит. А это был наш старый русский капитал. Потому мы и войну выиграли. Что есть атака русского человека? Она — совсем иная, нежели атака немецкой армии. У нас братская атака — семейная. Потому и войну мы выиграли духовно, а не материально. И сегодняшний страх матери и отца за дите — такого не было. Родили — ну, растет. Где ребята? Да гуляют. Конечно, мог утонуть, споткнуться, упасть, но это естественно. А чтобы оскорбил, украл, да еще изнасиловал кого-то, растлил, — такого не было! Вот это, конечно, страшно. Сегодня правительство пытается субсидировать, помогать матери, но надо ее успокоить, надо вселить уверенность, что дитя ее будет расти. Вот тогда будет другое дело. Этот момент очень важный. А сейчас даже игрушки стали какими-то агрессивными. Правда, русский ребенок и какого-нибудь там пластикового уродца из Гонконга с тремя приращенными к его рукам ядерными пушками баюкает с такой нежностью, будто это плюшевый мишка какой или добрый ежик. Это — спонтанное сопротивление злому со стороны светлой детской души, ищущей везде прекрасное.

П. — Но все же страх явно ощущается. Напускная вульгарность молодежи, сленг, вызов, агрессивность — а все эти черты трансформируются на наших глазах они становются сегодня сверхагрессивностью, сверхактивностью, сверхвызовом всему и вся. Почему? Да потому, что такой нагрузки на психофизическое состояние человека никогда прежде не было. Оно не испытывало такой жуткой тяжести, как в наши дни. Мир стал настолько жестким, настолько страшным, агрессивным, что молодые просто не знают — что делать? Второй момент — они ищут какого-то выхода. Ведь у них, в отличие от нас, все еще впереди, целая жизнь. А потому вопрос: как жить, как спасаться, как выживать — для них номер один. Тяжелейший, острейший вопрос, а потому наряду со страхом — огромная потребность от этого страха избавиться, на что-то опереться. Почему и говорим о самопознании. Человек должен познать свой страх, увидеть его в лицо. И только потом найти против него противоядие и защиту. Когда мы начинаем с такой точки зрения вести диалог с молодыми, чувствуется сразу, что ничего более важного для них нет.

С. — А потому и жуткая свобода, что попущена сегодня, промыслительна. Чем больше человек будет деградировать, тем больше он будет чувствовать себя одиноким. И тогда выход — пойти к Защитнику, пойти к Богу. И тогда сразу все восстановится, все изменится. Порок начнет прятаться, как когда-то, сегодня ведь он не маскируется, сегодня откровенно называют порок добродетелью. Слово «разврат» вы увидите сегодня где-нибудь? Его нет. Есть слово «секс». О развратной женщине теперь говорят: это сексуальная женщина. Вот что страшно. Магдалина кается в пороке и потому становится равноапостольной. Если же мы сегодня напишем книгу о том, как она жила до Христа, то это будет самый модный бестселлер.

От разврата разлагается сама душа человека. Один современный архимандрит привел данные по России, полученные им от гинекологов: за двадцатое столетие русские женщины убили во чреве миллиард детей. Миллиард! Это сорок ядерных бомб, сброшенных на Нагасаки! И это убийство продолжается. Вот что самое страшное. И в этой связи нужно иметь в виду следующее: необходимость восстановления семьи. Правительство России поступает однозначно хорошо, когда говорит о стремлении поощрять деторождаемость, выплачивает пособия и так далее. Но все это должно быть комплексным подходом и осуществляться наряду с изменением безнравственной деятельности массмедиа в сторону соблюдения элементарной христианской традиции. И если мы сумеем сейчас реально поощрять молодые семьи и женщина почувствует себя матерью (а это чувство у нее было отбито за весь двадцатый век, когда ее посадили на трактор, бросили в шахту, отобрали детей в детские сады и ясли. Расчет был верен — уничтожить русскую нацию именно через лишение женщины материнского инстинкта) — если это благое дело государство поддержит материально, а Церковь — духовно, то молодая женщина перестанет убивать детей во чреве и возродится материнство — и Россия воспрянет от греховной прострации.

Если при этом взять чисто материальную сторону жизни — а сейчас говорят: куда нам рожать, мы не сможет никого прокормить — то во время Второй мировой войны рожали больше, чем сейчас. Значит, дело вовсе не в материальных условиях, а в духовных. Надо довести до молодой женщины мысль, что, убивая во чреве, ты убиваешь человека. В этой связи есть прекраснейшее поучение из Святых Отцов в Синаксаре (Синаксарь — книга избранных мест из произведений духовно-христианской литературы; рассказы о мучениках на мясопустную субботу перед Великим постом). Там говорится о поминовении усопших. Процитирую его почти дословно: «Третины убо творим» — то есть третий день после смерти — «ибо человек образа лишается. На девятый день и плоть растекается — едину сердцу живу. В сороковой день и сердце умирает… В третий день при зачатии в утробе матери сердце живописуется, в девятый день в плоть составляется, в сороковой день в совершеннейший вид изображается». Иными словами, в сорок дней там находится уже сложившееся дитя. Сейчас патологоанатомы подтвердили, что сердце человеческое живет сорок дней после смерти. Очень слабо, едва-едва, но живет. А в отношении того, что в третий день в утробе матери живописуется сердце — какие же это чудные слова! Вот их бы почитать нашим женщинам! Какая таинственная вещь! Потрясающее духовное видение, которое сегодня подтверждается и учеными-медиками.

П. — Сказано потрясающе! Имеющий уши слышать — да слышит! Да… Все дело в том, что сейчас оболочка каменного нечувствия достигла у людей высочайших степеней прочности. Она собрана из тысячи скрепляющих ее материалов: соблазнов, искушений, обмана, развлечений. Однако плотность эта разрушается тем, что внутри ее — запуганное слабое существо, которое таким быть отнюдь не хочет. Мне кажется, что если найти правильные слова, правильные подходы к молодым, то эта крепость разлетится вдребезги. Они чувствуют искреннее стремление им помочь. И — молитва. Когда мы говорим о миссионерстве, то оно должно быть любящим.

С. — У меня есть дореволюционное издание «Путешествия в Арзрум» Пушкина, Он пишет о том, что мы завоевали этих детей Кавказа. Они дикие, но доверчивые. Что понесем мы туда — имперскую спесь или евангельскую кротость? От этого зависит наше будущее. Недавно наш Путин, еще будучи президентом, сказал в интервью, что он — «русский националист в лучшем смысле этого слова». Значит, он православный. Так вот если бы нынешний президент страны обличил зло открыто — скажем, на какой-то всероссийской конференции, на съезде молодежи, заклеймил бы пропаганду разврата — это было бы здорово! Народ у нас искренний. Я помню, когда Горбачев и Лигачев повели борьбу с пьянством, сколько людей понесли сдавать самогонные аппараты! Они поверили и откликнулись, потому как было сказано: или пить, или жить. Это очень важный момент. Сейчас с президентского уровня должно прозвучать: или жить, или развращаться и погибать.

П. — У меня более скептический взгляд на эти вещи. Мне кажется, что взывать к власти или ждать, что она придет в себя, образумится, обратится лицом к народу и будет нас искренне к чему-то звать, малореалистично. Мы можем судить о сильных мира сего по их делам. Ведь там идет жестокая борьба между различными силами, по-разному видящими как нынешнее состояние России, так и ее будущее. Нынешняя ситуация есть результат духовного состояния власти и народа. Если наше общее духовное состояние не будет меняться к лучшему, то призыв сверху попросту утонет, он никого и ничего не достигнет. Проблема в том, что люди слушают и не слышат, смотрят и не видят. В этом убеждаешься, общаясь как с молодыми ребятами, так и со взрослыми. Пробуждать надо снизу, и, может быть, в каком-то плане, сейчас это сделать даже легче. И тогда давление снизу преобразует и власть.

С. — Сила появляется только тогда, когда человек меняет свое духовное мировоззрение с порочного на созидательное. Коммунистическая идеология объявила беспощадную войну христианству в целом, вообще любому инакомыслию. Причем проводила это планомерно и настойчиво, с фанатизмом. Это они взяли от нашего ортодоксального православия. Истина только в Боге, и это правильно. Сегодня правительство старается укрепить семью, приостановить убыль нашего народа. Почему падает рождаемость? Надо изменить духовные основы общества. Известный экономист Ясин, возглавляющий Высшую экономическую школу, лет пять назад говорил, что не приветствует большевизм, поскольку он принес много бед, но одно было хорошо, — то, что он повел борьбу с религией. Спрашивается — что ж в этом было хорошего? Ведь православие — это не что иное, как наша ежедневная борьба с собой, где, по слову Чехова, мы постоянно выдавливаем из себя по капельке раба. Какого раба? Раба страстей. И именно об этом президент должен сказать. Зачем мы взяли чужую идеологию Запада? У нас есть прекрасная русская культура! Зачем нам культ наслаждений? Русский народ всегда был честным и нравственным. Развод считался пороком. Возьмите российскую глубинку: крестьянство и рабочих. Там были разводы? Не были. Разводы были в интеллигентных семьях, в среде аристократов. Они давно отошли от нравственных позиций и жили идеями наслаждения. А надо бы растить детишек, жить на земле, строить дом, наслаждаться природой. Вот что требуется… если это будет сказано сверху, то будет очень сильно. Потому недавнее выступление Медведева и Путина о противостоянии Западу нашло очень широкий отклик в народе. Люди вообще убедились в том, что Запад, к сожалению, никогда не был нам другом. Мы хотели бы дружить, но они этого не хотят, исходя из всего комплекса духовно-экономических противостояний прошлого. А потому мы должны создать свое мировоззрение: не против Запада, а чтобы показать ему свою красоту духовную. И тем самым весь мир спасем.

П. — К сожалению, вся политика сейчас основана на Макиавелли и Хаммурапи. И когда наша избранная власть начинает декларировать национальные проекты, здесь, возможно, срабатывает инстинкт самосохранения. Всякая власть пытается, в первую очередь, сохранить саму себя.

С. — Неважно, я воспринял слова о национализме всем сердцем. Я такого не слышал никогда в жизни! Мы всегда лакействовали перед Западом.

П. — Как человек прагматичный, я смотрю на все это с большим скепсисом. Чтобы в очередной раз не угодить в ловушку, мы должны сами что-то сделать, а не уповать только на власть. Все, что в наших силах. А то, что сделал Путин, пусть это будет прекрасным для нас дополнением. Мы будем только рады, если Медведев пойдет по этому пути, но пока они по этому пути не пошли. И это вызывает у меня большие сомнения.

С. — В свое время Пушкин сказал, что правительство должно быть всегда впереди народа. Во всем. И это — правда. Потому что наш народ до сих пор доверяет правительству. Какое оно, президентское или царское, все равно. Русский человек по-иному не может. Он живет не поодиночке, а вместе, сообща. А во главе царь ли, президент ли — главное, чтобы это был заботливый хозяин и имел страх Божий, выметающий из сердца всякое абсолютистско-деспотическое и предательское начало. Вот это и будет подлинная всенародная семья. На этом держится вся русская культура и Россия. Это не мое, это Пушкин: один, равный нам, должен быть выше нас — это царь.

