Восставший на средостение

К 89-й годовщине мученической кончины Григория Ефимовича Распутина-Нового в ночь с 16-го на 17-е Декабря 1916 года

Часть первая
Святые Новомученики Российские

После отвержения Православного Самодержавия народом России Священноначалие нашей Православной Церкви, видимо, ещё во времена Святителя Тихона, Патриарха Московского и Российского, на Соборе Российской Православной Церкви в 1918 году ввело в духовный оборот титульное понятие «Новомученики». В официальных соборных решениях оно мне не попадалось, но можно допустить, что титульная формула «Новомученики» уже тогда вошла в употребление. И она утвердилась в Богослужебной практике Русской Православной Церкви Заграницею и канонически оформилась осенью 1981 года в виде прославления Собора Новомучеников и Исповедников Российских на заграничном Церковном Соборе, когда была прославлена и Царская Семья.

Со времени же заседания Священного Синода Русской Православной Церкви 25 Марта 1991 года эта титульная формула официально была принята и на территории СССР. Уже со следующего 1992 года день кончины — 25 Января 1918 года — Священномученика Владимира, Митрополита Киевского и Галицкого, стал опорной датой ежегодного празднования всего Собора Святых Новомучеников и Исповедников Российских. Это было подтверждением Соборного постановления от 5/18 Апреля 1918 года: «Установить по всей России в день 25 Января или в следующий за сим Воскресный день всех усопших в нынешнюю лютую годину гонений Исповедников и Мучеников"[1].

Термин, понятие, слово — звуки, буквы, текст. Все эти духовные сокровища человеческой речи давно отданы на откуп светской филологии, которая уже не может разглядеть за звуками и буквами составляющие всякое слово образы, порождаемые этим словом в нашем сознании, в наших душах и сердцах. И если верующие люди ещё вспоминают свидетельство Апостола Иоанна Богослова (Ин. 1), что все сущее было сотворено БОГОМ-СЛОВОМ — ИИСУСОМ ХРИСТОМ[2], то в современном, обыденном — даже христианском сознании Творение БОЖИЕ давно перестало восприниматься как самый пространный и совершенный текст. А ведь оно — Творение БОЖИЕ — в своих даже малых частях может быть постигаемо человеческим разумом и чувствами только через слова, даже если это происходит в совершенном безмолвии, в аскетическом созерцании.

Казалось бы, все просто: «Новые Мученики», то есть новые в сравнении с сонмом Христианских Мучеников, которые пострадали вслед за Иисусом во времена Древней Церкви или в эпоху Средних Веков. Церковному сознанию тогда — в начальные годы Мiровой революции было необходимо как-то особо выделить подвиг верных в сравнении с Мученичеством древних Христиан. Было необходимо тем самым засвидетельствовать на уровне понятия пока ещё скрытое, но по масштабам глобальное наступление нового мiрового порядка, антихристианского, богоборческого по своей сути. Эпоха христианской государственности, начатая при Святом Равноапостольном Константине Великом, завершилась. Первомученики, страдавшие за ХРИСТА сначала от фарисейско-саддукейских, а потом и языческих гонений до начала IV века по Р.Х., стали новой реальностью. Это внешняя и почти очевидная историческая этимология Святого титула «Новый Мученик».

Но в истории титульного понятия есть одна таинственная страничка, которая, видимо, совсем не сразу будет внесена в наши обиходные «толковые словари». Страничка это составлена отнюдь не мной, а является совокупным трудом целого ряда современных исследователей духовной судьбы Святых Царственных Мучеников. Сведения, в неё входящие, накапливались сначала в устных рассуждениях и обсуждениях единомышленников, а потом были обнародованы в целом ряде публикаций разных авторов, среди которых обязательно надо назвать А.А.Щедрина, О.А.Платонова, С.В.Фомина, Т.И.Гроян, Т.Л.Миронову. Страничка эта напрямую связана с убийством сибирского крестьянина Григория Нового.

