 |
| Интерфакс-Религия | Протоиерей Андрей Новиков | 22.04.2009 |
В начале своей статьи г-н Семенко обещает выдержать ее в «сугубо академическом ключе», не выходя «за рамки научно-богословского дискурса». Однако обещания ему выдержать не удалось, да и жанр — критика Святейшего Патриарха — неблагодарная почва для академичности или научного богословствования.
Прежде всего, показательны ссылки Владимира Петровича на две примечательные статьи: «Проповедь, которая наводит на многие размышления» и «Первая „энциклика“ Патриарха, или Торжество толерантности». Последняя статья принадлежит перу В. Можегова, об отношении к нашей Церкви которого ярко говорит название иного его опуса: «Русская Православная Церковь служила как Сталину, так и Гитлеру». Любопытные авторитеты у г-на Семенко. Из весьма пакостной статейки Можегова постоянный автор «Русской линии» цитирует наипакостнейший пассаж, в котором говорится, что слова Первосвятителя Русской Церкви вызывают «некую неопределенность» «в районе живота», «в которую все куда-то летит, не обретая опоры». Цитирование подобных грязных намеков, конечно, многое говорит о «научно-богословском» и «академическом» характере статьи В.П.Семенко.
Небезынтересно обратить внимание и на первую статью («Проповедь, которая наводит на многие размышления»), к которой нас отсылает г-н Семенко, как к обладающей «несомненной ценностью», и выводы которой «в главном» совпадают с его (Семенко) выводами. Между тем, автор этой публикации, вслед за крединами и филаретовцами, пытается ловить Его Святейшество на слове, обличая в «фактологических ошибках», главная из которых — «наименование пресвитера Ария священнослужителем не Александрии, а Константинополя, об авторитетности его имени (а не его непосредственных защитников перед императором Константином, таких как Евсевий Никомидийский, Евсевий Кесарийский и Павлин Тирский) в Константинополе, или о спорах между людьми на рынках Константинополя из-за учения Ария и желание многих умереть за это учение».
Заметим, что если бы в речи Великого Господина и Отца нашего, действительно, случилась оговорка, то, дабы не уподобляться греху Хама, ее следовало покрыть молчанием, тем более, что никто не застрахован от оговорок в устной речи (они встречались иногда и у блаженно почившего Патриарха). Но в том то и дело, что Святейший обладает порядком более серьезным богословским багажом, чем его напористые оппоненты.
Во-первых, в проповеди Патриарха Арий назван не «священнослужителем Константинополя», а «пресвитером Константинопольским». Ни для кого не секрет, что Арий был пресвитером. Однако, возможно, немногие знают, что Арий, выказав ложное покаяние, был возвращен из ссылки и призван в 330 г. «ко двору», в Константинополь. Последние годы жизни он провел в Константинополе. Иерусалимский собор, состоявший из арианствовавших, но лицемерно сохранявших формальное общение с Кафолической Церковью епископов, даже восстановил Ария в пресвитерском сане и церковном общении. И если бы не всем известный суд Божий и позорная смерть ересиарха, Арий принял бы участие и в Литургии в главном храме Константинополя.
Во-вторых, абсолютно прав Святейший, когда говорит, что имя Ария «было чрезвычайно авторитетно в Константинополе». В столице Восточной Империи правили императоры-ариане, проживали многочисленные арианские епископы, саму кафедру константинопольскую занимали ариане. В IV веке были периоды полного господства арианства в Константинопольской Церкви. Известно, что когда святитель Григорий Богослов прибыл в Константинополь, в этом городе арианам принадлежали все храмы.
