Несколько мучительных противоречий нашей действительности

Текст передачи «Культурные войны» на радио «Русский край» (Калининград)

В современной России усилиями нашего политического класса вновь определяются основные государственные начала. Укреплена «вертикаль власти», проявляется государственная забота о вооруженных силах. Тем не менее, мало кто сомневается в нерешенности ряда, как сейчас принято говорить, системных проблем. Первая, самая общая, состоит в неразрешенном ещё вопросе, который можно сформулировать так: есть ли в России нечто самоценное и самобытное, что необходимо укреплять и действием чего облагораживать нашу жизнь? Если есть, то у нас должно быть чувство собственного достоинства, чувство охранения неких важнейших национальных начал, если же нет, то нам следует идти по пути национального растворения в среде окружающих общностей, китайской ли, европейской ли, либо американской. Те общности явно существуют. Китай постоянно настаивает в непрерывности своей конфуцианской цивилизационной традиции, с которой сумел, как это ему представляется, соединить марксистско-маоистскую государственность. В соответствии с этим подходом гигантское большинство китайцев считают свою государственность главнейшей в мире и ставят перспективные стратегические цели усиления своего могущества в глобальном масштабе. Поэтому попытка китайских западников в те времена, когда у нас господствовал М.С. Горбачев, подогнуть древо китайской жизни на западный манер не увенчалась успехом, и выступление студентов-демократов на площади Небесного спокойствия было безжалостно пресечено всей силой государства, не собиравшегося ни под кого прогибаться. Для китайского руководства и большинства их общества характерно чувство собственной самобытности, самодостаточности. Никакому китайскому богачу или политическому деятелю не придёт в голову покупать какой-нибудь западный футбольный клуб. Крупную производственную фирму купить могут, причем при содействии самого государства, а размениваться на финансирование пошлых зрелищ в чужих странах считают (и правильно) ниже своего достоинства.

Менее сильной и единой является современная западноевропейская общность, Европейский союз. Его достаточно однородная сердцевина, составленная из Франции, Германии, Великобритании, окруженная такими важными единокровными соратниками, как Италия, Испания, Португалия, страны Бенилюкса, обросла и второстепенными для Западной Европы государствами, отколовшимися от упавшего и развалившегося СССР. Речь идет, прежде всего, о славянских странах, Польше, Чехии, Словакии, Хорватии, Болгарии. На повестке дня включение в этот подъяремный коллектив наших бывших союзников и Сербии. Несмотря на все её унижения со стороны Запада, Сербия послушно идёт в общий строй зависимых стран. Винить её нельзя, поскольку особого выбора у неё нет, так как Россия пока находится в неопределенном положении и даже собственную историческую часть, Крым, на данный момент пока не умеет укрепить за собой. Особенность Евросоюза состоит в том, что он в значительной мере контролируется Америкой; и через своего единородного члена Евросообщества, Англию, и вследствие общих духовных католическо-протестантских начал, которые связывают в одно целое весь Западный Мир. Ведь Америка — самая сильная западная протестантская держава. Поэтому современной российской элите не нужно рассчитывать на некий цивилизационный раскол Запада, о чем у нас иногда напрасно мечтают. Европа, при всех своих противоамериканских демаршах «на коленях», особенно немецких и французских, послушно следует за Штатами и это норма западной жизни. Никаких иллюзий у нас не должно быть. Запад объединен католическим и протестантским духом, в соответствии с которым именно он является избранным судьбою вождем человечества, которому, по укоренившемуся там воззрению, все прочие должны платить щедрую дань. Россия воспринимается Западом как зависимая страна, которая должна на подчиненных началах войти в орбиту его влияния. Собственной орбиты у нас якобы нет, так думают и в Вашингтоне, и в Брюсселе с Парижем и Лондоном. Повторяю, мы должны учитывать именно духовную заносчивость всего Запада, от поляков, которые всегда кичились своей цивилизованностью и презирали «москалей», как варваров, до чопорных англичан. Мы не должны превращаться в глупцов, которые, раскрывши рот, взирают на яркую западную «упаковочную» и витринную цивилизацию, как обетованную землю, в которой нас любят, уважают и ждут. Там ждут нашей униженности, ждут наше сырье, прежде всего нефть и газ, наши интеллектуальные ресурсы, которые все еще не перевелись на Руси.

