В связи с этим мы попросили известного петербургского священника, настоятеля Леушинского подворья протоиерея Геннадия Беловолова, который также является настоятелем храма Апостолов Петра и Павла в селе Сомино, рассказать о нынешнем состоянии сельских приходов.
«Я сталкивался с таким явлением, — признался отец Геннадий, — когда приезжаешь на приход в гости к знакомому батюшке или на незнакомый приход, то почти стопроцентно можно предсказать характеристику, которую даст пастырь местным жителям: „У нас самый неверующий народ. У нас никто из местных жителей не ходит в храм“. На другом приходе слышишь то же самое. Конечно, с одной стороны, вспоминаешь Евангельское слово, что „несть пророка в своем отечестве“, что и близкие самого Спасителя, его земляки, жители Назарета, тоже не первыми приняли Его как Спасителя мира. Поэтому я думаю, что здесь действует какой-то общий духовный закон — что имеем, не храним. Храм рядом, а через дорогу перейти трудно. Зато поехать в другую деревню, в монастырь, в четвертый удел Божией Матери, — для этого сразу находятся и силы и время. Но, думаю, что одной такой общей ссылки недостаточно, чтобы понять это явление».
«Я, кроме того, что являюсь настоятелем Леушинского подворья в Санкт-Петербурге, также уже 17 лет служу и настоятельствую на самом дальнем приходе Санкт-Петербургской епархии в селе Сомино, в храме Апостолов Петра и Павла. Тоже в принципе могу сказать, что местные жители не спешат в храм каждое воскресенье. Я с этим столкнулся буквально с первых дней служения. Я долго не мог понять, в чем здесь состоит барьер, почему местным жителям трудно перейти дорогу, а приезжают в храм в основном из соседних деревень, пока в одной из деревень, в поселке Подборовье, не удалось открыть новый приход во имя Иоанна Кронштадтского и там силами прихожан простроить новый храм, освященный в 2007 году. Это был первый храм в честь Иоанна Кронштадтского в Санкт-Петербургской епархии. И вот там я обнаружил совершенно другое явление — переполненность храма людьми, когда храм посещают местные жители, когда на клиросе читают местные мужчины, когда храм убирают местные женщины. При этом я не могу сказать, чтобы я как священник этого храма предпринимал какие-то особые действия», — отмечает священник.
«Тогда у меня возникла такая мысль: село всегда было более консервативно, чем город, что до революции оно хранило религиозную традицию, после революции долгое время являлось хранительницей этой традиции, но в советское время, когда 70 лет насаждалось безбожие, село стало консервативно уже в обратном смысле. Люди в селе находятся на виду друг у друга, и каждый человек, который вдруг начинает посещать церковь, нарушает некую уже новую советскую традицию. Хотя могу сказать, что абсолютное большинство жителей села Сомино — верующие люди, но пойти в храм — это значит нарушить некую новую устоявшуюся традицию ходить в храм редко, только по великим праздникам. Напротив, в селе Подборовье, где никогда не было храма, где не было этой традиции ходить в храм редко, народу легче придти в церковь, и народ пришел. В селе Сомино большой храм, трехпрестольный, и село немалое, а людей ходит меньше, чем в Подборовье, где маленький деревянный храм Иоанна Кронштадтского всегда заполнен людьми. Здесь, я думаю, не столько проблема отношений пастыря и паствы, сколько какие-то новые сформировавшиеся религиозные стереотипы в менталитете нашего народа, который, с одной стороны, конечно, остается русским народом, но, с другой стороны, его три поколения делали советским народом, и он как бы стесняется придти в храм. У народа возник комплекс, что в храм ходят только для того, чтобы крестить, отпевать, на Пасху освящать яички, на Крещение брать святую водичку», — считает отец Геннадий.
Священник отмечает, что «сложилось потребительское отношение к Церкви». «Сформировался новый образ Церкви как бюро религиозных услуг, куда ходят не по потребности души и сердца, а по житейской необходимости. Отчасти в этом виновата и наша братия, духовенство, что мы как бы соглашаемся на этот образ Церкви как некоей институции, удовлетворяющей религиозные потребности и нужды населения. Но Церковь — это изначально собрание, община, духовная семья, и в этом качестве Церковь только-только начинает возрождаться, и то в основном в городах. Как ни странно, сейчас инициируют такое религиозное возрождение скорее городские приходы, более мобильные, в городе человек менее социально зависим, соседи по лестничной площадке могут даже не подозревать, что их сосед регулярно исповедуется и причащается. Поэтому в городах возникают приходы-общины. В селе же все прозрачно, все на виду, обращение человека к Церкви не может остаться незамеченным. Поэтому это требует подвига, заявленной позиции. В данном случае консерватизм села играет отрицательную роль для него же самого, ему труднее религиозно возродиться. Хотя известны некоторые приходы-общины и в селах, но, как правило, они тоже составляются из людей, приехавших откуда-то, из другого места. Я думаю, что это существенная проблема, которая у нас, по сути, даже четко не сформулирована, чтобы можно было ее методично решать. Возрождение Православия в селе сильно отстает, а это тормозит и возрождение самого села. На мой взгляд, все-таки важно, чтобы сельчане чувствовали, что это их храм. В целом, конечно, такое чувство у них есть, потому что в этом храме отпевали их предков, в этом храме они крестились, и они сами понимают, что, поскольку у них другого храма нет, их в этот же храм принесут. Но как сделать посещение храма живой потребностью?» — вопрошает священник.
