 |
| Русская линия | Вильям Шмидт | 14.06.2007 |
Это популярное мнение было сформировано в угоду секулярной государственной власти отечественными идеологизрованными историками — В.Н. Татищевым, В. Берхом, Н.И. Костомаровым, С.М. Соловьевым, С.Ф. Платоновым и др. [1] на основании «Истории о Московском соборе 1666−1667 г.», которую написал тайный представитель Римской курии, агент Конгрегации пропаганды веры митрополит Газский Паисий Лигарид (он же принимал самое активное участие в деле осуждения Патриарха Никона и разрушении «симфонии» государства и Церкви) [2].
Существует и другой — правдивый подход к осмыслению роли и значения Патриарха Никона, который появился в историографической литературе после того, как сфабрикованное соборное 1666−1667 гг. «Судное дело» Патриарха Никона было рассекречено и из него сотрудником МИД Н.А. Гиббенетом была опубликована часть документов «Историческое исследование дела Патриарха Никона» (СПб., 1882−1884), а в Великобритании историком и богословом В. Пальмером в сочинении «Патриарх и Царь» [3] напечатано знаменитое «Возражение или Разорение Никона, милостию Божией Патриарха…»; в России наследие Патриарха «появилось на свет» лишь в канун 400-летия со дня его рождения и 235-летия его памяти — в 2004 г. — «Патриарх Никон. Труды» (научн. исслед., документы, сост. и общ. ред. В.В. Шмидта. М.: Изд-во МГУ).
Реалистическая традиция восприятия Патриарха Никона была сформирована трудами прот. С. Михайловского «Жизнь Святейшего Никона, Патриарха Всероссийского» (М., 1863, 1878, 1907), «Никон Патриарх Всероссийский: Историческое повествование» (М., 1895, 1896), Г. Георгиевского «Никон, Святейший Патриарх Всероссийский, и основанный им Новый Иерусалим» (СПб., 1902), С.В. Лобачев Патриарх Никон (СПб., 2003), С.К. Севастьяновой «Материалы к „Летописи жизни и литературной деятельности Патриарха Никона“» (СПб., 2003; это — работа С.М. Дорошенко, которую С.К. Севастьянова издала под своим именем). Эти работы, в отличие от названных историков-государственников, основываются на исторических документах и, прежде всего, на «Житии Патриарха Никона», которое в нашем Отечестве было издано всего 9 раз — по спискам никоновых Иверского монастыря «во всеобщее известие» в СПб. в 1784, 1817, 1909 гг. и Воскресенского монастыре Нового Иерусалима в Москве в 1871 г. [4], 1872 г., 1908, 1997, 2003 и 2005 гг.
Каким был этот незаурядный человек и для своего времени, и для сегодняшней жизни, если, по словам прот. Г. Фловорского, «редко кто писал о нем бескорыстно и беспристрастно, без задней мысли и без предвзятой цели. О нем всегда именно спорили, пересуживали, оправдывали или осуждали. Его имя до сих пор тема спора и борьбы. И почти не имя, но условный знак или символ» (Пути русского богословия. Мн., 2006. С. 66), а профессор Варшавского университета М.В. Зызыкин, который с юридической скрупулезностью исследовал и описал государственные и канонические идеи Патриарха определяет его значение в истории так: «…независимо от разнообразия суждений о Никоне, к нему привлекает внимание та широта проблем, которая связана с ним не только для канонической нравственно-государственной и исторической стороны его дела, но и для русского православного самосознания в смысле уяснения происходящей в России катастрофы и возможности искупления своего греха перед Церковью и великим Святителем Божиим. В таком аспекте проблема Никона есть не только проблема русского прошлого, но и русского будущего, связанная с проблемой действительной силы Православия в мире…» (ч. I. С. 8; ч. III. С. 270)?
* * *
Обращаясь к жизни Патриарха Никона, нашедших отраженние в документальных источниках, мы видим, что она, прежде всего, есть образец примерного беззаветного служения не только Отечеству небесному — Богу, Его Церкви и народу, но и отечеству земному с его государством. Свидетельствуется это служение в исповедании действенности Имени Божьего в таинствах, в тайне благочестия, которыми утверждается спасение. Заключена же эта тайна для Патриарха в Богообщении и Боговселении, т. е. ее суть в исповедании Пресвятой Троицы — Отца и Сына и Святого Духа. Для человека начало этой тайне полагается в таинстве крещения, далее тайна проходит через всю жизнь исповеданием Имен Божиих в церковных таинствах: частное молитвенное усердие приводит к Богообщению, совершенство которого достигается степенью Боговселения, говорит Патриарх в своем «Возражении…» (л. 129об., 323об., 576об., 577−580).
