Русское

Надо сказать, что у России в XX веке была хорошая историческая возможность… Во время Первой Мировой войны (Второй Отечественной, как ее тогда называли) мы стояли под Константинополем, и широко обсуждался восточный вопрос: военные продумывали пути его освобождения, а в Св. Синоде рассматривали судьбу константинопольского патриархата. Чрезвычайно интересным было мнение архиепископа Антония (Храповицкого), высказанное им в 1916 году.

«Не радует меня девиз: „изгнание турок из Европы“. Что такое Европа? Кому она нужна? С какими нравственными ценностями совпадает это географическое понятие? Изгнать турок из Европы и оставить им всю православную Анатолию? Св. Землю? Антиохийский Патриархат? Не Европу надо очистить от турок, а весь Православный Восток: Господень Гроб, Голгофу, Вифлеем, Дамаск, Бейрут и вообще все православные епархии. Если в настоящую войну удалось бы только очистить от них Константинополь, то на это следовало бы взирать лишь как на первый этап освобождения христианства и непременно обеспечить за собою сильный и постоянный натиск на дальнейшие пределы турок, населенные православными греками и православными арабами.

Первое возможно лишь в том случае, если Россия восстановит Византийскую Империю, объединив теперешнюю свободную Грецию с Царьградом под мирскою властью Самодержца-грека и под духовною властью Вселенского греческого Патриарха, — и тем отблагодарит эллинский народ за то, что он некогда освободил нас от рабства диавола и ввел в свободу чад Божиих, соделав нас христианами. Патриарх останется пастырем своих многочисленных малоазийских епархий и епархий Свободной Греции, а Византийский Император со своим народом не успокоится до тех пор, пока не возвратит этих епархий в свое подданство, пока не объединит весь эллинский народ в одном государстве. Тогда Россия получит себе надежного и преданного союзника в исполнении другой своей задачи на ближнем Востоке.

Она должна овладеть широкой лентой земли от южного Кавказа до Дамаска и Яффы и овладеть Сирией и Палестиной, открыв для себя берег Средиземного моря и соединив его с Кавказом железными дорогами. Без преданного сильного своей энергией союзника этого сделать, а тем более сохранить, невозможно, ибо при иных условиях греки будут самыми неукротимыми противниками такого движения России на восток, да оно просто сделается физически невозможным». Итак, «в интересах правды, в интересах религии и науки, наконец, в интересах чисто русских национальных Константинополь должен быть сделан столицей Византийской Империи и все греческие провинции Балканского и Малоазийского полуостровов должны быть в нее включены. Иное дело Сирия и Палестина. Здесь православных христиан в двух патриархатах всего только 500 тысяч, почти все они арабы. Конечно, должно тоже оберегать и их язык и их приходские общины, но не должно препятствовать поселению там русских земледельцев и ремесленников, очищая для них и пустыни и магометанские поселения, которые, впрочем, и сами начнут быстро пустеть под русским владением.

Если это будет сделано, то не пройдет и десяти лет, как вся Палестина и Сирия обратятся во Владимирскую или Харьковскую губернию. Народ наш так и ринется поселяться в страну, где жил наш Спаситель, Его Пречистая Матерь, Апостолы, пророки и мученики. Там будет уже место для чисто русской культуры, для русской речи, для русской торговли и промышленности, в частности, две последние отрасли обильною лавою польются по Волге и Каспию через Кавказ к Средиземному морю и обратно. Пустынная местность вновь процветет, как земля, „текущая медом и млеком“, а всякий русский христианин сочтет долгом раз в своей жизни отправиться на поклонение Живоносному Гробу; даже наши баре и барыни забудут о Карлсбадах и Парижах и будут знать Иерусалим, Вифлеем, Назарет. Вот тогда со всею силою проснется русское самосознание; наука и поэзия возвестят миру о чувствах и молитвах русской души, и исполнятся чаяния последних Рюриковичей и первых Романовых о том, что Московскому царству суждено быть Третьим Римом, а четвертому Риму не бывать» [цит. по «Россия перед вторым пришествием», М, 2002, т. 2, с. 64−66].

Как мне представляется, это была последняя и лучшая из когда-либо представлявшихся возможностей для России. Здесь я обозначу дальнейший ход событий. Вадим Кожинов подсчитал: с 1918 по 1922, то есть за годы гражданской войны, не своей смертью (репрессии, боевые действия, голод, болезни) умерло 18 миллионов… Но военный коммунизм был только первым этапом уничтожения. Объявляется НЭП: «По идее НЭП должен был привести к обществу нацистского образца, к интер-национализму, где во главе стоит раса богоизбранных людей. Огосударствление предприятий, элементы планирования, но с сохранением частной еврейской инициативы, создание совхозов с евреями-менеджерами и т. д. Кадеты за это же выступали, не только эсеры. Одним словом, собирались жить… Нэпман — человек, приобретший первоначальный капитал как раз во время гражданской войны и совершенно не заинтересованный в какой-либо реставрации власти ограбленных белых собственников. В большинстве это близкие родственники коммунистического руководства и зачастую лишь подставные лица для обращения семейных капиталов, накопленных коммунистами.