П. — Да, царя нельзя купить. Единоличная власть порождает и личную ответственность за все происходящее. А коллективное правление эту ответственность полностью распыляет — и совершенно неясно, в случае чего, кто виноват. Коллективизм — чисто либеральная идея.

С. — Либерализм порожден отсутствием, отрицанием иерархии, патриотизма, духовных основ, вседозволенностью. Руссо — вот их идеолог. Возьмите «Апокриф» Ерофеева: у него там Достоевский, Пушкин, но сам он весь прозападный. Он — как та бабка, которая клала два поклона в передний угол, а один на задний. Ее спрашивают: кому это? Сатане, отвечает. Зачем? Да на всякий случай: он ведь сильный, с Богом боролся. Так и либералы. Вроде и Бога признают, но поклоняются тому, который стоит сзади. Кстати. Путин и Медведев посещают церкви и монастыри, причем и бедные церкви посещают. Крестятся, прикладываются к иконам. Что это?

П. — Если у них болит душа, — почему они допускают разгул безнравственности? А может, тут другое? Может, есть какой-то поводок, когда тебе говорят, что вот это еще можно, а вот этого уже нельзя? Но разве можно православного на поводок посадить?

С. — Так я же только что рассказал, как бабка молилась…

Л. — М-да. Я пытался объяснить себе этот феномен: почему они внешне все православные — и одновременно с этим в обществе происходит разложение нравственности населения, подрастающего поколения и детей. Может, наши правители еще не все могут? Процессы разложения в обществе происходят уже давно и в огромных масштабах. Так, в свое время царь Николай Александрович, которого многие упрекали в бездействии перед надвигавшейся революцией, уже не мог ничего исправить. Он не владел ситуацией. Дикий капитализм начала ХХ века выбил у царя почву из-под ног и разложил общество, насадив там публичные дома, люмпенизировав крестьян и обозлив рабочих жестокой эксплуатацией. В свою очередь, революционеры искушали массы свободами и взрывали бомбы, сея анархию, страх и безбожие. Все общество было распропагандировано идеями Вольтера, Французской революции и Маркса. Царь со Святой Русью стал обществу не нужен. И поэтому обвинять его в малодушии греховно. «Передовые» люди отвернулись от него. А царь, по христианскому началу своей души, хотел, чтобы при нем пролилось как можно меньше человеческой крови. А его противники не брезговали никакими методами — им был нужен социализм и власть. Может, и сегодня там, на верхах, идет такая же борьба, и президент делает то, что в его силах? Да что я говорю, конечно, борьба там есть — да еще какая! И ненавистники России, ее христианской традиции и независимости имеют наверху колоссальное влияние и силу. И — дезориентируют молодежь, растлевают души детей. Ведь даже один развратный кадр с какого-нибудь развлекательного телеканала, коих масса, ляжет на душу ребенка на долгие годы, заронит в нее семя извращения. А вот, например, телеканал «2×2″ недавно транслировал в открытом эфире мультфильм „Mr. Hankey’s Christmas Classics“ из сериала „Южный парк“. Этот мультфильм обозначил человеческие испражнения, фекалии в качестве символа христианского Рождества. Каково это кощунство для детей? А ведь процесс глумления над христианской традицией идет сегодня сплошным потоком, а дяди-идеологи говорят, что все это нормально. А что происходит в экономике, с землей и ее недрами. Распродажа, зловещее шуршание баксов. Куда, кому. И самое страшное, что общество все это глотает и молчит. А президента при этом ругают. Себя же, дорогих, покритиковать железно не хотят. Интересно…

П. — Для исправления этой хронической ситуации должно произойти событие такого масштаба в личной судьбе каждого из нас, когда Господь встряхивает человека и ставит его с головы на ноги. Только после этого человек освобождается от пребывания в состоянии безответственности и расхлябанности, как от кошмарного сна. Либо вместо встряски должны быть приложены какие-то серьезнейшие целенаправленные усилия. Потому что жизнь современного человека, как мне кажется, стала сплошным невыносимым страданием. Жестокость, полная неопределенность, разобщенность, торжество греха и грубой силы. Нам уже больше некуда отступать. Более того, человек чувствует, что и всей цивилизации больше отступать некуда. Если в предыдущие эпохи всегда были резервы, запасы и пространства, то сейчас этого нет. Наука себя исчерпала, в политике одни „измы“, в которые никто уже не верит. Предельность во всем, и человек, как клеточка этого организма, ощущает эту предельность внутри себя.

С. — Вы совершенно правы, потому как Господь все это предвидел. Ведь он создал мир и управляет им для торжества Добра. Потому и зло должно себя полностью проявить. Это раньше ему нужны были одежды масонства, либерализма, свободы равенства, братства. Сегодня оно вышло в открытую.

П. — У молодых весь этот кризис проявляется острее. У них и зубы-то болят сильнее, чем у нас. Фактор страдания налицо. Необходим толчок. Какой? В виде необходимых знаний, которые должны быть даны человеку. И которые должны одолеть все завалы, сотворенные врагом. Прежде всего, завалы обессмысливания или смешения всех смыслов. Осмеяния всех моралей, снятия всех границ, растворения всех граней. Этим враг создает сегодня отчуждение между человеком и Истиной. Как его снимать? Доставкой нужной информации прямо к человеку, потому как далеко не вся молодежь готова прийти в Церковь сама.

С. — Чем заканчивается Евангелие от Марка? „Идите и проповедуйте Евангелие всему миру. Кто уверует — спасен будет“.

П. — Молодежь, как адепты, как воспринимающая сторона, фактом своего предельного страдания готова к изменениям. И взрослые, я уверен, тоже готовы. И в Церкви, и в миру постепенно формируется „боевой ударный легион“, который пойдет на эту антидуховную баррикаду, чтобы разнести ее вдребезги и начать христианизацию гибнущей страны.

С. — Апостолов было всего двенадцать, затем семьдесят человек, но ведь они победили весь мир. И до одиннадцатого века были едины силою Духа.

П. — Только в этом смысле я не возлагаю надежд на политику. Потому, что это опять надо на кого-то надеяться. Как из этой среды может вырасти что-то здоровое? Политика — это, на мой взгляд, такая сфера деятельности, где для нормального христианского начала вообще места нет. „Не надейтесь на князи…“

С. — Крушение России началось с постепенного уменьшения роли Святой Руси. Это было вплоть до эпохи Петра, когда русский человек, как пишет Афанасий Сахаров, жил Типиконом, Церковью, службой церковной. В эпоху Петра через это „окно в Европу“ к нам привнесли совершенно чуждые принципы жизни: оторвали от Евангелия интеллигенцию, оторвали аристократию, расчленили народ русский. Первые стали западниками, а простой народ, крестьяне — православными. Очень малая часть аристократии осталась в ограде церковной. Петр запретил дворянам идти в монахи. А потому и монашество с тех времен потеряло (вспомним преподобного Сергия Радонежского из бояр, святителя Алексия) свою ученую духовность. А крушение Руси началось с потери веры. Это коснулось и интеллигенции, и ученых, и профессуры. Даже Менделеева не приняли в Академию только потому, что он оказался верующим. И это еще в формально православной России!.. Таким образом, вера первична. Сегодня Церковь возродилась. Возрождаются монастыри, издаются духовные книги. В чем задача Церкви? Просветить народ, пойти в народ. Миссионером надо быть в собственном доме! Тот народ, что жил до революции, пал с высоты. Ведь тогда Закон Божий преподавали и в гимназии, и в университете, и в воскресной школе. Все знали Священное Писание, а потому нынешний народ, который ничего не знает и был целое столетие лишен духовного наследия, не падет так, как его предшественники, Господь нас жалеет. Это, в первую очередь, касается и молодежи. Надо понимать, что Церковь есть лечебница, а народ наш, как молодой, так и пожилой, — больной, и надо его лечить. Тогда восстанет нынешняя армия, восстанут флот, государство, семья создастся. Все будет нормально. Только каждому, наряду с участием в борьбе общественной, необходимо бороться с собой. И тогда будет успех.

Наша нынешняя беседа посвящена духовности современного военного человека. Эту актуальную тему обсуждают с разных ракурсов дьякон московского храма Спаса Нерукотворного Образа на Сетуни, ветеран Великой Отечественной войны отец Николай Петрович Попович, а также молодой офицер, окончивший высшее военное училище, и литератор. Оба собеседника о. Николая пожелали остаться неназванными.

Офицер. — Батюшка, как выпускник военного училища, я изучал историю России и хочу понять, почему все-таки произошла революция и исчезло великое государство. Мне кажется, что одна из причин состоит в том, что русские государи, будучи, безусловно, лично глубоко православными людьми, были при этом людьми нерусскими. Может, поэтому масса народа, не испытывая к ним чувства национального родства, в конечном итоге пошла за комиссарами в кожаных тужурках?

Попович. — А что, разве к комиссарам в тужурках у народа это национальное родство как-то проявлялось? Там же был сплошной интернационал! Дело не в крови. Я хочу подарить вам очень хорошую книжечку святителя Николая Сербского, где нацисты допрашивают капитана сербской армии. Причем трибунал возглавляет судья-протестант, а в числе обвинителей — эсэсовец. Последний и спрашивает обвиняемого: „Ты кто?“. Он отвечает: „Я христианин“. „Ты этого еврея исповедуешь, Иисуса Христа?“ Он говорит: „Он еврей по крови, но Он Бог, он вне нации“. Он эфиоп? Эфиоп. Японец? Японец. Серб? Серб. Потому что Он — Сын Человеческий. Это мой ответ. Вот император Павел I — какой чудный государь был, а при этом какой имел замес по крови? Или Ее Императорское Высочество, святая мученица Елизавета Феодоровна Романова — англичанка по матери и немка по отцу!

О. — Согласен.

П. — Так что кровь тут ни при чем. Если пойдем по пути превозношения чьих-либо „голубых кровей“, то непременно придем к Гитлеру. Возьмем нынешнюю жуткую трагедию с Украиной. Почему Русь, при всей нынешней беде, в отличие от малороссов, все же едина? У нас нет нескольких Церквей, нет никакого желания перейти в Церковь римско-католическую, или протестантизм, или под омофор Вселенского Патриарха. И пусть мы сегодня слабенькие, но мы единые, православные, и над нами — наш Святейший Патриарх. Русский человек отличается от малоросса не кровью, а тем, какова его история. Украина была то под поляками, то под литовцами, то под австрияками. Это и внесло страшное разложение в душу, а не в кровь, хотя это тот же славянский народ.

Большевики сумели сыграть на соборности русского народа, на его коллективном желании всеобщего блага, на идее равенства и социальной справедливости. Народ полагал, что земля будет общая, фабрики будут общие, и в то же время он не понимал страшной богоборческой сути происходивших явлений.

Литератор. — Какие еще причины революции вы бы назвали?

П. — Одна из важных причин — проникновение светских идей просвещения в народ. Он сказал себе: господа-то не веруют, а я мужик простой, умнее их, что ли? Вера перешла в разум. А умом Бога не постичь. Потому как вера идет впереди ума.

