По стопам князя Владимира в годы гонений

Судьба протоиерея Владимира Каменского

Каждый христианин призван подражать житию того святого, имя которого он носит. В той форме и в той степени, в какой позволяет это эпоха, — время, когда сподобил жить Господь.

О протоиерее Владимире Каменском, скончавшемся в городе на Неве в 1969 году и ставшем апостолом веры Христовой для многих сотен, а может быть и тысяч русских людей без сомнения можно сказать, что он жизнью своей уподобился своему небесному покровителю. Недаром Господь призвал его в Свои Небесные обители в день памяти св. равноап. кн. Владимира.

Все годы своего священнического служения протоиерей Владимир Каменский неустанно проповедовал и с амвона и письменно, передавая духовным чадам свои рукописные проповеди, стихи и поэмы. Живой проповедью была и вся его жизнь.

Родился отец Владимир 5 января (23 декабря ст.ст.) 1897 года в селе Серные Воды Самарской губернии в семье студента (впоследствии профессора Ленинградского Политехнического института, доктора технических наук) Андрея Каменского и его жены Марии Викторовны Гладкой (дочери херсонского дворянина, штаб-ротмистра Виктора Гладкого). Дедушка по линии отца был знаменит тем, что изобрЈл форсунку для двигателя внутреннего сгорания. Бабушка будущего отца Владимира по материнской линии, Галина Георгиевна, приходилась сестрой писателю Н.Г.Гарину-Михайловскому, который стал крестным отцом маленького Владимира. В районе села, где родился Владимир, происходило строительство железной дороги, главным инженером которой и был Н.Г.Гарин-Михайловский. Владимир рос вдумчивым ребЈнком, он не любил шумных игр, много читал. В отроческом и юношеском возрасте он совершенно не признавал светских развлечений — кроме музыки, которую он очень любил и понимал.

С юных лет Владимир интересовался филологией, занимался рисованием под руководством известного художника XX века Кузьмы Петрова-Водкина, увлекался философией, языками (он их знал не менее десяти), читал-принимал одно, отвергал другое, снова читал, снова искал… Примерно с 12 до 20 лет Владимир пережил период религиозного отрицания, из которого вышел с уже твЈрдой верой.

В 1870-е годы его отец инженер-механик Андрей Васильевич Каменский купил имение Лядно Чудовской волости Новгородской губернии. Часть имения принадлежала его братьям-художникам-декораторам Мариинского театра. Дом был отделан в русском стиле, как на картинах Васнецова. В этом доме бывали известные деятели искусства.

С 1905 года Владимир приступил к занятиям в Тенишевском коммерческом училище, находившемся в Санкт-Петербурге, которое закончил в 1914 году. С 1915 года Владимир Андреевич обучался в Политехническом институте, а также на философском отделении Историко-филологического факультете Университета, где изучал филологию, философию.

Главным делом в юности, по всей видимости, были занятия философией и одновременно ученичество у одного из самых философических русских художников — К. Петрова-Водкина. Во время этих занятий он расстался с периодом «религиозного отрицания», который пришелся на время обучения в Тенишевском училище.

Отец Владимир Каменский не рассказывал о том, как он вышел из атеистического плена, но представление об этом освобождении мы можем найти в исторических параллелях. И все они — в судьбах философов: М.А.Новоселов, С.Н.Булгаков, П.А.Флоренский, Н.А.Бердяев все пришли от неверия или активного сомнения в вере отцов к деятельному православию. Пришли путем умственным, головным, исследовательским, но как оказалось впоследствии, — так написал каждый из названных философов в своих воспоминаниях, — возвращение к «вере отцов» произошло по молитвам этих отцов, и благодаря той сердечной, умом неосознаваемой памяти, о святыне православия, которая, в конце концов, победила все сомнения.

По воспоминаниям духовных чад батюшки, в то время когда начал заниматься философией в Университете, он вошел в тесный кружок православных молодых людей, который образовался на факультете, каждый день перед занятиями посещал раннюю литургию в Знаменской церкви (на Знаменской площади, ныне площадь Восстания, церковь была взорвана перед войной). Мысли о монашестве (а может быть и о священстве) в это время стали определенными и желанными. По воспоминаниям духовных чад Владимир Каменский был в это время учеником академика Б. Тураева, который возлагал на него большие надежды.