Примечательно, что, когда оказавшиеся за рубежом русские предприниматели предложили свои услуги экономических менеджеров и инвесторов на сверхвыгодных условиях, политбюро приняло решение, согласно которому провозглашалась возможность экономических сделок с любыми западными партнерами и на любых, самых кабальных и невыгодных условиях, вплоть до территориальных уступок, но при этом запрещались какие бы то ни было контакты с русскими предпринимателями. В этом была фиктивность НЭПа. Экономика при нем развивалась исходя из принципов личного обогащения, и, давая возможность элементарному проявлению экономической жизни, противоречила стратегическим задачам государства. Решения при НЭПе принимались на основе принципов кровно-родственных связей, напоминая даже не феодальное или рабовладельческое государство, а племенной трибализм африканских колоний. Это было изначально уголовное общество. Советские экономисты приводят цифры нормализации экономической жизни, которые впечатляют лишь на фоне кризиса гражданской войны, носящего внеэкономический характер, но при этом экономисты совершенно не останавливаются на конкретной деятельности конкретных людей и конкретных фирм.

Следует также обратить внимание, что костяк слоя нэпманов составляло провинциальное еврейство, не имевшее опыта управления крупными хозяйственными структурами, но внезапно оказавшееся во главе бесчисленных трестов, кустов и главков и питаемых через их кровеносную систему кооперативных и частных предприятий. Неудивительно, что НЭП болел всеми язвами колониальной экономики на самой ранней стадии ее развития, начиная от взяточничества и элементарной некомпетентности и кончая самыми отвратительными экономическими преступлениями» — пишет современный русский мыслитель Дмитрий Галковский.

Идет перегруппировка сил для нового удара, который будет нанесен по крестьянам — это раскулачивание и коллективизация, второй этап революции. Русь вырывается с корнем, ее закатывают асфальтом. Крестьян, уцелевших, оставляют рабами в колхозах, без паспортов, пенсий, зарплаты или делают пролетариатом — происходит индустриализация, гигантские стройки: деревня потеряла 25 миллионов (т.е. столько человек перестало быть деревенскими жителями). Однако, параллельно с этим в партии зреет и происходит раскол, некоторые видные интернациональные большевики сначала в оппозиции, а затем в тюрьме или на кладбище. Троцкий признает какую-то «волну самобытности, которая угрожала смыть Октябрьскую революцию». Надо что-то делать, спасать положение. Но как? Закулиса молчит, не вопит о «нарушениях прав человека», об «антисемитизме» нового курса — почему? «Сталинские чистки помешали осуществлению начатой Уолл-стритом политики — превратить СССР в свою подконтрольную колонию. Однако в 1930-е гг. „мировая закулиса“ была вынуждена стерпеть внутрипартийную победу Сталина и не ссориться с ним. Ибо СССР был нужен ей для другой, более важной цели: для разгрома неожиданно возникшего главного врага „мировой закулисы“ — фашизма» — считает Михаил Назаров.

Что будет с Россией? Какой будет Россия? Будет ли Россия? Несомненно, русские как этнос никуда не денутся, живут же испанцы, португальцы, голландцы, все эти великие пассионарии прошлого. Все они кончились как имперские народы, они сказали свое слово миру и отошли в сторону, «на покой». Однако, при всем при том «сейчас идёт смена, создание новых наций. Современная Франция или Англия уже есть Франция и Англия лишь в смысле географическом. Мозг — евреи, тело — постепенно мулатизируется (смешанные браки, массовая иммиграция негров и арабов). В результате постепенно формируются новые этносы, с новой историей, новой религией. Франция уже сейчас похожа на Францию ХVIII века так же, как „Священная Римская империя германской нации“ на настоящую Римскую империю» (Галковский).

Значит ли это, что Господь оставил Россию? Вот поразительный факт: почему большевики не уничтожили ВСЕ храмы хотя бы в отдельно взятой Москве? Почему Кремль остался, а Храм Христа Спасителя снесли? Почему стоит храм Василия Блаженного, а Казанский собор на той же Красной площади снесли? Почему не довели дело до конца? Времени не хватило? Может быть и так — несомненно, что, например, Троцкий хладнокровно довершил бы начатое! Сталин помешал: Сталин уничтожал, но Сталин же и помешал — и когда он умер, ему пропели «Вечную память"… Жуткая история, страшная. Нет, ОН не оставил Россию…

Сказала ли свое слово миру Россия, как о том мечтал Достоевский? Думаю, да, сказала. Оно оказалось неожиданным, обжигающим — но не так, как жжет раскаленное железо, а как обжигает лед. Это может показаться странным, но ведь и Христа ждали не таким, каким ОН пришел. Вот вам и непонятная «русская идея». Это слово было не всеми расслышано, но с меня достаточно и того, что я расслышал…