Имя Рода

Согласно Основным Законам Российской Империи, изменение родового имени — фамилии каждого подданного — могло совершаться только повелением Самого Государя Императора. Таковым было духовное значение в православной юриспруденции понятий, связанных с родословием и отеческим наследием. До 1861 года подавляющее большинство российских крестьян, как государственных, так и крепостных, вообще не имело фамилий, да и среди мещан, посадских безфамильных было ещё немало. Приобретение же фамилий было чаще связано либо с рекрутским набором, либо с получением документов на отхожие оброчные заработки. Естественно, и рекрутам, и отъезжим крестьянам фамилии давались чиновниками, которые оформляли документы. Ещё одним источником фамилий было оформление документов детям деревенского клира при поступлении в бурсу или семинарию. Бывало, что наследники родовых прозвищ, сочиненных иными чиновниками с глумливым подтекстом, стеснялись своих фамилий, особенно если их сословный статус повышался, и они, например, становились купцами или поступали на службу. Тогда они обращались к Царю Батюшке с просьбой изменить фамилию. В таком случае подданные относились к обретению уже «Царской» фамилии с громадным почтением, как бы она ни звучала. Фамилия, лично утвержденная Самим Государем, в простом народе почиталась не меньше, чем дворянское происхождение среди благородных. Многим памятен эпизод, когда купец-пивовар Желтобрюхов обратился с Государю с просьбой изменить его «неблагозвучную» фамилию на более подходящую для промысла и его рекламы. Государь же, посчитав, что проситель чересчур привередлив и проявил неуважение к своим предкам, нарек купца Синебрюховым. Царский урок пошел в пользу, и с той поры пивовар уже не гнушался родового прозвища, дарованного Царем, и с гордостью помещал его на своих вывесках и продукции, которая славится своим качеством и своеобразием по всему мiру до сих пор.

В связи с тем, что в родном селе Г. Е.Распутина — Покровском, да и в ближайшей округе проживало несколько крестьянских семей Распутиных, и в том числе встречались Распутины с именем «Григорий"[3], на рубеже десятых годов ХХ столетия Г. Е.Распутин обратился к Государю Императору Николаю Александровичу с прошением внести отличительное изменение в его фамилию. Текст этого прошения хранится в фонде Императора Николая II — в Государственном Архиве Российской Федерации[4]. Государь утвердил фамильную приставку «Новый» и даже саму возможность фамильно именовать без части «Распутин».

У этого прошения были «внешние» причины, среди которых, возможно, и такая: почта и телеграфные сообщения в Покровское от Царской Семьи по неведению посыльного могли «случайно» попасть в руки какого-нибудь другого Григория Распутина из числа жителей села.

Но уже тогда, вероятно, существовали и внутренние мотивы изменения фамилии. Клевета и провокации по отношению к Другу Царской Семьи уже начались. Первое смысловое, «самоговорящее» значение слова «Распутин» давало повод злонамеренным газетчикам «трактовать» фамильное прозвище как признак родового «распутства». А неподобающие действия какого-нибудь сибирского тезки-двойника могли быть «на законном основании» подхвачены либеральной прессой без судебных последствий для публикаторов.

И Новый, и первый

Предание сохраняет, почему Государь Император выбрал именно это фамильное имя Своем Другу. «Новый!» — так воскликнул Младенец-Цесаревич Алексей Николаевич, когда Он впервые увидел Григория Ефимовича. Таким образом, восклицание Святого Царевича-Мученика и Монаршее решение Святого Царя-Искупителя Николая легло в духовное основание официального, паспортного наименования Григория Ефимовича — Новый. Естественно, такая же фамилия распространилась и на его супругу, и его детей.

Что тут можно сказать более значимое, чем свидетельство Святого Царя-Пророка Давида: «Сердце Царево в руце БОЖИЕЙ» (Пс. 21, 1)?! Царь — Помазанник БОЖИЙ — ЕГО Христос, то есть запечатленный образ ИИСУСА ХРИСТА — живая икона ХРИСТА, и потому Христос-Помазанник. В путях БОЖИЯ Промысла первой мученической жертвой антидинастического (антихристианского — то есть противо-царского), магического заговора на Святого Царя Мученика Николая и Его Семью стал русский крестьянин[5] Григорий Новый. Именно он первым своей мученической кончиной открыл славный у ГОСПОДА счет Собора Святых Новомучеников Российских, став Новым Первомучеником антихристианской Мiровой революции.

Именно в ночь с 16-го на 17-е Декабря 1916 года эта революция открыто и началась в России. Даже само сочетание этих чисел, этих дат в ночи указывает нам на новостильные события в ночи с 16-го на 17-е Июля 1918 года на Всероссийской Екатеринбургской Голгофе. А ведь прообразовательная смерть Мученика Григория совершилась тогда, когда до введения Григорианского стиля в России оставалось более года[6].

