Провал президентских выборов в Афганистане

Что в этой ситуации делать России?

Сегодня в Кабуле ожидается оглашение решения комиссии по изучению претензий и жалоб на президентских выборах в Афганистане, состоявшихся 20 августа. Спустя два месяца после выборов имя следующего президента страны остается неизвестным — по предварительным итогам нынешний глава государства Хамид Карзай набрал 55% голосов, а его основной соперник, бывший министр иностранных дел Абдулла Абдулла — 28%.

Вместе с тем, международные наблюдатели и афганская умеренная оппозиция, считают, что выборы прошли со значительными нарушениями, что позволяет оказывать сильное давление на действующего президента, с тем чтобы склонить его к компромиссу и заставить согласиться с формированием коалиционного правительства, ключевые посты в котором займут представители оппозиции. В этом случае влияние Хамида Карзая будет серьезно ограничено.

Британская газета «Таймс» со ссылкой на свои источники в Кабуле сообщает, что комиссией будет названа цифра в 47% голосов поданных за Карзая. Но если он поддастся уговорам посредников и согласится на создание коалиционного правительства, то, как считают афганские наблюдатели, комиссия по жалобам назовет цифру немногим превышающую 50%, что отдаст ему победу уже в первом туре.

В преддверии вынесения вердикта комиссии Барак Обама заявил, что откладывает отправку в Афганистан дополнительных контингентов американских войск.

Все это по-своему интересно, но чем бы ни закончилась интрига, уже сейчас очевидно, что афганский кризис развивается вглубь, и на ожиданиях западных демократизаторов в Афганистане можно ставить крест. Ситуация с выборами тем сложней, что и в военном плане успехов западной коалиции не видно. Скорее наоборот. Причем, отправка дополнительных контингентов войск, видимо, ничего не изменит.

Афганскую проблему для Запада можно свести к двум составляющим:

Возможно ли, либерализовать мусульманское традиционное общество и сделать из Афганистана (Ирака, Пакистана) витрину западного образа жизни и образец для подражания для остального мусульманского мира?

Удастся ли, если и не наставить туземцев на путь истинный, то хотя бы удержать Афганистан, а вместе с ним и весь Центрально-азиатский регион, в орбите западного геополитического влияния, пусть и при помощи военной силы?

Так как с первым вопросом все предельно ясно — прививка демократии в мусульманских странах, и тем более в полуфеодальном консервативном Афганистане, ни к чему привести не может — интерес представляет только вторая часть американо-европейской дилеммы. Смогут ли они военными средствами подавить сопротивление, не дать перекинуться антизападному пожару в неспокойный Пакистан, и удастся ли, используя Афганистан как плацдарм, вовлечь в орбиту Запада Среднюю Азию и, в перспективе, Иран?

Чтобы представить себе современную военную ситуацию в Афганистане надо бросить беглый взгляд на ее ближайшую предысторию.

Советский Союз, вопреки распространенному мнению, ушел из Афганистана не из-за военных неудач. Все ключевые районы Афганистана, на момент вывода контингента наших войск, находилась под контролем 40-й армии и режима НДПА. Но ситуация с политической точки зрения была тупиковой, выхода из нее видно не было. Издержки все больше казались необоснованными, тем более в инфантильном сознании Горбачева, в принципе склонного к такого рода ходам — сбросу любых внутренне сложных проблем.

Как ни странно, но после ухода советских войск территория и база влияния НДПА или, что будет правильнее, корпорации во главе с Наджибуллой, расширилась. Прослойке просоветских деятелей и их клиентеле стало в военном плане не на кого надеяться кроме как на самих себя, а так как в Афганистане и вне НДПА было достаточно тех, кто боялся прихода моджахедов, вокруг Наджибуллы очень быстро сложилась конфедеративная коалиция, влияние которой распространилось и за пределы районов традиционного контроля советских войск. Все это позволило Наджибулле и поддержавшим его полевым командирам, готовым противостоять моджахедам (и стоявшим за ними Пакистану и США), продержаться три года после вывода советских войск и полгода после введения Советским Союзом и Россией блокады — отказа в декабре 1991 года предоставлять просоветскому режиму оружие, продовольствие и ГСМ, как в виде безвозмездной помощи, так и за наличный расчет.

За этим последовало взятие, в апреле 1992 года, разношерстными отрядами моджахедов Кабула, грызня за власть и война всех против всех, длившаяся два года. После чего на сцену выходит, до того никому неизвестное, движение Талибан, в течение двух лет — с 1994 по 1996 гг. — установившее контроль над большей частью Афганистана.

Феномен триумфального шествия Талибана объясняется двумя факторами, предельным фанатизмом его ядра, того, что и составляет собственно Талибан и финансовой помощью пакистанской Межведомственной разведки, выступавшей все время афганской склоки финансовым оператором, распределявшим потоки иностранной помощи между воюющими группировками. Денежные потоки были переключены в пользу талибов, полевые командиры на местах присягнули на верность новому хозяину, а все несогласные с вмешательством Пакистана — так называемый Северный Альянс — оттеснены на север Афганистана, прижаты к бывшей советско-афганской границе, под прикрытие артиллерии российских погранвойск.

