Взлом Кода Да Винчи или о немощных дерзостях мелкой бесовни

На 17 мая была назначена мировая премьера скандального кощунственного фильма «Код Да Винчи» по одноименному роману Дэна Брауна. Вчера, 18 мая начался его прокат в российских кинотеатрах. В связи с мировой шумихой вокруг этого романа и фильма возникает законный вопрос: какова их идеологическая суть?

Она достаточно проста: первый слой — воинствующий антикатолицизм (характерны обвинения Католической Церкви в гонениях инакомыслящих и в сокрытии некоей тайной истины). Это — чуждый нам, русским, старый конфликт западного общества, идущий еще со времен позднего средневековья. О нем прекрасно сказал свт. Николай Велимирович: «Из-за властолюбивого и еретического священства Европа возненавидела саму Церковь». Вначале этот конфликт шел по линии католицизм и протестантство, затем — католицизм и масонство. Второй слой — не менее воинственный либерализм, плюрализм, по поводу которого не может быть двух мнений, плюрализм, доходящий до либертинизма и порнографии. При этом сии воинствующие либералы признают только свою свободу самовыражения, доходящего до эксгибиционизма, свободу для лжи, клеветы и очернительства, намеренно забывая о правах миллионов христиан на хранение и почитание своих святынь, на воспитание своих детей в вере, чистоте, честности и целомудрии. Похоже, нам предлагается модель особого вида тоталитаризма: плюралистического тоталитаризма и демократической содомократии. И, наконец, — идеология постмодерна.

Несколько слово об особенностях первого слоя идеологии этих, с позволения сказать, произведений. Дэн Браун провозгласил как некую новую истину кощунственную ложь о связи между Иисусом Христом и Марией Магдалиной и о наличии у них детей. Может быть, для дикого постсоветского атеиста или для западного постхристианина с его сожженной совестью и штампованным сознанием здесь нет ничего зазорного, но для настоящего христианина это — оскорбительная и кощунственная клевета на Сына Девы и Девственника, Назорея, Само-чистоту и Источник всякой чистоты. Объясняя, почему Христос не мог родиться от земных отца и матери, а мог только воплотится от Девы, святитель Николай Сербский пишет: «Для Святого Всесильного и Бессмертного Бога омерзение и ужас — обрести плоть человеческую от бурления крови и урчания утроб двух человеческих существ. Рождение от Девы для Него — единственный и исключительный способ избежать красной реки крови, смешанной с черным потоком греха, которая протекает по желанию человеческому, а не по Божиему, чрез все поколения людей от прародителей до наших современников. Этот способ избежать связи с грехом и соприкосновения с нечистотой. Способ и Самому не стать рабом закона — узником среди узников, которых он желает освободить. Ибо все те, кто рождаются от крови и хотения плоти, хотения мужа, рождаются из-за желания человека, из-за похоти человека, из-за похоти человека, из-за инстинкта земли, из-за бича закона. А сыны Божии, сказано в Евангелии, рождаются от Бога. Ибо от нечистой крови рождается нечистая кровь, от хотения плоти — хотение плоти, от хотения мужа — похоть мужа, от греха грех. В крови предка живут страсти многочисленных предков его, в хотении плот человека живут вожделения всех умерших, в мужском вожделении человека живет похоть всех истлевших. По своему чистому желанию пришел Господь в мир, к людям. А как же могло быть его желание чистым, если бы Он пришел в мир через похотливое желание человека?»

Процитированного достаточно, чтобы квалифицировать действия Дэна Брауна как кощунство и оскорбление религиозных чувств миллионов христиан, подлежащее судебному разбирательству. Добавим, что Дэн Браун идет дальше вождей тоталитарных сект. Если «преподобный» Мун лишь сожалел, что Христос не завел семью и тем самым де совершил ошибку, то Дэн Браун пытается данную «ошибку» исправить, используя тоталитарные технологии промывания мозгов.