Безусловно, были Мученики за Веру Христианскую, Царя Самодержавного, Отечество Русское и в годы Смуты начала ХХ века. Само слово «Мученик» в первоначальной греческой титулатуре звучит и пишется как Martuj — Мартис, что буквально означает «Свидетель» в смысле свидетельства об истинности Христианства. Так и Мученики Смуты 1905−1907 годов свидетельствовали Церкви, России и всему мiру, что именно принесет победа антихристианской революции. Но тогда, в начале века, законная Власть сохраняла свою духовную силу над подавляющим числом подданных Российской Империи — страх БОЖИЙ тогда ещё явно пересиливал в сердцах наших предков страх перед разномастными антихристианами и отступниками.

Но к исходу 1916 года духовная ситуация изменилась. Значительные слои Петроградского общества с едва скрываемым ликованием восприняли известие об убийстве Г. Е.Распутина-Нового, и свою солидарность с преступниками они пытались выражать даже «церковно». Почти моментально по Северной Столице Российской Империи распространился слух о соучастии в преступлении Великого Князя Димитрия Павловича. И «продвинутые» петроградцы демонстративно ставили в православных храмах свечи подле икон Святого Великомученика Воина Димитрия Солунского. Они в массовом порядке подавали записки о здравии некоего Димитрия. Тем самым они как бы выражали свою духовную заботу о судьбе Великого Князя. Причем зачастую делали это люди, которых по действительной духовной потребе или двунадесятым праздникам и силком не затянуть было в храм. Хотя такому же общему настроению поддались и некоторые верующие, и даже часть православного духовенства.

Видимо, эта ликующая демонстрация Рождественским Постом стала первым прямым свидетельством перед лицем БОЖИИМ, что некогда послушный ЕГО народ напрямую отказывается подчиняться Священной Власти ЕГО же Помазанника. Конечно, такую дерзкую «благочестивую» мерзость: Ибо мерзок пред ГОСПОДОМ, БОГОМ твоим всякий, делающий неправду (Вт. 25, 16), ГОСПОДЬ не потерпел и отнял ум у народа. Ведь русские люди стали сочетаваться с библейскими мерзавцами, мистическими мерзавцами Сидона, Амалика, Содома и Гоморры. Именно эта мерзость стремилась на протяжении всего Царствования Государя-Мученика Николая Александровича быть непреодолимым средостением между Царем и Его народом, Его подданными, а простой сибирский крестьянин пробил громадную духовную брешь в этом средостении. Ещё и за это он был тайно казнен, теми подлинно Темными Силами, которые клубились у Царского Престола.

Но многие из возжигателей тех свечей считали себя настоящими монархистами, и оправдывались тем, что сейчас «плохие» Царь и Царица. Самой же идее Самодержавия они готовы были «служить верой и правдой».

К сожалению, такой идеологический подход порой обнаруживается и сейчас среди некоторых соратников по православному монархическому движению. Естественно, не в связи с конкретным отношением к личности Святого Царя-Мученика Николая. Его духовное достоинство в нашей среде признается безусловно. Но в теоретических рассуждениях аналогичная мысль порой находит согласие. Так, например, у одного из ведущих теоретиков современного монархизма, к творчеству которого вот уже лет семнадцать лично я отношусь с большим интересом и вниманием, некогда обнаружил такое суждение:

«…Разумеется, что монархическое сознание не индивидуализирует Царя, а акцентирует внимание на Династии, являющейся, по сути, одним Царем, поскольку каждый Царь есть непосредственное продолжение предыдущего…»

В данном контексте я не хочу называть автора этих слов, чтобы не отвлекать читателя в полемику по важной проблеме, которая требует отдельного разбирательства. Сама церковная идея о том, что земной Православный Царь-Помазанник является воодушевленным образом ЦАРЯ НЕБЕСНОГО (Преподобный Максим Грек), ЕГО живой иконой, указывает на то, что почитание личности Царствующего Самодержца вовсе не упраздняется общим почитанием Его Благочестивых Предшественников, почитанием Царствующей Династии.

Можно представить себе ситуацию, которую, естественно, не подразумевал автор приведенного рассуждения, когда истово верующий христианин, придя в храм, в ряду различных по исполнению канонических икон иным из них, вполне каноническим, сознательно отказывает в почтении, если они ему чем-то не понравились, скажем, эстетически. Конечно, у нас и такое бывает, но вряд ли на этом допустимо строить богословские рассуждения догматического порядка. Ведь существует именно догмат Седьмого Вселенского Собора об иконопочитании, служащий «нам ко уверению истиннаго, а не воображаемаго воплощения Бога"[7].

