Русская линия / Библиотека периодической печати / Дети зла (60 лет назад американские войска вышли к Рейну)

Сенсационное признание сделал недавно 78-летний американец Герберт Ли Стайверс, служивший в 1946 году в роте охраны Нюрнбергской тюрьмы, в которой содержались главные нацистские преступники. По его словам, именно он передал Герману Герингу капсулу, в которой, как он полагал, находилось лекарство, а на самом деле содержался яд. Раскрыть эту тайну он решил по настоянию дочери, пожелавшей для отца славы: «Ты же попадешь в Историю». Сегодня трудно проверить, насколько правдивы признания ветерана, но если это так, то — вольно или невольно — американский военнослужащий позволил уйти от справедливого возмездия одному из главарей нацизма. В результате его дочь добилась для него весьма сомнительной славы.

Дочь того же Германа Геринга другой славы для отца и не хотела. Она никогда не отрекалась от него и во всех бедах винила только Гитлера. Многие годы она, не сумевшая создать семью, жила в небольшой квартире вместе с матерью и представляла своего отца как любящего главу семейства.

Обожал своего отца и Вольф Рюдигер Гесс. Сын Рудольфа Гесса никогда не признавал причастности родителя к геноциду евреев. Более того, отрицал существование лагерей смерти.

В 2002 году один из его внуков, Адреас, разместил в интернете отрывки из книги своего деда, в которых говорилось, что газовые камеры в Дахау были установлены американцами уже после войны, чтобы «пугать ими туристов». Разразился скандал, и решением германского суда юноша был… оштрафован на 1350 евро.

Ранее прокуратурой Мюнхена было возбуждено уголовное дело по факту одного из интервью Вольфа Гесса. По мнению прокурора, в статье «содержались вещи, запрещенные современным немецким законодательством», например, «положительное мнение об Адольфе Гитлере».

Когда Гудрун Гурвиц, единственной законной дочери рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, сообщили о самоубийстве отца, она буквально обезумела. И до сих пор не только хранит добрую память о папе, но и активно участвует в деятельности организации «Штиле хильфе» («Тихая помощь»), которая оказывает всемерную помощь бывшим нацистским преступникам и членам их семей. Она оплачивала услуги адвокатов, помогавших эсэсовцам и высокопоставленным нацистам избежать справедливого наказания за свои деяния во время войны, выделяла пособия, оказывала всяческую поддержку. Элита ветеранов СС обожает Гудрун, а она с удовольствием принимает участие во встречах с ними.

До самой смерти в 1979 году любимый племянник Гитлера Лео Раубаль оставался единственным наследником фюрера и добивался через суд права на переиздание «Майн Кампф». Немецкие историки утверждали, что Лео, попавший во время войны в плен под Сталинградом, был настолько любим Гитлером, что тот якобы предлагал поменять его на Якова Джугашвили. Вернувшись из плена, он сделал карьеру — стал директором сталелитейного завода, получил ученую степень по химии. Слыл интеллектуалом. Ныне здравствует его сын Петер Раубаль. Когда его, пенсионера, живущего в скромной квартирке, спросили, намеревается ли он продолжать дело о наследстве, он заявил, что ничего общего с этим иметь не хочет.

Сейчас в Германии и за ее пределами живет много внучатых родственников Гитлера, но носят они другие фамилии и отрицают всякое родство с фюрером. Так поступили многие дети нацистских преступников — они сменили фамилии и страну проживания.

Комплекс вины в наследство

Но были и те, кто резко и безапелляционно осудил преступную деятельность своих отцов.

Никлас Франк, сын Ганса Франка, генерал-губернатора Польши, отвечавшего за функционирование лагерей смерти, уничтоживших 6 млн. жителей Польши, из которых 3 млн. были евреями, охарактеризовал своего отца как «чудовище» и заявил, что хотя он является противником смертной казни, но его отец ее заслужил. «Не проходит и дня, чтобы я не думал о моем отце и обо всем, что натворили немцы, — заявил он журналу „Ньюсуик“. — Мир никогда не забудет этого. Всякий раз когда я приезжаю за границу и говорю, что я немец, людям приходит на ум Освенцим. И это абсолютно справедливо».

Комплекс вины мучает и Адольфа Мартина Бормана. Сын Мартина Бормана, крестник Гитлера, сумел уцелеть после войны, как и все 9 детей «наци N 2». В 1947 году он стал католическим священником, членом ордена Сердца Христова. Сейчас занят преподаванием религии, публицистикой и общественной деятельностью. «Единственный путь не допустить возрождения фашизма и расистских тенденций — это просвещение, — считает Адольф Борман. — Особенно это касается молодых людей, не испытавших нацизм на своей шкуре и покоренных его внешним лоском». О нацистских зверствах Мартин узнал из газет после войны. «Моя семья жила как в аквариуме, нас ограждали от всего, мы не видели ни издевательств над евреями, ни ужасов концлагерей… В то время я гордился отцом. Но сейчас не могу оправдать ни один из тех документов, которые писал или подписывал мой отец».

Против Гитлера и его духа

Шестеро детей полковника Штауфенберга, совершившего покушение на Гитлера, прошли через специальный нацистский концлагерь для детей, так называемый «Дом в Борнталь». После войны только старший сын заговорщика избрал военную карьеру и впоследствии стал генералом бундесвера. Прошли через концлагеря Штутхоф, Бухенвальд, Дахау двое старших детей подполковника Цезаря фон Хофаккера, двоюродного брата Штауфенберга, также участвовавшего в заговоре против Гитлера.

Альберт Шпеер, сын министра вооружений в гитлеровском правительстве, стал архитектором. Его отец Альберт Шпеер осужденный за военные преступления на 20 лет тюрьмы, был не только высокопоставленным нацистом, но и любимым архитектором фюрера.

Внимание немецкой общественности было привлечено к Шпееру-младшему после того, как стало известно, что китайские власти поручили ему в преддверии Олимпийских игр разработать проект развития китайской столицы. Журналистов интересовало: правда ли, что сын пытается возродить дух отца, построив в Пекине то, что Шпееру-старшему не удалось сделать в Берлине из-за поражения Германии.

Но Шпеер развеял домыслы: «Сравнения с моим отцом, к сожалению, неизбежны. Но наши с отцом планы нельзя сравнивать. Я попытался отправить Пекин в будущее, а Берлин 30-х годов стремился к мегаломании».