|
САВИН ИГОРЬ 13.06.2007 10:18
|
# |
|
|
Владимиру РПЦ
Кто дал тебе власть указывать прихожанам, что они должны делать, у кого учиться и с чего ты взял, что нет Царя?
Владимир, я во-первых никому не указываю, и не учу никого а просто предлагаю размышлять. И хотел бы знать , кто у нас Царь и за какие власти молятся в РПЦ?
|
|
|
Cheslav Shevale 12.06.2007 21:05
|
# |
|
|
| A. Turik ne yavlyaetsya ortodoksalnym hristianinom. Ya lichno znayu vseh pastyrei v etom gorode no ne znayu u kogo on ispoveduetsya. A. S. Turik-provodnik vygodnosti. Kakoi uzh tam monarhizm. Odna igra.
|
|
|
Юрий Запятин. 12.06.2007 11:27
|
# |
|
|
Ещё можно здесь почитать про общину: "Архиепископ Серафим (Чичагов)
О возрождении приходской жизни"
Сайт Милосердие.ru www.faustovo.orthodoxy.ru
|
|
|
Рогозянский 12.06.2007 11:00
|
# |
|
|
Это из семинарской мудрости: "служба кончилась – вон из церкви". Много подобных правил: "бегай епископа и спасешься", "лучше быть под клобуком, чем под каблуком". От уныния это.
Я думаю так, если бы наше представление о сути христианской жизни было традиционным и твердым, а не аморфным, мирским, нам не нужно было специально придумывать поводы для общения и занятий вместе. Православные естественным образом тянулись бы, искали восполнения и поддержки друг в друге, создавали устойчивые связи, причем не обязательно на церковной территории, при храме, а и во внеприходской жизни. Примеров тут масса – то же объединение семей с педагогическими целями, о котором мне уже приходилось писать ранее. Пока можно видеть, что отдельные, обособленные православные семьи катастрофически не справляются с задачей собственного воспроизводства. Они вынуждены идти на поклон к мирской системе и ее методам, растворяться в экономических отношениях, в школе и подросших детей терять где-то на рубеже 10-11 лет. Печальная аксиома последних 15 лет: обособленная православная семья своих настоящих задач не решает и не выживает! Понимаете: дом рушится, детей собственных теряем и, несмотря ни на что, по-прежнему продолжаем "ушами хлопать" и в голову ничего не берем! Какие уж тут сложные вопросы: политикой заниматься, государство обустраивать, монархию возрождать и т. д.?..
Но как только возникаетхотя бы 3-4 православных семьи, которые сознают свою общность и невозможность сохраниться и сохранить своих детей иначе, как совместно, все сильно меняется. Друг для друга они составляют референтную среду, трудности общения детей со своими родителями восполняются общением с другими папами-мамами. Сообща 3-4 семьи способны уже содержать педагога, который обеспечит прохождение детьми экстерната и освободит семью от школьной удавки. Плохо ли?
Теперь как это касается нашего вопроса: не о специальных дружинах, но шире – о консолидации мужской части приходов как таковой. Допустим, что в упомянутом объединении из 3-4 семей, конечно же, многодетных, подросло младшее поколение. Времени ведь для этого было достаточно! Посмотрим, если с начала 1990-х у православных папы и мамы начали рождаться дети, то к настоящему времени старшие из них – это уже 14-16 летние юноши. Так вот, они подросли – и, представьте себе, не ушли в никуда, в пустоту, а тесно сообщаются, заняты совместной деятельностью, что-то придумывают, предпринимают и т. д. Их вместе с отцами уже будет целая рать: с 4-х семей – 12-16 мужиков. А если с десяти? С десяти это уже 30-40 голов. Реально 10 семей для прихода? Реально.
Смотрим далее. Вот, эти 30-40 витязей прекрасных, которые постоянно держатся вместе, встречаются с каким-нибудь хулиганством, с попытками обворовать храм и т. д. Они что, будут разве стоять и смотреть молча? Нет, наверняка скажут свое веское слово. И друг за друга встанут, если понадобится, потому что это ж на нашего Федю или Петю "наехали", тут не какая-то отвлеченная идея дружины, монархизма и охраны правопорядка.
Так получается, что всё, в том числе и политическое действие, для православных возможно. Но путь надо проходить сначала, а не с конца или в произвольном порядке. Сперва связи и скрепы попроще: отстаивание интересов семьи, детей, работа, накапливание опыта повседневных совместных занятий, фактическое сближение душ, образование прочного церковного, братского круга, а уже потом создание структур, организаций, принятие манифестов и все остальное.
|
|
|
Юрий Запятин. 12.06.2007 10:35
|
# |
"… где можно прочитать о христианской общине в миру?"
