Протоиерей Димитрий Смирнов: «Я рад и счастлив тому, что в Америке перестанут убивать наших русских детей»

Слёзы нужно лить не потому, что американцам теперь не дают усыновлять детей, а по тому, почему мы сами до сих пор не создали достойную систему призрения сирот, считает глава Синодального отдела…

Протоиерей Димитрий Смирнов

Председатель Синодального отдела по взаимодействию с Вооружёнными силами и правоохранительными учреждениями протоиерей Димитрий Смирнов, являющийся главой трёх негосударственных детских домов, поддержал принятие Госдумой «закон Димы Яковлева», который вводит запрет на усыновление российских детей гражданами США, и призвал не лить «крокодиловы слёзы» по этому поводу. «Неужели все люди, которые выступают по этому поводу, озабочены процветанием этого бизнеса, продающего наших детей в Америку?», — возмутился священник в своём мультимедийном блоге. Ниже мы приводим текст его выступления целиком.

«В Интернете поднялась буря по поводу «закона Магнитского» и «закона Димы Яковлева». Их, так сказать, противопоставляют, потому что один был вызван другим. И в связи с этим возникла такая полемика о том, насколько адекватен ответ нашей законодательной власти, как реакция на «акт Магнитского» с американской стороны. Вернее, это нельзя назвать полемикой, это скорее «сплошной полив», на который практически нет ответа, но который может произвести такое впечатление на людей, что в нашей стране ну как-то очень серьёзно общество озабочено нашими сиротами.

И поэтому, всё время вопрос как-то уходит от главного к второстепенному. Каждый раз, когда убивали очередного русского ребенка, наши СМИ аккуратно об этом сообщали, и сообщали о тех уголовных процессах, которые происходили. Но такой бурной реакции общества на это не было. А лучше сказать — не было никакой. Поэтому возникает мысль: а почему сейчас вдруг такая реакция сейчас, когда этот закон прекращает убийства детей? Почему такая реакция?! Неужели все люди, которые выступают по этому поводу, озабочены процветанием этого бизнеса, продающего наших детей в Америку?

Ведь ни для кого не секрет, что это бизнес. В прессе публикуются данные о том, что 80 миллионов долларов в год оборот этого бизнеса, в котором участвует и наш русский чиновник, и агентства, и, конечно, усыновители, и директора детских домов. А сам Дима Яковлев был продан директором детского дома из псковских Печор, он вообще продал не одного ребенка. Я не знаю, сейчас он работает или нет. Но я почему это знаю, эту историю довольно близко, потому что одной ситуацией непосредственно занимался. Потому что был озабочен тем, чтобы одной маме приобрести квартиру, чтобы её не лишили детей и не продали их в Америку.

Почему-то никто не обращает внимания на то, что детей в Европе не убивают, а убивают исключительно в одной Америке. Мы не знаем ни одного процесса, чтобы ребёнок, усыновленный в Европе, в одной или другой стране, был убит. В голову приходит мысль о том, что за этим стоит что-то другое. Может быть, повод ещё и ещё раз рассказать о России и о е власти (законодательной, исполнительной, судебной и еще там всякой), что она самая, что ни на есть плохая и нехорошая? Может быть это?!

Единственное, что в этом всём вое можно различить, это слова Медведева о том, что пора этим заняться. Россия никогда не страдала отсутствием интеллектуалов. Сейчас у нас ещё есть и средства. Потому что если у нас есть средства запускать и топить после этого в мировом океане спутники, которые стоят миллиарды долларов, то неужели за эти деньги мы не можем, не запуская какое-то время спутников, решить проблему с нашими сиротами, если к ней подойти по-другому? И вот в его словах о том, что нужно плотно, наконец, посмотреть на эту проблему, содержится такая успокаивающая нота.

Наконец, начнёт что-то решаться. Потому что та система призрения сирот в нашей стране, она бесконечно устарела. Бесконечно! Она не даёт доброго результата. И большинство детей, которых выпускают наши сиротские государственные учреждения, в результате оказываются на тюремной койке. После того, как истрачены миллиарды денег, иметь такой результат? По-моему, всех, кто этим занимается, нужно просто заменить.

Поэтому в этой, ну такой, лучше назвать её истерикой, чем полемикой, есть вот этот положительный момент. Тут, конечно, можно рассуждать о том, что там взрослых не пускают в Америку, а тут фигурами в этой игре становятся дети и спекулировать на том, что дети больные. Но лучше сделать что-то положительное. А всю эту энергию направить на то, чтобы решить проблему с сиротами.

Мне кажется, путь к решению этой проблемы лежит на поверхности. Потому что если бы весь бюджет сиротский, а лучше сказать — его большую часть, допустим 80%, отдать усыновителям и начать пропаганду усыновления, а на остальные 20% создать структуру, которая бы следила за расходованием этих средств, чтобы не было злоупотреблений, чтобы к детям действительно хорошо относились. И может быть начать этот вопрос не везде, а в какой-то одной области. Я знаю, в Калужской области был такой процесс и какую-то часть бюджета отдали усыновителям. В результате исчезло несколько детских домов. Почему этот опыт не распространяется?

Поэтому, я по-прежнему рад и счастлив тому, что в Америке перестанут убивать наших русских детей, которых усыновляют совсем не только больных, как это постоянно выпячивается в некоторых СМИ. Нет, наоборот, только здоровых, даже пытаются с помощью очень легко манипулируемых деньгами недобросовестных директоров детских домов получать справки о том, что дети якобы больны для того, чтобы быстро пройти процедуру усыновления. Те, кто имеют средства, действительно, проходят е1 быстро. И даже у нас в стране. А если приходит обыватель.