Размышляя о том далеком XVII в. и его эпохе, которая получила имя по жившей и трудившейся в ней незаурядной личности — Патриарху Никону, помним, что в формационном развитии они оказались между Русью Древней и Россией Нового времени. В ту эпоху — эпоху Патриарха Никона, трансформационные процессы затронули все без исключения сферы жизни общества в их полноте, и тогда активным, самоотверженным служением Патриарха обществу, Церкви и государству на основе политико-идеологической и философско-богословской парадигмы «Третий Рим — новый Израиль — Святая Русь» были выработаны оригинальные модели церковно-гражданского строительства и государственно-церковных взаимоотношений, положены начала дальнейшей национально-государственной, и даже шире — государственно-эйкуменической (имперско-экклезиологической) политики и участия в складывающейся Вестфальской системе международных отношений.
Никон был Патриархом лишь шесть лет, регентствуя при этом государству в течение двух с половиной лет. Он не мог сделать все, что замышлял, но именно он указал на исторические задачи России по присоединению Малороссии и Белоруссии, по выходу к Балтийскому морю, по защите Православия в Ингрии и Карелии, порабощенном католиками, протестантами и турками славянском мире; в церковной жизни, напоминая о единстве Вселенской Церкви, вывел Русскую Церковь (Московскую Русь) из состояния изоляционизма и, проведя книжную и церковно-обрядовую справы, приблизил ее к Церквам-сестрам, подготовил каноническое объединение Великороссии и Малороссии, оживил жизнь Русской Церкви, сделав доступными для народа творения святых Отцов и, объяснив ее богослужения и церковную символику, обеспечил преемственное сохранение наследие Православной Эйкумены в судьбах «пременения царств». Патриарх трудился над повышением уровня нравственного состояния духовенства, старался преобразить государственную жизнь, одухотворяя ее высшими, нравственными целями, стремясь к осуществлению институциональной симфонии государства и Церкви не только как теоретической модели, но и желая, чтобы Русь была святой в смысле вечного стремления к недостижимому идеалу — стяжанию образа Горнего мира, что само по себе уже приобщает человечество к высшим ценностям и ставит перед каждым человеком идеал истины, добра, красоты и любви как вечную путеводную звезду.
Обозревая труды Святейшего Патриарха Никона, без оглядки на политико-иделогическую ситуацию, можно уверенно говорить, что именно его духовной решительностью и ответственностью за судьбы Православной Эйкумены и духовно-культурного наследия Православия в мире, устремленное к Богу русское общество и государство нашли в себе силы, чтобы, преодолевая смутные времена, стать мощнейшей державой — Московским царством на Евразийском континенте и активно влиять на политику и духовную жизнь народов, окончательно осознать себя историческим преемником Ромейского царства и сохранителем наследия Вселенского Православия, защитником и государственно-политическим гарантом Православной Эйкумены. Своей активной деятельностью, которая оказывается неразрывно связанной не только с каждым по сути даже малозначимым и неприметным событием жизни страны в этот период, Патриарх Никон цементировал и ярко продемонстрировал значимость выработанных нашими предками с их государством и Православной Церковью и укорененных в нашей исторической памяти-жизни модель такого миропорядка, которая восходит к миссионерско-экклезиологическим, ортодоксально-аксиологическим основаниям и полагается как неотъемлемая часть Мира с ее особой функцией — ответственностью за обеспечение международной стабильности посредством сочленения полюсов мира в аспектах не только физиократическом, но всегда более актуальном — метафизическом. Именно этим случившимся сочлением жизни личной — Патриарха и жизни исторической — народа, Церкви и государства величестенный образ Никона оказывает влияние на характер всей последующей истории, поскольку как его имя, так и собственно его образ стали многогранным знаком — символом и даже не столько этого периода, сколько именно модели организации бытия-миропорядка, борьбы за содержание, принципы и формы институционального взаимодействия государства, общества и Церкви, ответственности личности за судьбы народа, страны и наследия цивилизации.