«По сути, проблема состоит в том, как людям, живущим в селе, почувствовать себя единым народом, одной семьей, единым большим селом, и, в данном случае, на мой взгляд, то, что в селе люди отчуждены от храма, — это лишь свидетельствует о том, что они отчуждены друг от друга. Эту проблему надо решать на общенациональном уровне, как нам всем почувствовать себя не населением, а именно единым народом. И тогда, конечно, будет и естественная потребность этому народу встречаться вместе, молиться вместе, тогда, естественно, у этого народа будет Единый Небесный Отец. А поскольку каждый чувствует себя сам по себе, то и приходит в храм сам по себе тогда, когда приспичит, когда надо крестить, отпевать, или когда посетило какое-то горе, несчастье. И Церковь тогда — это не место собрания единого народа, а часто, к сожалению, бюро религиозных и ритуальных услуг. Увы, духовенство часто соглашается на эту роль, и приходится видеть, что при храмах начинают продавать гробы, ритуальные принадлежности. Мы берем на себя эти функции. Понятно, что это от материального недостатка, что это дает какую-то копеечку. Но так мы способствуем формированию образа Церкви как учреждения по удовлетворению религиозных услуг населения. Особенно формированию такого образа способствуют прейскуранты цен на Таинства и требы. Когда люди приходят в храм, чтобы выяснить об условиях крещения, то одним из первых они задают вопрос, а сколько стоит крещение. В храме сейчас не хватает разве что только кассовых аппаратов. Это проблема, которую тоже надо ставить. Людям трудно объяснить, что крещение не покупается и не продается», — отмечает отец Геннадий.
«Нам следует пересмотреть некоторые вещи внутри самой Церкви. Может быть, у нового Патриарха Кирилла хватит мужества поставить эти вопросы, потому что их не решить в масштабах одного прихода, одного храма. Это, скорее, выделит этот храм как белую ворону на фоне других, уже устоявшихся, традиций. Традиционно сельским приходам мало уделяется внимание, все внимание направлено на соборы, монастыри. Понятно, Патриарх посещает только самые великие обители. Может быть, Патриарху имело бы смысл посетить самые дальние приходы, посмотреть, чем там живет сельский батюшка, сельский приход. Сейчас в нашей Церкви объявлена молодежная политика. Обращение к молодежи, это, конечно, прекрасно, но, наверное, нельзя забывать о сельском приходе, о сельских жителях. Возрождение сельского храма не может быть оторвано от возрождения села. Когда село вымирает, когда сокращается его население, то, хотя храм и можно внешне восстановить, но он будет стоять прекрасным, но пустым», — заключил протоиерей Геннадий Беловолов. Русская линия
Протоиерей Геннадий Беловолов: «Село стало консервативно уже с обратным знаком» Настоятель храма Апостолов Петра и Павла в селе Сомино выявил причины отчужденности сельчан от Церкви...
«По сути, проблема состоит в том, как людям, живущим в селе, почувствовать себя единым народом, одной семьей, единым большим селом, и, в данном случае, на мой взгляд, то, что в селе люди отчуждены от храма, — это лишь свидетельствует о том, что они отчуждены друг от друга. Эту проблему надо решать на общенациональном уровне, как нам всем почувствовать себя не населением, а именно единым народом. И тогда, конечно, будет и естественная потребность этому народу встречаться вместе, молиться вместе, тогда, естественно, у этого народа будет Единый Небесный Отец. А поскольку каждый чувствует себя сам по себе, то и приходит в храм сам по себе тогда, когда приспичит, когда надо крестить, отпевать, или когда посетило какое-то горе, несчастье. И Церковь тогда — это не место собрания единого народа, а часто, к сожалению, бюро религиозных и ритуальных услуг. Увы, духовенство часто соглашается на эту роль, и приходится видеть, что при храмах начинают продавать гробы, ритуальные принадлежности. Мы берем на себя эти функции. Понятно, что это от материального недостатка, что это дает какую-то копеечку. Но так мы способствуем формированию образа Церкви как учреждения по удовлетворению религиозных услуг населения. Особенно формированию такого образа способствуют прейскуранты цен на Таинства и требы. Когда люди приходят в храм, чтобы выяснить об условиях крещения, то одним из первых они задают вопрос, а сколько стоит крещение. В храме сейчас не хватает разве что только кассовых аппаратов. Это проблема, которую тоже надо ставить. Людям трудно объяснить, что крещение не покупается и не продается», — отмечает отец Геннадий.