За этим последовал выход Талибана из-под крыла своих иностранных спонсоров и трогательный союз между новой российской властью и афганским Северным Альянсом, состоявшим в значительной степени из тех, кто когда-то воевал против советских войск. При этом разрыв с Талибаном пакистанских спецслужб был не одномоментным и непростым, — американцам пришлось приложить немало сил для того, чтобы разорвать отношения между идеологами из Межведомственной разведки Пакистана и их радикальными выкормышами. Сторонников радикального политического ислама и сейчас немало в высших эшелонах пакистанской элиты, но до поры дружба с американским большим братом оказалась важней.

Что было потом известно: американцы решили включить Афганистан в свою стратегию борьбы с «Осью зла» и демократизации без границ. В ходе развернувшихся боевых действий конфедерация полевых командиров, сложившаяся вокруг Талибана, была разобрана американцами на части. Ранее кормившиеся из рук Талибана группировки получили нужное финансирование и сигналы от «освободителей», что и предопределило быстрое военное поражение талибов, сдачу ими без боя городов, уход ядра движения в горы и подполье.

Чтобы понять серьезность опасений американцев за ситуацию в регионе можно привести такой факт: на период активной фазы боев в Афганистане пакистанский ядерный арсенал был под гарантии США вывезен в Китай, настолько опасались последствий взрыва страстей в среде пакистанских исламистов. Подобные опасения и сейчас лежат в основе американской геополитической стратегии в Афганистане, — не дать радикальным исламистам взять под контроль регион, прежде всего Пакистан, ядерную державу.

Однако ни талибы, ни прочие полевые командиры по разным, часто сиюминутным причинам то поддерживавшие их, то заявлявшие о поддержке иных сил, никуда не делись. Более того, у талибов и местных лидеров, не склонных больше чем формально подчиняться центральной власти в Кабуле, появилась новая опора — внушительная финансовая база в виде доходов от наркоторговли.

В советский период и во время правления талибов торговля наркотиками и афганский наркотрафик не выходили далеко за пределы региона, — талибы по идеологическим и тактическим соображениям не приветствовали наркоторговлю. Сейчас Афганистан является главной житницей героиновой наркомафии. По данным ФСКН РФ с 2001 по 2008 год, объём производимых в Афганистане опиатов вырос в 44 раза, а от героина афганского производства в России ежегодно гибнет вдвое больше людей, чем погибло советских солдат за всю десятилетнюю войну в Афганистане.

Решительно препятствовать выращиванию мака и производству героина американцы и их союзники боятся, — это может настроить против них афганских крестьян. Но лавинообразно растущая наркоторговля дает в руки талибов и фактически неподконтрольных Кабулу князьков на местах доходы, позволяющие финансировать вооруженные отряды. Помощь бен Ладана и иных внешних спонсоров, в этой ситуации, становится не принципиальной.

То, что происходит сейчас в Афганистане иначе как капканом для американцев назвать нельзя. Какую бы стратегию не выбрали натовские стратеги: «британскую», т. е. замирение и компромисс с умеренными боевиками (именно на этом настаивают британцы, имеющие немалый колониальный опыт) или «американскую», т. е. жесткое противодействие и активизация боев, как в Афганистане, так и на подконтрольных талибам территориях Пакистана, — итог этого противостояния будет один: уход из Афганистана вначале европейцев, устающих от бесперспективных усилий, а вслед за ними и американцев. Режим Карзая (либо того, кого американцы ему на смену выдвинут) будет сам разбираться с оставшейся после десятилетий войны склокой. Запад будет оказывать материальную помощь своему ставленнику для поддержания ситуации контролируемого хаоса, в Кабуле будет сидеть «законное правительство», а на периферии будут править бал полевые командиры, в разной степени идеологически мотивированные и, в зависимости от ситуации, в разные стороны «внешнеполитически» направленные.

России, во всей этой ситуации, есть что терять. Афганистан — подбрющье Средней Азии и оттого, что станет происходить вблизи бывшей советско-афганской границы, будет зависеть прочность российских позиций и защищенность интересов России в этом регионе. О том, что такое Средняя Азия и почему она входит и должна входить в нашу сферу интересов можно, в силу очевидности, не говорить.

Внутри Афганистана и сейчас достаточно тех кто, как это не удивительно, с ностальгией вспоминает советское присутствие. Причем, с уважением о шурави вспоминают в том числе и бывшие противники, на деле имеющие возможность сравнить стиль войны и мира русских и американцев. Симпатии к России бывших противников в немалой степени способствует и опыт сотрудничества с Северным Альянсом во время правления талибов. О русских умевших и воевать и дружить вспоминают с уважением. Об американцах, даже в окружении близком к Карзаю, говорят с нескрываемым презрением.

Что же делать, в этой ситуации России? Вопрос непростой и неоднозначный. Никак не участвовать было бы не дальновидно. Думать о введении ограниченных контингентов войск — безответственно. Предпочтительным на сегодняшний день выглядит спокойное выстраивание отношений с афганскими лидерами, некогда входившими в Северный Альянс. Предоставление им материальной и военной помощи в рамках той же самой «антитеррористической борьбы», не направленной против войск НАТО, предоставление вместе с помощью посильных гарантий на случай изменения ситуации в Афганистане и локальной поддержки в уже сейчас идущих политических разборках. Возможной и необходимой должна быть тихая работа российских дипломатов и военных с тем, чтобы не наступить на уже знакомые грабли, но и не устраниться от проблем, которые неизбежно перед нами встанут.
Константин Новиков, специально для Русской линии