В-третьих, только человек, не знакомый с творениями одного из трех величайших вселенских учителей Церкви святителя Григория Богослова, может отрицать правоту патриарших слов о спорах на рынках, разгоравшихся в Константинополе из-за учения Ария. Святитель Григорий пишет: «Одни, вчера или позавчера оторвавшись от черной работы, вдруг стали профессорами богословия. Другие, кажется прислуги, не раз битые, сбежавшие от рабьей службы, с важностью философствуют о Непостижимом. Все полно этого рода людьми: улицы, рынки, площади, перекрестки. Это торговцы платьем, денежные менялы, продавцы съестных припасов. Ты спросишь об оболах, а они философствуют о рожденном и нерожденном. Хочешь узнать цену на хлеб, отвечают — „Отец больше Сына“. Справишься: готова ли баня? Говорят: „Сын произошел из несущих“. Всё это формулы евномианские»
Наконец, о желавших умереть за учение Ария читаем у А.В.Карташева во «Вселенских Соборах»: «Некафолические, нецерковные группировки напрасно увенчивали себя исповедническими и мученическими венцами».
Вернемся, однако, непосредственно к творению В.П.Семенко. Последний сообщает читателю о существовании некоего «учения Патриарха Кирилла», которое расходится со святоотеческим преданием. «По главным, ключевым пунктам, — без тени смущения заявляет г-н Семенко, — между Патриархом Кириллом и святыми отцами наличествует весьма существенное расхождение». Заметив, что никакого особого «учения Патриарха Кирилла» не существует, и что Святейший во всем последует единственно учению Вселенской Православной Церкви, рассмотрим, в качестве примера, два обвинения, предъявленные В.П.Семенко Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси, наиболее ярко демонстрирующие необъективность и предвзятость «обличителей» Его Святейшества (разобрать все обвинения не представляется возможным в рамках статьи, поскольку Владимир Петрович проявил потрясающую словоохотливость, даже таблицу противоречий между Патриархом и святыми отцами начертил).
1. В проповеди Святейшего есть такие слова: «Но среди еретиков было и много людей благочестивых, горячих в вере, ревностных. И в самом деле, разве за реальным разбойником, распутником, грешником пойдут тысячи людей? Люди идут за сильным вождем, который умеет убеждать, который может показать личный пример. Большинство еретиков были такими сильными церковными вождями, имевшими огромный авторитет среди народа».
В ответ г-н Семенко приводит многочисленные святоотеческие цитаты, в которых еретики называются псами, волками, антихристами, безбожными, духоборцами, не радеющими о внутреннем духовном делании, исполненными ложных мудрований человеческих и имеющих характер вполне сатанинский. Как кажется самому В.П.Семенко, он блестяще доказал противоречие между Патриархом Кириллом и святыми отцами. В своей таблице он ввел такое противопоставление:
«Святые отцы: Характер еретиков — вполне сатанинский, они — лжецы и преступники, готовые на любые злодеяния; Патриарх Кирилл: Еретики привлекали людей высотой своего морального облика, духовным авторитетом».
Однако в своей схеме г-н Семенко позабыл упомянуть еще одни слова Святейшего из той же проповеди, без которых все эти таблицы и противопоставления — обыкновенная ложь. Вот эти слова: «В нашем обычном представлении еретик это синоним разбойника. Так оно было и в древности. Для верующих еретик был как бы разбойником, и по сути, так оно и есть». Эти слова настолько уничтожительны для антипатриарших построений В.П.Семенко, что он не только никак не комментирует их, не только не вносит в «таблицу» воззрений Патриарха Кирилла, но даже, цитируя проповедь Святейшего, полностью вымарывает из нее имеющее принципиальное, важнейшее значение последнее предложение. При наличии этого предложения ясно, что сам Святейший полностью разделяет мысль о том, что еретики — это разбойники. Без этого предложения (в цитации Семенко) может показаться, что Патриарх считает подобную мысль лишь расхожим мнением.