Так, XVII в. и эпоха Патриарха Никона для последующего развития России приобрели черты стратегической исторической, культурной и духовной значительности, поскольку их наследие оказывало и продолжает оказывать серьезное влияние на современную жизнь с ее заботами о национально-государственной безопасности и перспективах международных отношений в меняющихся системах миропорядка. Благодаря выработанному в тот период кросснациональному и кросскультурному наследию (ответственность Руси-России за сохранение онто-аксиологичских ценностей — фундаментальных ценностей бытия и обще-жития) и сформированной двувекторности своего этно-национального и геополитического развития «север-юг» и «запад-восток», Россия стала мощнейшей мировой державой, стратегические интересы которой заключаются в удержании онто-социальной стабильности и полиэтнической, поликонфессиональной, поликультурной открытости миру. Именно бремя этого наследия обеспечивает России перспективу ее существования и сохранения миропорядка «осевого времени»; именно этим «ромейским» наследием она так неудобоварима «ницшеанскому» миру с его стесненным формой квази-бытия духом, жаждущим расширения и разменивающим онто-аксиологичские ценности на социально-экономические в их глобалистических и энтропийных тенденциях и устремлениях, нивелирующих этно-национальные и персоналистские идентичности, — духом, вожделеющим мир в его ресурсах и рынках сбыта и утрачивающим Красоту.
* * *
Возвращаясь к активно изменяющемуся в XVII в. миру с его поступательным процессом социально-государственного развития-в-себе на принципах экклезиоэтатизма, нужно отметить, что этот процесс приобретал черты — ярко выраженный вектор — ориентированности на европейскую модель этатистского абсолютизма и секулярного гуманизма (Вестфальская система международных отношений), в которой Церкви отводилась роль обслуживания интересов государства. Предлагаемая и проводимая Патриархом Никоном политика институциональной самостоятельности и независимости Церкви от государства (подобная попытка будет предпринята в начале XX в. на Соборе 1917 г., восстановившем Патриаршество, а затем в условиях новой демократической России — с конца XX в.) была неприемлема для европейских государств и, в первую очередь, для Ватикана [5], в связи с чем, были предприняты беспрецедентные в истории Русской Церкви и государства по своему масштабу внутри- и внешнеполитические усилия по разрушению церковно-государственной «симфонии» — симфонии власти светской и власти духовной.
Всеобщая же неподготовленность русского общества в его социальных группах к подобным трансформациям, выражавшаяся в приверженности догматичному охранению традиционного уклада и образа мысли, а также политическое слабоволие, личностная нерешительность, стремление к «тихости» и обеспокоенность сохранением династической преемственности со стороны Царя, вызвали процесс, границами которого стал социальный аутизм значительных групп людей, которые проименуются «старообрядцами», с одной стороны, и дискредитация главы Русской Церкви в глазах Царя и общества, судное лишение его Патриаршего достоинства и заточение в монастырско-тюремное смирение — с другой.
С целью авуации (сокрытия) антиинституциональной и антиправославной политики государства в отношении Русской Церкви и ее главы был задействован ресурс идеологического обличения Патриарха Никона как теократа, посягнувшего на государственную власть, Первоиерарха, разрушавшего святоотеческую традицию, исходя из антиправославных папоцезаристских убеждений и увлеченности латинизированной восточной традицией (грекофильством) — Паисием Лигаридом была написана официальная история Большого Московского собора; официальные и личные документы досудебного периода жизнедеятельности Патриарха Никона были уничтожены; «Судное дело», документы в котором были смешаны между собой, засекречено и к нему, в отличие от «Истории» Лигарида, доступ разрешался лишь по «Высочайшему дозволению»; была развернута масштабная полемическая литературная деятельность в раскольничьей (старообрядческой) среде, настойчиво закреплявшая за Патриархом, как единственное и наиважнейшее во всей его деятельности, проведение книжно-обрядовой справы, называя ее «церковной реформой», которая якобы разрушила древнерусско-святоотеческое благочестие и благочиние. Так был сформирован в общественном сознании социально-политический миф, в научно-литературной обработке вошедший в официальную историю и историографию [6]. С целью же дестабилизации внутрицерковной жизни и разобщения единства иерархии и паствы, был актуализирован процесс раскола-сектантства, впоследствии приобретший институциональные черты и оформление как ресурс и механизм социально-политического и идеологического воздействия на Русскую Православную Церковь.