О. — А почему вера перешла в разум?

П. — Потому что, начиная с XV века, европейцы — особенно немецкая нация — через протестантизм и вольнодумство освободились от Церкви. Ведь что такое Церковь? Это запрет на произвол, это аскеза. Пусть и католическая, но это аскеза, это нравственное совершенствование. А человек освободил свое сердце от обязанностей жить чисто, честно, и вера перешла в разум. А наша аристократия всегда заискивала перед Западом. И — заразила этой болезнью собственный народ.

О. — Протестантизм пришел к нам с Петром Первым?

П. — С Петром пришел даже не протестантизм, а идея устроить великое государство — здесь и сейчас: флот, армию, мануфактуру. Лучше жить! И Петр, увидев более высокий уровень жизни на Западе, успехи Европы в военном отношении, сделал вывод, что Православная церковь сдерживает безграничное развитие этих производительных сил.

О. — А почему сдерживает?

П. — А потому, что если взять ортодоксальную православную точку зрения, то все мы — гости на земле, и, следовательно, материальные заботы хороши в меру. Великий наш святой преподобный Силуан Афонский, бывший гвардеец, простой солдат, стяжал высокую благодать. Однажды он поразил своей духовностью одного католического кардинала. Не образованностью, а именно духовностью. Это разные вещи. И тот сказал: я поражен. Дело было на Афоне в 1938 году. И что, спрашивает кардинал, много здесь таких? Много, отвечает, вся братия. Почему же, спрашивает он, имея такую духовную основу, Россия не создаст государство крепкое и во всех отношениях такое же развитое, как Запад? Преподобный Силуан отвечает ему: мы привязаны не к земле, а к Небу.

О. — Значит, пусть либералы сидят во власти? Простите, что перевожу разговор на нынешнюю российскую конкретику.

П. — Не в этом дело. Мир приходит к концу. Святитель Игнатий Брянчанинов, дворянин, бывший офицер и блестящий богослов, писал в начале ХIХ века с горечью: „Не тщись, человек, изменять судьбы Божии на земле. Думай о спасении своей души“. Почему он так сказал? Он предчувствовал грядущие глобальные катаклизмы, причина которых была одна — отход человечества от Бога. И он, этот отход, настолько глобален, что в этих условиях придумать что-то очень сложно. В то же время, если вы станете на путь личного спасения, да еще на путь православного подвижничества, то сразу же привлечете к себе очень много народа. Потому что таинственный свет христианства будет распространяться от вас на других. Как сказал преподобный Серафим Саровский,"стяжи дух мирен — и тысячи вокруг тебя спасены будут». Сейчас эту фразу затаскали, но она — основа основ, и достичь такого состояния очень трудно. Какую задачу ставит Христос перед человеком? «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Лучше не скажешь. Сегодня особенно легко поверить в Бога, потому что все «измы» размыты. Обессмыслилось все: и государственный процесс, и строительство, и наука, и искусство. Кстати, возьмите восемнадцатый век: там было все, к чему стремитесь вы сейчас: империя, гвардия, слава, честь, погоны, заслуги, имения, университеты. Россия была цела и по-земному велика — а ради чего? При Екатерине Великой мы создали могучую державу, а в то же время монастыри она безжалостно уничтожала. А Господь так сказал ученикам: «Бойтесь закваски иродовой, саддукейской и фарисейской». Что это такое? Закваска иродова — это государство. Это тот государственный фетиш, идол, который воплощали Гитлер и Наполеон. Государство цветет. А за счет чего? За счет подавления духа. Саддукейская закваска — это архиереи, которые распяли Христа, это католические папы, которые исказили православие. Может, частично и некоторые православные в разные времена. И, наконец, фарисейская закваска. Это — духовенство. Очень трудно следовать за Христом. И нередко пастырь говорит правильно, но, увы, не живет в соответствии со своим словом. Потому как это — борьба с самим собой, а ее далеко не каждый выносит. И все равно сегодня я оптимистичен. Мы получили миллионы мучеников, вся русская земля полита их кровью. Кроме того, историческим процессом руководит Господь, а не люди. И Он попускает напасти, рождаемые человеческой греховностью, чтобы люди вразумились и обратились к нему в порыве покаяния и любви, в том числе и взаимной.

Сегодня говорят о Ленине и Сталине. Так вот, если бы победила ленинская позиция, то России пришел бы конец. Я далек от похвалы Сталину, потому что он уничтожил русское крестьянство, офицерство, принес много беды, но в то же время отлично понял, что принял господство над русским православным народом. Он установил «соборность» в виде коллективизма, почитание вождей партии, как «святых». И даже гимн воссоздал. Все было скопировано, и все до поры до времени действовало, пока не обессмыслилось. Потому что царский православный запас христианства в душе народной стал иссякать. Далее, что сказать о формуле: «Нет власти, аще (если — прим. ред.) не от Бога»? От Бога ли была власть коммунизма? Нет, она попущена Богом. И сегодняшняя власть попущена Им. Хотя она ближе к Богу, чем коммунистическая. Я вижу, как молится президент, как он подает икону. Мы же не знаем тайных движений его души. И здесь не надо ставить поспешные клейма и штампы. Начиная с Александра Первого, весь Запад ненавидит Россию лютой ненавистью. И его цель — Россию уничтожить, забрать ее ресурсы. Поэтому самая главная задача сегодня — воцерковление русского народа и его вождей.

О. — Как же воцерковить людей, если русскому человеку с утра до ночи в течение 20 лет закладывают в душу сатанинство? Кто будет воцерковляться?

П. — Согласен. Мне были непонятны недавние слова президента о том, что у нас лучшее телевидение.

Л. — Может, это слова в кредит? Но где же здоровая критика в адрес ТВ, идеологически заменившего собой райкомы партии?

П. — Я видел, как Медведев и Путин на Пасху стояли с женами, крестились, кланялись на ектениях, на каждом прошении. Это все-таки определенная церковность, а человек — не схема. Я уже старый человек, многое видел, и я ценю в человеке всякий добрый импульс. А совершенный публично и сверху, он, этот импульс, имеет резонанс по всей стране и западает в души. Более того, он сообщает обществу определенные установки, расценивается как руководство к действию, как знак того, что в церковь ходить и почетно и нужно. Нельзя этим пренебрегать.

О. — Вы считаете, что крестообразные движения имеют отношение к вере?

П. — Не судите, мы не знаем тайн человеческой души. Возьмите для сравнения «Очерки русской смуты» Антона Ивановича Деникина. Отец у него крестьянин, сам он человек не церковный, тоже царя сдал. Он пишет, что под Петербургом стоял запасной полк, несколько тысяч человек. И была в нем походная церковь. После масонской революции 17 года, по решению собрания советов полка поручик предложил в этой церкви сделать нужник. И солдаты ходили туда и мочились. Понимаете, в чем дело? Зараза безбожия, которая вошла в наш народ, до сих пор не изжита. О каком монархе или православном лидере сейчас можно говорить? Мы получили такого правителя, какого заслужили. Крестится — и слава за это Богу! В храме стоит, а не где-нибудь еще — и хорошо!

А теперь о военных. Многие высшие военные чины были возмущены фильмом «Штрафбат». А я считаю его лучшим фильмом об Отечественной войне. Потому что негодяй, майор КГБ фактически командовал всей дивизией. И боевой генерал боялся его! Особист — это было все. У советского офицера руки были связаны политруком и особистом. Сравните: во время последнего покушения на Гитлера немецкий полковник прошел в ставку генштаба, в бункер Гитлера, где никто ни разу не проверил его портфель со взрывным устройством. Никто не смел его обыскать, ведь он — офицер! К Сталину так не смог бы пройти даже Жуков. Наш офицер был лишен чести и достоинства. Не случайно в русской дореволюционной армии не было ни одного случая предательства. А в советской армии — сплошные перебежчики. Потому что дух был уже другой. Неправославный. А вот как дух воспитать — вопрос другого порядка.

Что касается личного спасения, о котором мы уже говорили, то нельзя его недооценивать. Если монах-христианин уходит в келью, кается и молится, то он постепенно становится светочем для всех. Это — компас духовный. Он молится за весь мир. Молитва у него, как «Катюша». И если человек творит сегодня крестное знамение, исповедуется и причащается, целует икону, то я считаю, что он не полностью находится под властью сатаны. А вот большинство офицеров и генералов царской армии, которые сдали православного государя, были формально людьми православными, а по делам своим — безбожниками. И тоже требовали лучшей жизни, хотели социальной справедливости, желали равенства, братства и счастья. И получили.

Теперь о другом. Никому и никогда не посылается крест, который нельзя вынести. А потому я считаю, что все, что происходит с Россией после 90-х годов, — это еще одно испытание для нашего внутреннего очищения, которое необходимо выдержать. Не в смысле молчать, терпеть и потакать злу, но собирать духовные силы для сопротивления. Святой Иоанн Кронштадтский также говорил о том, что Россию постигнет страшное кораблекрушение, которое разнесет ее в щепы. Однако потом они, щепы, соберутся. Путин, когда еще был президентом, приезжал к покойному ныне старцу Иоанну (Крестьянкину). Зачем он приходил к нему и они беседовали целых два часа? Разве это не положительный момент? В любом случае позитив был однозначно — президент пообщался со святым человеком и наверняка услышал от него то, что действительно было необходимо и душеполезно услышать.

Л. — Во всяком случае, это нечто доселе невиданное. Попробовал бы Сталин сходить к Матронушке. Были слухи, что он якобы к ней ходил, но они ничем не подтверждены. Его бы сразу убило партийное окружение. Вопрос остается следующий: какая форма преодоления существующей ситуации является наиболее эффективной и единственно возможной? Понятие воцерковления нуждается в уточнении, многие не понимают, что это такое.

П. — Начинать надо с самого главного: что такое человек, для чего он живет на земле, для чего родился, что такое смерть. Выше Христа человеческая история никого не знает. Даже Эйнштейн, иудей, сказал, что в Нем нет тени. Образец дан? Дан. Для кого? Для тебя, для меня, для него. Серьезное осмысление этих вопросов поднимает человека на немалую духовную высоту и помогает быть честным перед самим собой и Богом.

О. — А вопрос соотношения спасения и существующего нравственного беспредела?

П. — Сегодня светское государство не лишает вас жизни, не расстреливает за малейшее слово протеста десятками тысяч, как это было в недавнем прошлом. Сегодня священник как никогда свободен в своей проповеди. Даже до революции такого не было. То же самое могу сказать о христианине. Он в состоянии открыто благовествовать. Во всяком случае, может позволить себе это попробовать. Было бы желание. И это — Божий промысел о нас, чтобы мы укрепились духом. Не в пассивности, не в бытовой суете, а через формирование в себе христианина, не приемлющего лжи.

О. — И либералов батюшка на проповеди может обличить? Пофамильно?

П. — Может. Но разве дело только в них? Кто противник Христа? Дьявол и его легион. Кто победил дьявола? Христос. Чем победил? Крестом. Любовью. Ненавидь не человека, а грех, живущий в нем. Либералы, может, для того и попущены Богом, чтобы испытать нас. А ты не поддавайся, проявляй силу духа. Без борьбы и победа не славна.