Древний юридический принцип «здесь и сейчас» вполне относится к проблеме ответственности каждого подданного перед Царствующим Царем. Не только абстрактную идею Царя и Царской Власти должно чтить верным, но того законного Помазанника БОЖИЯ, Которого им в то время даровал ГОСПОДЬ.

Открытая, более того — замешанная на крови Мученика — Царского Друга — демонстрация неповиновения Царской Власти, особенно среди официальных представителей и служителей этой Власти, политически и духовно привела к Февральскому бунту 1917 года. Господь удостоил Григория Нового стать, пусть надолго прикровенно для массового сознания, Первомучеником Мiровой революции, образцом для последующего Новомученичества 1917−1941-х годов[8].

Наследники Февраля

Конечно, в сегодняшней ситуации официальное признание Священноначалием самого факта Святости Мученического Подвига Григория Нового не представляется возможным. Как огня в Чистом переулке боятся упреков в политике, точнее в политике, идущей вразрез с политикой В.В.Путина и современной гражданской администрации Российской Федерации. Не имея возможности сослаться на первоисточник высказывания, сошлюсь на его цитирование в статье одного из авторов «Русской Линии»: «Нынешний кремлевский властитель на вопрос: «В каком событии российской истории ХХ века Вы хотели бы принять участие?» со всей прямотой ответил: «В февральской революции». Надо отдать должное президенту: на сей раз он сказал правду не только о себе, но и о своем окружении"[9].

Верность «идеалам» Февраля на самом верху нынешней Федеральной администрации, к сожалению, определяет и «симфонию», а точнее покорное согласие с этими «идеалами» и в Московской церковной политике. Поэтому, даже прославление в Августе 2000 года на Архиерейском Соборе Государя Императора Николая и Его Семьи в лике Святых Страстотерпцев и Собора Новомучеников и Исповедников Российских не изменило отношения Высшего Священноначалия к Царскому Другу — умученному богоборцами и христоненавистниками Григорию Ефимиевичу Распутину-Новому. Личина сектанта-хлыста, распутника, развратника, извращенца, пьяницы, политического авантюриста «Гришки», специально и целенаправленно живописуемая в 1909—1917 годах, остается «канонически» неприкосновенной, например, для Синодальной Комиссии по канонизации Святых. И для официальных ревнителей такого положения дел как бы безразличен тот факт, что основные сюжетные подробности баснословной личины «Гришки» формировались и приняли размах широкой агитации между Февралем и Октябрем 1917 года, хотя в основу этой басни легла грязная книжка расстриги Труфанова «Святой чёрт», изданная ещё до революции заграницею.

Конечно, грязные сочинители и издатели этой откровенной литературной порнографии тогда в «самой свободной стране мiра» (В.И.Ленин) особенно не оглядывались на православных клерикалов. Но полная холодного равнодушия позиция Святейшего Синода с начала Марта и потом позиция Поместного Собора Российской Православной Церкви с Августа 1917 года относительно судьбы Помазанника БОЖИЯ и Его Семьи давала полный простор для глумления и над зверски убитым русским крестьянином.

Нам не известно ни одного документального свидетельства за период с Марта по Ноябрь 1917 года, который исходил бы из среды Святейшего Синода и Поместного Церковного Собора, о выступлении в защиту Царской Семьи, не встречалось ни одного хотя бы мемуарного примера печалования о Них перед лицом «благоверного временного правительства», ни одного случая заступничества за честь и достоинство Царской Семьи, или хотя бы за честь юных Царевен в условиях «распутинской» вакханалии в газетах, журналах, брошюрах[10].

Не было со стороны Священноначалия и попыток с православных, церковно-богословских, с канонических и догматических позиций дать оценку событиям начала Марта 1917 года. Напротив, в церковных документах того времени довольно часто встречаются сервильные по отношению к «благоверному временному правительству» выражения «б. Царь», «б. Император» («б.» в смысле «бывший»), которые наглядно свидетельствуют о том, что самой Царской темы эти православные клерикалы касались.

