Не батуринская комедия, а трагедия!

В некоторых российских и украинских изданиях в последнее время появились публикации, которые ставят под сомнение наличие значительных жертв после «освобождения» Александром Меншиковым Батурина. Историческая разведка журналиста Сергея Павленко опровергает приведенные в них тезисы о незначительном количестве жертв после опустошительного похода русского войска на гетманскую столицу.
Вопрос, сколько горожан, защитников погибло при сожжении-взятии Батурина, довольно важен для понимания масштаба трагедии, изучения истории этого страшного факта в жизни всей Украины. Вычисление более или менее реальной цифры потерь, которые понесла Гетманщина от воинов Меншикова, нейтрализует безосновательные исторические спекуляции на эту тему как в плане завышенных оценок (30 тысяч), так и заниженных (1−3 тысячи). В последнее время в периодике, интернете появились статьи, которые вообще ставят под сомнение наличие жертв в Батурине.

Чтобы дать аргументированный ответ на эти «опровержения», нужно в первую очередь знать:

— вероятную численность жителей гетманской столицы в 1708 году;
— количественный состав защитников крепости;
— количество населения, военных, которым удалось избегнуть расправы.

Следует отметить, что полной и детальной информации об этом, к сожалению, архивы, летописи не дают. Но есть немало второстепенных фактических материалов, на основе анализа которых попробуем приблизиться к определению количества жертв царизма. Итак, прежде всего выясним первую цифру — сколько было жителей гетманской столицы в 1708 году.

О чем рассказала перепись

В 80-х годах ХVIII столетия ближайшие к Батурину города имели небольшое количество людей: Глинск — 2916, Городня — 3850, Чернигов — 3924, Ромны — 4319, Лохвица — 4916, Прилуки — 6177, Борзна — 6595, Березна — 6661, Зиньков — 7212, Нежин — 11 102. Разумеется, в 1708 году они не могли насчитывать намного больше жителей. Была ли исключением среди окружающих городов гетманская столица? В переписи 1654 года наталкиваемся на первое сведение о составе ее жителей. По ней в Батурине было 635 дворов (360 казацких и 275 мещанских). Историк Н. Герасименко считает, что до 1666 года количество дворов в Батурине уменьшилось аж на 395. В самом деле — это утверждение, на первый взгляд, будто и имеет реальную основу. В 1655 году почти весь город выгорел от пожара. Однако важно знать и такую деталь: перепись 1666 года не принимала во внимание в Батурине казацкие хозяйства. Она лишь показала наличие для налогообложения дворов батуринских мещан, которых уже тогда насчитывалось 365 (Институт рукописи НБУВ. — Ф.1478. — Стр. 1). То есть это значит, что к 274 дворам ремесленников, купцов и т. п, которые были в 1654 году, добавилась еще 91 семья мастеровых, торговых людей! Вероятно, если казачьих хозяйств увеличилось пропорционально мещанским (360 + 100 = 460), то вместе с мещанскими усадьбами (365) имеем 825 дворов (460 + 365). По переписным книгам 1666 года можно высчитать количество мещан. Так, переписчики записывали только мужчин (глав семей), значит, вместе с женами их насчитывалось 730 (365 по 2) человек. В переписи отмечается, что в 365 дворах проживает «детей и братвы и племянников шестьсот семдесят девять человек». Таким образом мещанские семьи Батурина насчитывали вместе 1409 человек. Это в среднем по 3,86 человека на семью. Казацкие семьи, очевидно, имели похожий состав. Итак, умножаем их 460 дворов на средний показатель насыщенности семей (3,86) и получаем количество казацкого населения города — 1776 человек. Всего в Батурине в 1666 году проживало 3175 жителей. Разумеется, может быть и плюс, и минус людей. Но в общем эта цифра отвечает реалиям того времени.