О. — Почему же власть государственная не может быть изначально нормальной?

П. — Человек везде одинаков. И на президентском кресле, и в келье, и в Генштабе. Себя надо изменять, тогда и власть станет человеческой. А без этого, как ни крути, а все останется по-прежнему — кто бы эту власть ни захватил. В истории было великое множество примеров, когда оппозиция брала власть в свои руки, становясь на место неугодных, а потом делалась точно такой же — тиранической и кровавой. Вспомните — благими намерениями выложена дорога в ад. Провозглашаем одно, а на практике получается совсем другое. Страсти-то не изжиты! Православия во многих — кот наплакал! Религии еще совсем не знают, собственного духовного опыта никакого нет, а туда же, норовят вести за собой народ, свергать неугодных! Да такие самоуверенные люди, получив власть, озвереют в одночасье! И всех потянут за собой в преисподнюю! Страсти — это же не ерунда, не мелочь какая-нибудь, это могучие силы, полностью порабощающие и растаптывающие людей, парализующие их волю к добру. Так что в человеке все дело, а не во внешних обстоятельствах, которые все то и дело хотят менять, думая, что дело только в них. Какая ошибка! Власть предержащим, равно как и стремящимся к власти нужно быть ближе к святой Церкви. Она — великая тайна, в ней совершается спасение человеческой души. А власть сейчас та, какую мы заслужили. Возьмите 17 год. Как только царь вынужденно отрекается от престола, сразу наступает самостийность. Сразу и повсеместно идет распад. А кто виноват? Генералитет. Все командующие фронтов потребовали отречения. Все! Большинство офицеров стояли под козырек: свобода! Вот и получили свободу. А потом уже формируется Белая армия. И если кто-то пытался что-то поправить в этом отношении, так это Врангель Петр Николаевич, но уже все, было поздно. А казаки как повели себя? Пускай москали дерутся себе, а мы на Дон, к бабам. Хватит воевать! И два миллиона чикнули их. Все виноваты, все согрешили в России против Бога и царя, все — и гражданские, и военные. А когда Николая Второго арестовали, почему народ не восстал?

О. — Почему?

П. — А потому, что потеряли веру в Бога. Потому, что возлюбили материализм и вседозволенность, воспротивились христианским заповедям, христианскому царю, захотели власти и изобилия. А заодно и крови.

Л. — И слухам верили, распускаемым о царице, что она немецкая шпионка. А это — чистейшая семья. И о Распутине распускали лживые слухи, дискредитировавшие царя.

П. — Я пережил эту неправду десятки раз. Бог судья всем отступникам и предателям. В основе их поведения лежит ненависть ко Христу и равнодушие. Для меня, кстати, самый страшный человек — именно равнодушный. Таких людей, к сожалению, очень много. Они не задумываются над Истиной. Человек забывает, что здесь он очень кратковременный гость. Пришел и ушел. А Христос умер на кресте за каждого из нас, за каждого индивидуально! За эфиопа, за русского, за еврея, за казаха, за татарина, за малоросса. Это тоже великая тайна. Пострадал за всех нас, чтобы все мы вошли в жизнь вечную. Так что люди, которые хотят с налета насильственно что-то менять, просто не знают христианства. И самое ужасное, даже не хотят его знать, ограничиваются своими субъективными убеждениями.

Л. — Давайте вернемся к нашей главной теме. Преподобный Сергий Радонежский благословляет воинов на брань. И сегодня военный человек — такой же, как и вчера и во все времена. Он любит определенность и четкость в ответе. Требует поставленной задачи. Вот точка кипения дойдет однажды до 100 градусов, и тогда что делать? Как выходить из положения? Видимо, ответ в том, что людям верующим и ответственным надлежит быть более социальными, более гражданскими.

О. — У митрополита Филарета сказано так: Люби Отечество, гнушайся его врагами. Значит, так и надо действовать.

П. — Правильно. Но не забывайте одного: этот тезис далек от совершенства. Христос сказал: «Любите врагов ваших». Каких? Всех. Он же говорит Петру: «Спрячь меч в ножны. Неужели ты думаешь, что я не смог бы упросить Отца, и Он послал бы мне двадцать легионов ангелов?». Он возлюбил врагов до конца. И это — наш идеал. Однако нынешняя несовершенная жизнь вносит коррективы в эту одну из самых высших Христовых заповедей. Мы постоянно живем по принципу выбора меньшего зла по сравнению со злом большим.

О. — С вашего разрешения перейдем к следующему вопросу. Если мы, русские, имеем Богом избранную миссию на земле, то как же может народ-Богоносец жить в этом вертепе? Терпеть весь этот безнравственный произвол?

П. — Всему есть свой предел. Скорее всего, он примет форму какого-то катаклизма. Не случайно на земле попускаются трагедии и войны, чтобы ожесточившиеся и нравственно огрубевшие люди пришли в себя. Там, где царят алчность и разврат, — там и разложение, потому что духовность оттуда уходит. То же и с режимами, где культивируется голая сила и мощь. Человек уходит от борьбы с собой, все сосредотачивает на внешнем. А это — трагедия.

Л. — Ситуация, видимо, будет складываться по Божьему попущению, то есть спонтанно. В неких точках могут разгореться события вроде Кондопожских, которые всколыхнут общество. Но всему — свое время. У Высоцкого есть песня о человеке, который вышел из заключения на свободу, а он к ней не готов. И в песне есть такие заключительные строчки:

Лили на землю воду,
Нет у колосьев чуда.
Мне вчера дали свободу,
Что я с ней делать буду?

Вот мы сейчас тоже хотим свободы. А отчего до сих пор живем в рабстве? Какая причина? Не готовы к принятию Истины во Христе, нет к ней должного жертвенного порыва. Преобладают неверие, эгоизм, страх и пассивность. А ведь когда евреи не приняли Христа и отвергли Его, они подверглись рассеянию. Храм был разрушен, и государство стерто с лица земли, Иерусалим распахан под поле. Это было наказанием евреям за грех Богоубийства. Когда Россия отреклась от царя и православия, предпочла им ВКП (б), атеизм и материализм, все это остаточным валом докатилось до сегодняшнего дня. И мы, возмущаясь тем, что подвергаемся насилию и угнетению, не подозреваем, что над нами, как и над древними евреями, исполняются слова древнего пророка Исайи, который говорил: «Вол знает владетеля своего, и осел — ясли господина своего, а Израиль не знает Меня, народ Мой не разумеет. Увы, народ грешный, народ, обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Господа, презрели Святаго Израилева, — повернулись назад. Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах, и все сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные и не смягченные елеем. Земля ваша опустошена, города ваши сожжены огнем, поля ваши в ваших глазах съедают чужие, все опустело… Омойтесь, очиститесь… научитесь делать добро…» (Ис. 1, 3−7, 16, 17). Пророк призывает евреев к покаянию. А покаяться — это значит вернуться к истокам, к Богу. И тогда уже действовать. Это и наш путь. В традициях славного дореволюционного прошлого. А сегодня хотят каких-то крутых изменений, но опять вне Бога. Должны быть правильные духовные установки. Да, надо, по идее, возлюбить врагов. Но мы живем в страшном и жестоком мире. И если мы бросим оружие, открывая грудь мечу врагов и подставляя щеки, то на наших глазах они, смеясь, будут насиловать наших детей, а нас с презрением убьют, наступив, как ацтеки древности, перед нашей смертью нам ногой на лицо. Сказано: «Не убий!». Правильно. Но была Великая Отечественная война. Был воин-освободитель. Он убивал фашистов. Виноват он в грехе убийства так, как бандит, вырезавший беззащитную семью в какой-нибудь горячей точке? Нет конечно. Так что все это нужно учитывать. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13). Или возьмите горячий пример с войной Грузии против Южной Осетии. Россия вступилась за беззащитных — и поступила правильно, по-евангельски. Разве это, кстати, не достойный пример политики нынешнего президента? Мы преподали урок деятельной любви к ближнему, хотя он и имел вид жесткой военной силы в отношении агрессора. А что делать? Подчас только такой уровень жертвенной любви (а мы ведь рисковали сотнями жизней наших миротворцев) действует в этом несовершенном мире и хотя бы отчасти снимает борьбу противоположностей. Что же касается общей ситуации внутри нашего общества, то конкретную форму богоугодной жизни в нем покажет время.

О. — С Осетией — понятно. Но внутри-то нашего общества безнравственность и сатанизм при этом никуда не ущли. Что с этим прикажете делать?

П. — Будьте честны, принципиальны. И действуйте профессионально, как военный, сообразно с этим. А Бог подскажет, как именно. С Осетией подсказал? Ну вот. Но там с самого начала все было предельно ясно. А есть ситуации посложнее. Кстати, неизвестно, как в дальнейшем на том же Кавказе положение будет складываться. Поэтому надо уметь слышать Божию волю. Спросите — как? Через стяжание чистоты и святости. Да-да! Это единственный способ быть с Богом и правильно жить. А без Него хоть весь мир завоюйте и всех либералов положите на лопатки — никакой пользы. Сами точно такими же станете. Без Бога человек рано или поздно делается зверем.

О. — Ну, а бесы пусть сидят на ТВ, кружат над Кремлем, да? А я буду спасать себя!

П. — Только меняя себя, вы делаетесь по-настоящему полезным для других. Что тут непонятного? Это — не мое мнение, а железная духовная логика Святых Отцов. Если вы погибаете во грехах, о каком коллективном спасении других людей может идти речь? Слепой куда поведет слепого? Например, если вы одержимы жаждой власти?.. Пожонглируете христианством, выхватив что-то из его контекста, захватите эту самую власть — и начнете всех вешать! А христианство моментально забудете, оно же к любви призывает, к прощению, к тому, чтобы быть всем слугой!.. Вот так. Поэтому надо сначала утверждать веру в себе! А она начинается с личного покаяния. Именно оно открывает путь ко Христу. Сказано Иоанном Предтечей: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». Это он говорил об условии прихода ко Христу. Так что без видения собственных грехов нет христианства. Воцерковись, смири свои страсти — и только тогда сердце откроется Богу, и ты поймешь Его волю правильно, точно и наверняка. Только так. Иначе что путного вы сделаете и кто из настоящих людей за вами пойдет? Даже в Византийской империи, где православие было официальной религией — все ли спасались? Не думаю. Хотя внешние условия были налицо. Значит, не это главное. Но это я так, к слову.

О. — Однако Минин и Пожарский подняли же людей! Почему подняли? Была Смута, преддверие конца. А сейчас на Руси третья Смута. И что же — сидеть-посиживать, лбы об пол расшибать?