Но сбыться этому было не суждено. С 1 января 1917 года Владимир Андреевич оказался на военной службе. Он побывал на Кавказском фронте, где столкнулся с горем и страданием людей. После перенесЈнной тяжелой болезни он намеревался принять монашество, но обстоятельства сложились иначе. Впоследствии по возвращении с фронта Каменскому удалось восстановиться на Историко-филологическом факультете. В 1923 году он заканчивает обучение на факультете Общественных наук философского отделения Университета.

В годы революции Владимир Каменский, как и многие интеллигенты, вернувшиеся к вере, старался бороться с материалистическим духом, работая на ниве просвещения, он читал доклады, по теме: «Метафизика-основа науки», «История философии в трЈх концепциях религии Эдда», «Буддизм и пророки» и др. Прельщенным обещанием земного рая людям, Владимир Каменский говорил о метафизике бытия, о том, что жизнь имеет глубину и смысл.

Некоторое время Владимир Андреевич преподавал историю в Военно-морском училище им. Фрунзе, с 1928 г.- работал в Русском музее, где занимался изучением русского фольклора. С 1930 года он — сотрудник первой категории Института истории науки и техники АН СССР и заведующий музеем Института. Там он трудился над составлением книги по истории металлургии в России с XVII по XX вв. Одновременно он работал ст. научным сотрудником в Государственном Архиве. В это же время он сотрудничал с академиком Вернадским. Результатом его трудов за этот период жизни стала 3-х томная монография, посвященная Уральским заводам. Он защитил кандидатскую диссертацию, подготовил докторскую, написал книгу «Художники крепостного Урала», которая была издана в 1957 году в Свердловске. И все эти годы он был верным сыном Православной Церкви.

К обманутым, несчастным русским людям обращается отец Владимир в своих стихах:

«Привели к Нему глухого и косноязычного…
и, воззрев на небо, вздохнул
и сказал ему: „Effaba!“, т. е. отверзись!
И тотчас отверзся у него слух и разрешились узы его языка».
Марк. 7, 32−35

«Человеческая душа — христианка».
Тертулиан

…Душа больная — глухонемая.
К живым любви словам глуха.
Их повторить твои не могут,
не смогут вымолвить уста.
Но ведь христианка
и твоя душа, как каждая душа.
И Он, Путь Жизненный, идЈт,
И вот к тебе Он подойдЈт.
И обратишься в слух тогда.
И сердцу скажет: «Effaba!».

«Наполните сосуды водою! — И наполнили их до верха».
Иоанн, 2,7.

…Вино хорошее сперва.
Потом же худшее, когда напьются гости.
А душа веселье ощутит тогда,
скорбей когда вся чаша выпита до дна.
И душ сосуды до верха исполнит слезная вода…
И вот в вино претворена…

…будь, как подсолнечник!
Не только будь под солнцем!
Все мы под солнцем.
Но всегда да будет к солнцу
лик твой обращен и светом осиян,
и всем, кто на тебя взирает,
светит и радует их свет-лостно, приятого от солнца.

Стихи отец Владимир записывал именно так, разрывая слова на слоги, превращая строчку в вьющуюся лестовку. Такая ассоциация рождается неслучайно, — потому что стихи эти рождены из молитвы. И даже разбиение слов в них говорит о том, что автор призывает нас к сосредоточенному, неспешному чтению, к внимательности, внутренней сосредоточенности. Не скользит взор по гладким поэтическим строкам, а все время спотыкается и невольно обращается к смыслу сказанного. Это стихи человека, живущего постоянно сосредоточенной внутренней жизнью, стихи «инока в миру». «Бог и душа — вот истинный монах!» — говорил прп. Серафим Саровский. О стихах отца Владимира Каменского, написанных в разные годы, именно так можно сказать: «Бог и душа!»

В 1940 году В.А.Каменский был арестован. По воспоминаниям духовных чад: «Работая в Русском музее, отец Владимир пытался сохранить святыни, привозимые туда из разных церквей не только для хранения в запасниках, но по негласному приказу и для частичного уничтожения. О попытке сохранить личные вещи преп. Серафима Саровского (его подрясник, скуфейку) кто-то донЈс властям, и Батюшка был арестован».

Надо сказать, что Русский музей в то время, как и многие другие музеи в нашей стране, был превращен в «рассадник атеизма». Там были выставлены, изъятые из храмов и монастырей мощи святых угодников Божиих. Люди довоенного поколения еще помнят, как в пионерском возрасте их водили в бывший Александровский дворец, чтобы показать, «как церковь обманывала простой народ».

В период массового гонения на святыни поступок Владимира Андреевича Каменского был проявлением высшего мужества и веры.

Обвинения ему были предъявлены привычные: шпион, враг народа, зачем же знать столько языков — английский, немецкий, итальянский, французский, да еще греческий и латынь?