На протяжении 40 лет существования гетманской столицы происходили качественные изменения в составе ее населения. Три ежегодные большие ярмарки в Батурине содействовали развитию ремесленничества, купеческой прослойки. Так, если в 1666 году здесь было 12 мельниц (больше всего в Украине после Остра и Киева), то уже в 1708 году — 30. В конце ХVIII столетия гетманская столица стала одним из центров ювелирного производства. В соседнем Коропе, заселение которого происходило в одинаковых условиях, по данным 1682 года, насчитывалось 5285 человек. Понятное дело, новый статус города как гетманской столицы оказывал содействие росту в нем количества граждан. Гетманская администрация, канцелярия добавили Батурину по меньшей мере 200−300 дворов. Ведь генеральная старшина имела большое количество прислуги, соответствующие воинские, судебные службы и органы. Кроме этого, стабилизация жизни в Гетманщине благоприятствовала увеличению семей: старшины, зажиточные казаки заводили по 5−10 и больше детей. Таким образом Батурин, как отмечает М. Домонтович в своем историко-статистическом исследовании, «стал принимать вид настоящего города, значительно расширился и сделался многолюдным».

Население его по всем признакам на начало ХV??? столетия максимально выросло до 7−8 тысяч. Батурин имел где-то до 1000−1100 дворов*. И не больше. Очень большого механического прироста жителей гетманской столицы не могло быть: причина этого — потери казаков во время постоянных военных походов, дальнейшее расселение батуринцев по новым хуторам, слободам. Да и землевладения под Батурином имели постоянный характер, большие же семьи не обеспечивали всех членов семьи надлежащими средствами для существования. Город заставлял излишек рабочей силы или ремесленничать, или выталкивал за свои пределы, на незаселенные земли.

Сколько же людей погибло в огне 2 ноября 1708 года? В значительной мере ответ на этот вопрос можно дать, проанализировав описание Батурина, сделанное в начале 1726 года по царскому указу от 3 декабря 1725 года (Книга, составленная из документов, заключающая сведения, собранные, согласно указу Екатерины I Малороссийской коллегии 3 декабря 1725 г. — о владениях гетмана И. Мазепы в Батурине до разорения последнего // Черниговский исторический музей имени В. Тарновского. — Инвентарный N АЛ 501/17). Хотя прошло 17 лет после разорения, центральная часть города, по нему, оставалась пустошью. Обгорелые разрушенные здания заросли сорняками и кустарниками. Авторы описания указывают на «пустые неогороженные дворища» Орлика, «Григория-канцеляриста», Ломиковского и его хутор на Горбановке. Также «пустые места» были «поблизу гребли, прозываемое Хайнатшина», «близ церкви Покрова», «от поля понад дорогою Пальчиковскою, на котором бывали, за изменника Мазепы, шопы для хранения армат», недалеко от Гончаровки, где также «были шопы для хоронения палубов и возов».

Вместе с тем узнаем, что «на предместье после разорения, на погорелых и на пустых местах поселились вновь по указу покойного гетмана Скоропадского, который указ покойным атаманом батуринским Данилом Харевским публикован; а иные живут и в старых домах, которые от разорения уцелели». Как видно из дальнейшего реестра, речь идет прежде всего об отдельных усадьбах, которые размещались на слободках. Показаны, например, 122 двора Матеевки, которая, очевидно, попала в описание потому, что здесь жили крестьяне, мельники, принадлежащие гетманскому двору. Фактически же эта слобода размещена по другую сторону Сейма, в километре от переправы. Вряд ли она в 1708 году была в составе предместья Батурина и соответственно сожжена.

В других частях города картина выглядела так: предыдущие жители гетманской столицы имели в слободе Подзамковой 19 дворов, в слободе Горбановской — 31 двор, в слободе Гончаровской — 72 двора. Кроме того, в предместьях жили «ремесные люде, прежде бывшие жители батуринския, которые по разорение Батурина в старых домах и на своих местах поселившихся живут»: сапожников — 38 дворов, портных — 28, калачников — 11, ткачей — 12, мясников — 2, кузнецов — 15, музыкантов — 6, гончаров — 5, плотников — 5 дворов.

В общей сложности описание насчитывает около 647 дворов (правда, вместе с Матеевкой и близлежащими хуторами). Именно батуринскими можно назвать лишь 444 из них (293 «ремесных людей и пахатных», 12 «до обмачевского двора належит», 9 рыбаков, 9 «бунчуковых и значковых», 105 «козаков служилых со старшиной», а также 3 «пустых Мазепиных», 5 «неогороженых пустых дворищ», 8 «приездных владелческих»). Заселенными были только 428 дворов. В описании отмечается, что вся предыдущая «старшина соженная». В части имеющихся 105 казацких дворов вели хозяйство женщины — Мотря Василиха, Юсчиха Куциха, Иваниха Олийничка, Маря Косачовна, Оришка Климиха, Одарка Рубанка, Анна Калчиха, Настя Шошиха, Мартиниха Рыжа. Так же и в других цеховых и пахотных хозяйствах они представляли немалый процент. Например, дворы кузнецов значились за Анной Савчихой, Наталкой Цибихой, торговцев — за Мотрей Сурковной, Марией Сурчихой, Феськой Пулинчихой, Анной Максимихой, Анной Тимощихой. Это указывает на то, что много семей потеряло своих хозяев.