Подумаем теперь о себе самих. С одной стороны, мы понимаем свою особость, «отдельность», как говорил еще Пушкин. Но вот что это такое и к чему это обязывает, ведомо, к сожалению, немногим, по крайней мере, на тех верхах нашего государства, где принимаются решения. Тут у нас кричащие противоречия. С одной стороны бывший президент и нынешний председатель правительства В.В. Путин замечательно точно говорил и говорит, что Россия должна быть сильной, поскольку «слабых бьют». И он кажется стремится, чтобы у него слова не расходились с делом. В период его президентства мы стали свидетелями начавшегося возрождения русской армии. Вот, например, недавно впервые в постсоветский период на казанском заводе произведен и уже принят на вооружение стратегический сверхзвуковой ядерный бомбардировщик с изменяемой стреловидностью крыльев, ласково в просторечии называемый «белым лебедем». Продолжается строительство стратегического подводного флота, одной из главных основ нашей безопасности. Проблем, конечно много. Мало государство закупает новой авиационной техники на нужды армии и флота. Почти все производимое уходит в продажу за рубежи нашего отечества. Тогда как наш бюджет позволяет активнее обновлять парк самолетов. Лично для меня, офицера запаса, это является большой загадкой. Как является загадкой и наш уход из Кубы, где у нас долгие десятилетия был центр электронной разведки. Зачем мы демонтировали этот центр, демонстрировавший большие геополитические возможности России в мире? То же самое необходимо сказать и о нашей военной базе во Вьетнаме, тоже ликвидированной. Ядерные стратегические силы пока ветшают быстрее, чем обновляются, напоминая положение с рождаемостью среди русских граждан. И, однако, наша стратегическая авиация вновь стала совершать боевое патрулирование над просторами Мирового океана, демонстрируя растущие возможности государства. Вроде появляются какие-то точки роста. Но укрепятся ли они?.. Многое у нас перемешалось и еще не установилось.

Думается, что нашему политическому руководству пора перестать рассчитывать на сочувствие Запада, который исторически ценил и уважал только силу. Как только Запад предвидел нашу слабость, он сразу же начинал против России войну. Причем эти войны были войнами всего Запада, ополчавшегося против России. И стимулом для коллективного агрессора часто была податливость и западные сочувствия нашей политической элиты.Вспомним первую мощную встряску, которую после Французской революции нам задал европейский Запад во главе с Наполеоном. Царь Александр I пошел на многочисленные уступки, заключил невыгодный и унизительный для нас Тильзитский мир. Эта русская уступчивость была воспринята Наполеоном, как признак нашей слабости и он, покорив всю Европу, кроме Англии, напал всей совокупной силой Европы на наше отечество. Тут и Александр Первый кое-что понял и, надо отдать ему должное, стойко стоял до победного конца, не идя ни на какие контакты с горделивым захватчиком, усиленно предлагавшим «мирные переговоры». Нового унижения царь не допустил и русские полки оказались в Париже, а Российская Империя стала на длительное время единственной мировой сверхдержавой.

К сожалению, этот опыт недопустимости никакого подобострастия по отношению к Западу не был вполне учтен даже таким замечательно сильным и твердым государем, как Николай I. Он окружил себя служилыми немцами и прочими полуиностранными людьми, вроде министра иностранных дел Карла Нессельроде, которые России и русских не любили, не понимали и даже по-русски частенько с трудом могли изъясняться. Не случайно, это специфическое окружение Николая, который сознавал себя как действительно русский и народный царь, подвело монарха к неудачной для России Крымской войне 50- х гг. XIX века. Наши тогдашние верхи говорили исключительно по-французски, интересовались только европейскими столицами, преимущественно Парижем и Веной, а на собственных русских взирали, как на людей второго сорта. Могущественная Россия после победы над наполеоновской Европой вследствие отсутствия на политическом верху действительно национальной элиты карамзинско-пушкинского закала (с подачи деятелей типа Нессельроде) решала не свои национальные проблемы, а подобострастно услуживала то Австрии, то разным немецким государствам.Немцы, в результате, как например академик Паррот, служивший научным сотрудником в Российской Академии наук (и ни слова не умевший сказать по-русски), подчас считали Николая Первого самым сильным из немецких государей; то есть не русским царем, а немецким князем!

Выдающиеся русские умы и сердца, такие как Тютчев, Вяземский, Самарин, Достоевский не уставали твердить верхам о необходимости «обрусения» внутри- и внешнеполитического курса России. Гениальный поэт и выдающийся политический мыслитель Тютчев, например, убеждал правящие круги, покинуть своим сердцем Европу, ненавидящую Россию, и обратить внимание на южное внешнеполитическое направление, на проблему Константинополя, который мог и должен был вновь стать частью Православной Империи, то есть теперь — Русского государства. Россия тем самым, не только бы усилилась геополитически, показав свою самостоятельность, она обезопасила бы себя на Юге. Позднее эти же мысли высказывал Достоевский. Никто наверху не послушал лучших своих граждан, а российская знать продолжала веселиться в Париже, Вене и Берлине, показывая европейцам свою непатриотичность и пренебрежение национальными интересами России.Так Запад быстро «созрел» до очередной, теперь уже Крымской войны, когда Россия вновь, как и в 1812 г. столкнулась со всем Западом. Вывод тут таков: российская элита, унижающаяся перед всем западным, забывающая родной язык, всегда поощряет страны Запада к агрессии против собственного государства. В Лондоне и Париже, в какой-нибудь Вене тогда думали: «Раз русские руководители ненавидят собственный родной язык, который, по-видимому, является варварским, и не вылазят из наших стран, говоря исключительно по-французски и по-немецки, значит, Россия духовно слаба, и ее можно легко победить. Знать отделилась от собственного народа, и мы можем легко воспользоваться этой русской раздробленностью». Таким образом, подражательность нашей тогдашней политической элиты, превознесение ею всего западного, были главнейшим фактором, ослабившим наше отечество, поощрившим англичан, французов и их союзников к войне против России. Тогда как значительная часть верхов нашего отечества тогда забыла о своей народной чести и достоинстве. Подобные примеры из дореволюционных времен можно продолжать и дальше.

