 |
| Московские новости | М. Золотоносов | 14.05.2004 |
Ночная передача на НТВ называлась «Гордон». Теперь тринадцать из трехсот тридцати пяти передач изданы в виде отдельной 300-страничной книги московским издательством «Предлог». На переплете она именуется «Диалоги», на колонтитулах — «Ночные диалоги», но главная странность в другом: беседуют ученые, иногда по двое, иногда по трое, а авторство чужих текстов в итоге приписал себе ведущий. Причем сделал это демонстративно.
Основания для этого есть. Тексты чужие, но идея и образ, воплощенные в передаче, были гордоновскими, как выяснилось, для ТВ уникальными. И весьма плодотворными. На рассуждения о генезисе передачи книга «Ночные диалоги» провоцирует. Тем более что ее почти никто не мог видеть, все засыпали, проклиная время показа (два часа ночи), но теперь-то понятно, что ночное время входило обязательным компонентом в перформанс.
Собственно, у «Гордона» три источника, которые счастливо соединились вместе благодаря автору. Во-первых, очень распространенный ранее жанр популяризации науки, в основном естественной (потому что науки об обществе были монополизированы органами идеологического контроля), продвигавшийся в бумажном варианте «Техникой молодежи», «Наукой и жизнью» и «Химией и жизнью», а на ТВ — «Очевидным — невероятным». Со временем все эти брэнды утратили свою силу — по мере того как лозунг «Знание — сила» сменился другим: «Время — деньги». На этих «графских развалинах» Гордон и возвел новое здание — как бы по старому проекту. Получилось исключительно интересно.
Причем — и это во-вторых — Гордон сделал это на фундаменте позитивизма и абсолютного безверия, атеизма, исключения Бога даже как мысленного конструкта, что в нынешнем контексте экспансии религии и антинауки выглядит просто вызывающе. Особенно это бросается в глаза на примере таких бесед, как «Феномен жизни». Беседуют два ученых, Гордон в основном молчит, обсуждается, как жизнь могла зародиться в атмосфере метана в результате самопроизвольного образования полимеров, не все понятно, точнее, все непонятно, кроме одного: что все объяснения абсолютно рационалистичны. И этот образ торжествующего рационализма, умопостижимости всего, помноженной на полную ненужность теологической модели, — главный.
Понятно, что Гордон мог бы пригласить и других говорунов, которые искусно смешали бы теологию с наукой, вписали бы в знание «первоначальный толчок», пополнили бы картину зарождения жизни если не Богом, то хотя бы энлонавтами, имплантировавшими феномен жизни на планету Земля. Но этого нет категорически. Строго реализуется принцип «бритвы Оккама»: без нужды не увеличивать число основополагающих допущений. И это реализовано везде, во всех тринадцати беседах: от «Вампиров и Дракулы» до «Анатомии старения» и «Христа из Кумрана». Рациональности, вероятно, можно дать генетическое объяснение. Отец Александра Гордона, поэт Гарри Гордон, входил в поэтическую группу, какое-то время существовавшую в составе ЛИТО Бориса Слуцкого. «Хорошие пьющие люди без девиаций», — как охарактеризовал их поэт Николай Кононов, под «девиациями» имея в виду отклонения от рационализма и позитивизма. Гарри Гордон, кстати, из всей этой группы был самым талантливым.
А третий источник телевизионного «Гордона» — образ ночной мессы в Церкви Истины и Разума, проповедником которой Гордон выступил. Бога нет, есть Истина. Религия днем, Истина — ночью, когда вылетает сова Минервы. Днем — поток идеологизированной и отфильтрованной «правды», ночью — свобода деидеологизированных истин. Как у Пастернака: «Когда кривляться станет ни к чему…». Отсюда и «время ночь» как обязательный компонент концепции. Символика понятна, причем в «Гордоне» она была искусно смешана еще с одним образом — образом напрасных знаний, которые партиям, обществу, массе не нужны, сложны и недоступны. Концепции, гипотезы, научное знание, большинству неизвестное, которое так неизвестным и останется. Так, для нескольких «сов» из интеллигенции, которая настолько далека от народа, что спит и бодрствует в противофазе с ним.
То есть здесь присутствовали еще и следы разметки собственно телевизионного пространства, а также места науки в современной жизни. Образ передачи сообщал, что они выдавлены на периферию, что наука и культура в «дневном пространстве и времени» деградируют, в культуре накапливаются дефектные гены, заполняющие центральную часть информационной жизни. При этом возникла еще и оппозиция привычным заполнениям ночных эфиров: НЕ порно, НЕ расслабленная болтовня «модных людей», а почему-то научные теории, самые сложные, самые новые.