Важно заметить, что не во всех 428 дворах проживали жители, пережившие 1708 г. Мы насчитали 17 новопоселенных человек. В Батурин переехал жить бывший белоцерковский полковник Михаил Омельченко. Сотником стал казак из Кролевца Федор Стожок. Таким образом на пепелищах поселилось только 411 уцелевших из батуринских семей.

Описание не показывает количество людей во дворах. Несомненно, после 2 ноября 1708 года они имели значительно более низкую насыщенность, чем в среднем по Гетманщине. Ведь в больших семьях могло остаться вместо 10−15 человек 1−2 члена семьи. Очевиден большой минус и дворов. Их, по нашим подсчетам, уменьшилось где-то почти на 600 единиц. Итак, более 600 семей не насчитываем в Батурине после погрома. В описании показаны только 17 дворов «торгуючих мелочным товаром». В то же время еще в 1666 году в Батурине жило 90 семей купцов. В описании города 1726 года не указываются конкретные строения жителей, сохранившиеся после 1708 года. Это не случайно. Прошло 17 лет после пожара — и учетчики уже могли ошибиться, кто строил дом на пепелище, а кто из оставленного обгорелого сруба, остатков усадеб и т. п. Разумеется, пожар не мог нанести большой ущерб каменным жилым домам, которых в столице было немало. Так, Омелько Мацай, например, поселился в «домовом малом строении, бывшего полковника прилуцкого Горленка».

Жертвы разные

В общем же через два десятилетия после меншиковского погрома город залечил самые тяжелые раны. Это сразу после пожара он вместе с округой имел страшный вид. Так, 2 марта 1709 года И. Скоропадский, учитывая то, что «Иван Черныш, знатный войсковый товариш, понесши подчас руины батуринской в добрах и хуторах своих, около Батурина будучих разорение», предоставляет ему во владения «для подпоможеня своих шкод и убытков» село Митченки. Если предположить, что в каждой семье, оставшейся после погрома, спаслось в среднем по 3 человека (что маловероятно) и это составляло 1233 батуринцев (411 дворов по 3), то итоговая цифра потерь все равно впечатляющая — 5800−6700 жителей (7−8 тысяч жителей Батурина до 2 ноября 1708 г. минус 1233 тех, кому удалось спрятаться, убежать).

Лизогубовская летопись, описывая резню, которую устроили пьяные московские стрельцы, отмечает, что «многошь в Сеймi потонуло людей, утiкаючи чрез лед еще не крiпкий, много погорiло, крившихся по хоромах, в льохах, в погребах, в ямах, где паче подушилися, а на хоромах погорiли». Эти детали проясняют мученическую и страдальческую гибель основной массы граждан. Их собралось много под защиту войска. О том, что «сердюки все, также и прочие тутошние жители, убравшись в замок засели», докладывал А. Меншиков царю. Чечель и Кенигсек «и протчие подобные им сотники и есаулы с сердюками и некоторыми городовыми и со всею Батуринскою черню, — как отмечал палач гетманской столицы в жаловальной грамоте, — засев в Батурине, и укреплясь воинским обычаем», оказывали сопротивление.

В переполненной осажденной крепости, вероятно, негде было и яблоку упасть. Мирных жителей, скорее всего, держали в безопасном месте — подземельях, ходах замка. Разветвленная их сеть (выложенные в традиционной форме сруба лабиринты шириной и высотой по два метра) могла спрятать тысячи людей. Сожжение надворных строений, зверства стрельцов заставили женщин, стариков и детей выбрать более легкую смерть: задыхаться в дыму.