П. — Опять двадцать пять! Минин и Пожарский были глубоко верующими людьми. И общество, несмотря на Смуту, помнило в глубине своей Христа. Потому Смуту и преодолели. В этом смысле религиозная передовая важнее пушек. А сегодняшние военные только-только приходят к вере, едва касаются ее, а думают, что уже все знают. Какое заблуждение! И понимание молитвы как «расшибания лба» — грубо и невежественно. Так может говорить только человек, не имеющий никакого духовного опыта и не понимающий его. Молитва — это спасительное богообщение и испрашивание у Господа силы на благое изменение себя и мира вокруг. Поймите, духовная жизнь — искусство из искусств, и в ней есть свои непревзойденные специалисты, Святые Отцы. Не вставайте на их место, не «поправляйте» православие в угоду политическому моменту. Это все равно, если бы я сейчас пошел в Генштаб, оттолкнул генералов от схемы ракеты «земля-земля» и начал что-то менять в ее чертежах. Что тогда будет? Куда жахнет ракета? Так и вы — печатным шагом в сферу высшего богословия хотите войти и всех построить? Не надо. Пусть каждый профессионально занимается своим делом. Усвойте элементарные духовные вещи — и довольно с вас.

О. — Что ж, получается — я умру, а мои дети останутся при этой сатанинской вакханалии? Нет, пусть монахи молятся, а нам надо дело делать. Иначе так ничего и не изменится.

П. — Еще раз говорю: надо самому утверждаться в вере — и тогда, если нужно, и время замедлится, и цель верно определится, и практические дела пойдут быстрее. Вне Бога и молитвы все обессмысливается. Жизнь вне молитвы приводит к тому же безбожию. А все безбожные революции в этом смысле представляли собой перемену мест слагаемых, сумма же, качество пришедших во власть оставалось прежним. Те же страсти. Сегодня в обществе, и в особенности у военных, преобладает поверхностное понятие о вере и молитве. Жили-то целых сто лет под атеизмом, вся духовная традиция отбита. Подлинная молитва — это самое главное дело на земле и в мире, это самый тяжкий и ответственный труд, это богообщение, это изменение себя, это получение духовной силы и мудрости от Бога. Убийственно неправы те, кто рассуждает о молитве и вере с налетом скептицизма, как о чем-то никчемном. Не стоит. Молитва — это та сила, с которой нам никакой враг не страшен. Не медитировать, не закатывать глаза к небу по образцу кликуш, не вызывать у себя стигматы, как это проделывал над собой Франциск Ассизский, не биться в экстазе, как Катарина Сиенская, а со смирением и покаянием просить у Бога избавления от беды. И укрепляться духом и разумом. Причем так должны молиться все. И военные в особенности. Чтобы Господь их вразумил и раскрыл глаза на истину, подсказал, как правильно поступать, вложил верные и спасительные планы в сердце. И здесь крайне важно качество мысли и ее духовная составляющая. От нее зависит, куда снаряд полетит. По своим или по врагам.

О. — Не беспокойтесь, нажмем куда надо. А насчет молитвы вы правы, простите. Но есть люди, которые к этому специально призваны. Я это имел в виду. Нельзя всем же только молиться. Это все-таки удел монашества.

П. — Монах и молился и тысячи послушаний разных при этом выполнял. Корчевал лес, копал землю, сажал картошку, полол, строил, ухаживал за скотиной. Но с молитвой. То же пусть делает и военный в своей области. И врач. И учитель. Каждый. Мы все христиане, молитва должна быть для нас как воздух, и все мы призваны в Боге искать силу и мудрость. Только Он — надежный и спасительный ориентир и на земле, и в вечности. В этом смысле военный ничем не отличается от монаха. И тот же учитель. И врач. Мы все — во Христе. А верный путь к Господу лежит только через молитву, обсмеянную слепцами. А вот чтобы она заработала, нужно духовно трудиться, очищать сердце прямой жизнью, молитвенным правилом и постом. Военный, соблюдая все это, будет с особым тщанием и ответственностью выполнять свой долг, защищать Родину и народ, идти в наступление и подавлять сопротивление противника, если тот пересек рубежи Отчизны или пытается сеять смуту внутри страны. А что касается России и ее возрождения, то посмотрите — сколько сейчас витает проектов по национальной идее и так далее! Большинство из них — полный бред! Национальная идея в России была, есть и будет заключена в православии. Кроме того, русский народ органически тяготеет к единовластию. Важно только указать правильный ориентир и самим быть его достойными. Вы в начале беседы спрашивали о причине революции. Вот вам ответ: еще задолго до революционной смуты наши русские патриоты восхотели строить великую Россию. И начался колоссальный, невиданный ранее экономический рост. Мы по всем параметрам догоняли самые развитые европейские страны, а по ряду показателей вообще были первыми в мире. Но весь запал — обратите внимание — был брошен именно на экономику, политику и иные материальные аспекты. Быть первыми, выйти на новые рубежи, развить армию и флот по самым передовым технологиям — а в результате наступил полный крах, ибо ослаб молитвенный порыв к Богу, и небеса закрылись. Захотели устроить жизнь без Творца, без нравственных заповедей и ограничений, без борьбы со своими страстями. Весь интерес обратили на внешнюю сторону, на успехи, на фанфары. Вот так. И свершилась чудовищная темная революция, порожденная повальным общественным безбожием. Великая империя пала, так как все эти экономические скачки и рывки делались за счет отступления от идеи Святой Руси и богоугодной православной царской власти. Прогрессивному обществу они оказались ненужными. Россия вступила на путь сытый, процветающий и светский. А ей от Господа, как и древнему Израилю, была уготована совершенно иная судьба — нести свет Христовой истины народам и защищать православие, преображать души человеческие (та же трагедия повторилась впоследствии и в СССР — те же устремления — пять в четыре, догоним и перегоним, будем везде первыми, повернем реки вспять, покажем всем кузькину мать, а также последнего попа и жулика, — и все вновь развалилось, потому что строилось на зыбучем песке шапкозакидательства и безбожия!)

Военные во время Февральской революции почти все были безбожниками. Выступали против православного царя и презирали Церковь. Мы — передовые! Монахи, церковники — тунеядцы, приспешники прогнившего самодержавия"! (те же речи от слепых прагматиков слышны о Церкви и сегодня: «набивают карманы», «обнимаются с глобалистами» и прочие лживые ярлыки, идущие от порочных обобщений!). А религиозного, главного смысла жизни себя тем самым лишили. Доразвивались до ледокола «Ленин», до первой космической ракеты с человеком на борту! А где теперь все это? Об экономике и говорить нечего. Вот вам и «поднять народ»! Куда, зачем? Определитесь, наконец! Без Бога — ни до порога! Подумайте, отмерьте семь тысяч раз, воцерковитесь, а потом уже только рубите! Но — во имя Святой Руси, а не ради очередной «великой России» без Бога! Или где религия — лишь дымовая завеса!.. И без злого мщения, без чуждой христианам жажды крови, ибо ничто так не разделяет людей, как кровь. Иначе все повторится снова — очередное насилие, деспотия, демагогия, стагнация и развал. Только в Боге успокаивается человек. Сложнейшая и ответственнейшая вещь — выбор духовной цели жизни для народа, который дезориентирован и измучен.

Понятно, что вам, честным военным, нынешний расклад не нравится. Но всякое изменение начинается с души человека, с ее христианского преображения. У лидера должен быть не сиюминутный запал — выбежал, пальнул, банк с телеграфом захватил и врагов к стенке поставил (вспомните для сравнения, как гуманно обходилась русская армия с пленными французами) — а сильная и правильная духовность, деятельная и жертвенная любовь к людям, жизнь, основанная на соблюдении заповедей Божиих. Для чего? Чтобы после этой первой победы, достигнутой на православн-патриотической волне, он не установил очередную тиранию и не начал рубить сплеча, объявив себя властителем душ. Чтобы щепки, щепки-то опять не полетели! Чтобы жестокость и кровь не одурманили мщением его сердце, еще далекое от Христа. Вспомните — после окончания Смуты Михаил Федорович Романов всех по-православному простил, всех своих прежних врагов — и бояр-перебежчиков, и тушинских наймитов, и даже прямых изменников. Всех. Как сильный и милосердный царь. И эти измученные, в большинстве своем растерянные и запутавшиеся в обстановке люди с великой благодарностью восприняли этот широкий царский жест — и покаялись. И служили Романовым верой и правдой.

Вот если будет у нас такой вождь, тогда каждое его слово отзовется в народе как набат. И дело такого лидера станет благословенным. И народ, услышав его, перестанет, наконец, быть толпой и превратится в собор мужественных людей, озаренных светом Христовой истины. И тогда каждый будет делать положенное ему дело. И — активно менять ситуацию на Богом данном ему уровне, не дожидаясь попущения беды. Но знайте, — без личного спасения, которое вы почему-то ставите на второй план, никому из нас все равно не обойтись. Никому, слышите? Ведь это — спасение нашей собственной души. Нельзя же прицепиться, задрав ножки, к другому человеку и на нем в рай въехать! Не выйдет. Грехи-то свои куда денем? А их у нас воз и маленькая тележка. И за каждый из них нам придется отвечать по полной программе. А элементарные условия, облегчающие людям путь спасения — здоровую нравственность, уважение к Церкви, семье, государству, патриотизм, ответственную и любящую народ власть, — все это, конечно, нужно создавать.

И еще: известный московский священник, покойный отец Алексей Мечев, причисленный недавно к лику святых, говорил: «Страшна вера христианская без любви. Лучше вообще не веровать, чем веровать и не любить». Запомните эти слова. Надо разделять человека и грех, а это — искусство из искусств. И только любовь во Христе поможет сделать это. А многие сегодня грезят только танками и римской мощью, превращая — уже в который раз — христианство в политическую демагогию, в духовно-понтонную переправу для достижения своих амбициозных целей. Но вы, конечно, к таковым не относитесь. Помогай вам Бог!

Публикацию подготовил протоиерей Михаил Ходанов

Наша нынешняя беседа посвящена духовности современного военного человека. Эту актуальную тему обсуждают с разных ракурсов дьякон московского храма Спаса Нерукотворного Образа на Сетуни, ветеран Великой Отечественной войны отец Николай Петрович Попович, а также молодой офицер, окончивший высшее военное училище, и литератор. Оба собеседника о. Николая пожелали остаться неназванными.

Офицер. — Батюшка, как выпускник военного училища, я изучал историю России и хочу понять, почему все-таки произошла революция и исчезло великое государство. Мне кажется, что одна из причин состоит в том, что русские государи, будучи, безусловно, лично глубоко православными людьми, были при этом людьми нерусскими. Может, поэтому масса народа, не испытывая к ним чувства национального родства, в конечном итоге пошла за комиссарами в кожаных тужурках?

Попович. — А что, разве к комиссарам в тужурках у народа это национальное родство как-то проявлялось? Там же был сплошной интернационал! Дело не в крови. Я хочу подарить вам очень хорошую книжечку святителя Николая Сербского, где нацисты допрашивают капитана сербской армии. Причем трибунал возглавляет судья-протестант, а в числе обвинителей — эсэсовец. Последний и спрашивает обвиняемого: «Ты кто?». Он отвечает: «Я христианин». «Ты этого еврея исповедуешь, Иисуса Христа?» Он говорит: «Он еврей по крови, но Он Бог, он вне нации». Он эфиоп? Эфиоп. Японец? Японец. Серб? Серб. Потому что Он — Сын Человеческий. Это мой ответ. Вот император Павел I — какой чудный государь был, а при этом какой имел замес по крови? Или Ее Императорское Высочество, святая мученица Елизавета Феодоровна Романова — англичанка по матери и немка по отцу!

