Русская линия / Новости / Протоиерей Геннадий Беловолов: «Аналитики должны исследовать феномен успеха „Русской линии“»

«„Русская линия“ смогла преодолеть синдром вторичности, синдром скуки, синдром неинтересности; она нашла необходимую интонацию подачи материала, она не зашорилась чисто церковной оградой, потому что Церковь, которая окружена оградой, — это нонсенс», — заявил «Русской линии» настоятель Леушинского подворья в Санкт-Петербурге протоиерей Геннадий Беловолов, оценивая итоги ее десятилетней деятельности.

«Церковь должна быть открыта миру, и Церковь по своему призванию включает в себя все и вся. „Русская линия“ смогла расширить понятие церковности, патриотичности до всего, что происходит в мире. Да, нам, русским православным людям, до всего есть дело, потому что весь этот мир Божий. Именно Божий мир является предметом внимания верующего человека. Главным критерием в данном случае являются не юбилейные оценки и комплименты; главное — это читаемость. Никто не может заставить человека купить газету или лезть в Интернет на сайт, если ему это неинтересно. И то, что рейтинг вашего агентства достигает несколько тысяч посещений в день, говорит само за себя. Это самая высокая награда, которую только может заслужить любой сайт. Я думаю, что аналитики должны исследовать феномен успеха „Русской линии“. Одна из причин этого успеха заключается в этой открытости; в том, что русскому человеку до всего есть дело. Достоевский говорил о вселенскости и всечеловечности русского человека, его всемирной отзывчивости. Нужно откликаться на все и вся, и это будет по-русски», — полагает священник.

«Ранее же я просто приходил в уныние от нашей православной и церковной прессы. Ее невозможно было читать; это был образец скуки, хоть ее и называют православной, но эта православная скука и тоска еще хуже неправославной. Нельзя писать скучно, тускло, тоскливо о вере и Православии. Представляется, если бы четыре евангелиста также скучно написали Евангелие о Христе; история Христианства в этом случае прекратилась бы первым же изданием Евангелия. Я считаю грехом писать о Православии так неинтересно и бесцветно; это, можно даже сказать, работа против Церкви. Не исключено даже, что иное бесцветное издание, якобы православное, делает больше против Церкви, чем иные атеистические», — отметил отец Геннадий.

Что касается достоинств «Русской линии», то, в первую очередь, по словам отца Геннадия, необходимо выделить ее оперативность, «которая сопоставима с оперативностью ведущих светских агентств. Главное, что читатели РЛ практически не нуждаются в том, чтобы лезть, например, в ИТАР-ТАСС или в какое-нибудь другое крупное агентство, потому что на „Русской линии“ о многом можно узнать быстро, оперативно. Потому что РЛ воссоздает полноту событий, картину дня. И у ее читателей даже не возникает чувства, что они чего-то не узнали, что им чего-то не сказали, что от них что-то скрыли. Главная черта „Русской линии“ — это ее самодостаточность. Я пользуюсь сайтом „Русской линии“ не каждый день, но тоже достаточно часто, и, просмотрев ее новостную сводку, я, честно говоря, особенно уже не смотрю другие агентства, потому что на „Русской линии“ есть все самое главное, что мне интересно, важно».

Логотип "Русской линии" В то же время, уверен священник, «Русской линии» следует расширять круг авторов и комментаторов, в том числе и батюшек. «Я, может быть, сам себя наказываю, но я не обижусь, если кроме меня и отца Димитрия Смирнова „Русская линия“ будет привлекать других известных священников. В каждой епархии есть пресс-секретари, существует много журналов, там есть редакторы. Было бы неплохо вашему агентству выйти на зарубежные источники. Меня, например, Сербия поразила своими серьезными интеллектуальными силами, там есть известные богословы. Правда, в таких случаях возникает языковая проблема, но многие сербы говорят по-русски. У нас много написано о Сербии, но практически не слышно сербских голосов. Мы все узнаем из вторых рук, у батюшек, которые побывали в Сербии, или у паломников; а сами сербы молчат, но ведь они тоже могут говорить, у них есть свое мнение. Конечно, это, вероятно, потребует большей работы, поскольку придется налаживать контакты. Необходимо налаживать контакты с Грузией. Почему бы не узнать мнение грузинских батюшек о ситуации в их стране, или мнение абхазских батюшек. Ведь интересно именно с места событий получить комментарий, а не так, чтобы только Москва и Петербург имели возможность высказываться. Было бы неплохо, если бы „Русская линия“ почаще привлекала наших писателей, а то последние десятилетия стали кризисом писательского слова. В советское время писатель был культовой фигурой; конечно, корни этого явления идут с дореволюционного времени, когда писатели были пророками и полупророками, то в последнее время писатели стали приближающимися к профессии журналистов, стали заказными. Но с другой стороны у нас тоже есть писатели, которые глубоко размышляют, много думают. Например, в Петербурге есть Николай Коняев, замечательная писательница Татьяна Шорохова, в Москве — это Валерий Ганичев и Владимир Крупин. Надо давать писателям высказаться, потому что их профессия требует выражения себя в слове. Писателям есть, что сказать; они болеют за Россию, а это, на мой взгляд, самый главный критерий», — считает священнослужитель.

«„Русская линия“ — это очень удачное название. Главное, что ваше агентство соответствует этому названию. Действительно, она русская и, действительно, линия, так как линия — это всегда движение вперед, а не топтание на месте. Во-вторых, линия предполагает открытость и прямоту, а не кривляние или какие-то зигзаги, а, с другой стороны, линия — это военный термин; это всегда и линия огня, линия обороны. А мы понимаем, что действительно идет война за Россию, идет война против России, идет война с Россией, и „Русская линия“ в данном случае — это такая серьезная тяжелая артиллерия в этой войне, но в то же время очень оперативная и меткая», — заключил протоиерей Геннадий Беловолов.
Русская линия