Авторы «Журнала, или Поденной записки… Петра Великого», который читал и правил сам царь, составляя по горячим следам летопись деяний монарха, не думали, что их толкование взятия Батурина будет противоречить более позднему, официальному. «И первых воров полковника Чечеля и генерального есаула Кениксека с некоторыми их единомышленниками взяли, — читаем в нем, — а прочих всех побили, и тот огород со всем сожгли и разорили до основания, где зело много изменника Мазепы богатства взяли» (Журнал, или Поденная записка… Петра Великого. — СПб., 1770. — С. 195).

Кроме батуринцев, которые стали основными жертвами погрома, в гетманской столице их судьбу разделили и жители ближайших сел. Напуганные слухами о тактике «выжженной земли» русских войск, люди семьями снимались с насиженных мест и искали укрытие за стенами крепости. О том, что подобное в самом деле происходило, свидетельствует успокоительное обращение фельдмаршала Б. Шереметева накануне сожжения Батурина к украинскому народу, «дабы из городов и деревень, на которые пойдет войско его царского величества, никто не выбегал, понеже жителям никаких обид и разорений и грабительства и протчаго своеволия чинено не будет». Но напуганные известиями, имевшими реальную основу, люди не верили этим заверениям. Перед упомянутым обращением сам Б. Шереметев доложил царю, что на Стародубщине «деревни пред неприятелем велел жечь: токмо здешние жители нетерпеливо сие приемлют». Напуганное население искало пути для спасения от приближавшейся войны. Ему импонировала твердая позиция командования Батуринской крепости по недопущению поджигателей. Защиту своих жизней люди доверили большому военному гарнизону. Только коварная измена обернулась для них непоправимой трагедией. «Много там людей пропало от меча, понеже збiг был вот всiх сел», — читаем в Лизогубовской летописи.

Части защитников и горожан удалось вырваться из кровавого ада и уцелеть. С началом опасного развития событий тайно покинули гетманскую столицу жены Кочубея и Искры, которых держали в одном из домов на Гончаровке под наблюдением, чтобы они не смогли предупредить царя о решении Мазепы. «Того ж часу приехала черница з монастыря дIвичого Новомлинского возком, — читаем в старой рукописи, — и на возку будка простая, и в черничину одежду ее милость пани Кочубеева и пани Искрина убравшися, а панну Параскевию убравши в простую одежду, вийшла пiшком з дiвками з города, а панича Феодора з собою посадивши у возку черничином черниця вмiсто черниць з города вывезла и простовали на Митченки, на Куреню, на Ичню, на Прилуку…» После штурма, когда началась паника, батуринцы спасались как могли. Некоторым из них в темноте повезло воспользоваться тайными вылазками, вырваться из крепости со стороны Сейма (здесь вместо стены был обрыв), удалось пересидеть сутки в надежных укрытиях, уцелевших от пожара. Пойманные же после утренней оргии не все были казнены. «Прошлого 1708 г., во время вынятья города Батурина, — писали позже в жалобе гетману Д. Апостолу братья Гончаренко, — взято нас, братов двох родних, в полон на Москву, в якому полону були ми роков сiм». Меншиков, по всей видимости, из этого документа, прихватил для себя ясырь. Лишь через много лет пленники вернулись на родные пепелища.

О составе войск в закрытом Батурине остались важные для современности показания на допросе пойманного канцеляриста Александра Дубяги: «А в Батуринском де замке ныне войска четыре полка сердюцких, Чечелев, Покотилов, Денисов, Максимов, да казаки городовые полков Миргородского, Прилуцкого и Лубенского; а по сколку которого полку человек, о том не знает». В сердюкских полках насчитывалось от 600 до 800 военных. В походном варианте городовые казацкие полки во время Северной войны имели в среднем по 1500 казаков, то есть мобилизовались не все те, кто был занесен в реестр как казак. Таким образом в трех полках — Миргородском, Лубенском и Прилукском, — которые стали на защиту Батурина, всего максимально насчитывалось 4500 человек (3 полка по 1500). Итак, военный гарнизон 1 ноября 1708 г. имел по нашим оценкам 7,5−8 тысяч военных. Именно они приняли на себя ночной удар наступающей пехоты А. Меншикова.