О. — Согласен.

П. — Так что кровь тут ни при чем. Если пойдем по пути превозношения чьих-либо «голубых кровей», то непременно придем к Гитлеру. Возьмем нынешнюю жуткую трагедию с Украиной. Почему Русь, при всей нынешней беде, в отличие от малороссов, все же едина? У нас нет нескольких Церквей, нет никакого желания перейти в Церковь римско-католическую, или протестантизм, или под омофор Вселенского Патриарха. И пусть мы сегодня слабенькие, но мы единые, православные, и над нами — наш Святейший Патриарх. Русский человек отличается от малоросса не кровью, а тем, какова его история. Украина была то под поляками, то под литовцами, то под австрияками. Это и внесло страшное разложение в душу, а не в кровь, хотя это тот же славянский народ.

Большевики сумели сыграть на соборности русского народа, на его коллективном желании всеобщего блага, на идее равенства и социальной справедливости. Народ полагал, что земля будет общая, фабрики будут общие, и в то же время он не понимал страшной богоборческой сути происходивших явлений.

Литератор. — Какие еще причины революции вы бы назвали?

П. — Одна из важных причин — проникновение светских идей просвещения в народ. Он сказал себе: господа-то не веруют, а я мужик простой, умнее их, что ли? Вера перешла в разум. А умом Бога не постичь. Потому как вера идет впереди ума.

О. — А почему вера перешла в разум?

П. — Потому что, начиная с XV века, европейцы — особенно немецкая нация — через протестантизм и вольнодумство освободились от Церкви. Ведь что такое Церковь? Это запрет на произвол, это аскеза. Пусть и католическая, но это аскеза, это нравственное совершенствование. А человек освободил свое сердце от обязанностей жить чисто, честно, и вера перешла в разум. А наша аристократия всегда заискивала перед Западом. И — заразила этой болезнью собственный народ.

О. — Протестантизм пришел к нам с Петром Первым?

П. — С Петром пришел даже не протестантизм, а идея устроить великое государство — здесь и сейчас: флот, армию, мануфактуру. Лучше жить! И Петр, увидев более высокий уровень жизни на Западе, успехи Европы в военном отношении, сделал вывод, что Православная церковь сдерживает безграничное развитие этих производительных сил.

О. — А почему сдерживает?

П. — А потому, что если взять ортодоксальную православную точку зрения, то все мы — гости на земле, и, следовательно, материальные заботы хороши в меру. Великий наш святой преподобный Силуан Афонский, бывший гвардеец, простой солдат, стяжал высокую благодать. Однажды он поразил своей духовностью одного католического кардинала. Не образованностью, а именно духовностью. Это разные вещи. И тот сказал: я поражен. Дело было на Афоне в 1938 году. И что, спрашивает кардинал, много здесь таких? Много, отвечает, вся братия. Почему же, спрашивает он, имея такую духовную основу, Россия не создаст государство крепкое и во всех отношениях такое же развитое, как Запад? Преподобный Силуан отвечает ему: мы привязаны не к земле, а к Небу.

О. — Значит, пусть либералы сидят во власти? Простите, что перевожу разговор на нынешнюю российскую конкретику.

П. — Не в этом дело. Мир приходит к концу. Святитель Игнатий Брянчанинов, дворянин, бывший офицер и блестящий богослов, писал в начале ХIХ века с горечью: «Не тщись, человек, изменять судьбы Божии на земле. Думай о спасении своей души». Почему он так сказал? Он предчувствовал грядущие глобальные катаклизмы, причина которых была одна — отход человечества от Бога. И он, этот отход, настолько глобален, что в этих условиях придумать что-то очень сложно. В то же время, если вы станете на путь личного спасения, да еще на путь православного подвижничества, то сразу же привлечете к себе очень много народа. Потому что таинственный свет христианства будет распространяться от вас на других. Как сказал преподобный Серафим Саровский,"стяжи дух мирен — и тысячи вокруг тебя спасены будут". Сейчас эту фразу затаскали, но она — основа основ, и достичь такого состояния очень трудно. Какую задачу ставит Христос перед человеком? «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Лучше не скажешь. Сегодня особенно легко поверить в Бога, потому что все «измы» размыты. Обессмыслилось все: и государственный процесс, и строительство, и наука, и искусство. Кстати, возьмите восемнадцатый век: там было все, к чему стремитесь вы сейчас: империя, гвардия, слава, честь, погоны, заслуги, имения, университеты. Россия была цела и по-земному велика — а ради чего? При Екатерине Великой мы создали могучую державу, а в то же время монастыри она безжалостно уничтожала. А Господь так сказал ученикам: «Бойтесь закваски иродовой, саддукейской и фарисейской». Что это такое? Закваска иродова — это государство. Это тот государственный фетиш, идол, который воплощали Гитлер и Наполеон. Государство цветет. А за счет чего? За счет подавления духа. Саддукейская закваска — это архиереи, которые распяли Христа, это католические папы, которые исказили православие. Может, частично и некоторые православные в разные времена. И, наконец, фарисейская закваска. Это — духовенство. Очень трудно следовать за Христом. И нередко пастырь говорит правильно, но, увы, не живет в соответствии со своим словом. Потому как это — борьба с самим собой, а ее далеко не каждый выносит. И все равно сегодня я оптимистичен. Мы получили миллионы мучеников, вся русская земля полита их кровью. Кроме того, историческим процессом руководит Господь, а не люди. И Он попускает напасти, рождаемые человеческой греховностью, чтобы люди вразумились и обратились к нему в порыве покаяния и любви, в том числе и взаимной.

Сегодня говорят о Ленине и Сталине. Так вот, если бы победила ленинская позиция, то России пришел бы конец. Я далек от похвалы Сталину, потому что он уничтожил русское крестьянство, офицерство, принес много беды, но в то же время отлично понял, что принял господство над русским православным народом. Он установил «соборность» в виде коллективизма, почитание вождей партии, как «святых». И даже гимн воссоздал. Все было скопировано, и все до поры до времени действовало, пока не обессмыслилось. Потому что царский православный запас христианства в душе народной стал иссякать. Далее, что сказать о формуле: «Нет власти, аще (если — прим. ред.) не от Бога»? От Бога ли была власть коммунизма? Нет, она попущена Богом. И сегодняшняя власть попущена Им. Хотя она ближе к Богу, чем коммунистическая. Я вижу, как молится президент, как он подает икону. Мы же не знаем тайных движений его души. И здесь не надо ставить поспешные клейма и штампы. Начиная с Александра Первого, весь Запад ненавидит Россию лютой ненавистью. И его цель — Россию уничтожить, забрать ее ресурсы. Поэтому самая главная задача сегодня — воцерковление русского народа и его вождей.

О. — Как же воцерковить людей, если русскому человеку с утра до ночи в течение 20 лет закладывают в душу сатанинство? Кто будет воцерковляться?

П. — Согласен. Мне были непонятны недавние слова президента о том, что у нас лучшее телевидение.

Л. — Может, это слова в кредит? Но где же здоровая критика в адрес ТВ, идеологически заменившего собой райкомы партии?

П. — Я видел, как Медведев и Путин на Пасху стояли с женами, крестились, кланялись на ектениях, на каждом прошении. Это все-таки определенная церковность, а человек — не схема. Я уже старый человек, многое видел, и я ценю в человеке всякий добрый импульс. А совершенный публично и сверху, он, этот импульс, имеет резонанс по всей стране и западает в души. Более того, он сообщает обществу определенные установки, расценивается как руководство к действию, как знак того, что в церковь ходить и почетно и нужно. Нельзя этим пренебрегать.

О. — Вы считаете, что крестообразные движения имеют отношение к вере?

П. — Не судите, мы не знаем тайн человеческой души. Возьмите для сравнения «Очерки русской смуты» Антона Ивановича Деникина. Отец у него крестьянин, сам он человек не церковный, тоже царя сдал. Он пишет, что под Петербургом стоял запасной полк, несколько тысяч человек. И была в нем походная церковь. После масонской революции 17 года, по решению собрания советов полка поручик предложил в этой церкви сделать нужник. И солдаты ходили туда и мочились. Понимаете, в чем дело? Зараза безбожия, которая вошла в наш народ, до сих пор не изжита. О каком монархе или православном лидере сейчас можно говорить? Мы получили такого правителя, какого заслужили. Крестится — и слава за это Богу! В храме стоит, а не где-нибудь еще — и хорошо!

А теперь о военных. Многие высшие военные чины были возмущены фильмом «Штрафбат». А я считаю его лучшим фильмом об Отечественной войне. Потому что негодяй, майор КГБ фактически командовал всей дивизией. И боевой генерал боялся его! Особист — это было все. У советского офицера руки были связаны политруком и особистом. Сравните: во время последнего покушения на Гитлера немецкий полковник прошел в ставку генштаба, в бункер Гитлера, где никто ни разу не проверил его портфель со взрывным устройством. Никто не смел его обыскать, ведь он — офицер! К Сталину так не смог бы пройти даже Жуков. Наш офицер был лишен чести и достоинства. Не случайно в русской дореволюционной армии не было ни одного случая предательства. А в советской армии — сплошные перебежчики. Потому что дух был уже другой. Неправославный. А вот как дух воспитать — вопрос другого порядка.

Что касается личного спасения, о котором мы уже говорили, то нельзя его недооценивать. Если монах-христианин уходит в келью, кается и молится, то он постепенно становится светочем для всех. Это — компас духовный. Он молится за весь мир. Молитва у него, как «Катюша». И если человек творит сегодня крестное знамение, исповедуется и причащается, целует икону, то я считаю, что он не полностью находится под властью сатаны. А вот большинство офицеров и генералов царской армии, которые сдали православного государя, были формально людьми православными, а по делам своим — безбожниками. И тоже требовали лучшей жизни, хотели социальной справедливости, желали равенства, братства и счастья. И получили.

Теперь о другом. Никому и никогда не посылается крест, который нельзя вынести. А потому я считаю, что все, что происходит с Россией после 90-х годов, — это еще одно испытание для нашего внутреннего очищения, которое необходимо выдержать. Не в смысле молчать, терпеть и потакать злу, но собирать духовные силы для сопротивления. Святой Иоанн Кронштадтский также говорил о том, что Россию постигнет страшное кораблекрушение, которое разнесет ее в щепы. Однако потом они, щепы, соберутся. Путин, когда еще был президентом, приезжал к покойному ныне старцу Иоанну (Крестьянкину). Зачем он приходил к нему и они беседовали целых два часа? Разве это не положительный момент? В любом случае позитив был однозначно — президент пообщался со святым человеком и наверняка услышал от него то, что действительно было необходимо и душеполезно услышать.

Л. — Во всяком случае, это нечто доселе невиданное. Попробовал бы Сталин сходить к Матронушке. Были слухи, что он якобы к ней ходил, но они ничем не подтверждены. Его бы сразу убило партийное окружение. Вопрос остается следующий: какая форма преодоления существующей ситуации является наиболее эффективной и единственно возможной? Понятие воцерковления нуждается в уточнении, многие не понимают, что это такое.