На самом деле, в Сети на эту тему много информации, например: православное
обозрение "Община 21 век", сборник "Материалов международной богословской конференции "Приход в Православной Церкви"",М.: 2000. Доклад А.Копировского, об этом писал Иоанн Златоуст, исследования приходской жизни А. А. Папкова и т.д.
«А вот как все-таки сделать так, чтобы не влить "свое житейское бесцветное прокисшее вино" в эти мехи?»
Помнится, читал на РЛ, в журналах «Фома», «Нескуч. сад»… о нашем современнике, руководителе православной общины «Спас» – И. Лизунове. Так вот они, миряне, живут общиной девять лет. Более того, за это время двое их общинников стали священниками, а ещё двое – монахами.
* * *
Путь для православных указан апостольской общиной, где все было общее и никто ничего из своего не называл своим. Иоанн Златоуст, призывая христиан последовать примеру Апостолов и объединить имущества, поучал так: «"Народу же веровавшему бе сердце и душа едина". Видишь ли, как – вместе с благодатию Божию они отличались и своими добродетелями? Должно примечать, что вместе с благодатию Божию они проявляли и свои добродетели, как и Петр сказал: "сребра и злата несть у мене" (Деян 3:6). Впрочем, что сказал выше, в словах "бяху вкупе" (Деян 2:44), то же самое выражает и здесь словами: "народу же веровавшему бе сердце и душа едина". Он говорит об их добродетели, так как намеревается приступить к повествованию о Сапфире и Анании, желая показать их преступление. Но скажи мне: любовь ли родила нестяжание, или нестяжание – любовь? Мне кажется любовь – нестяжание, которое укрепляло её ещё более. Послушай же, что говорит писатель: у всех бе сердце и душа едина. "Ни един же что от имений своих глаголаше свое бытии, но бяху им вся обща" (ст. 32) ".Благодать была на всех, потому что благодать – в том, что никто не был беден, то есть, от великого усердия дающих никто не был в бедности. Не часть одну они давали, а другую оставляли у себя; но отдавая все, не считали что-либо за свое. Они изгнали из среды себя неравенство и жили в большом изобилии; притом делали это с великою честию. Так, они в руки апостолов не с надменностью отдавали, но приносили к ногам их и предоставляли им быть распорядителями и делали их господами, так что издержки делались уже из общего имения, а не как из своего. Это предохраняло их от тщеславия. Если бы так было и теперь, то мы жили бы с большею приятностию – и богатые и бедные. Как бедным, так и богатым было бы приятно. И, если угодно, мы изобразим это, по крайней мере, словом, если не хотите показать делом, и от того уже получим удовольствие. Правда, это весьма ясно и из того, что было тогда, так как продающие не делались бедными, но и бедных делали богатыми. Но изобразим теперь это словом: пусть все продадут все, что имеют, и принесут на средину, – только словом говорю: никто не смущайся, ни богатый, ни бедный. Сколько, думаете, было бы собрано золота? Я полагаю, – с точностью сказать нельзя, – что если бы все мужчины и все женщины принесли сюда свои деньги, если бы отдали и поля, и имения, и жилища, то, вероятно, собралась бы тысяча тысяч литров золота или лучше сказать даже два или три раза столько. А велико ли число бедных? При общем их содержании и за общим столом, конечно, не потребовалось бы больших издержек. Что же, скажут, мы будем делать, когда истратим свои средства? Ужели ты думаешь, что можно когда-нибудь дойти до этого состояния? Не в тысячи ли раз больше была бы благодать Божия? Не сделали ли бы мы землю небом? Если между малым числом первохристиан это совершалось с такою славою, и никто из них не жаловался на бедность, – то не тем ли более в нынешнем нашем множестве? А чтобы видеть, что разделение сопряжено с убытками и производит бедность, представим себе дом, в котором десять человек детей, жена и муж: она, положим, прядёт пряжу, а он получает доходы отвне. Скажи мне, когда больше издержат они, вместе ли питаясь и живя в одном доме, или разделившись? Очевидно, что разделившись; если десятеро детей захотят разделиться, то понадобится десять домов, Довеять трапез, десять слуг и постольку же прочих принадлежностей. И там, где много рабов, не для того ли все они имеют общий стол, чтобы меньше было издержек? Разделение всегда производит убыток, а единомыслие и согласие – прибыль. Так живут теперь в монастырях, как жили некогда верные. И умер ли кто с голода? Напротив, кто не был удовлетворён с большим изобилием? А теперь люди боятся этого больше, нежели броситься в неизмеримое и беспредельное море. Но если бы мы сделали опыт, отважились бы на это дело, какая была бы благодать? Если тогда, когда не было верных, кроме лишь трёх или пяти тысяч, когда все по вселенной были врагами веры, когда ниоткуда не ожидали утешения, они столь смело приступили к этому делу, то не тем ли более это возможно теперь, когда, по благодати Божией, везде по вселенной находятся верные? И остался ли бы тогда кто язычником? Я, по крайней мере, думаю, никто: таким образом, мы всех склонили бы и привлекли бы к себе. Впрочем, если пойдём этим путём, то, уповаю на Бога, будет и это. Только послушайтесь меня, и устроим дела таким порядком; и если Бог продлит жизнь, то, я уверен, мы скоро будем вести такой образ жизни".