Отчаянно оборонялись захваченные врасплох сердюки. После двухчасового боя лишь небольшая их часть ценой значительных потерь прорвалась сквозь плотно сжатое кольцо окружения. Из показаний сердюка Корнея Семененко, которого допрашивали 11 декабря в Посольской походной канцелярии, узнаем, что осталось от защитников Батурина: «По приказу де изменника Мазепы велено их сердюцким четырем полкам, а именно: Покотилову, Денисову, Максимову и Чечелеву, у которого наказным сотником Герасим (в тех де четырех полках сердюков, чает он, что и трехсот человек не будет), стоять в Гадячю с шведами». Значит, именно столько из них спаслось! Другие 2300 (в четырех полках было 2600 сердюков минус 300 сердюков) погибли в битве или были пойманы и замучены.

Удалось убежать в соседний Обмачев и Дмитрию Чечелю. Из крепости он вышел, вероятно, по тайной вылазке и вынужден был, прячась, перебираться по Сейму или находиться в воде рва. Обессиленный, он еле добрался к своему родственнику. «Однак кум его, — сообщает Лизогубовская летопись, — в селi Обмочевкi, когда он утiкал и забiгал верхом обогрiтись, понеже ввесь обмок, да заснул на печи, то кум пошел, ознаймил войту и прочим и так взяли его и поймали и отдали великороссиянам». Его колесовали в Глухове. Пойманного Ф. Кенигсека, умершего от ран в дороге, сначала колесовали в Конотопе, а потом его голову с выколотыми глазами «на столпе каменном також на шпицу железную воткнено» в Сумах.

После сожжения Батурина три русских полка заняли Нежин. Часть московской конницы была направлена через Прилуки в Миргород. Там же стал сильный гарнизон. Во всех городах и городках, захваченных русской армией, и которые были без мазепинцев, вывешивали царские указы, а рядом для страха «голови на коли взоткнутi були» пленных сердюков и казаков, взятых в гетманской столице.

Напуганные Батурином, вывешенными отрубленными головами мазепинцев горожане практически не имели выбора и, чтобы с ними не поступили так же, по «инициативе снизу» направляли челобитные царю. Жители Прилук, Лубен, Лохвицы, Новгорода-Северского, Варвы, Сребного, Ични, Миргорода клялись в верности российскому монарху. Дирижер этой верноподданической кампании (а им, бесспорно, был Петр I) получил их 5 ноября, как раз во время выборов нового гетмана. Они должны были убедить созванную в Глухов старшину в бесполезности затеи Мазепы, рассеять сомнения тех, кто колебался.

Неизвестна судьба казаков Лубенского, Миргородского, Прилукского полков. Если последних благодаря измене приказного полковника Ивана Носа (а именно его посланец показал тайный ход в крепость. — Авт.) Меншиков мог амнистировать, то других — вряд ли. Таким образом, из 7,5−8-тысячного войска гетманской столицы не погибло 300 сердюков и, будем считать, 1000 казаков Прилукского полка, какая-то часть военных других полков, всего 1300−1800 человек. Значит, общие потери батуринского гарнизона составляли 5−6,5 тысячи человек (7,5−8 тысяч защитников минус 1300—1800 казаков и сердюков).

Наши подсчеты совпадают с сообщениями английских газет, пользовавшихся информацией царской главной квартиры над Десной за 16 ноября 1708 года. «Лондон Газетт» 29 декабря 1708 года писала, что А. Меншиков в Батурине «войско… в числе 6 тысяч приказал изрубить». Он же, как отмечает «Дейли Курант» (3 января 1709 года), «после взятия приказал изрубить 5−6 тысяч казаков».

Приплюсовываем к этим военным цифру 6−6,5 тысячи мирных горожан, где-то 1000 жителей из окружающих сел (берем по минимальным расчетам) и получаем всего 11−14 тысяч жертв. Это количество совпадает с оценками И. Борщака и Р. Мартеля, которые называют цифру 15 000. Важным подтверждением вышеприведенных подсчетов является сообщение английского посла Чарльза Витворта, который информировал из Москвы о потерях мирного населения в Батурине: «Зарезаны жестоко шесть тысяч человек, не смотря на возраст и пол». Лорд Ч. Уайтворт, выполнив посольскую миссию, опубликовал в Лондоне в 1710 году «Отчет о России», из которого узнаем о том, как «город Батурин немедленно был взят и сожжен, и более семи тысяч человек было убито независимо от возраста и пола». Историк Орест Субтельный тоже отстаивает мнение, что Меншиков вырезал «6 тысяч мужчин, женщин и детей».