Для камуфляжа своих кощунственных измышлений Дэн Браун ссылается на гностические рукописи и тайное предание катаров. Тем самым он оказался не только кощунником, но и лжецом и лжесвидетелем. При всей извращенности и искаженности сознания гностиков ни одна из гностических и манихейских сект до подобной «клубнички» не договаривалась, Мария Магдалина для гностиков была хранительницей тайного предания, либо неким совершенным эоном (веком), но никак не тем, чем ее желал видеть Браун. Более того, на внешнем уровне своего посвящения и гностики, и катары практиковали крайний аскетизм и вероятно, большинство из них с отвращением отшатнулось бы от картинок, нарисованных на «фабрике грез».

С другой стороны, откровения Брауна с точки зрения Нового времени не блещут особенной новизной: подобные скабрезные пошлости муссировались во французской литературе XIX века. А если говорить о духе и смысле подобных, так сказать, «откровений», то они прекрасно вписываются в структуру постмодернистского лжезнания и альтернативной науки. Скажем, существует классическая история, и вот появляется Носовский и Фоменко со своей альтернативной историей, существует документированная история Второй Мировой и Великой Отечественной войны, и вот как чертик из коробочки выскакивает Виктор Суворов со своими «ледоколами» и т. д. Отметим, что тираны ХХ века подобные альтернативные проекты очень любили: так, Адольф Гитлер верил, что земля не круглая, а вогнутая. Это и понятно, насилие над обществом порождает насильство и над совестью, и над здравым смыслом. Любовь к тайному знанию всегда была характерна для тиранов и манипуляторов. Чем кончил Третий Рейх, мы помним, он погиб в своей крови и черно-коричневой грязи. Возникает вопрос: в какой крови и грязи захлебнется Новый Порядок, строящийся ныне на законе насилия над естеством, совестью и здравым смыслом?

Творцы культуры постмодерна претендуют на изобретение чего-то абсолютно нового, очевидно не желая понять, что «нет ничего нового под солнцем». Количество мыслей, образов, художественных приемов ограничено по определению, велико, но ограничено их сочетание. Чтобы создать действительно нечто новое, нужен духовный труд, проникновение вглубь. А если этого нет, то начинается извращение действительности, с целью завлечь, удивить, поразить и покорить зрителя. Если в душе художника нет чувства красоты, то и появляются комбинации из пивных и консервных бутылок, которые выдают за шедевры, равные полотнам Рафаэля и Да Винчи. Когда за душой нет ничего, кроме подлости и продажности, тогда начинают прославлять и воспроизводить порок, предателя Иуду делают жертвенным героем, белое выдавать за черное, и наоборот, в общем действовать подобно ведьмам в Макбете:

Грань меж добром и злом сотрись,
Сквозь пар гнилой помчимся ввысь.

Следование «закону извращения» за себя мстит — посредственностью и бездарностью, и полным разложением личности в конце. Чтение пятьсотдвенадцатистраничного опуса Дэна Брауна — неблагодарное и скучное занятие. В нем явно проглядывают натужные попытки удивить и поразить читателя, стремление напялить львиную шкуру I века, из-под которой вылезают ослиные уши ХХ века. Его персонажи и мыслят, и действуют, как стандартизированные, роботизированные англосаксы, пусть и переодетые в библейские костюмы. Книга и фильм — плоды затертой голливудской традиции, когда режиссеры, желая чем-то поразить читателя и зрителя, переодевают актеров в различные костюмы, но и под ними они остаются теми же — людьми и рабами современного постиндустриального общества, воспроизводителями стандартных поступков и ходов. Этот роман с точки зрения художественной не представляет ничего стоящего, про Брауна даже не скажешь как про персонажа «Бесов» Достоевского: «У мерзавца был талантик». Это типичный плод бульварной литературы для массового читателя с примитивными и предсказуемыми запросами. Единственная подлинная новация Дэна Брауна — то, что он ради денег и славы не побоялся выставить Христа на продажу, и предавая и продавая его, соединять для себя приятное и полезное. Но и тут он не вполне оригинален, был у него предшественник, отлученный Элладской Церковью — Никос Казандзакис, также изрядно поднажившийся на богохульстве.