Отец узника, А.А.Каменский директор Политехнического института и автор важных железнодорожных изобретений, которые высоко были оценены правительством, обратился к М.И.Калинину (в то время, когда он вручал ему орден Ленина) с просьбой похлопотать об освобождении сына. Однако, тот ответил, что не сможет ничем помочь. Как известно, «всесоюзный староста» не мог помочь даже самым близким — жена самого Калинина в то время была арестована, и он понимал, что это явно было сделано для острастки.

В 1941 году Владимира Андреевича Каменского отправили в воркутинские лагеря, на лесоповал. Будучи слабого телосложения, он никогда не мог выполнить норму, поэтому всегда получал штрафной паек. У него начиналась гангрена ног, его, конечно, не лечили. Он начал часто терять сознание. В это время должна была приехать комиссия из Москвы, и местное начальство не знало, что с ним делать: он вроде и жив, и уже не жилец. И они его спрятали в чулан под грязное белье, но проверка добралась и до этого места. Отца Владимира обнаружили там без сознания, в комиссии возмутились и заявили начальнику лагеря, что если он его не вылечит, то будет отвечать своей головой. Батюшку вылечили, ногу удалось сохранить, хотя она стала сухой, и он всю последующую жизнь прихрамывал.

В лагере батюшка пробыл 13 лет. Будучи освобожден, он не захотел уезжать из этих мест. Он построил себе избушку и жил в лесу. К нему даже приходили дикие звери, прибегала лисичка, которую он прикармливал. Он был счастлив такой жизнью, отказался от реабилитации, и воспринимал случившееся с ним, как суровый урок жизни на его пользу за его прежние грехи. Однажды он увидел во сне свою мать, подавая ему священнические одежды, сказала: «Отец тобой недоволен». Он понял, что должен принять священство.

Владимир Андреевич Каменский вышел из лагеря в самом начале «хрущевской оттепели», — в 1956 году. Однако, оттепель эта касалась (да и то длилась недолго) в основном партийных функционеров, а вот для Церкви хрущевские времена были лютыми. Храмов в 1950-е годы было закрыто даже больше, чем в кровавые 30-е.

Отец Владимир, став священником, проявил себя как яркий служитель Слова — проповедник. Во время совершения божественной литургии он проповедовал и перед исповедью, и после Евангельского чтения, и в конце службы, и после молебна. «От избытка сердца глаголят уста» — батюшка не мог молчать. Хотя его предупреждали, угрожали ему.

В ответ было написано стихотворение:

«Теперь по деревням уже не водят медведей».
В.Гаршин. «Медведи». 1883 г.
…а ну-ка, Миша, попляши!
а ну, топтыгин, посмеши народ честной!
Нам покажи, как бабы ходят за водой!
Из-под палки пляши на цепи
и смеши, медведь голодный и слепой!
А им нет дела и не понять —
— в глуши лесной медведица мать,
сестрицы, братцы под сосной,
где мхи и шЈпоты листвы,
и хвойный шум, родимый шум…
А когда тропкою лесной
его мучитель поведет,
нарочно в бубен громко бьЈт,
чтоб шум родной не услыхать
и горе горького бежать.
Из-под палки пляши на цепи и смеши,
медведь голодный и слепой!..
И слышится вдруг стон глухой,
сквозь визг мальчишек и смех толпы,
из надорванной горем косматой груди…
Из-под палки пляши!..

К счастью сохранилось немало рукописных проповедей батюшки, его письма духовным чадам, которые помогают почувствовать его несгибаемую веру, его верность пастырскому долгу при любых обстоятельствах (о. Владимиру постоянно угрожали, что опять засадят его в лагерь, если он не перестанет проповедовать, не перестанет окормлять такое большое число людей, которое всегда вокруг него собиралось).