Подытоживая вышеупомянутое, можно сделать такой вывод: жертвами погрома 2 ноября 1708 года в Батурине стали 6−7,5 тысячи мирных граждан, 5−6,5 тысячи военных, а всего 11−14 тысяч батуринцев, сердюков, казаков.

Вышеупомянутый Д. Скворцов считает, что лишь «6 тысяч польских и немецких наемников и есть достоверно подтвержденные жертвы Батуринской трагедии». На самом деле «поляками» в составе охотницкого войска называли украинцев, выходцев из Правобережной Украины (так как убежали от польского короля). Перед службой у И. Мазепы они добывали свободу Украины в войске гетмана П. Дорошенко и других правобережных гетманов. Среди сердюков были действительно иностранцы — подразделения-ватаги волохов, сербов. Но количество последних не превышало 500 человек.

История не переписывается

Авторы «батуринских комедий», подтасовывая под свои несовершенные концепции факты, источники, «почему-то» игнорируют важные свидетельства того времени. Поражен был увиденным 11 ноября 1708 года шведский очевидец-историк Георг Нордберг. Он записал: нападающие «что только могли, ограбили, а бедных беззащитных жителей поубивали». «По руинам, — констатировал свидетель злодеяния, — можно предполагать, что это был красивый, из кирпича построенный город, который своими зданиями превосходил другие города в Украине». Подобное описание давал и в своем дневнике шамбелян Карла ХII Адлерфельд, погибший под Полтавой в 1709 году: «Перебили и старых, и малых, не смотря на пол и возраст, остальных женщин забрали. Взяли сорок пушек. Сожгли город и 30 мельниц, стоявших на речке Сейм. Все ограбили. Комендант родом прусак был взят, с ним горько поступили».

Напоследок хочется сказать «реабилитаторам», ретушерам акции А. Меншикова и о таком. В России есть достаточно монографий о собственных непривлекательных моментах жизни государства: бунты стрельцов, крестьян, дворцовые интриги, жестокое подавление царизмом оппозиции. Это — горькая правда, которую можно спрятать, затушевать, но она была. Без нее трудно понять прошлое, мотивы поступков людей. Батурин тоже был. Сопротивление его защитников — также. Как и жестокое уничтожение батуринцев, казаков, сердюков. Без Батурина тяжело понять украинцев. Отношения Украины с Россией — это, к сожалению, чаще всего драматические страницы. Они были и, как не прискорбно, есть потому, что приоритет силы, жесткий стиль доминирует в политике соседей. Не признавать упомянутое — сознательно уклоняться от правды, не искать компромисса в политических контактах двух государств. Унизительный статус, зависимость — те факторы, которые не являются ценностными величинами для украинцев. Главенство, пренебрежительность к вольнолюбивым проявлениям национальных меньшинств, наоборот, — ничем не оправданная традиция российской политики.

…Уроки трагедии сожжения гетманской столицы не должны призывать к точению кинжалов. Для Украины и России эта печальная дата общая — она призывает украинцев проявлять внимательность, принимать достаточно мер для обороны страны, не надеяться лишь на союзников; россиян она приглашает к покаянию и вместе с тем к толерантности, к непереступанию черты в решении стратегических задач сохранения собственной государственности, установлению добрососедских отношений с пограничными странами.

Историю легко переписать тенденциозно, но изменить в ней то, что на самом деле было, невозможно. Без гибели Батурина 2 ноября 1708 года тяжело понять бытие Российского государства. Если бы в эпоху Петра? царили гуманизм, милосердие к восставшим, не сжигались населенные пункты на пути шведской армии, возможно бы, Украина уже тогда стала независимым княжеством, соседом которого было бы другое государственное образование — миролюбивое, но слабое, привлекательное для разного рода завоевателей. Проявленные в военной кампании 1708 года образцы неслыханного деспотизма, жестокости — реакция самосохранения российского самодержавия, к которой не были готовы ни участники борьбы за волю Украины, ни Карл ХII. Ошеломляющая тактика Петра I сохранила его власть, господство империи. Последняя оказалась более мобильной и агрессивной, чем те, кто замахнулся на ее бытие. Такая реальность, с которой приходится считаться, и главное, брать из нее соответствующие уроки.
Сергей Павленко, Чернигов
Впервые опубликовано: «Голос Украины», 14 апреля 2007 г