КРУГЛЫЙ СТОЛ "НУЖНА ЛИ ПРАВОСЛАВНЫМ ОБЩИНА?"
ОБЩИНА В СОВРЕМЕННОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
Обсуждение этой темы проходило в редакции газеты "Община XXI век". В нем приняли участие главный редактор издания А. Огородников и журналисты.
Александр Огородников: Идеалом Церкви является община. Создание религиозной общины – одна из величайших целей церковного домостроительства. Церковь – по-гречески "экклезия", что означает "народное собрание", "община верующих". Община – ядро церковной жизни, клетка церковного организма, и от здоровья этой клетки зависит и состояние всего церковного организма. Община – единственный достойный идеал человеческого братства, любовного со-бытия. Приоткроем завесу веков. Жизнь первохристианской общины, исходя из начального понимания Церкви, строилась на служении всех ее членов. Священная и органическая природа общины осуществляется в таинствах и добродетелях. Таинством Крещения и Миропомазания верующие соединяются с Церковью, озаряются силою Святого Духа и обязуются как истинные свидетели Христа, сплачиваясь во имя Его, распространять и защищать веру словом и делом. Вся община призвана соборной полнотой служения знаменовать тайну единства и явить миру образ Церкви.
К этой дерзновенной апостольской мысли трудно привыкнуть – это горний мир, в котором слабая человеческая мысль не всегда может удержаться. Но именно она вмещает полноту благодатной энергии Святого Духа. Проблема общины проходит через всю церковную историю. Первоапостольский церковный идеал и нормы экклезиологии показывают нам, как Апостолы создавали общины, любовью примиряя взаимонепонимание, учительским умением одолевая узость и равнодушие. Вселенские образы Апостолов "горели перед маленькими общинами". Они вдохновляли верных на продолжение апостольского служения, укрепляя единство среди гонений.
Для первых христиан община была местом духовного общения с Богом, общинным домом, хранилищем исторических преданий, центром литературного творчества и попечения о нуждающихся. Все это связывалось единством религиозного воодушевления, просвещения и пророческих ожиданий. Церковь была тотальной реальностью, покрывавшей многообразие жизни. Вопрос религиозной общины – больной вопрос не только нашего времени. Он мучил церковную совесть на протяжении всей истории. Но уже во II веке монтанисты и новициане упрекали Церковь за принятие в общение "падших" во время гонений: "Покажите нам истинную христианскую общину, и мы войдем в нее". Они не могли допустить одновременное пребывание в Святой Церкви безгрешного Христа и грешников.
Константиновский период, примиривший Церковь с государством, снял напряженное противостояние церковной общины антихристианскому миру. Единство, ранее скрепляемое во многом особым положением общины, стало расслабляться. Наиболее ревностные христиане бежали в пустыню. Так возник монашеский образ общины – киновия. В синодальный период Русской Церкви религиозное сознание оказалось "в параличе" (Ф. Достоевский), не ощущало острой потребности общинного строительства, удовлетворяясь формами прихода, единством метафизическим, и видело в Церкви идеал Царствия Небесного. (Мы не ставим целью рассматривать историю общины).