Спросим себя, а не повторяется ли в современной России эта элитарная хроническая болезнь русского руководящего класса, которую Достоевский назвал «чужебесием»? Продолжается и еще как! О случае покупки нашим политическим деятелем и предпринимателем аглицкого клуба и его переселении в Лондон (при оставлении за ним губернаторского поста!), известно всем. Этот случай — некая «лакмусовая бумажка», позволяющая доказательно говорить о страшной болезни российского политического класса и, говоря шире, значительной части нашей интеллигенции, которая стесняется России, которую все тянет и тянет на Запад. Это, конечно, проблема дефицита национального достоинства и проявление кричащего противоречия, главной проблемы нашей жизни. Наводить в России порядок хотят люди, дети которых забывают родной язык в элитных английских и швейцарских школах, которые демонстративно переходят на английский язык, видя рядом собой в самолете, летящем в туманный Альбион, соотечественников попроще. Они доказывают свою избранность и элитарность… принципиальным отказом от русской речи. Научены. Не надо быть Пушкиным, Тютчевым и Достоевским, обратившим внимание на духовную болезнь подражательности, чтобы диагностировать этот недуг, ставший сейчас еще опаснее, потому что коснулся более широких слоев общества, чем до революции. Причем, «процесс пошел» и такие новые образовательные тенденции, как Болонский процесс, если победят, только усилят отрыв образованных слоев от собственной национальной культуры. И чревато все это таким же концом, как и в Крымскую войну, а именно поражением России. Если нет нравственной силы, объединяющий народ в одно целое, как это мы видим сейчас в Китае или как это было у нас (несмотря ни на что) в 1812 г., то конечное поражение — вопрос лишь времени. И современная элита как можно быстрее должна вернуться духом своим домой, к Пушкину, к святителю Филарету, к своему замечательному русскому слову, лучше которого нет ничего в мире. Тогда и вещами, и делами красивыми обрастем. Слово — всему голова, каким оно будет, таким будет и всё.

В завершение два примера, показывающих, что все сказанное не фантазия, а печальный факт, не всеми осознаваемый, потому и ещё более опасный. На следующий день после государственного введения в должность нового главы государства, Д. А. Медведева, один центральный телеканал вспомнил об этом важном событии. Сообщив о нем тем, видимо, кто не следил за новостями прежде, редакция телеканала не нашла ничего лучшего, как несколько минут подряд сообщать русским и российским телезрителям, как все это показывал, и что при этом говорил… американский новостной канал СиЭнЭн. С большим подобострастием и придыханием (ох, сподобились!) наши телевизионщики говорили, что вот и американцы считают, что состоялось важное дело. Скажите, зачем такое подхалимство? Почему надо не показывать самим, как это было, а обязательно демонстрировать «американскую призму», в которой преломилась наша новость? Это ведь явное холуйство, которое недопустимо на уважающем собственный народ телевидении. Да и введение в должность главы государства почему-то называется по-американски «инаугурацией» (язык сломать можно). Зачем, какая цель таких речений и практик? Второй пример тоже из телевизора. Тот же телеканал, сообщая о Параде, сказал о пролете боевых самолетов, в том числе и того стратегического бомбардировщика, который является гордостью нашей армии и страны. Так вот, этот самолет был назван по-американски, английскими словами, которые приняты в НАТО. И лишь после первоначального обзывания нашей машины зарубежными выражениями телезрители услышали свое народное имя самолета-красавца, «Белый лебедь». Скажите, в какую сторону повернут ум-разум наших телевизионщиков, которые призваны доносить волю политического руководства страны до граждан и всего мира?

Остается только надеяться, что наш политический класс когда-нибудь поймет, что его демонстративный публичный отказ от собственной русскости может привести к большому ущербу. Тем более, что такое уже случалось и опять на грабли наступать не надо.
Владимир Николаевич Шульгин , кандидат исторических наук, профессор Калининградского пограничного института ФСБ России

12.05.2008