Приведем здесь одну из кратких проповедей — писем протоиерея Владимира Каменского.
7 января 1962 г.
Приблизилось время, о котором и Господь предупредил, о котором пророчествовали св. отцы.
Они говорили о духовном оскудении, упадке веры и добродетели в христианах, не говоря о мiрских, но и о духовных лицах, что будет свидетельством приближения страшнаго дня Господня…
Умножатся скорби, искушения…
Какое делание будет у христиан того (а ныне уже приблизилось!) времени?
Сам Господь говорил о терпении, — Спасение чрез терпение (Матф. 24, 13).
О, как далека наша жизнь от жизни древних христиан — какое духовное оскудение!
О, как велико обольщение, которым обольщаются и обольщают мудрые «новаго века» «мечтающих» о нравственном превосходстве руководившего им общества!
«Где упразднится Крест Христов», какое может быть превосходство?
Записана в древнем «Отечнике» такая беседа старцев:
«… что делали мы?
— Мы сохранили заповеди Божии…
— А что сделают люди, которые будут жить после нас?
— Они ничего не сделают…
«Приидут на них искушения и те, которые в то время окажутся добрыми, будут больше нас и отцов наших!
Духовное оскудение человека!
Умножение скорбей…
Об этом Ф. Тютчев сказал: об умножении скорбей — «невыносимое он (человек) днесь выносит…»; об оскудении внутреннем — что вера ослабела, еЈ нет «и он о ней не просит…»
А.А.Блок сказал, что чЈрные крылья Люцифера уже низко спустились над нами…
А нам… заповедано спасаться и спасЈмся терпением.
О. Симеон Печерский явился духовной дочери во сне таким, каким видела его, когда приходила к нему в его келье вечером на молитве усомнилась, унывала — такие скорби…
А он уснувшей в тревожном состоянии духа сказал:
— Так-то ты думаешь продолжать? А когда придут великия испытания, тогда как?
Скорби умножаются…
Учительница в школе спрашивала детей, в чЈм кто нуждается.
Девочка подняла руку. Мне ботиночки нужно и платье. Ответ был. Подожди. Церковников по-о-ощрять не будем. С насмешкой добавила: Ты помолись! Вот к тебе сейчас Бог с потолка бросит.
…Пришла домой. Горько, горько плачет. Мать думала, что кто еЈ побил…
А братику еЈ, когда просил одежду. Скажи спасибо, что тебя («церковника») из школы не выгнали.
Но… и утешения умножаются.
Та же женщина, что унывала, болела тогда ногами и нервная, как говорится сейчас… сказала ей во сне женщина — описала наружность -… ты сходи к блаженной Ксении!..
Когда пришла в часовенку, то узнала (тогда ещЈ и часовенка была, и на стене висел лик блаженной) ту, которая во сне звала посетить еЈ. «И тогда я ничего не знала, я думала, что это Божия Матерь"… А потом ещЈ была и узнала, что это она — мне сказала и почувствовала себя здоровой…
Много утешений посылает нам Господь».

Отец Владимир, несмотря на слабое здоровье, много внимания и времени уделял своим чадам, особенно воспитанию молодЈжи. К каждому воскресенью и празднику он писал проповеди, иногда по целым тетрадям и посылал их своим чадам. Они же, собираясь у кого-то в доме, читали все вместе батюшкины письма и молились. Так приобщались к празднику те, кто не мог быть в храме. ВсЈ это напоминало времена первых христиан.

В любое время дня и ночи, в любую непогоду шЈл он к жаждущим слышать Слово Божие. Священник Илья Амбарцумов вспоминает: «Хотя в районе Петрокрепости Нева не замерзает, отец Владимир переходил через неЈ на другой берег: брал сапоги у рыбаков и говорил им: «Мне надо на тот берег сходить, вернусь, отдам», — те не верили, что он пойдет, лишь улыбались, а он с молитвой шЈл, туда, где на другом берегу реки его ждала какая-нибудь бабушка. Шел он прямо, можно сказать, «по водам». Был батюшка человеком громадного образования, и такой же громадной святости. Лицо его было красивое, необычайно светлое. Как-то раз шел он с одной своей прихожанкой и вдруг говорит ей: «Видишь, впереди две идут. Это коммунистки, но они лучше нас с тобой». Или другой сказал: «Хочешь я скажу тебе, какие у тебя мысли в голове?» — Она заплакала, и покаянно произнесла: «Не хочу». Видимо, молитва и прозорливость батюшки подвигнула еЈ без слов к покаянию.

Но враг не дремал: пришЈл период ХрущЈвских гонений на Церковь. Настоятель Свято-Троицкого храма во Всеволожске, где служил отец Владимир, стал опасаться, что усердие батюшки к делу проповедания может навредить ему. В храм неоднократно приезжал с ревизиями благочинный, однако никаких нелояльных по отношению к власти высказываний в проповедях выявлено не было. После бесед с отцом Владимиром даже пристрастные духовные лица давали ему самые лестные характеристики. Вот выписки из характеристики за 1959 год: «Священник Владимир Каменский к своим пастырским обязанностям относится исключительно ревностно, иногда допускает даже излишнее усердие. Почти всегда, после каждой совершаемой Литургии, говорит проповеди… Как человек — очень честный, нервный, раздражительный, впечатлительный и глубоко верующий. Часто ночи проводит, по своему болезненному состоянию, без сна. В бессонные ночи молится или пишет проповеди. В практической жизни к себе не требователен и подобен ребЈнку, за которым требуется уход, наблюдение и обслуживание».