Миряне – не объект управления в церковном теле. Миряне, по постановлению Поместного Собора 1917 г., призваны к управлению церковным организмом – соуправляющие с клиром и епископами. Это соучастие церковного народа в управлении и в жизни Церкви путем рассуждения, принятия и согласия, так ярко проявившееся на заре Церкви, во время Константиновского периода было изгнано из церковной практики. Но эти основы экклезиологии, уйдя из эмпирии церковной жизни, продолжали жить в глубинах православного сознания, время от времени проявляясь в форме протестов и церковной оппозиции. Они не могли быть уничтожены в силу церковной полноты и достигли своего апогея принципиальным неприятием того, что было торжественно принято на Флорентийском Соборе. Народ заново подтвердил истину – "глас народа – глас Божий".
Казнью св. Филиппа государство подчинило себе Русскую Церковь. Она стала госучреждением, и церковное сознание вновь попало в канонический плен. Стали возникать особые формы народной жизни, которая не организовывалась в приходы. Люди ездили к старцам, святым. Произошло раздвоение церковного сознания на внешнее благочестие и неподчиненную иерархии оригинальную народную религиозную жизнь. Как точно сказал русско-французский православный богослов П. Евдокимов: "Народ слушает своих руководителей, но следует за святыми"…
Беспрецедентные гонения, обрушившиеся на Православную Церковь в ХХ веке, уничтожили ее лучших сынов и разрушили исторически сложившуюся форму общины – приход. Коллектив, составляющий основное содержание социалистического образа жизни, ответил на социальные ожидания человека подменой христианской общины принудительным механическим соединением.
Временный внешний успех социалистического коллектива был наказанием христианству за расслабление общинного единства и лицемерие, за уход из истории и чересчур радикальную трансцендентность. Коллектив в глазах строителей нового мира стал воплощением социалистической утопии братства. Но люди не нашли в коллективе то, на что он претендовал. Старания возродить Общину наталкиваются на забвение и даже уничтожение принципа соборности в православной жизни. Спасение и возрождение христианской общины необходимо не только для работы внутри прихода, но и около церковных стен по примеру первоапостольских общин.
Община – это врастание в единый духовный ритм Церкви. Являя образ Божественного присутствия и исполняя посланничество Церкви, она призвана уже на земле участвовать в общецерковном деле – преображении народа в семью сынов Божиих. В Общине душа предстоит в свободном соединении с другими душами пред тайной "Отца всех, Который над всеми, и через всех, во всех нас" (Еф. 4,6) и обнаруживает сквозь феноменологию одиночества возможность человеческой онтологии быть воссоединенной в "одно тело и один дух" (Еф. 4,4). У нас происходит следующее: верующие Евхаристически соединяются в общинное единство у Чаши, но не реализуют это мистическое единство в жизни и истории. Разрыв между исповеданием веры и повседневной жизнью – одно из страшнейших заблуждений нашего времени. Кроме того, добродетельная и благотворительная деятельность Церкви еще не реализованы в полной мере.
Анна Солдаткина: Проблему роли общины в Церкви и современном российском обществе уместно рассмотреть сквозь призму двух сосуществующих идеалов православной жизни – созерцательного и деятельного. Созерцательный путь – путь немногих, ибо предполагает подвиг: уход от мирской жизни для совершенного единения с Богом в непрестанной молитве. Искушения на пути этом столь велики, что только немногие избранники Божии могут сподобиться достичь его цели.
Деятельная жизнь реализуется в совершении добрых дел. Добрые дела, во-первых, являются выполнением завета Христова о служении ближнему как выражении любви ко Христу, а во-вторых, помогают отказаться от самости, гордыни человеческой. В соборном, общинном служении (ибо христианская община и есть подлинная форма соборности) православные с Божьей помощью взаимно исправляют греховные наклонности друг друга. В конечном счёте, общинная деятельность имеет целью спасение.
Деятельный путь доступен любому христианину. Более того, даже великие подвижники начинали свою стезю именно с деятельности. Поэтому православная община должна объединяться вокруг определённой формы общественного служения. Речь идёт, конечно, о "земном" единении – мистическое единство всех православных совершается в Таинствах, прежде всего в Таинстве Евхаристии.
Общественное служение может реализовываться в разных формах. В "Основах социальной концепции Русской Православной Церкви" говорится о благословении Церковью деятельности православных братств и сестричеств, которые "несут послушание в клиниках и других учреждениях здравоохранения". Для России, особенно в настоящее время, весьма актуальной является работа с алкоголиками и наркоманами и вовлечение их "в евхаристическую и общинную жизнь". Кроме того, "Концепция" обозначает такие направления деятельности православных мирян, как участие в политической деятельности на основе христианских нравственных принципов, работа в православных СМИ, сотрудничество с экологическими движениями и работа в пенитенциарных учреждениях.