Хотя современная историческая и обществоведческая наука установила:
1) что государственная бюрократия использовала горделивое противление и непослушание со стороны отдельных представителей клира своему архипастырю, которое было усилено царским и гражданским клятвопреступлением, — была поругана Святительская честь: лишенный Святительского сана Патриарх Никон почти 15 лет «за Святую Церковь и слово Божье бе в тюрьме» (этот неразделимый в своих основаниях социально-гражданский и гражданско-церковный грех так и остается нераскаянным — без должного прошения о милости прощения: еще в 1681 г. Вселенские Святители прислали личные и соборные разрешительные грамоты, а соборный русский дух так и остается неразрешенным от клятвопреступления своему Первоиерарху);
2) очевидность того: а) что со Святейшим Никоном как в некую ссылку ушли и до ныне под спудом греха остаются погребенными стяжаемая Святая Русь и созидаемый в «традиции святых отец и законах благочестивых православных Царей и Великих Князей» Третий Рим, все более и более истончевая суть державства, премененного имперскостью; б) на следующем этапе была предпринята попытка формализации Церкви и превращения Ее в один из социальных институтов со своим бюрократическим аппаратом — было упразднено Патриаршество, что обезкровило духовные силы народной самости, а соработниками Государей Российских становились не Святители земли Русской, а государевы подданные из различных коллегий, министерств, учреждений, канцелярий и т. д.; в) а далее угроза нависла уже над собственно гражданской властью — Царством: самочинно сакрализованная и обездуховленная гражданская власть была сокрушена буйством physis?а — природно-плотского человеческого естества;
тенденции к мистификации и мифологизации образа Патриарха продолжают сохраняться не глядя и на то, что были сделаны основные выводы (М. Зызыкин, В. Иконников, В. Пальмер, А. Тодоров, В. Шмидт) в отношении инициированного антигосударственными и антиправославными силами «Судного дела» Патриарха Никона, вызвавшего к жизни цепную реакцию этих разно- и многоуровневых катастроф.
В свое время Первосвятитель пророчески-назидательно указывал «собинному другу» Алексею Михайловичу о грядущей катастрофе: «и явились в тонком видении Никону Святители Московские в Успенском соборе Кремля и просили известить Царю не расширятися над Церковью Божией… А не послушает — будет пожар в пределах Царства»… Не внял Царь Святительским словам — и спустя чуть более месяца «было огненное запаление на Царском дворе». Так в новой и новейшей русской истории утвердился перманентный процесс «охоты на ведьм» с его кострами, социально-гражданскими реформами, бунтами, революционными движениями и сокрушился колосс, стоящий на «глиняных ногах» [7]…
Видно, трагического опыта оказывается недостаточно. Но мы должны помнить об уроках прошлого, когда сегодня отдельные страны в стремлении к мировой гегемонии, используя «миф-ценность» современной цивилизации с его ресурсами (демократизм, гуманизм-либерализм, антропо-социально-экономическая глобализация и т. д.) и в целях нивелирования в современном мире духовно-нравственного потенциала, который несет в себе Православие с его идеей этно-национальных и институциональных образований (государство и Поместная Церковь), в основу идеологии внешнеполитической стратегии США, Великобритании и западноевропейских стран, следующих в их форваторе, в отношении к России и славянским государствам, составляющим Православную (ортодоксальную греко-восточную) цивилизацию, полагается принцип направленного пропагандистского воздействия, которое обеспечивало бы борьбу с Православием (ортодоксией) как имперской идеологией, в том числе и «москвитянской», порождающей, как на том настаивает крупнейший американский историк-русист — директор Библиотеки Конгресса США Дж. Биллингтон антисемитизм, «фанатичную ксенофобию», потенциально угрожающую миру фашизмом и экстремизмом.
Дж.Х. Биллингтон [8] в целях обоснования современных внешнеполитических стратегий США (англосаксонского мира) в отношении к России и ортодокс-славянской (православной) цивилизации, которые развиваются в комплексе с прогностическими политологическими моделями С. Хангтингтона, З. Бзежинского, Г. Киссенджера, М. Олбрайт и др., а также активно пропагандируемые «демократической оппозицией», включая старообрядческую и ряд советских диссидентов, на одного из которых — А.И. Солженицына — возлагались большие, но не оправдавшиеся надежды, поскольку по известным причинам к его голосу — «пророческому голосу русских традиций, почти не прислушивались» (с. 15), тщательно рассмотрел XVII в. и эпоху Патриарха Никона, посвящая в принесшем ему мировую известность исследовании «Икона и топор» третью главу «Век Раскола» (с. 155−254; библиография: с. 689−709, примечания: с. 710−868).
