Водевиль, который в последние недели разыграла перед почтеннейшей публикой труппа Михаила Ходорковского под управлением Генриха Падвы, не стал гвоздем сезона. И не мудрено. Ведь и куда более интересная премьера, сыгранная героями два года назад, как-то сразу не задалась. Тогда наш свободный еще и независимый олигарх не дотянул каких-то пары метров до спасительного кресла Совета Федерации, а сегодня, увы! — даже куда-более скромное кресло депутата Госдумы осталось дожидаться Михаила Борисовича еще как минимум долгих восемь лет.
Не помогла ни внезапная хворь адвоката Генриха Падвы, не дававшая ему покинуть больничную койку вплоть до самого 21 сентября, когда истекал срок давности по делу о мошенническом завладении Ходорковским и Платоном Лебедевым 44 процентами акций НИИУиФ, ни патетические демарши других защитников опального олигарха. Суд, несмотря на все усилия защиты, все же состоялся. Гособвинитель Дмитрий Шохин хладнокровно объявил неожиданно выздоровевшему к 22 сентября Генриху Падве, что срок давности по данному эпизоду истекает ровно в 24 часа 00 минут 22 сентября.
Приговор по основному эпизоду дела остался в силе. Обвинение не рассыпалось в прах, не обратилось в тыкву, как карета, наколдованная феей, жизнь оказалась не сказкой, а олигарх — не Золушкой.
С 22 сентября приговор в отношении фигурантов «дела Ходорковского» считается вступившим в законную силу, что лишает Михаила Борисовича возможности баллотироваться на довыборах депутата Госдумы в Москве. И значит полюбившуюся уже экс-олигарху «Матросскую тишину» придется менять не на кресло депутата, а на нары колонии строгого режима.
«Однако обвинение передергивает», — бубнил ошарашенный Генрих Падва. Действительно, после такой тяжелой и продолжительной болезни, не сразу разберешься — где голова больная, где здоровая. Тем более что вся многоголовая гидр.., пардон, защита олигарха была точно в таком же смятении. «Кассационное рассмотрение — пародия на правосудие», — восклицал Юрий Шмидт — это чисто пропагандистский ход. Суд просто отверг все доводы".
Доводов и впрямь было — по полной программе.
Примерно в два часа дня, аккурат во время выступления Генриха Падвы, в правоохранительные органы поступило сообщение о том, что здание суда заминировано. Атмосфера накалялась отнюдь не только от головной боли и лихорадочных мыслей адвокатов. Здание было оцеплено, около него стояли пожарные и милицейские машины, коридоры и залы «прочесывали» саперы. Впрочем, у самих судей сообщения об угрозе взрыва особых эмоций не вызвало. Суд невозмутимо продолжился. Саперы, тщательно обыскавшие здание, взрывного устройства не обнаружили. Эвакуировать находящихся внутри людей не стали.
«Михаил Борисович остался в России из-за принципа. Он считает себя невиновным, хотя с миллиардным состоянием он мог бы сидеть сейчас на собственном острове под пальмами», — со слезами на глазах рассказывал Юрий Шмидт журналистам о героическом олигархе. Сам Михаил Борисович заявил, что виновным его признал не суд, а кучка бюрократов.
И все же неблагодарный Михаил Борисович не прав, ибо — «да здравствует наш Российский суд — самый гуманный суд в мире!» — усилия гигантской (в несколько сот человек) труппы адвокатов не прошли даром и были по достоинству оценены.
Суд отменил приговор по эпизоду, связанному с растратой денежных средств в пользу Гусинского за отсутствием состава преступления, (видимо, справедливо рассудив, что братки-олигархи и без помощи Мосгорсуда разберутся, кто кому должен) и скостил подельникам срок лишения свободы на год.
Такая вот получилась интересная сказка. Но все же ближайшие восемь лет придется нашему герою вкушать прозу жизни в колонии строгого режима, тем более, что, как сам он на днях признавался другу всех бомжей и олигархов Проханову — тюрьма идет ему на пользу. И мы искренне желаем Михаилу Борисовичу оказаться через восемь лет на свободе в добром здравии и с чистой совестью.
Но сегодня наступило, видно, такое время, когда каждый должен занять, наконец, свое место и заняться на нем своим делом, не превращая жизнь в провинциальный театр, а суд в балаган. Судья должен судить, защитник защищать, депутат прилежно исполнять наказы избирателей, а вор — сидеть в тюрьме. Владимир Можегов, специально для Русской линии