Сейчас часто в церковно-исторической литературе встречаются упоминания об известном эпизоде Поместного Церковного Собора 1917 года, когда некие сельские жители[11] обратились к соборянам с прошением примерно такого содержания: нас лишили Царя, так хотя бы дайте нам Патриарха. И это было при живом Помазаннике БОЖИЕМ, находящемся в заточении! И ведь не было тогда ещё комиссаров в пыльных шлемах, которые под угрозой «стволов» могли пресечь любую попытку заступничества за Государя. Собор одобрительно отнёсся к этой духовной подмене как к приемлемой «альтернативе», представляя это так, что Государь будто бы был принципиальным противником Патриаршества. Вместо Батюшки Царя — вот вам Батюшка Патриарх. Государственный Заступник Веры и народа, Отец Отечества был «равноценно» подменен Первоиерархом, который кроме власти общественного влияния на государственную жизнь, на повседневную жизнь народа, иными законными механизмами защиты Веры и народа не располагает, ему от БОГА не дано этой власти[12].

И эта позиция, увы, лежит в основе современной политики Священноначалия по отношению к наследникам Февраля в Федеральной администрации. Несмотря на призывы этого Священноначалия к всенародному покаянию и в Июле 1993 года, и в Июне 1998 года, когда высказывалось сожаление о том, что народ до сих пор не раскаялся в грехе попущения цареубийства, в этих воззваниях и последующих деяниях Архипастырского, Синодального или Соборного уровня вновь не содержится попыток дать догматическую, каноническую, церковно-богословскую оценку событий Марта-Октября 1917 года. А ведь без осмысления действий Священноначалия в этот период, без всесторонней и безпристрастной церковной оценки этих действий современным Священноначалием, действительно всенародное, то есть всецерковное покаяние невозможно.

То есть формально слова о покаянии в Патриаршем Воззвании 16 Июля 1993 года были произнесены: «Грех цареубийства, происшедшего при равнодушии граждан России, народом нашим не раскаян. Будучи преступлением и Божеского и человеческого закона, этот грех лежит тяжелейшим грузом на душе народа, на его нравственном самосознании. И сегодня мы, от лица всей Церкви, от лица всех ее чад — усопших и ныне живущих — приносим перед Богом и людьми покаяние за этот грех. Прости нас, Господи!"[13] Но содержание этого греха совершенно не раскрыто, а поскольку суть покаяния не сводится к одному признанию греха, а содержится в исправлении прегрешения и его последствий, то и никаких перемен к возрождению России не происходит.

СНОСКИ И КОММЕНТАРИИ

1. Постановление Священного Синода Русской Православной Церкви от 25 Марта 1991 года об одобрении исторического исследования Комиссии по канонизации Святых «Об отношении Церкви к подвигу Мученичества» и возобновлении поминовения Исповедников и Мучеников, пострадавших за Христа // Канонизация Святых в ХХ веке. Комиссия Священного Синода Русской Православной Церкви по канонизации Святых. М.: Издательство Сретенского монастыря, 1999. С. 128.

