Листая дело бывшего власовца

…Троицкая родительская суббота. Татьяна Мокрушина, певчая храма во имя прп. Ефросинии, игумении Полоцкой в латвийском городе Карсава, после окончания литургии подходит к каждому прихожанину с пирожками и конфетами и тихо просит:

— Помяните и вы моих родителей — Ефросинью и Александра.

…Татьяне было пять лет, ее младшей сестре Наталье — три годика, когда их отца Александра Филипповича Пищева «за измену Родине» арестовали 20 апреля 1950 года, Это случилось на хуторе Спринчи Снепельского сельсовета Кулдигского района в Латвийской ССР, где отец работал завмельницей, хотя по профессии был простым слесарем-водопроводчиком. «Анкета арестованного», заполненная в рижской тюрьме МГБ, свидетельствует, что родился он в 1914 году, по национальности — «русский», «из крестьянской семьи», «беспартийный» и «ранее не судимый». Фотокарточка арестованного отсутствует, а на том месте, где она должна быть приклеена, значится отпечаток указательного пальца правой руки и личная подпись Александра Пищева.

В младшем школьном возрасте Татьяна никак не могла разобраться, кто такие были эти «власовцы», к каким, по рассказам взрослых, принадлежал ее отец, и почему «власовцев» называют «предателями»? Мама и учительница начальных классов, словно договорившись друг с другом, уклончиво отвечали ей:

— Вот вырастешь — и все тогда узнаешь…

С детства посещая храм, Татьяна, слышала от своих родственников, что пионер Павлик Морозов не может быть для нее «героем». Взрослые говорили, что он был неверующим, а потому подстрекаемый мстительной мамой, поступил по отношению к своему отцу как Иуда. Поэтому Павлик — совсем не герой, «дитя-предатель». Такому «пионеру-доносчику», считала Татьяна, нельзя подражать. Она не переживала, что из-за «прошлого» ее отца ей отказано было носить комсомольский значок. Она жила другой жизнью: посещала с мамой храм, где пела в церковном хоре, ставила у икон свечи о здравии папы и слышала, как мама просила Богородицу, чтобы Она сохранила здоровье папы в Сибири.

Татьяна Александровна отчетливо помнит, как в пасхальные дни 1957 года раньше положенного срока из Колымы возратился отец, оправдывавший перед дочерьми свое долгое отсутствие тем, что якобы «зарабатывал для семьи деньги на лесоповале». Самая младшая сестренка Лариса родилась уже тогда, когда папу осудили и отправили его в Сибирь.

— Я сразу узнала папу по его сильным рукам, когда он появился у нас дома в Лудзе. Я ведь фактически была ребенком, когда папу забрали в рижскую следственную тюрьму. Запомнила, как он меня подбрасывал в детстве к потолку, а потом ловил. У меня дух захватывало, но не было страшно, и я заливалась смехом. Боже! Какие мы с мамой и сестренками были счастливыми тогда, когда всей семьей пели в церкви! Папа стоял рядом с мамой, а я и Наталья крепко держали папу за руки. Но как все это было давно!.. — со вздохом вспоминает Татьяна Александровна.

В ее семейном альбоме хранятся две редкие фотографии отца:

— Вот папа в бескозырке. В молодости он служил на Тихоокеанском флоте. А эту фотокарточку, где он в меховой шапке, мама получила из исправительно-трудовой колонии… Папа работал на лесоповале в сибирской тайге.

Татьяна Александровна хранит у себя в доме документы, полученные ею недавно в архиве бывшего Министерства Госбезопасности Латвийской ССР. Это толстая папка под названием «Экспертиза N 203» с грифом «совершенно секретно». Следственное дело за номером 13 882 повествует о том, что 4 мая 1950 году Пищеву А. Ф. (он же — Филиппович Александр Иванович) — уроженцу села Гатище Воловского района Курской области, предъявлено обвинение по ст. 58 -1 УК РСФСР, то есть в том, что, «являясь военнослужащим действующей Советской армии в 1942 году перебежал на сторону врага и рассказал немецкому командованию известные ему данные о местоположении своей части.

С конца 1942 года служил в немецких карательных органах, при этом прошел специальный курс унтер-офицерской школы. А затем на территории Белоруссии и Польши участвовал в карательных меропритиях против советских партизан и местных граждан. Весною 1943 года добровольно вступил в так называемую „Русскую освободительную армию“, где, являясь старшиной роты под командованием изменника Родины Власова, участвовал в карательных против советских партизан, занимался вербовкой в „РОА“ лиц из числа военнопленнных. В 1944−45 годах являлся старшиной авиаэскадрильи „Власовской армии“ и участвовал в боях против советских войск.

После капитуляции фашистской Германии, боясь ответственности за измену Родине, при прохождении фильтрации сменил свою фамилию ПИЩЕВ на ФИЛИППОВИЧ и до дня ареста проживал под вымышленной фамилией».

Далее следуют краткие показания свидетелей, «подтвердивших его преступную антисоветскую деятельность"…

…Знакомясь с другими документами дела, стали и другие дополнительные сведения: Пищев А.Ф. был командиром 3-го отделения 3 взвода роты автоматчиков, 2-го отдельного стрелкового батальона 74-й Сталинской Добровольческой отдельной стреловой бригады алтайцев и сибиряков. 26-го октября 1942 года по взаимной договоренности с подчиненным ему солдатом Кузьмой Захаркиным «с оружием в руках перешли на сторону врага».

После окончания войны Пищев А.Ф. — Филиппович А.И. до своего ареста «незаконно хранил пистолет». Фамилию ему помог поменять дъякон Рижской Иоанновской православной церкви Трубецкой Павел Никанорович, которого арестовали через несколько дней после ареста Пищева. Это был его родной дядя. Ему дали десятилетний срок.

…Татьяна Александровна, листая вместе со мной эти документы, кратко комментирует их, то и дело заглядывает мне в глаза, выжидая реакцию, а потом сама спрашивает и сама же отвечает:

— Вот так и я узнала, кто такие «власовцы» и за что посадили моего отца. Как я могу осуждать папу? Он же — мой отец! А, безбожную советскую власть у нас в Латвии не воспринимал и чуждался не только мой папа. Наверно, и есть за что! Это была для моего отца преступная власть. По его воспоминаниям, ему было всего четыре годика, когда на его глазах большевики повесили его отца в Курской области. И знаете за что? Он односельчанам в Гатище Курской области «отливал» в своей маленькой мастерской обыкновенные резиновые галоши. Не мог же он эти галоши всем бесплатно раздавать. Вот он и продавал…

Татьяна Александровна рассказывает, что после возвращения с Колымы отец работал по своей основной профессии в одном из ОТК. Он стал «очень верующим человеком» и все его любили в округе. Годы, проведенные в Сибири, сказались на его здоровье: он умер от рака желудка в декабре 1969 года.

Слушая рассказ Татьяны Александровны о трудной судьбе ее отца, ловлю себя на мысли, что сегодня это простое занятие — этак с безопасного во времени расстояния легко созерцать и оценивать «советское» прошлое в судьбах людей, перешедших в годы Второй войны на сторону «власовцев». Однако меняются времена, а вместе с ними меняемся и мы, извлекая уроки из прошлого.