Организация приютов для беспризорных детей, открытие бесплатных столовых для бедных и бездомных, домов для престарелых также могут стать одной из форм общинного служения. Отдельно следует отметить желательность и даже необходимость миссионерской и катехизаторской деятельности православных общин, поскольку она является условием осуществления всех вышеназванных направлений работы.
Организация православных общин может совершаться, очевидно, двояко: по инициативе священника и по инициативе православных мирян. Последнее кажется особенно важным: в нашей Церкви миряне представляют собой "молчащий континент", которому надо дать возможность реализации христианской миссии.
Все, что было сказано до сих пор, фактически относится к возрождению деятельности мирян в Русской Православной Церкви сегодня. Для этого необходимо также представлять себе историческую традицию: каково было изначальное положение мирян в Церкви. (Главным исследователем приходской жизни является А.А. Папков, публиковавший свои труды на рубеже XIX-XX веков. Краткую историческую справку о русских православных приходах см. в сборнике "Материалы международной богословской конференции "Приход в Православной Церкви"",М.: 2000. Доклад А. Копировского).
Общинная жизнь в Древней Руси существовала в форме приходов, причем приход понимался как целостная совместная духовная жизнь причта и прихожан, и богослужебная, и внебогослужебная. До XVII века приход обладал весьма широкими правами: самостоятельное владение храмом (в основном они строились на средства прихожан), его имуществом и церковными землями; выборность всех членов причта, начиная со священника, кандидатура которого представлялась архиерею с письменным поручительством. Прихожане вели активную деятельность. На их содержании был не только сам храм, но и причт: священник, дьякон, просфорня, сторож, староста и иногда учитель для детей. Приход создавал библиотеки, богадельни, больницы, странноприимные дома, кладбища для бедных, приюты для подкинутых детей. Прихожане устраивали так называемые "складчинные пиры" – трапезы на Великие и храмовые праздники, где помимо празднования решались общие дела прихода и шел разбор жалоб. Причем делалось это не только в торжественные дни, но и каждое воскресенье.
Стоглавый собор, а затем "Духовный регламент" Петра I подтвердили права выборности духовенства. Однако вместе с этим были введены новые формы взаимоотношения Церкви и государства, которые постепенно привели к упадку общинно-приходской жизни. С середины XIX века предпринимались попытки ее возродить, но революция прервала этот процесс. Сейчас вновь появилась возможность попытаться активизировать христианскую деятельность мирян.
Возвращаясь к современности, следует заострить внимание еще на одном аспекте: православная община не должна вырождаться в "клуб по интересам", который люди посещают в зависимости от сиюминутных желаний и настроений. Служение общины – реализация деятельного пути служения Христу, и относиться к нему следует как к главному делу жизни…
|
|
|
Владимир РПЦ 12.06.2007 01:08
|
# |
|
|
САВИН ИГОРЬ 11.06.2007 21:46
Кто дал тебе власть указывать прихожанам, что они должны делать, у кого учиться и с чего ты взял, что нет Царя?
|
|
|
Олегк 12.06.2007 00:38
|
# |
|
|
Честно говоря ни про "бейтар" ни про "крав мага" не слыхал. А вы слыхали про "рессора от трактора Беларусь" ? Тяжесть такая, что острота становится уже не нужна.
Не надо махать рукой на Государство. Нет Царя так давайте ударимся в кустарщину – это детство. Тем более что не все так плохо.
Тут от одного батюшки услышал моделировочку: Заходят в церковь люди в масках. "Ну кто хочет получить пулю за Христа?" Церковь опустела осталось несколько человек. "Ну вот все верующие в сборе можно начинать службу."
|
|
|
Олегк 12.06.2007 00:16
|
# |
|
|
| К тому, что написал Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) вопросов нет – со всем согласен. А вот как все-таки сделать так, чтобы не влить "свое житейское бесцветное прокисшее вино" в эти мехи?
|
|
|
Олегк 11.06.2007 23:24
|
# |
|
|
Cергий Радонежский после "отбоя" обходил келии и если где слышались разговоры или горел свет он стукал в дверь и уходил. Значило ли это что братьям монахам предписывалось "шугаться" друг друга? И когда ж поговорить коли весь день молитва, служба, труд, послушание, трапеза, сон. Такая была техника духовной безопасности. Любовь к братьям надо было реализовывать по другому а не через разговоры.
