В Китае даже молодежные антияпонские погромы сумели поставить на службу государственным интересам.…
Третью неделю кряду Китай удивляет своей небывалой митинговой активностью. Настоящая «война улицы» развязана против японских дипломатических и торговых представительств, ресторанов японской кухни, приезжих граждан Страны восходящего солнца и даже против японских товаров. Поводом к выступлениям, согласно официальным источникам, явилось отрицание японскими властями исторического геноцида китайцев 1930—1940 гг. В Японии вышел учебник истории, в котором ставится под сомнение факт т.н. «Нанкинской резни» и других случаев массового насилия в период оккупации. Китайцы говорят о 300 000 своих сограждан, погибших в Нанкине, и призывают Японию и японцев к раскаянию в своих действиях, по образу того, которое было принесено ранее в Европе немцами и Германией.
Первый удар пришелся на посольство Японии в Пекине — толпа молодежи с криками закидывала миссию кусками асфальта, пластиковыми бутылками и яйцами. В здании дипмиссии побили все стекла. В руках демонстрантов были плакаты с весьма радикальными лозунгами: «Смерть японцам!» и «Война против Японии продолжается». Демонстрации прошли и в других городах Поднебесной. Повсюду уничтожались вывески компаний «Сони», «Хонда», «Фуджицу», громились припаркованные на пути следования колонн японские иномарки, витрины в ресторанах, звучали призывы к бойкоту японских товаров.
Происходящее мгновенно отразилось на межгосударственных контактах и рынках. На бирже упали в цене акции корпораций Японии, остановился поток японских туристов и деловых людей на материк. Японский МИД выступил с резкими требованиями к китайским властям в срочном порядке прекратить произвол толпы и возместить нанесенный материальный и моральный ущерб. Однако, для всех очевидно, что Токио с треском проигрывает эту партию Пекину и не видит для себя реальных мер противодействия китайскому давлению.
Среди наблюдателей мало кто сомневается в том, что уличные выступления в разных городах Китая не являются чисто спонтанными, а в той или иной степени санкционированы или даже приведены в действие властями. Акции массового протеста, тем более такие, где страсти выплескиваются через край и приводят к разрушению и насилию почти невозможны в системе современной китайской жизни с ее строгой иерархией, культом коммунистической партии и послушания закону. Любые неподконтрольные властям политические манифестации, еще со времен событий на площади Тяньаньмэнь, немедленно пресекаются.
О том же молчаливом участии официального Пекина в развернутой антияпонской кампании говорят и заявления высокопоставленных чиновников. 19 апреля, выступая на пресс-конференции в Пекине глава китайского внешнеполитического ведомства Ли Чжаосин категорически отверг все требования японской стороны извиниться за нападения. «Китаю не за что извиняться перед Японией», — сказал он, дав понять тем самым, что считает вполне справедливой негодующую реакцию своих сограждан на антикитайские демарши Токио. Так, Ли Чжаосин заметил, что Япония, в свою очередь, серьезно обидела Китай отношениями с Тайванем и «некоторыми историческими прецедентами».
Но, если по поводу давней нелюбви между китайцами и японцами все более-менее ясно, то большие вопросы и различные истолкования вызывают причины, по которым КНР в настоящий момент решает идти на столь резкое обострение отношений со своим восточным соседом.
Во-первых, нельзя не отметить общей активизации китайской внешней политики. От построения мощной, индустриально развитой экономики, привлечения инвестиций из-за рубежа и решения проблем внутреннего развития Китай мало-помалу переходит к решению геополитических задач, неотделимых от более активной и амбициозной игры в регионе и в мире в целом. Япония в этом смысле — единственный стратегический соперник на Дальнем Востоке и спор с ней представляет собой отражение возрастающей мощи Китая с претензией на безусловное лидерство. Заодно это также косвенная демонстрация твердого намерения китайских властей решать проблему Тайваня, который был отделен от материковых областей как раз по итогам японской оккупации.
Япония способна еще рассматриваться как держава мирового значения, будучи центром огромного и быстроразвивающегося азиатско-тихоокеанского региона, но ее ставки заметно снижаются, окажись Токио в состоянии затяжного конфликта с соседом, обладающим гигантским рынком и производственными возможностями. Именно поэтому премьер-министр Страны восходящего солнца, несмотря на непрекращающиеся выпады лично в свой адрес, поспешил заявить, что «Япония заинтересована в поддержании добрых отношений с Китаем». Пекин же последовательно развивает свое дипломатическое наступление и по-прежнему обвиняет соседа в нежелании взглянуть в глаза исторической правде. Напоминая Японии о ее стремлении получить постоянное место в Совете Безопасности ООН (Китай обладает в нем правом вето), премьер-министр КНР Вэнь Цзябао, в частности, в нравоучительном тоне отметил: «Лишь та страна, которая уважает историю и готова отвечать за свое прошлое, может брать на себя ответственность мирового масштаба».