2. В данном материале слова БОГ, ГОСПОДЬ, ИИСУС ХРИСТОС и относящиеся к ним местоимения пишутся прописными буквами, чтобы отличать от титульных определений относительно Государя Императора Николая II. Известно, что греческое слово «христос» означает буквально «помазанник». В традиции русского гражданского устава принято писать о Царе — «Помазанник Божий», то есть слово «Помазанник» пишется с прописной буквы, тогда как слово «христос» относительно Него же в научной литературе принято писать со строчной. Написание, предложенное в данных заметках. не является изобретением автора. Такое написание в рамках гражданского устава широко употреблялось в делопроизводных документах Дворцового ведомства, в официальных публикациях Императорских Манифестов и Указов, а также в различных изданиях Императорского Двора, например, в таких торжественных книгах, как «Коронационные торжества 1896 года» (СПб., 1897) или «Пещерный храм Преподобного Серафима Саровского в Феодоровском Государевом соборе в Царском Селе» (СПб., 1913). В Богослужебном церковнославянском языке и уставе русского языка до реформы гражданского алфавита в начале XVII века слова духовного значения «Бог», «Господь», «Евангелие», «Ангел», «Иерусалим», «Царь», «Преподобный», «Святой» и другие писались со строчных букв, но с иератическим, то есть священным сокращением — пропуском некоторых гласных, а иногда и согласных букв, например, ИС ХР, что означает ИИСУС ХРИСТОС. Но эти слова надписывались сверху специальным значком — «титлом» или «покровцом». Так и говорилось: «Святые Слова под Покровом». Для сохранения благоговения, уважения к этим словам, а также личностям, явлениям и предметам, которые они обозначали, при введении гражданского устава было постановлено написание этих слов полностью, но с прописных букв или полностью прописными, в зависимости от их духовной иерархии между собой. Для чего это было необходимо? Для того чтобы читатель хотя бы мысленно, умом восходил горе, обращая свой взор к этим титулованиям. К сожалению, ещё в Царское время с наступлением теплохладности даже в церковной среде сам собой возник обычай многие священные слова, например, относящиеся к титулатуре Святых, писать строчными буквами или даже сокращенно, из-за чего возникли совершенно неблагозвучные «прп., св., сщмч., мч.», совершенно закономерно лишенные по правилам гражданского устава «титлов». Благоговение, даже в синодальных изданиях, сменилось пренебрежением к Святыне. Возникали и «филологические», а на самом деле Богословские казусы. Так, например, в церковнославянской книге Бытия при повествовании в 14 главе повествуется о Царе Салиме Мелхиседеке, а также о царях Содомском, Гоморрском, Гоимском и других, при этом слово «Царь» по отношению к Государю Салима (предшественника Иерусалима) пишется с иератическим сокращением и покровцом, а в остальных случаях без сокращения. В «русском» же переводе и по отношению к Мелхиседеку, и по отношению к Содомскому владыке употребляется слово «царь» со строчной буквы. Но надо сказать, что именно в среде Царского делопроизводства, в Царских изданиях это благоговение сохранялось вплоть до Февраля 1917 года, и никаких «прп., сщмч. и т. п.» там нет. Поскольку данные заметки посвящены именно проблеме почитания, священного благоговения, здесь применены некоторые традиции Царской орфографии. Это же демонстрирует, где именно Свято-Отеческое благочестие соблюдалось даже в таких «мелочах», а где им пренебрегали как чем-то устаревшим, несовременным. Горькими же плодами, волчцами духовного небрежения к Святыне в среде Священноначалия Царского времени мы вынуждены питаться до сих пор, да так свыклись, что никого не тошнит. Сама же проблема титулования Святых, Царей, Архиереев, наименования Священных предметов требует отдельного подробного рассмотрения, и не только филологического, но и духовного. — Л.Б.

3. Видимо, в глубоком прошлом они имели общего предка. Происхождение этой фамилии связано с теми ямщиками и крестьянами, занятыми извозом, которые имели профессиональный опыт для перевозки почты, людей и товаров в тяжелые месяцы весенней и осенней распутицы. Их повозки, сани и телеги снаряжались специальными приспособлениями для преодоления препятствий. И на протяжении пути, который им приходилось преодолевать, они также размещали в «тайниках» слеги, вязанки прутьев, веревки, которые использовали при одолении особо топких и вязких мест. Поэтому в старом сибирском языковом контексте фамилия «Распутин» была совершенно лишена глумливой ассоциации с распутством. Об этом же косвенно свидетельствует и современное общественное отношение к большому русскому писателю наших дней Валентину Григорьевичу Распутину. У самых резких и недоброжелательных критиков его творчества невозможно отыскать «литературную» фигуру с намеком на «распутство». Выделяя же отчество писателя, я не намекаю на прямое родство с Г. Е.Распутиным-Новым, но лишь подчеркиваю, что и отец прославленного прозаика звался Григорием Распутиным. — Л.Б.

4. ГА РФ, бывший Центральный архив Октябрьской революции (ЦГАОР).

5. Читайте: христианин, верноподданный Помазанника. — Л.Б.

6. Реформа календарного стиля с заменой Государственного Православного Юлианского летоисчисления на католический Григорианский стиль была подготовлена временным правительством ещё к Сентябрю 1917 года, но из-за корниловского мятежа и других событий её отложили, а осуществили уже большевики в Феврале 1918 года. — Л.Б.

7. Книга Правил Святых Апостолов, Святых Соборов Вселенских и Поместных, и Святых Отец. Издание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1992. С. 7.

8. Лето 1941 года стало рубежным в богоборческих гонениях. Но в самые первые недели Великой Отечественной войны ряд исповедников Христовой Веры, осужденных в тридцатые годы именно за христианскую контрреволюцию, в числе других заключенных расстреливали в тюрьмах при приближении линии фронта. — Л.Б.