Мы не монахи, но где можно прочитать о христианской общине в миру? Где исторические примеры православных приходских дружин? Я знаю только советские общественные дружины – родился я не так давно.
|
|
|
Юрий Запятин. 11.06.2007 22:33
|
# |
ОБЩИНА И СОБОРНОСТЬ
Иеромонах, впоследствии архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской),
Органическая клетка русской культуры[1]
Являясь свидетелями гибели огромного числа общественных и духовных ценностей русского народа, мы, изгнанники общества, ищем какую-то несомненную, непогибшую ценность, точку опоры для союза душ,—точку, вокруг которой могли бы объединиться люди в самом основном единомыслии и любви. Мы ищем тот уцелевший островок среди затопившего русскую землю океана, где бы мы могли отдохнуть и начать строить свою новую историческую жизнь.
Есть в русском народе непреходящая ценность вечного культурного строительства,—ценность не кричащая, никогда не выдвигавшаяся на первое место, но в смирении своем делавшая великое дело освящения всех русских людей, которые не оскорбляли ее. Эта ценность не отвлеченная,—сейчас она составляет опору лучших людей России. Ценность эта первая встречает человека на земле, следует за ним по всей его жизни и провожает его с земли—последней. Она называется приходом.
Приход—Община—Братство—Общество—самая мудрая, самая смиренная, самая святая организация культуры. Каждая национальная культура наполняет ее своим содержанием, и так должна создаваться единотипная вселенская организация действующей христианской культуры, которая должна быть мощным и творческим противопоставлением мировым коллективам коммунизма, ложам масонства и всем многочисленным объединениям атеистического человечества.
Приходская кооперационная, школьная, трудовая и просветительская работа есть лучшее развитие здоровой и светлой личности. Приход—какие вечно новые благодатные мехи! Они не виноваты, если люди льют в них "свое житейское бесцветное прокисшее вино". Велика историческая крепость этого предмета культуры, который должен быть и ее символом. Всероссийский Собор 1918 года наметил его расцвет.
Приход есть социальный факт чрезвычайного значения для тех, кто стоит на признании христианской культуры, как единой культуры человеческого спасения. Самое существование этого факта здесь, в русском рассеянии, среди всех трудностей изгнанничества, и в особенности там, на русской земле, среди страшного натиска воинствующих растлевающих социальную жизнь сил, есть не теория, не красивая внешность объединения, но жизненное действующее само в себе высшее выражение русской культуры.
Надо принять приход творчески—как он должен быть принят. Надо его принять как средоточие, как фундамент русской национальной жизни, той подлинно национальной которая умеет быть сперва Божией, Христовой, вселенской, а потом народно-национальной, личной, и в чем ее отличие от языческой и атеистической неосвященной национальности.
И первое дело русской культуры,—это понять и полюбить свою семью Божию, свой приход. По существу своему приход есть училище социальной любви, и правильно понятый, запечатленный творческой жизнедеятельностью; он становится для человека всем, сообразно возрасту человека, намерениям творческим или Божьему дару. Современная российская жизнь объясняет наши слова, но их еще более могла бы объяснить возрожденная Богом Россия.
Приход есть свыше дарованная нам вторая единица культуры. Под первой мы разумеем святую личность человека.
Русское общество должно сейчас же начать устроение русской культуры в деятельном развитии приходской жизни. Сейчас нет у нас ничего более святого, твердого, непоколебимого, чем приход. Нет никакой организации культурнее прихода. Его широкая и жизненная форма нам дана Богом. Очистимся от узких предрассудков, связанных с восприятием идеи прихода! Ибо от нас, только от нас, зависит, в какую форму вольем мы его глубокое содержание, выдержавшее опыт девятнадцати веков, и крепкое обетованием Божиим, данным Церкви: "Врата ада не одолеют Ее".
* * *
«Я скоро узнал, что в Ташкенте существует церковное братство, и пошел на одно из заседаний его. По одному из обсуждавшихся вопросов я выступил с довольно большой речью, которая произвела большое впечатление. Это впечатление перешло в радость, когда узнали, что я главный врач городской больницы.
Видный протоиерей Михаил Андреев, настоятель привокзальной церкви, в воскресные дни по вечерам устраивал в церкви собрания, на которых он сам или желающие из числа присутствовавших выступали с беседами на темы Священного Писания, а потом все пели духовные песни. Я часто бывал на этих собраниях и нередко проводил серьезные беседы. Я, конечно, не знал, что они будут только началом моей огромной проповеднической работы в будущем».
/Святитель Лука (Войно-Ясенецкий)
«Я полюбил страдание». Автобиография/
|
|
Страницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | Следующая >>
|