Более того, важнейшее указание Святейшего Патриарха Кирилла на то, что еретик является разбойником именно по сути, по внутреннему содержанию, в сочетании с видимым для последователей благочестием, ревностью, убедительностью (что и представляет особую опасность) — является всесторонним и как нельзя более точным изложением учения отцов Церкви по данному вопросу. Так, святитель Иоанн Златоуст, называющий еретиков «ворами, разбойниками», вместе с тем, говорит: «У еретиков часто можно найти жизнь добрую». Блаженный Иероним Стридонский, толкуя известные слова Спасителя о «волках в овечьей шкуре» (кстати, этот эпитет в той же проповеди прилагает к еретикам Святейший), пишет: «Особенно это должно понимать в отношении еретиков, которые по воздержанию, целомудрию и постничеству кажутся одетыми как бы в некую одежду благочестия, а внутри имеют душу, как бы зараженную ядом, и обманывают сердца более простых братьев». Святитель Игнатий (Брячанинов), которого В.П.Семенко почитает своим особым союзником, раскрывает ту же мысль, что и Святейший Патриарх Кирилл: «Диавол поддерживает еретика и раскольника в воздержании и прочих наружных подвигах и видах добродетели, чтоб этим поддерживать его в самодовольстве и заблуждении, а правоверных личиною святости, которую носит на себе еретик, привлечь к ереси». А вот и конкретный исторический пример. В письме к Несторию святой Целестин, епископ Римский, дает такой отзыв об этом ересиархе: «Ибо прежде сего слава о твоей жизни была такова, что твоим достоинствам завидовал посторонний город».
2. Еще одно мнимое противоречие, якобы, существующие между Его Святейшеством и святыми отцами (согласно тому же Семенко):
«Святые отцы: Источник ереси — нерадение о своей духовной жизни, о духовном возрастании и, как следствие, отсутствие связи с Духом Божиим, невозможность вдохновиться свыше. Патриарх Кирилл: Источник ереси — борьба с ересью, ревность за чистоту Православия».
Внимательно ознакомившись как с приведенными Владимиром Петровичем цитатами, так и с проповедью Святейшего Патриарха Кирилла, смело могу утверждать, что ни отцы, ни Патриарх не упоминают об источниках ереси. Поэтому указанное г-ном Семенко противоречие — не более, чем сотрясание воздуха. И святые отцы, и Святейший раскрывают разные обстоятельства и причины возникновения ереси. Странно требовать от Святейшего, чтобы в несколькоминутной проповеди он раскрыл всю полноту внутренних и внешних причин, побуждающих некогда православного христианина стать еретиком. Его Святейшество сконцентрировал внимание на том обстоятельстве, которое представляет важность в контексте всей проповеди и является наиболее актуальным в современной ситуации — ведь современные еретики, царебожники, диомидовцы, во главу угла ставят как раз принцип мнимой защиты чистоты Православия. Именно этим, а не настроением своей внутренней духовной жизни, они вводят в соблазн наших прихожан (свидетельствую об этом как приходской священник), и именно на этот соблазн не только имел право, но и обязан был указать Святейший Патриарх, как Первопастырь Земли Русской, несущий ответственность перед Богом за души многомиллионной паствы самой многочисленной Православной Церкви.
И очень важным обстоятельством рассматриваемой проповеди, на которое ее исследователю следовало обратить особое внимание, является употребление Святейшим слова «якобы»: «еретические движения стремились к тому, чтобы якобы защитить веру православную, сохранить ее чистоту». Между тем, если читать вышеуказанное противопоставление г-на Семенко (Патриарх vs святые отцы), можно подумать, что Его Святейшество любую борьбу с ересью, ревность о Православии считает источником ереси. Но наш Патриарх четко и ясно говорит о необходимости отличать «еретика от ревностного православного христианина, желающего защищать и хранить чистоту своей веры».
Слова Святейшего подтверждаются церковной историей. Великий церковный историк блаженный Феодорит Кирский приводит письмо Ария Евсевию Никомидийскому, в котором, в частности, говорится: «верному православному Евсевию, несправедливо преследуемый папой Александром за всепобеждающую истину, которую и ты защищаешь, Арий желает здравия о Господе. Такого нечестия мы и слышать не можем, хотя бы еретики угрожали нам тысячью смертей». Известно также, что ересиархи-монофизиты свое выступление против Церкви прикрывали ревностью о Православии и борьбой с ересью несторианства. Их борьба за «чистоту» веры была настолько убедительна, что даже некоторые святые отцы поначалу одобряли их ревность против ереси Несториевой. Так, святой Лев Великий писал ересиарху Евтихию: «До нашего сведения довел ты письмом любви своей, что ересь несторианская старанием некоторых вновь воскресает. Такая заботливость твоя нам приятна, ибо свидетельством такого твоего расположения духа служит самая речь, которую мы получили. Почему не сомневаемся, что Виновник веры кафолической Господь поможет тебе во всем».
