Ватикан опубликовал сотни документов из своих секретных архивов, имеющих отношение к судебным процессам по делам еретиков и иноверцев, сообщила Lenta.Ru со ссылкой на сайт газеты Guardian. Согласно материалам, которые представлены в 783-страничной книге, изданной в Ватикане, из 125 тысяч обвиняемых в ереси, чьи дела рассматривали инквизиторы, не более 1250 человек были казнены. Кроме того, действовавшие в то время правила не позволяли пытать подозреваемого дольше 15 минут, и при этом, к тому же, должен был присутствовать доктор. В 2002 году папа римский Иоанн Павел II публично принес извинения за беспричинное насилие, которое было спровоцировано католической церковью в те времена. Однако он считает, что факты проявления этого насилия еще нужно доказать. Инквизиция, или особый церковный суд по борьбе с ересью, был учрежден папой Иннокентием III (понтификат 1198−1216). В 13 веке инквизиционные трибуналы были учреждены на юге Франции, в Италии, Германии, Испании, Португалии, позже в других странах Европы. Члены инквизиционных трибуналов не подчинялись светской власти и целиком зависели от папы, однако они не выносили приговоры как таковые — инквизиторы лишь рекомендовали светским судам казнить обвиняемого, а те выносили окончательный приговор. Это стало еще одним аргументом в пользу версии о непричастности инквизиторов к казням еретиков. Особенной жестокостью, по мнению историков, отличалась испанская инквизиция, которую учредил в 1480 году король Фердинанд Кастильский. По данным, опубликованным на сайте Scientist.nm.ru, в Испании с 1481 по 1808 годы были сожжены 31 912 человек и почти 300 тысяч понесли тяжелые наказания. За первые 18 лет по приговору испанских инквизиционных судов были заживо сожжены 10 220 человек. Последний акт сожжения на костре имел место в Испании в 1826 году, пишет Lenta.Ru. «Гуманнейшее учреждение». Именно так следует, сделав скидку на нравы эпохи, охарактеризовать католическую «святую инквизицию». Признавая при этом, что в целом она являлась следствием латинского отступления от истинной Веры. Прошли времена развитого социализма, когда в псевдоисторических брошюрках все ведьмаки и сатанисты-дьяволопоклонники, «незаконно репрессированные» инквизицией, объявлялись борцами за свободу и прогресс, жертвами «мракобесия». И все равно обыватель имеет представление об инквизиторах как о мракобесах-фанатиках в сутанах, которые только и делали, что жгли ученых на кострах. А «образованец» судит о них по недобросовестным переводам «фундаментальных» протестантских памфлетов, сделанным С.Г.Лозинским, который снабдил свой труд взятыми из «Theatre des Cruautes» вульгарными иллюстрациями «пыток», а также по низкопробной «антирелигиозной макулатуре» (выражаясь словами И.В.Сталина), массовое издание которой, заглохшее было в 40- начале 50-х годов, получило новый импульс при кукурузоводе Н.С.Хрущеве. А мы-то знаем, кто у нас вел «антирелигиозную пропаганду». Мы знаем, что Самуил Горациевич Лозинский сам входил в редакцию журнала «Атеист» и работал в «музее» истории религии и атеизма в Ленинграде. Вообще, русская публика могла судить о работе святого трибунала только по «полемическим сочинениям» протестантов и врагов Церкви — иудеев. Не случайно именно к русскому дворянину обращался Жозеф де Местр со своей апологией испанской инквизиции, написанной им в Москве еще в 1815 году («Lettres a un gentilhomme Russe sur L’Inquisition espagnole»). «Инквизиция, — писал Жозеф де Местр, — по своей природе добра, мягка и консервативна, таков всеобщий и неизменный характер всякого церковного института. Но если гражданская власть, используя это учреждение, считает полезным для своей безопасности сделать его более строгим — Церковь не несет за это ответственности. [поэтому я сразу оставляю без рассмотрения всем известные случаи, когда в условиях религиозных войн власть превращала инквизицию в орудие политического террора — А.Р.] К концу XV века еврейская вера пустила столь глубокие корни в Испании, что готова была совсем заглушить национальное древо;..еще более увеличивал опасность ислам; древо было опрокинуто, но корни его уцелели. Вопрос сводился к тому, сохранится ли испанская нация [вот о чем речь шла! — А.Р.] или будет поделена между еврейством и исламизмом, иначе говоря, удастся ли суеверию, деспотизму и варварству одержать еще раз страшную победу над родом человеческим. Опасность росла день ото дня, и против нее Фердинанд Католик не смог придумать ничего лучше инквизиции. В подобном случае [когда речь идет о спасении нации — А.