Дж. Биллингтон виртуозно на материале «от середины XVII века до середины XVIII (с. 156)» в нужном для себя и западной цивилизации свете показал формирование-закрепление социальных архетипов «ксенофобии,. антисемитизма… москвитянской идеологии»: «раскол… запечатлел в народном воображении антисемитизм, заложенный в москвитянской идеологии», поскольку «от фундаменталистов (т.е старообрядцев. — В.Ш.) современная Россия унаследовала не столько исступленное благочестие, сколько фанатичную ксенофобию, а от теократов (т.е никониан. — В.Ш.) не столько христианское правление, сколько церковную дисциплину» (с. 201), которое возможно использовать как средство и стратегический политический ресурс в борьбе с Православием — Православной Церковью и государствами Православной Эйкумены [9].
Как и тогда — во второй половине XVII в., так и теперь — но уже в начале XXI в., российское общество оказалось зажатым между эпохами. С одной стороны — ее прошлое с марксистско-ленинским социал-детерминизмом, оголтелым атеизмом, красным террором и большевистским тоталитаризмом, с другой — невнятно-светлое чаемое будущее. Сегодня Россия с ее сменившим романтический демократизм гуманитарно-либеральным спекулятивизмом, хищническим олигархизмом, групповым автократизмом и социальной аномией вновь ищет силы к возрождению. И вновь Церковь задает тон и динамику гражданско-социальной и духовно-метафизической ответственности за бытие мира: на юбилейном Архиерейском Соборе 2000 г. была принята социальная концепция Церкви, в праздник Вознесения Господня — произошло врачевание исторического разъединения — подписан акт о каноническом единстве РПЦ и ЗРПЦ. Церковь по милости Божьей вновь, как и при Патриархе Никоне, собирает своих чад дабы едиными усты, единым сердцем, единым духом славить в Троице Единосущной Христа Воскресшего, имени Которого Святейший Никон посвятил Святого Живоносного Христова Воскресения монастырь Нового Иерусалима — Подмосковную Палестину в назидание всем ныне живущим и стремящимся к исполнению заповедей Евангелия в путях стяжания Града Небесного и созидания Святой Руси.
В преддверии празднования 90-летия восстановления Патриаршества, празднуем и 355-летие поставления на Патриарший престол Божиею милостию Никона — всем своим служением Богу, Его Церкви и народу, Отечеству и Православной Эйкумене заслуженно входящим в ряд величайших сынов человечества — чад Церкви Христовой, какими являются святители Иоанн Златоуст, Патриарх Фотий, имже несть числа.
Создатель летописи жизни и трудов Патриарха Никона С.М. Дорошенко говорит: «Господь судил Святейшему Патриарху Никону жизнь многосложную, многоскорбную и многоплодную. Святейший понес труды и испытал радости высшего служения и тягчайшие скорби, как телесные, когда он после перенесенного в дороге увечья был без всякого попечения в Ферапонтовом монастыре, так и еще более тяжелые душевные — разного рода клевету, вплоть до обвинения в телесной нечистоте, предательство, в том числе Царем их теснейших духовных отношений — отношений отца и сына… Святейший Патриарх испытал многие ипостаси человеческого служения: отец семейства и священник, строгий монах-отшельник, настоятель монастыря — и отдаленного сурового, и столичного царского, архиерей, наконец, Патриарх всея Руси. Строитель и зодчий, книжник и государственный деятель, просветитель и строгий, но заботливый пастырь, отец монахам, страдалец в заточении, хранитель святых канонов и ревнитель отеческих преданий, столп благочестия непоколебимый — все это Святейший Патриарх Никон. Бог даровал нашему Отечеству такого исполина духа, такого любящего пастыря, такого исповедника веры Христовой и такого живого человека со всеми своими особенностями, что каждый может найти в жизни и деятельности Святейшего то, что для него близко и назидательно в современный момент жизни… Главное в Патриархе Никоне — это живая вера, преизобилующая любовь, которой он жил, преображая вокруг себя все и призывая всех к преображению своей жизни и устроению ее во Христе» [10]
И сегодня, отдавая долг памяти великому Святителю, не побоимся, как это сделал С.М. Соловьев, отвечая на замечания Н.А. Гиббенета о серьезных упущениях и ошибочности выводов относительно Патриарха Никона: «чтобы исправлять, надо ворочаться двести верст назад, — не стоит». Воротимся теперь уже на 350 верст, поскольку, как отмечает В. Пальмер, когда либерализм сбросит существующие преграды и получит религиозную свободу, когда Русская Церковь будет ограничена собственными ресурсами, подвергнется нападению католиков и раскольников, тогда в поисках, прежде всего, самозащиты, и в особенности против католиков, она сможет открыть, что истинный борец за нее и представитель ее был Святейший Патриарх Никон. Таким образом, утверждая канонический примат Патриаршества и возвращаясь к почетному соблюдению канонов в духе Святителя, она сможет восстановить его в полноте мечтаний и вместе с ним продолжить сооружение того великого здания, над постройкой которого Никон, по его свидетельству, с терпением бессознательно работал: дом с центральной залой, такой просторной и блестящей, что Никон, глядя на нее, не знал, что это было, был поражен удивлением и изумлением…
Шмидт Вильям Владимирович, Советник РФ 1 кл., к.филос.н. доцент кафедры дипломатии ДА МИД России, докторант кафедры государственно-конфессиональных отношений РАГС при Президенте РФ
ПРИМЕЧАНИЯ:
1 — См. историографический обзор: Зызыкин М. В. Патриарх Никон. Его государственные и канонические идеи: В 3 т. Варшава, 1931−1939; М., 1995 (репринт). Т. III. Гл. VI: Отзывы о Никоне; Иконников В. С. Новые материалы и труды о Патриархе Никоне // Университетские известия. Киев, 1888. N 4.