О том же Евтихии пишет выдающийся церковный историк А.П.Лебедев: «Евтихий был энергичным деятелем в пользу Кирилла (св. Кирилла Александрийского — А.Н.) и против Нестория во времена III Вселенского Собора. „Когда Несторий противился истине, Евтихий встал за истину“ (это цитата из актов Вселенских Соборов — А.Н.). Кирилл, уважая Евтихия, прислал ему после III Вселенского Собора экземпляр деяний этого Собора». А вот характеристика другого основателя монофизитства: Справедливо Диоскор говорил о своей пламенной ревности к вере: «Я прилагаю попечения о вере православной и апостольской. Я направляю ум свой к чисто божественному, не смотрю на личность, не забочусь ни о чем, как только о своей душе и о правой вере». Действительно, таков характер Диоскора, но его ревность приняла не то направление, какое должно".
Этот список можно было бы еще долго продолжать, но и приведенных цитат достаточно, чтобы убедиться в абсолютной правоте и глубокой богословской проницательности Святейшего Патриарха Кирилла. Столь же несостоятельны и остальные «обличения» г-ном Семенко Его Святейшества. Повторюсь, чтобы разобрать их все по пунктам, необходимо написать не самую тонкую брошюру. Основная цель этих «обличений» — оградить вошедшее за последние годы в моду псевдоревнительство, «ревность не по разуму», которую обличает, как представляющую крайнюю опасность, и Святейшей, и святые отцы, и подвижники благочестия. Святитель Иоанн (Максимович) именно такой «ревностью не по разуму», казалось бы, благой ревностью о почитании Богородицы, объясняет возникновение римо-католического лжеучения о непорочном зачатии Девы Марии. Выдающийся подвижник Русского Зарубежья, настоящий, а не псевдо, поборник Православия и антиэкуменист иеромонах Серафим (Роуз) дает уничтожающую характеристику некоторым ревнителям: «находятся люди, которые загораются огнем истинного Православия, содержащегося в Богослужениях и святоотеческих писаниях, в противовес тем, кто удовлетворяется мирской религией, они становится ревнителем истинной православной жизни и веры. Само по себе это похвально; но на практике не так то легко избежать сетей мирской религии, и слишком часто такие ревнители не только являют многие признаки обмирщения, которого они желают избежать, но даже и совсем отходят от православной традиции, становясь исступленными сектантами».
В действительно программной и, не побоюсь этого слова, великой проповеди Святейшего Патриарха Кирилла не только нет никакой «толерантности» или оправдания ереси. Наоборот, она является жестко антиеретической, антираскольнической, антиэкуменической. Придирчивые оппоненты Его Святейшества почему-то обошли молчанием тот факт, что Патриарх наименовал ересью и разбоем несторианское и монофизитское учение, которое в современной толерантно-экуменической среде принято называть не иначе как «древним восточным православием». А вот к православности взглядов самого г-на Семенко возникают серьезные вопросы.