Р.] лучшим средством следует признать то, что может увенчаться успехом. Если Вы судите о жестоких действиях Торквемады, не принимая в расчет все то, чему они воспрепятствовали, вы входите в противоречие с логикой развития исторических событий. Инквизиция в момент своего создания была учреждением востребованным и созданным испанским королем в обстоятельствах трудных и чрезвычайных». Что же это были за чрезвычайные обстоятельства? В Испании крещеные евреи — мараны, как правило, не меняли свою иудейскую веру и психологию, жить продолжали обособленно, по талмудическим законам, а из Священного Писания признавали только Пятикнижие Моисеево (Тору). Читаем у проф. Хозмера: «Во избежание гонений множество евреев приняли Христианство номинально. Обращенные оставались все иудеями в душе, хотя многие достигли высокого положения в Церкви. Под священническими и монашескими облачениями были тысячи, чье вероисповедание было лишь притворством. Были головы, увенчанные митрой, которые преклонялись искренне не перед Святыми Дарами, но тайно перед скрижалями иудейского закона. Чтобы видеть, насколько еврейские обычаи преобладали, достаточно было в субботу подняться на какую-нибудь гору и взглянуть вниз на города и селения; едва ли половина труб дымилась, так как множество иудеев отмечали свой шабаш. Среди лиц кастильской крови многие имели еврейскую родословную. Самые аристократические идальго, напоказ склонявшиеся перед алтарем Пречистой Девы, у себя приподнимали драпировку, скрывавшую жертвенник со священными еврейскими символами». Такое религиозное вероломство у испанских иудеев той эпохи сочеталось с настоящим предательством по отношению к народу, рядом с которым они жили. Как пишет тот же Хозмер, «в Вербное воскресенье, когда народ процессией отправился в церковь, за городскими стенами евреи тайно впустили сарацин в город, присоединились к ним и напали на христиан с оружием в руках, когда народ возвращался из церкви домой». Таковы были «чрезвычайные обстоятельства», в которых в Испании была учреждена инквизиция. Хотелось бы теперь сказать несколько слов о следственной практике отцов-дознавателей. Великодушнейшие были люди! Так, в случае раскаяния тайных изменников веры или скрывавших свое еретичество еретиков их чаще всего ОТПУСКАЛИ! Инквизиторов вообще учили, что лучше отпустить десять виновных, чем наказать одного невинного. И только повторно попавшихся рецидивистов могли ждать пытка и костер (содрогнитесь, либералы). Вот, скажем, известный инквизитор Алонзо де Спина инструктировал, что еретиков сперва нужно дважды предупреждать, даже просто брать у них обещание не грозить спокойствию Церкви, и только в случае нарушения такого обещания безжалостно уничтожать. И еще. Допросы с пристрастием придумала не инквизиция. Тогда они вообще были естественной частью любого следствия. Как и теперь, временами. К чести отцов-инквизиторов, надо сказать, что они первыми упорядочили пытки, ввели в них разработанную систему, предписали, как можно, а как нельзя пытать. Им не нужно было бесцельно мучить несчастных, они не добивались от допрашиваемых самооговоров, вырванных палачами ложных признаний. Это вам были не какие-нибудь следователи-костоломы Родос и Шварцман из органов НКВД «времен культа личности»! Им нужна была истина и чистосердечное раскаяние. Скажем, в случаях групповых дел с круговой порукой фигурантов, когда брали сразу целую шайку каких-нибудь «тоталитарных сектантов"-извергов, или участников шабашей «ведьм» (по-нынешнему, «сатанистов») и человеческих жертвоприношений, инквизиторы первыми применили принцип допроса обвиняемых по отдельности, с последующим сопоставлением показаний. Вообще, многие наработки инквизиторов в методах ведения допросов, сохранившиеся в их наставлениях своим молодым, только принявшим послушание братьям, обогатили полицейскую практику всех стран мира. Даже прибегнув к пытке, ввиду упорного запирательства изобличенного уликами и показаниями свидетелей и сообщников преступника, отцы-инквизиторы продолжали кротко увещевать несчастного, умоляя его покаяться и возвратиться к Богу, горячо о нем молиться. Обладая целостным христианским мировоззрением, они были уверены, что спасают таким жестоким образом заблудшего от страшных вечных адских мук, с которыми мучения в этой жизни не сравнятся ни в коей мере. Они стремились спасти душу, которой грозила вечная гибель, а также спасти духовное стадо, не пуская на свободу больную овцу, способную заразить его. Оставим в стороне ограниченных тупиц, алчных и кровожадных негодяев и честолюбцев, которые способны примазаться к любому историческому делу. Большинство инквизиторов выполняли, как умели, высокую задачу, отправляя на костер нераскаянного еретика или спасая из когтей сатаны душу, которую тот уже считал своей. Андрей Рюмин, Русская линия