2 — ГИМ ОР. РГБ. Ф. 173/IV (МДА). N 69: Сборник против Никона (XIX в., помечен окончанием: 18 декабря 1855 г.; в 4?). Также см.: Лавровский Л. Несколько сведений для биографии Паисия Лигарида, митрополита Газского // Христианское чтение. СПб., 1889. Кн. 2 (N 11−12); Пирлинг П. Паисий Лигарид: Дополнительные сведения из римских архивов // Русская старина. СПб., 1902. Февраль; Дубовицкий А. Б. Паисий Лигарид и его участие в деле Патриарха Никона // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 8. История. 2001. N 3
3 — Palmer W. The Patriarch and the Tsar. V. 1−6; History of the Condemnation of the Patriarch Nicon by a Plenary Counsil of the Orthodox Catholic Eastern Church, held at Moscow A.D. 1666−1667. Written by Paisius Ligarides of Scio. London, 1871−1876.
4 — Заметим: после издания архимандрита Леонида (Кавелина) попытка научного (с комментариями) издания «Жития…» была осуществлена лишь в 2005 г. — см.: Житие Никона, Святейшего Патриарха Московского / Предисл. В.В. Шмидта, В.А. Юрченкова, В.Б. Смирновой, подготовка текста В.Б. Смирновой, коммент. В.Б. Смирновой, В.В. Шмидта. Саранск, 2005.
5 — См., например: Пирлинг П. Россия и Папский престол. М., 1912. Кн. 1; Папство и его борьба с Православием. М., 1993; Суттнер Э. Христианство Востока и Запада: В поисках зримого проявления единства / Пер. с нем. О.И. Величко. М., 2004.
6 — См.: Словарь русской, украинской, белорусской письменности и литературы до XVIII века / Под ред. И.У. Будовница. М., 1962 (из более 150 агиографических документальных источников, относящихся к Патриарху и призванных его представлять, опубликовано одно и одна статья об источнике, остальные 8 являются старообрядческими антижитиями — см.: с. 60, 116, 126, 174, 182, 188, 220, 224, 249, 295). В Трудах отдела древнерусской литратуры (Пушкинский дом, СПб.) за период с 1934 по 1998 г. старообрядческой проблематике посвящено более 110 работ, работам, восходящих к наследию Патриарха Никона — всего 6.
7 — См.: Социальные конфликты в России XVII—XVIII вв.еков: Мат-лы Всерос. научно-практ. конф. (г. Саранск, 20−22 мая 2004 г.). Саранск, 2005.
8 — Биллингтон Дж. Х. Икона и топор: Опыт истолкования истории русской культуры. М., 2001.
9 — См. подробнее: Шмидт В. В. Патриарх Никон и его наследие в контексте русской истории, культуры и мысли: опыт демифологизации: Дисс…. д.филос.н. М., 2007. С. 335−353.
10 — Дорошенко С. М. Патриарх Никон: духовный свет сквозь века (духовная власть как духовная опора на все времена) // Патриарх Никон: Стяжание Святой Руси — созидание государства Российского: Монография в виде сборника научных трудов / Сост. и общ. ред. В.В. Шмидта. В 3 ч. М., 2007. Ч. II.
http://rusk.ru/st.php?idar=111687
Страницы: | 1 | 2 | Следующая >> |
