 |
| Православие.Ru | Глеб Кочин | 11.07.2020 |
Василий Александрович и Серафима Васильевна Сатрапинские. 1897 г.
Сатрапинский Василий Михайлович: священник. Родился 15 марта 1873 г. в семье священника г. Сарапула. Окончил ВДС в 1893-м г. Перемещён на вакансию священика в Омутнинский завод в 1909-м г. Сверх штата был приписан к Глазовскому Преображенскому собору. Проходил должности: духовник по 2 округу Глазовского уезда
Награды: набедренник, скуфья, камилавка, благословение Св. Синода.
Семья: жена Серафима Васильевна (Андреевская), 1875 г. р.; дети: Феодосий (1898 г. р.), Владимир (1900 г. р.), Алексей (1902 г. р.), Надежда (1903 г. р.), Вера (1905 г. р.), Эмилия (1907 г. р.). Скончался в Вятлаге 11 июля 1938 года.
Протоиерей Василий Александрович Сатрапинский был одним из десятков тысяч скромных священников Русской Православной Церкви, претерпевших лишения в ХХ столетии и заплативших жизнью за тихую и упорную преданность своему пастырскому долгу. Большая часть жизнь отца Василия прошла в Удмуртии, а его земное существование оборвалось в Вятском концентрационном лагере НКВД.
Его родиной был Сарапул — уездный город Вятской губернии на юге современной Удмуртской Республики. Василий появился на свет 15 марта (по старому стилю) 1873 года в семье священника местной единоверческой Николаевской церкви Александра Стефановича Сатрапинского и «законной жены его» Ольги Николаевны[1].
Отец Александр, по происхождению «дьяческий сын», после окончания Вятской духовной семинарии с аттестатом второго разряда в июне 1869 года получил назначение на место диакона Николаевской церкви города Сарапул и был рукоположен в сан священника. В ноябре того же года, «вследствие ходатайства прихожан», недавний семинарист становится «штатным священником сей церкви»[2].
В 1872—1874-м годах отец Александр состоял также членом ревизионного комитета «по поверке экономических отчетов Сарапульского духовного училища», удостоившись за труды на том поприще архипастырского благословения. Кроме того, за «пастырскую заботливость» и за «содействие присоединению к Св. Церкви крестьян на правилах Единоверия» он неоднократно получал благодарности епархиального начальства и был награждён набедренником[3].
Как следует из архивных документов, отец Александр Сатрапинский по своим дарованиям был незаурядным педагогом. В октябре 1873 года 28-летний священник, выдержав большой конкурс, поступил в Сарапульское духовное училище на место учителя чистописания и церковного пения. Летом 1874 года отец Александр перешёл в городской Вознесенский собор на «диаконскую вакансию»[4]. Но спустя всего год священник оставляет Сарапул и по собственному прошению отправляется на служение в село Узи Сарапульского уезда[5].
За 30 лет отец Александр сменил ещё 8 приходов. В 1888-м году умерла его супруга Ольга Николаевна. Согласно ведомости Воскресенской церкви села Зюздино-Воскресенское Глазовского уезда за 1899 год, священник Сатрапинский был поведения «весьма хорошего, по должности исправен и усерден по просвещению прихожан». Благодаря его трудам опекаемая им церковно-приходская школа стала одной «из лучших во всех отношениях»[6].
К концу многотрудной жизни, в 1907-м году, батюшка получил приход при Свято-Троицкой церкви села Космодамианского Уржумского уезда. Два года спустя он ушёл «за штат по болезни и старости». 19 марта 1912 года заштатный священник Сатрапинский скончался в селе Космодамианском в возрасте 67 лет[7].
Василий, второй сын отца Александра, пошёл по стопам отца. В 1895-м году он закончил Вятскую духовную семинарию по второму разряду и стал учителем Спасо-подчуршинской церковной школы Слободского уезда. В 1897-м году Василий Александрович вступил в брак с 22-летней Серафимой Васильевной Андриевской, дочерью священника села Верхосунье Нолинского уезда[8].
Законоучитель Глазовской женской гимназии отец Василий Сатрапинский. 1913−16 годы
После свадьбы Василий Сатрапинский был рукоположен в священнический сан и получил назначение на место священника Крестовоздвиженской церкви села Белоозерья Орловского уезда. В Белозерье отец Василий трудился как законоучитель в двух местных земских училищах и двух школах. В 1902-м году он дополнительно принял на себя обязанности заведующего и учителя Закона Божьего в Белоезерской женской церковно-приходской школе[9].
Как можно увидеть на фотографиях, сохранившихся до наших дней, молодой священник был роста выше среднего, худощав и строен. В облике отца Василия, полном спокойного достоинства и смирения, явственно проступали его незаурядный ум и душевное благородство.