Кстати, «Гордон» разметил не только собственно телевизионное, но и культурное пространство в целом. В частности, подчеркнул резкий зазор между осведомленностью среднего человека (искусно поддерживаемой СМИ на крайне низком уровне) и представлениями научной картины мира. Зазор, который все время неуклонно нарастает вместе с количеством людей с плохим средним образованием, которые и высшее если получили, то второпях, начав работать на втором курсе.
Мы привыкли к тому, что если Бога нет, то все позволено. А если Бог есть, то роль знания автоматически снижается, потому что заманчиво все «большое» объяснить иррационально и сверхъестественно: промыслом Божьим, который «так управил».
Научное мировоззрение большинству не требуется, знание фактов нужно для решения кроссвордов и участия в викторинах, а для «низкой жизни» хватает практических умений, ловкости и простых манипуляций с числами (в сферах от экономики до электоральных процедур и пропаганды). «Гордон» как раз с этим и боролся. Точнее, противостоял. В каждой передаче ведущий удивлял своей осведомленностью, осмысленностью вопросов и замечаний. При этом проповедник рациональных и ненужных истин, в основном не имеющих ни «народнохозяйственного значения», ни «инвестиционной привлекательности», предстал в образе человека, целиком ушедшего в себя, словно собравшегося умирать, «грустного Пьеро», подавленного величием сложных и всеобъемлющих истин. И отсюда визуальный образ передачи как «разговоров в царстве мертвых», черных на красном «диалогов в аду»: вне времени (ночь!), вне бытовых признаков пространства («по ту сторону»), о том, что в практической жизни никакого значения не имеет и денег не приносит. Показательно, что книга «Ночные диалоги» начинается беседами «Поток времени» и «Феномен жизни», а завершается «Древнеегипетской Книгой мертвых» с содержащейся в ней «инструкцией» посмертной жизни: как «пройти благополучно через все опасности иного мира, достигнуть Зала двух истин, в котором и вершится посмертный суд…».
Все это практически без поправок относится к замыслу и образу «Гордона», включая «посмертный суд» и две истины. Ибо рациональность предполагает, что научных моделей может быть больше одной. Главное, чтобы все они были позитивистскими и рационалистическими.
Ночной «Гордон» исчез с ТВ, оставшись легендой.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Догмы научные и религиозные
Владимир ВОЕЙКОВ, доктор биологических наук, профессор биологического факультета МГУ:
— Я не считаю, что в своей передаче Александр Гордон пытался противопоставить науку религии. Но даже если бы автор хотел сделать науку безбожной, у него это не получилось по одной очень важной причине. Есть такое слово, как «творение»: мир воспринимают как творение. Наука — это часть познания мира, его законов. Я полностью разделяю высказывание бесспорного основателя российской науки Михаила Васильевича Ломоносова: «Наука и религия суть родные сестры, дщери Всевышнего Радетеля… Они никогда между собой в распри прийти не могут. Наука и вера взаимно дополняют и подкрепляют друг друга. А благоразумные и добрые люди должны рассматривать, нет ли какого способа к объяснению и отвращению мнимого между ними междуусобия». В другом месте Ломоносов писал, что «Создатель дал роду человеческому две книги. В одной он показал свое величество, в другой — свою волю. Первое: видимый сей мир, им созданный, чтобы человек, смотря на огромность, красоту и стройность его зданий, признал божественное всемогущество по мере себе дарованного понятия. Вторая книга — Священное писание, в ней показано Создателево благословение к нашему спасению. Грех всевать между ними плевелы и раздоры». По-моему, здесь сказано абсолютно все.
Как среди ученых есть лжетолкователи, так и среди религиозных деятелей их хватает. Лженаука — это, с моей точки зрения, лжетолкование природы. Это проявление одного из страшных грехов — гордыни. Лженаука — попытка выдумки того, чего нет на самом деле, опираясь на кое-что, взятое из науки. А дальше идут всякие интерпретации, теории, догмы — самое страшное в науке. Научная догма — лженаука по определению.
Правда, что иные представители церкви (с маленькой буквы) отнюдь не проповедуют религию, то есть связь человека с творцом и творением. Они, как и лжеученые, претендуют на обладание абсолютной истиной, полагая всех остальных, кто с ними не согласен, еретиками, подлежащими искоренению. Мне кажется, что передача Гордона была направлена против лжетолкователей любого рода, и жаль, что ее больше нет.