Я однажды наугад пришёл в органы опеки у нас в Москве. Не скажу куда. Говорю: так и так, я уже не очень юный человек, но всё-таки хочу усыновить дитя и так далее. С чего начался наш диалог? Специалист по усыновлению этого органа опеки стал меня от этого отговаривать. Ну, вот буквально один в один, как в женских консультациях маму, у которой двое детей, отговаривают рожать третьего и так далее и так далее. То есть существует такая заточенность.

Поэтому всякий такой взрыв или всякая такая истерия, в самой по себе в ней ничего хорошего нет, потому что всё это довольно противно. На самом деле это от начала до конца — спекуляция. Но она имеет, оказывается, свои положительные плоды. Пусть пока на словах. Но я всё-таки верю, что Господь Промыслом Своим избрал этот единственный путь, чтобы заострить эту проблему, которая для меня лично очень важна и дорога. Потому что когда у меня была возможность, я создал три детских дома и непосредственно участвовал в воспитании пяти десятков мальчиков. Эту проблему знаю изнутри. И знаю все проблемы, которые испытывают усыновители.

И я, пусть это не покажется страшным, но я понимаю, за исключением случая с Димой Яковлевым, где была просто халатность, что привело к тому, что родители убили своих детей. Потому что дети их довели. Ну с другой стороны, перед тобой маленький ребёнок, и вместо того, чтобы его убивать, по-моему, есть ещё какие-то другие педагогические способы, чтобы этого не делать.

Поэтому, те проблемы, который взрослый человек испытывает при воспитании серьезно травмированных детей, мне очень хорошо известны. И даже известно как их преодолевать. Но главная проблема — это проблема нашего народа. Она в том, что в результате советского воспитания народ стал куда более безжалостен, чем был ещё 70 лет назад.

Я никогда не забуду, как однажды во Франции ко мне на автобусной остановке подошёл старый француз и, спросив, русский ли я, стал мне говорить, что русские — это самый лучший народ на земле. Я говорю: «с чего это Вы взяли?» Он говорит: «а я был у вас в плену, и вот ваши голодные женщины, когда нас вели, кидали нам через конвой хлеб, потому что они нас жалели». «Такое, — говорит, — нигде невозможно увидеть, ни в одной стране мира». Я думаю, если бы мы сейчас перенесли в наше время ту же ситуацию, то ничего подобного не увидели. Потому что, одно существование детей сирот, одно существование мам, которые легко убивают детей с помощью других мам — врачей, а третьи мамы очень легко этих детей оставляют в родительных домах, а другие мамы их уговаривают это сделать с такими словами «зачем тебе это надо?» — всё это говорит о том, что наше общество не больное, оно просто сумасшедшее.

Надеюсь, что именно Промысел Божий создал эту ситуацию, для того, чтобы мы опомнились. Очень много всяких призывов у нас в стране к покаянию, к переосмыслению, всяческих призывов. Мы очень любим устраивать всякие пробеги, мы очень любим обозначить какую-то проблему и устроить Крестный ход под знаменем решения этой проблемы. Но, мне кажется, отношение наше к детям — и к нерожденным, и родившимся, но живущим в условиях, которые, скорее всего, приведут их на тюремную койку, мне кажется — это главная национальная проблема. И дай Бог, чтобы мы все задумались над этим. Потому что мне кажется любые наши экономические успехи, или превышение рождаемости над смертностью, или прибавление зарплаты ежегодное — это всё сами по себе вещи неплохие. Но всё равно это пир во время чумы.

Поэтому все эти события и реакция на них тех людей, которые именуют себя обществом, у меня рождают такие мысли. Что может сделать один священник? Очень и очень мало в масштабе страны. Но я воспитываю своих деток не один. Потому что те детские дома, которые я устраиваю, они не государственные. У государства для нас нет денег. Их дают очень много людей, которые готовы помочь этому движению навстречу детям. Мы можем это делать, пока наши чиновники, наконец, сочинят некую систему, которая была бы и добра и действенна. И тогда нам не понадобятся ни американцы, ни европейцы, для того, чтобы решить проблему наших детей.

Это даже звучит как-то цинично! Кого должны интересовать наши дети? Крокодиловы слёзы нужно лить не потому, что американцам теперь не дают усыновлять детей. Хотя я знаю американские православные семьи, которые усыновляют детей и даже детей очень тяжёлых, и как они с ними страдают, и какие огромные средства тратят на их реабилитацию. Это мне всё известно, я совершенно не на Луне живу. И при современных средствах коммуникации множество информации приходит. Но всё равно это проблема нашего русского народа, и мы не можем её таким образом решать, ссылаясь на какие-то там вещи. Как и обеспечение теплом за полярным кругом наших жителей — это не проблема американцев или голландцев, это наша проблема.

Вот пусть мне кто-нибудь назовёт проблему, которая важнее, чем наши дети — самые обездоленные и брошенные. И пусть задумается каждый, кто говорит «зачем он тебе нужен?» маме, которая оставляет в детском доме своего ребёнка, пусть даже с каким-то дефектом. Почему ты не говоришь «возьми его, это твой сын, твоя дочь, ты должна душу свою положить для того, чтобы этому человечку дать возможность жить, а может быть и выиграть Параолимпийские игры». Зачем тогда они проводятся, эти игры? Разве не для того, чтобы показать, что никакая инвалидность не ставит крест на ребёнке?

Дай Бог, чтобы эта история, которая выплыла каким-то странным и даже чудесным образом, всё поменяла. Когда я сам размышлял, а какой же будет реакция на «акт Магнитского», совершенно неожиданно выплыла эта тема с детьми. Я думал, что наше общество уже окончательно мертво к этой идее. А тут такое единство оказалось. Все, оказывается, любят наших детей. Только мало кто старается что-то для них сделать. Дай Бог, чтобы это поменялось!"