Одновременно, игра против Японии является и игрой, направленной на сдерживание в регионе американского влияния. Только что из недельного турне по странам Южной Азии возвратился премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао. В ходе поездки он посетил Пакистан, Бангладеш, Шри-Ланку и Индию. Кульминацией поездки стали переговоры в Дели. Китайско-индийские отношения до сих пор складывались, мягко говоря, непросто. В 1962 г. между двумя странами произошел пограничный конфликт. Почти 40 лет отношения между Пекином и Дели складывались по формуле «ни мира, ни войны». Нынешний визит в Дели китайского премьера без преувеличения называют эпохальным. Китай и Индия договорились развивать свои стратегические отношения, активизировать взаимодействие в ООН и других международных организациях. В частности, китайцы обещали поддержать кандидатуру Индии в число постоянных членов Совета Безопасности ООН. Как заявил Вэнь Цзябао, «Индия и Китай создали новую, вечную дружбу». А индийский премьер-министр Манмохан Сингх, подчеркнул, что, действуя сообща, Индия и Китай «сумеют перестроить мировой порядок».
Однако, не меньшее значение, нежели все упомянутые приемы отстаивания китайскими властями своих внешнеполитических интересов, антияпонские выступления могут иметь в контексте развертывания Пекином собственной системы информационной и идеологической безопасности. Череда инспирированных Западом «цветных переворотов», начавшаяся в Сербии, в последнее время, в киргизской «революции тюльпанов» достигла границ Поднебесной. Повсеместно эти события имели под собой кампанию сознательной подмены ценностей и переписывания истории и опирались на стихию уличного протеста. Китай в данном смысле, похоже, намерен извлекать урок и учиться на чужих, а не на собственных ошибках. Развернутая широкая пропаганда идеалов отечественного развития и отрицания всего заграничного (в данном примере, японского), помноженная на легальные возможности молодежи выплеснуть эмоции в безопасном и даже интересующем власти русле, создает прецедент контрреволюционной активности, преследующей цель надежно оградить Китай от идеологического вмешательства и подрыва суверенитета извне.
Участники манифестаций, в основном студенты, узнали о готовящихся протестах, посетив интернет-сайт некой организации под названием Всекитайский патриотический союз, который распространял ее также посредством sms-сообщений на мобильные телефоны. Очевидцы же утверждают, что полиция в китайских городах заботливо указывала демонстрантам дорогу к японским представительствам и выставляла оцепление вокруг последних как бы нехотя и понарошку, на расстоянии брошенного камня или бутылки.
Впору дивиться также той хитроумности и быстроте реакции, с которыми китайские коммунистические идеологи приняли на вооружение популярные западные политтехнологические приемы и лозунги, обычно используемые в целях подрыва и смены местных режимов. Здесь и создание собственных общественных структур и НПО (неправительственных организаций), вытесняющих из сферы «прямого гражданского действия» аналогичные западные организации, и закрепление за собой гуманистической и правозащитной риторики, в частности, по отношению к фактам японской оккупации и геноцида, и символическое нокаутирование своего оппонента требованиями принести официальное покаяние по проблемам истории.
Умелыми действиями Пекин приводит ситуацию к тому, что мир теперь вместе с демонстрантами на улицах выражает негодование по поводу того, что Япония не высказывает должного раскаяния за преступления середины прошлого века. Даже Соединенные Штаты, главный союзник Японии, предупредили о том, что планы Токио обрести новый статус в ООН в нынешней ситуации могут столкнуться с проблемами.
В КНР также не перестают говорить о преемственности имперских амбиций у нынешних японских властей. Например, китайская общественность возмущена тем, что премьер Дзюнъитиро Коидзуми совершает регулярные паломничества в токийский храм Ясукуни, где в списки воинов-героев, погибших за императора, включены главные военные преступники, повешенные в 1948 г. по приговору Международного Токийского трибунала. Министерству же просвещения Японии еще долго будут икаться утвержденные учебники истории, которые, по мнению Пекина, ставят под сомнение преступления японских фашистов, по своим масштабам и изуверству не отличающиеся от гитлеровских злодеяний в Европе.
Тем самым, всеобщее внимание оказывается надежно отвлечено как от растущих притязаний Китая на лидерство, так и от традиционно выставляемых ему на вид проблем с правами личности или общественной свободой слова. Выстраиваемая пропагандистская схема, напротив, выводит китайцев на роль поборников справедливости и исторической правды, борцов за свободное, демократическое развитие азиатских народов перед лицом возрождающегося японского реваншизма. Демонстрации под лозунгами противостояния Японии уже распространились на Вьетнам и Южную Корею. На наших глазах происходит, казалось бы, невероятное: «цветная революция наоборот» в исполнении китайских хитрецов живет и побеждает. Андрей Славин, специально для Русской линии