9. Семенко Владимир. Державная некрофилия. Сумеет ли Путин закопать призрак коммунизма? // Русская Линия. 28.11.2005.

10. Даже неполные библиографии только отдельных изданий в виде массовых «распутинских» книг и брошюр (без учета газетных и журнальных публикаций) насчитывают в 1917 году более сорока наименований. Среди них многие повествуют не столько о самом агитационном фантоме «Распутин», но нацелены на Царя и Царскую Семью — «Темные силы старого режима», «Царица и Распутин», «Григорий Распутин: его жизнь при дворе Императора Николая II», «Царский чудотворец», «Распутин Гришка: злой гений Дома Романовых», «Смертельные язвы Русского Самодержавия», «Тайны распутного двора», «Тайны Царскосельского дворца», «Тайны Царского Дворца и Гришка Распутин», «Тайны Дома Романовых», «Шайка шпионов России и гнусные дела Распутина» — самые безобидные заголовки, чего не скажешь о внутреннем содержании этих пасквилей. Другие же издания уже в заголовках содержат глумления над Царем и Его Семьей, даже упоминать страшно. Конечно, при полной отмене церковной цензуры, на первый взгляд кажется, что Священноначалие не имело механизмов для пресечения распространения этой безстыдной порнографии (тексты в этих изданиях были в подавляющем большинстве именно порнографического содержания). Но не известно никаких свидетельств, чтобы правящие тогда Архиереи, скажем, в стольных Петрограде, Москве, Киеве (Киев тогда был одним из центров издательской деятельности такого рода) обращались к свой пастве с призывами чуждаться такой литературы, не покупать, не читать её, не содействовать в книготорговле её распространению. Пусть Владыки не хотели защищать убитого уже Г. Е.Распутина-Нового, но, будучи в разное время знакомыми с Царской Семьей, первенствующие Архипастыри 1917 года могли бы вступиться таким чисто церковным способом хотя бы за оклеветанных Августейших Страдальцев, за Царских Детей. — Л.Б.

11. Трудно их назвать в эту революционную пору привычным сословным определением «крестьяне», которое восходит к вероисповедному достоинству Христианин. — Л.Б.

12. В русской истории бывали исключительные и краткие периоды, когда Первоиерарх фактически исполнял некоторые функции Главы Государства. Так было в пору младенчества и юности Великого Князя Димитрия Донского, когда Святитель Алексий, Митрополит Московский и всея Руси решал многие государственные вопросы от имени подрастающего Великого Князя, но он никогда не подменял Его в совокупности служения. Так было во время Казанских и других походов, когда опять же некоторые Верховные государственные функции Царь Иоанн Васильевич Грозный поручал своему духовному наставнику Святителю Макарию Московскому и всея Руси. Другую ситуацию мы видим в Смутное Время в период Семибоярщины, когда поляки пытались навязать функции временного Главы Государства Священномученику Гермогену, Патриарху Московскому и всея Руси, чтобы вынудить его на признание польского королевича Владислава Российским Царем. Исключителен период своеобразного «двоецарствия» 1619−1633 годов, когда по личной воле Царя Михаила Феодоровича он разделял бразды и полномочия государственного правления с вернувшимся из польского плена своим отцом — Святителем Филаретом, Патриархом Московским и всея Руси, когда и впервые в Русской Церкви появилась не только титульная формула по отношению к Патриарху «Великий Господин наш», употребление которой в Ектенье возобновилось после Собора 1917−1918 годов, но и титул «Государь». Однако после интронизации Святейшего Патриарха Тихона в начале Ноября 1917 года с его стороны, насколько известно, не было попыток принять на себя хотя бы некоторые государственные функции и тем самым стать политическим, государственным Вождем Русского Народа по одолению новой Смуты и по решительному освобождению Царя и Царской Семьи из Тобольского заточения. Не нам судить мужественного и многотерпеливого Святителя за это. Но стоит отметить, что собственно советская власть в Тобольске была провозглашена 9 Апреля 1918 года и только 21 Апреля 1918 года там проводилось первое общее собрание, учредившее Тобольскую организацию РСДРП (б). К тому времени Император, Императрица и Царевна Татьяна были уже отправлены в Екатеринбург. — Л.Б.

13. Цитируется по: Государственная легитимность. Сборник материалов, посвященный дорасследованию убийства Царской Семьи. Выпуск первый. СПб.-М.: Международный фонд славянской письменности и культуры, 1994. С. 165.