Настоятель протоиерей Николай в донесениях митрополиту Питириму (май 1960 г.) требовал, чтобы все проповеди отца Владимира цензурировались, но Батюшка, часто вдохновленный во время Богослужений благодатью Божией, экспромтом начинал проповедовать. Он не мог молчать, ибо «от избытка сердца глаголят уста». Настоятель, не желая понять, что Батюшка не может не проповедовать, строго выговаривал ему за это, обвиняя в «отсутствии духовной скромности». Батюшка всегда смиренно слушал его, соглашался и просил прощения, но снова проповедовал, не имея возможности удержаться от призыва Господня к несению Слова Божия. Батюшку много раз вызывали, преследовали, запрещали принимать народ. В конце концов, митрополит Питирим в мае 1960 года сделал ему предписание: «Вам запрещается исполнение треб в домах верующих, особенно на периферии, реже служить Литургии и ни в коем случае не произносить проповеди, которые требуют большого нервного напряжения».

Продолжительное время отцу Владимиру настоятель не разрешал служить самостоятельно, ему позволялось быть лишь сослужащим. Однако, даже при таком отношении тот же настоятель так характеризовал Батюшку в одном из своих донесений (конец 1957 года): «Свящ. о. В. Каменский исключительно хороший, глубоко верующий человек. Благоговейный и преданный Св. Церкви пастырь. Нужный и полезный в служении собрат». Более того, в этом же донесении настоятель указывает, что, несмотря на все применяемые к отцу Владимиру ограничения, «претензий к этому он никогда не заявлял, и даже высказывал, что он пришел к заключению, что это мероприятие сделано для его пользы, в чем и приносил мне благодарности», — так Батюшка всЈ принимал как от руки Божией, со смирением, благодарностью и любовью.

Начиная с 1963 года стали часто меняться места служения, его отправляли то на дальние приходы, то временно командировали в центральные городские храмы. Временно ему пришлось служить в поселке Динамо, на станции Антропшино, на Охте, в Александро-Невской Лавре, в Спасо-Преображенском соборе, в селе Петрова Горка Лужского района, в Казанской церкви Вырицы. Целью этих переводов было намерение разлучить Батюшку с преданной ему паствой, но духовные чада все равно не оставляли своего отца.

Однако, все эти переезды тяжело отразились на и без того подорванном здоровье батюшки: в январе 1964 г. он перенес на ногах воспаление легких, что дало осложнение на сердце. После отпуска по лечению митрополит Никодим в марте 1964 года назначает отца Владимира вторым штатным священником Свято-Димитриевского храма в Коломягах. Этот храм стал последним его приходом. По представлению митрополита Никодима ко дню Святой Пасхи 1966 года Батюшка был удостоен от Святейшего Патриарха Алексия награждением саном протоиерея.

Вскоре в сентябре 1966 года Батюшка был назначен митрополитом Никодимом духовником Ленинградской епархии и Духовной Академии. Он относился к студентам, как к своим детям и искренне радовался, когда они откровенно исповедовали перед Богом свои прегрешения. Однако совершенно подорванное здоровье вынуждает уже в конце 1966 года батюшку просить митрополита об отпуске на лечение сначала на месяц, а потом и на более длительное время. Всем сердцем он стремиться к служению, но его физические силы уже были на исходе… Весной 1969 года он пишет митрополиту Никодиму письмо, в котором сетует на свою болезнь, не дающую ему возможность проводить исповеди и Богослужения. Владыка ответил ему: «Пусть отец Владимир не беспокоится исполнением своего долга… Желаю отцу Владимиру полного выздоровления». 23 июня 1969 г. Батюшка был освобожден от должности духовника ввиду болезни, а 28 июня и от должности священника Димитриевской церкви. Через месяц — 28 июля — в день своего Ангела-хранителя протоиерей Владимир на 73-м году жизни отошЈл ко Господу… Батюшка оставил земную юдоль, о чем пророчески написал ещЈ в 1952 году:

В телах-гробах
Проходим срок,
Не зная срока заключенья,
Но знаем — каждому свой срок,
И все получим разрешенье.

В телах-гробах томимся мы,
Чтоб навыкали мы любви —
Любили тех, кто, как и мы,
В гробах томятся в заключенье!