П. — Начинать надо с самого главного: что такое человек, для чего он живет на земле, для чего родился, что такое смерть. Выше Христа человеческая история никого не знает. Даже Эйнштейн, иудей, сказал, что в Нем нет тени. Образец дан? Дан. Для кого? Для тебя, для меня, для него. Серьезное осмысление этих вопросов поднимает человека на немалую духовную высоту и помогает быть честным перед самим собой и Богом.

О. — А вопрос соотношения спасения и существующего нравственного беспредела?

П. — Сегодня светское государство не лишает вас жизни, не расстреливает за малейшее слово протеста десятками тысяч, как это было в недавнем прошлом. Сегодня священник как никогда свободен в своей проповеди. Даже до революции такого не было. То же самое могу сказать о христианине. Он в состоянии открыто благовествовать. Во всяком случае, может позволить себе это попробовать. Было бы желание. И это — Божий промысел о нас, чтобы мы укрепились духом. Не в пассивности, не в бытовой суете, а через формирование в себе христианина, не приемлющего лжи.

О. — И либералов батюшка на проповеди может обличить? Пофамильно?

П. — Может. Но разве дело только в них? Кто противник Христа? Дьявол и его легион. Кто победил дьявола? Христос. Чем победил? Крестом. Любовью. Ненавидь не человека, а грех, живущий в нем. Либералы, может, для того и попущены Богом, чтобы испытать нас. А ты не поддавайся, проявляй силу духа. Без борьбы и победа не славна.

О. — Почему же власть государственная не может быть изначально нормальной?

П. — Человек везде одинаков. И на президентском кресле, и в келье, и в Генштабе. Себя надо изменять, тогда и власть станет человеческой. А без этого, как ни крути, а все останется по-прежнему — кто бы эту власть ни захватил. В истории было великое множество примеров, когда оппозиция брала власть в свои руки, становясь на место неугодных, а потом делалась точно такой же — тиранической и кровавой. Вспомните — благими намерениями выложена дорога в ад. Провозглашаем одно, а на практике получается совсем другое. Страсти-то не изжиты! Православия во многих — кот наплакал! Религии еще совсем не знают, собственного духовного опыта никакого нет, а туда же, норовят вести за собой народ, свергать неугодных! Да такие самоуверенные люди, получив власть, озвереют в одночасье! И всех потянут за собой в преисподнюю! Страсти — это же не ерунда, не мелочь какая-нибудь, это могучие силы, полностью порабощающие и растаптывающие людей, парализующие их волю к добру. Так что в человеке все дело, а не во внешних обстоятельствах, которые все то и дело хотят менять, думая, что дело только в них. Какая ошибка! Власть предержащим, равно как и стремящимся к власти нужно быть ближе к святой Церкви. Она — великая тайна, в ней совершается спасение человеческой души. А власть сейчас та, какую мы заслужили. Возьмите 17 год. Как только царь вынужденно отрекается от престола, сразу наступает самостийность. Сразу и повсеместно идет распад. А кто виноват? Генералитет. Все командующие фронтов потребовали отречения. Все! Большинство офицеров стояли под козырек: свобода! Вот и получили свободу. А потом уже формируется Белая армия. И если кто-то пытался что-то поправить в этом отношении, так это Врангель Петр Николаевич, но уже все, было поздно. А казаки как повели себя? Пускай москали дерутся себе, а мы на Дон, к бабам. Хватит воевать! И два миллиона чикнули их. Все виноваты, все согрешили в России против Бога и царя, все — и гражданские, и военные. А когда Николая Второго арестовали, почему народ не восстал?

О. — Почему?

П. — А потому, что потеряли веру в Бога. Потому, что возлюбили материализм и вседозволенность, воспротивились христианским заповедям, христианскому царю, захотели власти и изобилия. А заодно и крови.

Л. — И слухам верили, распускаемым о царице, что она немецкая шпионка. А это — чистейшая семья. И о Распутине распускали лживые слухи, дискредитировавшие царя.

П. — Я пережил эту неправду десятки раз. Бог судья всем отступникам и предателям. В основе их поведения лежит ненависть ко Христу и равнодушие. Для меня, кстати, самый страшный человек — именно равнодушный. Таких людей, к сожалению, очень много. Они не задумываются над Истиной. Человек забывает, что здесь он очень кратковременный гость. Пришел и ушел. А Христос умер на кресте за каждого из нас, за каждого индивидуально! За эфиопа, за русского, за еврея, за казаха, за татарина, за малоросса. Это тоже великая тайна. Пострадал за всех нас, чтобы все мы вошли в жизнь вечную. Так что люди, которые хотят с налета насильственно что-то менять, просто не знают христианства. И самое ужасное, даже не хотят его знать, ограничиваются своими субъективными убеждениями.

Л. — Давайте вернемся к нашей главной теме. Преподобный Сергий Радонежский благословляет воинов на брань. И сегодня военный человек — такой же, как и вчера и во все времена. Он любит определенность и четкость в ответе. Требует поставленной задачи. Вот точка кипения дойдет однажды до 100 градусов, и тогда что делать? Как выходить из положения? Видимо, ответ в том, что людям верующим и ответственным надлежит быть более социальными, более гражданскими.

О. — У митрополита Филарета сказано так: Люби Отечество, гнушайся его врагами. Значит, так и надо действовать.

П. — Правильно. Но не забывайте одного: этот тезис далек от совершенства. Христос сказал: «Любите врагов ваших». Каких? Всех. Он же говорит Петру: «Спрячь меч в ножны. Неужели ты думаешь, что я не смог бы упросить Отца, и Он послал бы мне двадцать легионов ангелов?». Он возлюбил врагов до конца. И это — наш идеал. Однако нынешняя несовершенная жизнь вносит коррективы в эту одну из самых высших Христовых заповедей. Мы постоянно живем по принципу выбора меньшего зла по сравнению со злом большим.

О. — С вашего разрешения перейдем к следующему вопросу. Если мы, русские, имеем Богом избранную миссию на земле, то как же может народ-Богоносец жить в этом вертепе? Терпеть весь этот безнравственный произвол?

П. — Всему есть свой предел. Скорее всего, он примет форму какого-то катаклизма. Не случайно на земле попускаются трагедии и войны, чтобы ожесточившиеся и нравственно огрубевшие люди пришли в себя. Там, где царят алчность и разврат, — там и разложение, потому что духовность оттуда уходит. То же и с режимами, где культивируется голая сила и мощь. Человек уходит от борьбы с собой, все сосредотачивает на внешнем. А это — трагедия.

Л. — Ситуация, видимо, будет складываться по Божьему попущению, то есть спонтанно. В неких точках могут разгореться события вроде Кондопожских, которые всколыхнут общество. Но всему — свое время. У Высоцкого есть песня о человеке, который вышел из заключения на свободу, а он к ней не готов. И в песне есть такие заключительные строчки:

Лили на землю воду,
Нет у колосьев чуда.
Мне вчера дали свободу,
Что я с ней делать буду?

Вот мы сейчас тоже хотим свободы. А отчего до сих пор живем в рабстве? Какая причина? Не готовы к принятию Истины во Христе, нет к ней должного жертвенного порыва. Преобладают неверие, эгоизм, страх и пассивность. А ведь когда евреи не приняли Христа и отвергли Его, они подверглись рассеянию. Храм был разрушен, и государство стерто с лица земли, Иерусалим распахан под поле. Это было наказанием евреям за грех Богоубийства. Когда Россия отреклась от царя и православия, предпочла им ВКП (б), атеизм и материализм, все это остаточным валом докатилось до сегодняшнего дня. И мы, возмущаясь тем, что подвергаемся насилию и угнетению, не подозреваем, что над нами, как и над древними евреями, исполняются слова древнего пророка Исайи, который говорил: «Вол знает владетеля своего, и осел — ясли господина своего, а Израиль не знает Меня, народ Мой не разумеет. Увы, народ грешный, народ, обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Господа, презрели Святаго Израилева, — повернулись назад. Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах, и все сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные и не смягченные елеем. Земля ваша опустошена, города ваши сожжены огнем, поля ваши в ваших глазах съедают чужие, все опустело… Омойтесь, очиститесь… научитесь делать добро…» (Ис. 1, 3−7, 16, 17). Пророк призывает евреев к покаянию. А покаяться — это значит вернуться к истокам, к Богу. И тогда уже действовать. Это и наш путь. В традициях славного дореволюционного прошлого. А сегодня хотят каких-то крутых изменений, но опять вне Бога. Должны быть правильные духовные установки. Да, надо, по идее, возлюбить врагов. Но мы живем в страшном и жестоком мире. И если мы бросим оружие, открывая грудь мечу врагов и подставляя щеки, то на наших глазах они, смеясь, будут насиловать наших детей, а нас с презрением убьют, наступив, как ацтеки древности, перед нашей смертью нам ногой на лицо. Сказано: «Не убий!». Правильно. Но была Великая Отечественная война. Был воин-освободитель. Он убивал фашистов. Виноват он в грехе убийства так, как бандит, вырезавший беззащитную семью в какой-нибудь горячей точке? Нет конечно. Так что все это нужно учитывать. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13). Или возьмите горячий пример с войной Грузии против Южной Осетии. Россия вступилась за беззащитных — и поступила правильно, по-евангельски. Разве это, кстати, не достойный пример политики нынешнего президента? Мы преподали урок деятельной любви к ближнему, хотя он и имел вид жесткой военной силы в отношении агрессора. А что делать? Подчас только такой уровень жертвенной любви (а мы ведь рисковали сотнями жизней наших миротворцев) действует в этом несовершенном мире и хотя бы отчасти снимает борьбу противоположностей. Что же касается общей ситуации внутри нашего общества, то конкретную форму богоугодной жизни в нем покажет время.

О. — С Осетией — понятно. Но внутри-то нашего общества безнравственность и сатанизм при этом никуда не ущли. Что с этим прикажете делать?

П. — Будьте честны, принципиальны. И действуйте профессионально, как военный, сообразно с этим. А Бог подскажет, как именно. С Осетией подсказал? Ну вот. Но там с самого начала все было предельно ясно. А есть ситуации посложнее. Кстати, неизвестно, как в дальнейшем на том же Кавказе положение будет складываться. Поэтому надо уметь слышать Божию волю. Спросите — как? Через стяжание чистоты и святости. Да-да! Это единственный способ быть с Богом и правильно жить. А без Него хоть весь мир завоюйте и всех либералов положите на лопатки — никакой пользы. Сами точно такими же станете. Без Бога человек рано или поздно делается зверем.

О. — Ну, а бесы пусть сидят на ТВ, кружат над Кремлем, да? А я буду спасать себя!