Например, Владимир Петрович пишет о «канонически законной латинской иерархии (апостольское преемство коей никогда не отрицалось Православной Церковью)». Глубоко уважая право В.П.Семенко иметь собственную точку зрения, вынужден засвидетельствовать, что она не имеет ничего общего с православным учением о ереси и расколе, согласно которому канонически законной может быть только иерархия Православной Церкви, а не иерархия еретиков и раскольников. Что же касается чиноприема латинского духовенства в Церковь без перерукоположения, то речь здесь идет не о признании или непризнании каноничности папской иерархии со стороны Правосланой Церкви, а о соотношении акривии и икономии, что подробно рассмотрено в трудах священномученика Илариона (Троицкого), которого зачем-то в той же статье всуе поминает г-н Семенко. Если бы он внимательно ознакомился с экклезиологией великого русского богослова (провозглашенной, кстати, Патриархом Кириллом образцом православного учения), то нашел бы там указания на то, что Церковь признает безблагодатной и неканонической всякую еретическую и раскольническую иерархию, отрицает в ней благодатную апостольскую преемственность, лишь по икономии принимая латинян «в сущем сане», ввиду наличия у них внешней, чисто формальной (но не благодатной) цепочки апостольской преемственности, с упованием на то, что в момент соединения с Церковью через Таинство Покаяния Милосердный Господь восполнит благодатью безблагодатное и неканоническое латинское «рукоположение». В подтверждение учения священномученика Иллариона приведу слова великого и, главное, подлинного борца за святое Православие святителя Марка Эфесского, заявившего латинянам: «Ваши епископы и клирики уже — не епископы и не клирики, будучи низложены такими великими и древними Соборами, а миряне — подлежат анафеме и отлучению».
Не нравится г-ну Семенко и жесткое отношение Патриарха Кирилла к раскольникам: «Патриарх же Кирилл, ошибочно, как представляется, связывает ересь с расколом, противореча общеизвестным фактам из истории Церкви. Святитель Василий Великий, как мы видели, применяет к подобным случаям (расколам — А. Н) формулировку „церковные вины“, вполне допуская их уврачевание». Здесь речь идет о первом каноническом правиле святителя Василия Великого, которое указывает на, если угодно, техническое различие между различными формами отпадения от Церкви: ересью, расколом и самочинным сборищем. По сути же, что ересь, что раскол — одинаково отлучают от Церкви и от Бога. Модернисты, а вот теперь уже, увы, и г-н Семенко, очень не любят цитировать вторую часть рассматриваемого правила святителя Василия, в которой черным по белому написано: «Ибо, хотя начало отступления произошло чрез раскол, но отступившие от Церкви уже не имели на себе благодати Святаго Духа. Ибо оскудело преподаяние благодати, потому что пресеклось законное преемство». Что в раскольническом сообществе, что в еретическом — человек оказывается вне Церкви, лишается благодати Святого Духа. Тысячу раз прав Святейший, когда говорит, что еретик порождает раскол — т. е. отделение от Церкви, в отличие от благочестивого православного богослова, который никогда из-за своего частного мнения не пойдет против Церкви, но подчинит собственный разум разуму церковному. О сущностной близости, если не тождестве, ереси и раскола говорит святитель Игнатий (Брянчанинов): «Раскольники в России должны быть признаны вместе и еретиками; они отвергли Таинства Церкви, заменив их своими чудовищными изобретениями; они уклонились во многом от существенного христианского вероучения и нравоучения; они совершенно отреклись от Церкви».
Более чем странным со стороны ревнителя Православия является та ревность, с которой Владимир Петрович защищает раскольнический монастырь Есфигмен на Афоне. Непосвященного читателя вполне может ввести в заблуждение утверждение г-на Семенко о том, что Есфигмен населен «насельниками-зилотами, не принявшими новостильную реформу Константинопольского Патриархата». Из этих слов может показаться, что неприятие новостильничества — какая-то особенность Есфигмена, в ней и заключается зилотство. Однако необходимо заметить, что все монастыри Святой Горы не приняли новостильную реформу, но, в отличие от зилотов Есфигмена не порывали Евхаристического общения с Вселенской Церковью (Есфигмен не состоит в общении не только с Константинополем, но и ни с одной другой поместной Церковью), не объявляли Церковь Православную еретической, не баррикадировались от окружающего мира, объявляя лишь самих себя единственным островком спасения в мире. Если проводить параллели, то насельников Есфигмена можно назвать греческими «диомидовцами». Поэтому положительная оценка деятельности этих раскольников со стороны г-на Семенко немного настораживает.
В заключение хотелось бы выразить искреннюю надежду на то, что неудачная статья Владимира Семенко на «Русской линии» говорит не о еретическом мудровании ее автора, а лишь об отсутствии у него систематического богословского образования.
