Патриарх Кирил: «Через Крест миру дано отличить добро от зла и правду от лжи»

Предстоятель Русской Церкви освятил первый храм, возведенный в рамках «Программы-200» в Москве…

23 сентября 2012 года, в неделю 16-ю по Пятидесятнице, пред Воздвижением, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил великое освящение храма Усекновения главы Иоанна Предтечи в районе Братеево на юге Москвы и первую Литургию в новоосвященном храме, сообщает Патриархия.Ru. Храм Усекновения главы Иоанна Предтечи, расположенный по адресу ул. Ключевая, вл. 18А, — первый храм, возведенный в рамках программы по строительству 200 новых храмов в российской столице.

Его Святейшеству сослужили: архиепископ Истринский Арсений, первый викарий Патриарха Московского и всея Руси по г. Москве; епископ Подольский Тихон, председатель Финансово-хозяйственного управления Московского Патриархата, председатель правления Фонда «Поддержки строительства храмов г. Москвы»; протоиерей Владимир Диваков, секретарь Патриарха Московского и всея Руси по г. Москве, а также другие священнослужители.

По окончании богослужения Предстоятель РПЦ обратился к его участникам с проповедью, где в частности сказал:

«Сегодняшний день, согласно церковному Уставу называется неделей пред Воздвижением. Неделя в переводе со славянского на русский — воскресенье; значит, речь идет о воскресенье перед праздником Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Апостольское и евангельское чтения (Гал. 6:11−18; Ин. 3:13−17) сегодня посвящаются Кресту — но не Распятию, как это бывает в Великую пятницу, а смыслу того, что есть Крест для жизни мира, для жизни всего человеческого рода. Так, в Послании к Галатам апостол Павел говорит: «Я не желал бы хвалиться, разве только Крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира».

Напомню вам, что справа и слева от Спасителя были распяты разбойники — люди, действительно тяжко преступившие закон, судимые по закону и подлежавшие смертной казни. И разбойник, который был справа от Христа Спасителя, совершенно непонятным, необъяснимым по-человечески образом — ведь он был разбойник, а не пророк — увидел в Господе Иисусе Сына Божиего. Понятно, когда апостолы на горе Фавор увидели преображенного Спасителя в славе, в свете. Понятно, когда они увидели Его воскресшим, Когда Он через стену прошел в комнату, где они были собраны, и сказал им: «Мир вам». Понятно, когда они видели Его восходящим на небо. Но как это могло быть в момент уничижения, когда, казалось, все закончено и никакой это не Сын Божий, никакой не пророк, а несчастный проповедник, который пытался сказать людям что-то доброе, значительное, даже исцелял людей и воскрешал, — но где же теперь Его сила? Вот Он висит на кресте — избитый, униженный, оскорбленный, более того, умирающий! Никакой победы — только поражение! Но в уничиженном, распятом Спасителе разбойник, что был справа, увидел Сына Божиего и сказал Ему: «Помяни меня, Господи, когда придешь в Царствие Твое».

За всю историю рода человеческого не было такого исповедания Господа Спасителем и Сыном Божиим и, наверное, не будет. Своя собственная боль — ведь он страдал так же, как Спаситель, — должна была закрыть ему глаза на всякое прозрение, на всякую милость, на всякое доброе слово, что и произошло с его товарищем, что висел слева от Христа. Тот хулил Его и говорил: «Ты, так много сделавший, спаси Себя, а заодно и нас». В общем, естественная логика: если Ты всемогущий, если Ты исцелял, если Ты воскрешал, так давай сейчас прояви Свою силу, и мы вместе с Тобой сойдем с креста и спасемся. Господь простил разбойника, что был справа, и сказал: «Ныне будешь со Мной в раю». И ничего не сказал, что тот, кто слева, погибал физически и погибал духовно.

На Кресте была явлена правда, которую неспособен был в тот момент увидеть никто — ни Пилат, ни Ирод, ни даже те, кто стоял около Креста. Даже апостол Иоанн, стоявший у Креста, в то время, наверное, не понимал. На Кресте на Голгофе была явлена правда Божия, и разбойник, что справа, оказался оправдан, хотя был разбойником, а тот, что слева, — осужден. И этот удивительный суд Креста отображен в нашем русском распятии, когда нижняя перекладина справа поднята вверх, а слева опущена: Крест как весы, как мера правосудия, как мера добра и зла, как мера истины.

Что же означают эти дивные слова апостола Павла, которые мы сегодня слышали: «Для меня мир распят Крестом, а я для мира»? Если бы он сказал, что на Кресте распят мир, тогда каждый бы из нас понял, что на Кресте распяты грехи мира. А что означает «мир распят Крестом»? Означает только одно, что через Крест миру дано отличить добро от зла и правду от лжи. И если мир не отличает добро от зла, прилагая этот чудотворный, исполненный страданиями Самого Бога критерий, но живет своим разумом, формулирует свои мерила добра и зла, создает свои идеологии от самых что ни на есть заумных, философских, до самых простых, прозаических, потребительских идеологий похоти, греха, то мир распинается Крестом. Потому что в Кресте — окончательная правда, которая так же непонятна сегодня многим, как непонятна была разбойнику слева, как непонятна была римским воинам, которые стояли у Креста, — они не видели этой правды и не могли ничего увидеть, кроме истекающего, израненного, уничиженного Человека.

«А для меня, — говорит апостол, — мир сей имеет на себе печать Креста как великого мерила Божией правды». И как созвучны с этим слова Евангелия от Иоанна, которые тоже сегодня слышали и которые, конечно, относятся к смыслу и значению Голгофской Жертвы: «Не для того Бог послал Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир был спасен через Него». И Крест — это не печать страданий, это не знак суда, а символ спасения, потому что каждый, кто принимает Крест как мерило правды и принимает в сердце свое подвиг Христа Спасителя, тот вместе с разбойником, с тем, что был распят справа, имеет великую надежду услышать от Господа: «Со Мною будеши в раю». И это замечательное воскресенье перед праздником Воздвижения Креста Господня дает нам остроту духовного зрения, чтобы видеть, что происходит с нами, с миром, с родом человеческим, прилагая к этой картине Крест Христов. Именно потому и открыто было в видении «сим победиши» равноапостольному Константину, при котором христиане получили свободу. При этом имелась в виду не только победа Константина над Максентием, не только победа христианства как общественной институции — имелась в виду та самая победа, о которой мы сегодня говорим. «Сим победиши» — Крестом победиши! Ибо если следуешь тому, куда указывает Крест, то идешь по дороге правды, а значит, по пути спасения, а спасение — это и есть победа человека над всякой неправдой и над всяким злом силой благодати Божией".