П. — Только меняя себя, вы делаетесь по-настоящему полезным для других. Что тут непонятного? Это — не мое мнение, а железная духовная логика Святых Отцов. Если вы погибаете во грехах, о каком коллективном спасении других людей может идти речь? Слепой куда поведет слепого? Например, если вы одержимы жаждой власти?.. Пожонглируете христианством, выхватив что-то из его контекста, захватите эту самую власть — и начнете всех вешать! А христианство моментально забудете, оно же к любви призывает, к прощению, к тому, чтобы быть всем слугой!.. Вот так. Поэтому надо сначала утверждать веру в себе! А она начинается с личного покаяния. Именно оно открывает путь ко Христу. Сказано Иоанном Предтечей: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». Это он говорил об условии прихода ко Христу. Так что без видения собственных грехов нет христианства. Воцерковись, смири свои страсти — и только тогда сердце откроется Богу, и ты поймешь Его волю правильно, точно и наверняка. Только так. Иначе что путного вы сделаете и кто из настоящих людей за вами пойдет? Даже в Византийской империи, где православие было официальной религией — все ли спасались? Не думаю. Хотя внешние условия были налицо. Значит, не это главное. Но это я так, к слову.

О. — Однако Минин и Пожарский подняли же людей! Почему подняли? Была Смута, преддверие конца. А сейчас на Руси третья Смута. И что же — сидеть-посиживать, лбы об пол расшибать?

П. — Опять двадцать пять! Минин и Пожарский были глубоко верующими людьми. И общество, несмотря на Смуту, помнило в глубине своей Христа. Потому Смуту и преодолели. В этом смысле религиозная передовая важнее пушек. А сегодняшние военные только-только приходят к вере, едва касаются ее, а думают, что уже все знают. Какое заблуждение! И понимание молитвы как «расшибания лба» — грубо и невежественно. Так может говорить только человек, не имеющий никакого духовного опыта и не понимающий его. Молитва — это спасительное богообщение и испрашивание у Господа силы на благое изменение себя и мира вокруг. Поймите, духовная жизнь — искусство из искусств, и в ней есть свои непревзойденные специалисты, Святые Отцы. Не вставайте на их место, не «поправляйте» православие в угоду политическому моменту. Это все равно, если бы я сейчас пошел в Генштаб, оттолкнул генералов от схемы ракеты «земля-земля» и начал что-то менять в ее чертежах. Что тогда будет? Куда жахнет ракета? Так и вы — печатным шагом в сферу высшего богословия хотите войти и всех построить? Не надо. Пусть каждый профессионально занимается своим делом. Усвойте элементарные духовные вещи — и довольно с вас.

О. — Что ж, получается — я умру, а мои дети останутся при этой сатанинской вакханалии? Нет, пусть монахи молятся, а нам надо дело делать. Иначе так ничего и не изменится.

П. — Еще раз говорю: надо самому утверждаться в вере — и тогда, если нужно, и время замедлится, и цель верно определится, и практические дела пойдут быстрее. Вне Бога и молитвы все обессмысливается. Жизнь вне молитвы приводит к тому же безбожию. А все безбожные революции в этом смысле представляли собой перемену мест слагаемых, сумма же, качество пришедших во власть оставалось прежним. Те же страсти. Сегодня в обществе, и в особенности у военных, преобладает поверхностное понятие о вере и молитве. Жили-то целых сто лет под атеизмом, вся духовная традиция отбита. Подлинная молитва — это самое главное дело на земле и в мире, это самый тяжкий и ответственный труд, это богообщение, это изменение себя, это получение духовной силы и мудрости от Бога. Убийственно неправы те, кто рассуждает о молитве и вере с налетом скептицизма, как о чем-то никчемном. Не стоит. Молитва — это та сила, с которой нам никакой враг не страшен. Не медитировать, не закатывать глаза к небу по образцу кликуш, не вызывать у себя стигматы, как это проделывал над собой Франциск Ассизский, не биться в экстазе, как Катарина Сиенская, а со смирением и покаянием просить у Бога избавления от беды. И укрепляться духом и разумом. Причем так должны молиться все. И военные в особенности. Чтобы Господь их вразумил и раскрыл глаза на истину, подсказал, как правильно поступать, вложил верные и спасительные планы в сердце. И здесь крайне важно качество мысли и ее духовная составляющая. От нее зависит, куда снаряд полетит. По своим или по врагам.

О. — Не беспокойтесь, нажмем куда надо. А насчет молитвы вы правы, простите. Но есть люди, которые к этому специально призваны. Я это имел в виду. Нельзя всем же только молиться. Это все-таки удел монашества.

П. — Монах и молился и тысячи послушаний разных при этом выполнял. Корчевал лес, копал землю, сажал картошку, полол, строил, ухаживал за скотиной. Но с молитвой. То же пусть делает и военный в своей области. И врач. И учитель. Каждый. Мы все христиане, молитва должна быть для нас как воздух, и все мы призваны в Боге искать силу и мудрость. Только Он — надежный и спасительный ориентир и на земле, и в вечности. В этом смысле военный ничем не отличается от монаха. И тот же учитель. И врач. Мы все — во Христе. А верный путь к Господу лежит только через молитву, обсмеянную слепцами. А вот чтобы она заработала, нужно духовно трудиться, очищать сердце прямой жизнью, молитвенным правилом и постом. Военный, соблюдая все это, будет с особым тщанием и ответственностью выполнять свой долг, защищать Родину и народ, идти в наступление и подавлять сопротивление противника, если тот пересек рубежи Отчизны или пытается сеять смуту внутри страны. А что касается России и ее возрождения, то посмотрите — сколько сейчас витает проектов по национальной идее и так далее! Большинство из них — полный бред! Национальная идея в России была, есть и будет заключена в православии. Кроме того, русский народ органически тяготеет к единовластию. Важно только указать правильный ориентир и самим быть его достойными. Вы в начале беседы спрашивали о причине революции. Вот вам ответ: еще задолго до революционной смуты наши русские патриоты восхотели строить великую Россию. И начался колоссальный, невиданный ранее экономический рост. Мы по всем параметрам догоняли самые развитые европейские страны, а по ряду показателей вообще были первыми в мире. Но весь запал — обратите внимание — был брошен именно на экономику, политику и иные материальные аспекты. Быть первыми, выйти на новые рубежи, развить армию и флот по самым передовым технологиям — а в результате наступил полный крах, ибо ослаб молитвенный порыв к Богу, и небеса закрылись. Захотели устроить жизнь без Творца, без нравственных заповедей и ограничений, без борьбы со своими страстями. Весь интерес обратили на внешнюю сторону, на успехи, на фанфары. Вот так. И свершилась чудовищная темная революция, порожденная повальным общественным безбожием. Великая империя пала, так как все эти экономические скачки и рывки делались за счет отступления от идеи Святой Руси и богоугодной православной царской власти. Прогрессивному обществу они оказались ненужными. Россия вступила на путь сытый, процветающий и светский. А ей от Господа, как и древнему Израилю, была уготована совершенно иная судьба — нести свет Христовой истины народам и защищать православие, преображать души человеческие (та же трагедия повторилась впоследствии и в СССР — те же устремления — пять в четыре, догоним и перегоним, будем везде первыми, повернем реки вспять, покажем всем кузькину мать, а также последнего попа и жулика, — и все вновь развалилось, потому что строилось на зыбучем песке шапкозакидательства и безбожия!)

Военные во время Февральской революции почти все были безбожниками. Выступали против православного царя и презирали Церковь. Мы — передовые! Монахи, церковники — тунеядцы, приспешники прогнившего самодержавия"! (те же речи от слепых прагматиков слышны о Церкви и сегодня: «набивают карманы», «обнимаются с глобалистами» и прочие лживые ярлыки, идущие от порочных обобщений!). А религиозного, главного смысла жизни себя тем самым лишили. Доразвивались до ледокола «Ленин», до первой космической ракеты с человеком на борту! А где теперь все это? Об экономике и говорить нечего. Вот вам и «поднять народ»! Куда, зачем? Определитесь, наконец! Без Бога — ни до порога! Подумайте, отмерьте семь тысяч раз, воцерковитесь, а потом уже только рубите! Но — во имя Святой Руси, а не ради очередной «великой России» без Бога! Или где религия — лишь дымовая завеса!.. И без злого мщения, без чуждой христианам жажды крови, ибо ничто так не разделяет людей, как кровь. Иначе все повторится снова — очередное насилие, деспотия, демагогия, стагнация и развал. Только в Боге успокаивается человек. Сложнейшая и ответственнейшая вещь — выбор духовной цели жизни для народа, который дезориентирован и измучен.

Понятно, что вам, честным военным, нынешний расклад не нравится. Но всякое изменение начинается с души человека, с ее христианского преображения. У лидера должен быть не сиюминутный запал — выбежал, пальнул, банк с телеграфом захватил и врагов к стенке поставил (вспомните для сравнения, как гуманно обходилась русская армия с пленными французами) — а сильная и правильная духовность, деятельная и жертвенная любовь к людям, жизнь, основанная на соблюдении заповедей Божиих. Для чего? Чтобы после этой первой победы, достигнутой на православн-патриотической волне, он не установил очередную тиранию и не начал рубить сплеча, объявив себя властителем душ. Чтобы щепки, щепки-то опять не полетели! Чтобы жестокость и кровь не одурманили мщением его сердце, еще далекое от Христа. Вспомните — после окончания Смуты Михаил Федорович Романов всех по-православному простил, всех своих прежних врагов — и бояр-перебежчиков, и тушинских наймитов, и даже прямых изменников. Всех. Как сильный и милосердный царь. И эти измученные, в большинстве своем растерянные и запутавшиеся в обстановке люди с великой благодарностью восприняли этот широкий царский жест — и покаялись. И служили Романовым верой и правдой.

Вот если будет у нас такой вождь, тогда каждое его слово отзовется в народе как набат. И дело такого лидера станет благословенным. И народ, услышав его, перестанет, наконец, быть толпой и превратится в собор мужественных людей, озаренных светом Христовой истины. И тогда каждый будет делать положенное ему дело. И — активно менять ситуацию на Богом данном ему уровне, не дожидаясь попущения беды. Но знайте, — без личного спасения, которое вы почему-то ставите на второй план, никому из нас все равно не обойтись. Никому, слышите? Ведь это — спасение нашей собственной души. Нельзя же прицепиться, задрав ножки, к другому человеку и на нем в рай въехать! Не выйдет. Грехи-то свои куда денем? А их у нас воз и маленькая тележка. И за каждый из них нам придется отвечать по полной программе. А элементарные условия, облегчающие людям путь спасения — здоровую нравственность, уважение к Церкви, семье, государству, патриотизм, ответственную и любящую народ власть, — все это, конечно, нужно создавать.

И еще: известный московский священник, покойный отец Алексей Мечев, причисленный недавно к лику святых, говорил: «Страшна вера христианская без любви. Лучше вообще не веровать, чем веровать и не любить». Запомните эти слова. Надо разделять человека и грех, а это — искусство из искусств. И только любовь во Христе поможет сделать это. А многие сегодня грезят только танками и римской мощью, превращая — уже в который раз — христианство в политическую демагогию, в духовно-понтонную переправу для достижения своих амбициозных целей. Но вы, конечно, к таковым не относитесь. Помогай вам Бог!
Публикацию подготовил протоиерей Михаил Ходанов

http://6chuvstvo.pereprava.org/0508_apologia.htm