Споры вокруг канонизации матери Марии (Кузьминой-Караваевой)
Канонизация святой вызвала ожесточенный спор среди верующих…
Прославление Константинопольской Патриархией русской монахини матери Марии, совершившей мученический подвиг в годы II Мировой войны, вызвало у нас немало споров. Причины такого неспокойного отношения к свершившейся канонизации стали ясны после вечера памяти матери Марии, который прошел недавно в музее А. Ахматовой в Петербурге. Сугубые поклонники новой святой выделили в ее подвиге то, что может смутить и смущает большинство верующих людей. А именно — ее помощь евреям во время оккупации Парижа. На иконе мать Мария изображена со звездой Давида. Итак, сошлись две крайности. В споре вокруг имени матери Марии собрались «филоиудеи» и ревнители чистоты православия. Какое это имеет отношение к реальному подвигу новопрославленной святой? Да, она помогала евреям, спасая их от арестов гестапо и газовых камер. Но до этого она спасла немало русских людей, вытаскивая их «со дна», вызволяя из психиатрических больниц. И на это ушло почти десять лет жизни. А евреев от преследований гестапо она прятала только один год. Почему же надо выделять в ее жизни именно этот период? Так же как непонятно, почему в обширном творчестве матери Марии нужно выделять именно диссидентские ее вещи, — то есть те, в которых содержится критика «синодальной церкви». «Филоиудеи» таким образом, занимаются «подтасовыванием карт» в свою пользу, и искажают образ святой. Но и ревнители занимаются точно таким же искажением. Потому что воюют с искаженным филоиудеями образом, как с реально существовавшей личностью. Получается, что ревнители соглашаются с теми, кто сделал имя матери Марии своим знаменем: «Да, она была именно такой, какой вы ее представляете. Потому она — еретичка, а не святая». Но, еще раз повторим, единственно верный путь избрали те, кто проводил канонизацию — монахиня Мария канонизирована не одна, а в соборе, — вместе с теми, с кем трудилась в деле помощи обездоленным в приюте на улице Лурмель. И канонизирована не за свои богословские труды, а за исповеднический подвиг в лагере и мученическую кончину. Как известно, и у святых могли быть ошибки, могли существовать заблуждения в умственной сфере. Непререкаемыми в этом смысле могут быть только те, кто признан «учителями Церкви». А большинство святых прославлено именно за свою деятельную, подвижническую жизнь, а не за написанные книги. Даже такой святой, как праведный Иоанн Кронштадтский, немало написавший и издавший книг, почитается не за эти книги, а за служение народу. Кстати сказать, он ведь тоже помогал и молился не только за православных, но и за иудеев и мусульман. Такие случае описаны в воспоминаниях очевидцев. Мать Мария, как и св.пр.Иоанн, исполняла заповедь о любви к ближнему. Тому, кто в данный момент в этом более всего нуждался. Был ли это великий русский поэт Александр Блок, которого она вымаливала годами, или пьяная матросня в Анапе, которых она смогла умирить силой слова, рожденного из молитвы; были ли это умученные тяжелым трудом шахтеры на юге Франции, или проститутки и наркоманы Парижа; были ли это еврейские дети, согнанные на стадион для отправки к Освенцим, — она шла на помощь в первую очередь к тем, кто в этот момент был ее ближним. А те, кто пытаются оспорить ее святость, — могут ли сказать, что они на деле исполняют заповеди, хотя, может быть и говорят правильные слова и пишут правильные книги. Людмила Ильюнина, Русская линия