Наконец, Дэн Браун является просто вором — похитителем чужой интеллектуальной собственности. Весьма спорную идею сочетания мужского и женского начала в образе Джоконды разрабатывался задолго до него, в том числе и в работах русского искусствоведа — петербуржца Михаила Аникина. Однако Аникин из этого предположения делал выводы, диаметрально противоположные брауновским: для него Джоконда — символ Церкви, где во Христе, по слову апостола Павла, нет ни мужского, ни женского.

При этом возникает законный вопрос: а почему авторы подобных бездарных произведений и носители столь убогой идеологии находят такое обильное финансирование и поддержку? Ответ прост: антихристианские силы на Западе продолжают дело своих духовных, а, может быть, и этнических предшественников, которые хулили Христа, надсмеялись над Ним и убили Его, а потом клеветали на Его учеников и Его Церковь. Однако помимо религиозно-идеологической и этнической составляющей, существует и другая — экономико-политическая. Подобные фильмы, а главное, их настырное внедрение по всему миру — элементы глобального управления обществом. Постиндустриальному обществу Нового Мирового Порядка не нужны духовно независимые, чистые, не замаранные, бескорыстные люди, то есть настоящие христиане, ибо они неподкупны и неподконтрольны. Оно нуждается в совершенно других характерах — максимально пригодных для сферы услуг и сбора информации, то есть в лакеях, ищейках и предателях. Между тем историческое христианство для воспроизводства подобных типов абсолютно непригодно: столетиями оно вырабатывало характеры воинов, крестьян и тружеников, духовно свободных и творческих людей, которые потенциально опасны для стандартизованного сетевого общества. Это общество построено на оголтелом монетаризме, как выразился Генри Форд, беседуя с учениками воскресной школы: «Страсть к деньгам надобно довести до кипения».

А для полного торжества подобной идеологии надо уничтожить Церковь, не благословляющую ростовщичество и финансовые махинации вообще, опозорить Христа, обличавшего богачей и богатство неправедное: «Горе вам, богатые, ибо вы получили утешенье свое» (Лк. 6;24). Как выразилась еще в 1998 году Мадлен Олбрайт: «Самый главный враг американских интересов в России — Русская Православная Церковь».

Все это выглядит внушительно и грозно по наружности, но мелко и ничтожно по своей сути. Эту кощунственную всемирную шумиху можно охарактеризовать как мелкую бесовню или, говоря словами тропаря мученикам, «демонов немощные дерзости». Иудеи хулили Христа, но «по воскресении страшен явился еси врагом Твоим, Господи». Несмотря на всю иудейскую клевету и ложь «вера благодатная протекла по всем концам вселенной, а законное озеро иссохло». В двадцатые годы прошлого века в Советской России устраивались суды над Христом, где теперь эти судьи? Фридрих Ницше торжественно провозгласил: «Бог умер», а затем умер Ницше — в сумасшедшем доме. Другой писатель написал кощунственную книгу о Евхаристии, а затем впал в буйное помешательство и покончил с собой. Все хулители Христа сгорали в Божественном пламени как восковые фигурки. И отношение ко всей этой мерзости может быть только одно: «И дунь, и плюнь на него». Сейчас как никогда актуальны слова Солженицына: «Жить не по лжи. Отнимите руки от их идеологии, и она грохнется и кончится сама собою». Сейчас важно спокойное стояние в вере и непричастность ко всем этим мерзостям, спокойная реакция священноначалия на эту шумиху — лишнее тому свидетельство. Бог даст, мы перестоим и эту мутную волну. Имя Брауна забудут через несколько месяцев, а имя Христово будет пребывать вовеки.
Диакон Владимир Василик, кандидат филологических наук, доцент кафедры истории славянских и балканских стран исторического факультета СПбГУ