В апреле 1904 года отец Василий был перемещён на вакансию священника к Александровской церкви Омутнинского завода Глазовского уезда Вятской губернии. Там отец Василий снова становится законоучителем в двух земских училищах, двухклассном училище Министерства народного просвещения, Омутнинской женской прогимназии, а также заведующим и законоучителем школы грамоты. В храме отец Василий читал проповеди «своего сочинения», «по сборникам поучает неопустительно», «вере и благолепию обучает прихожан усердно». Благодаря своему усердию и благочестию, молодой проповедник всего за 9 лет был удостоин нескольких наград: набедренника, скуфьи и камилавки, а в 1907-м году получил грамоту с благословением Святейшего Синода[10]. В 1906-м году он становится духовником второго благочиннического округа уезда[11].
В 1908-м и 1910-м годах отец Василий был избран депутатом епархиальных съездов от второго благочиния. Известно, что на одном из заседаний съезда 1910 года, 6 сентября, было заслушано особое мнение священника Сатрапинского, объявившего о своём несогласии с решением депутатов отказать причту села Зюздино-Афанасьевское в ходатайстве о выплате им казённого пособия. Напомнив собравшимся о скудных доходах причта соседнего села, отец Василий заявил:
«В том же заседании Съезд уравнял в получении пособия причты села Бурмакина, а здесь отклонил. Это несправедливо». Епископ Вятский и Слободской Филарет (Никольский) ограничился краткой резолюцией на протоколе: «Читал»[12].
12 октября 1912 года отец Василий распоряжением попечителя Казанского учебного округа был переведён в уездный город Глазов на должность законоучителя Александровской женской гимназии и 4-классного городского училища. С 1913 года, по предложению директора народных училищ Вятской губернии, он также преподает Закон Божий в недавно открывшемся Глазовском высшем начальном училище[13].
К тому времени в его семье уже подрастали три сына — Феодосий, Владимир, Алексей — и три дочери — Надежда, Вера и Эмилия. В 1914-м году в Глазове появилась на свет младшая дочь — Мария[14]. В городе семья Сатрапинских сначала жила в доме горожанки Тихомировой недалеко от гимназии — на улице Мясницкой (ныне — улица Короленко). В июле 1914 года отец Василий приобрёл у мещанина Пацианского за 1000 руб. дом № 10 на той же улице Мясницкой[15].
В докладе, составленном в феврале 1916 года, отец Василий так сказал о миссии и значении профессии школьного учителя Закона Божьего:
«В основе религиозного воспитания детей должно быть удовлетворение религиозной потребности. Степень последней, несомненно, обусловливается степенью и развития религиозного чувства. Задача школы развить это чувство в такой мере, чтобы достигнуть осуществления заветов, данных Богом в заповеди: помни день субботний еже святити его…».
В своём докладе отец Василий предложил попечительскому совету гимназии отгородить деревянной ширмой часть большого зала в учебном здании под домовой храм, чтобы не водить в мороз воспитанниц на богослужения в городской собор, подвергая опасности их здоровье[16].
В августе 1916 года отца Василия избрали в попечительский совет Глазовской женской гимназии и 2 года он исполнял обязанности его секретаря[17].
В конце 1917 года власть в стране захватили большевики, открывшие гонения на Церковь. В марте 1918 года отец Василий вместе со всем духовенством города Глазова был вынужден дать письменное обязательство «не вести с кафедры церкви противоправительственную агитацию» и принимать все меры к тому, «чтобы в епархиальных органах, брошюрах, воззваниях и т. п. не печаталось что-либо» против Советской власти[18]. А в мае, после декрета об отделении школы от Церкви, он был вынужден оставить должность законоучителя. Но надо было на что-то жить, и отец Василий становится членом правления местного потребительского общества[19].
Разразившаяся Гражданская война не обошла и Глазов. 2 июня 1919 года в город вошли воинские части армии адмирала Колчака. Согласно воспоминаниям очевидцев, городское духовенство и купечество устроило белогвардейцам торжественную встречу. На Соборной площади состоялся благодарственный молебен. Но богослужение в Преображенском соборе внезапно было нарушено артиллерийским обстрелом красных. Один снаряд попал прямо в крышу храма. 13 июня Глазов был оставлен белогвардейцами без боя[20]. Вместе с белыми из города ушла часть местного духовенства, а также купцы, «отдельные чиновники и рабочие, очевидно, поддавшиеся угрожающей агитации белых»[21]. Ходили тёмные слухи о насилиях над мирными жителями, и многие горожане поддались панике[22].
Покинул Глазов и Василий Сатрапинский. Вместе с отступавшими белогвардейцами и беженцами он добрался до города Ново-Николаевск в Сибири (сейчас — город Новосибирск). Город был переполнен толпами людей, бежавших от Советов и измученных трудной дорогой, лишениями и болезнями[23]. В декабре 1919 года в Ново-Николаевск вошла Красная Армия, и отец Василий попал к ним в плен. Однако вскоре он был освобождён и служил писарем в военном госпитале[24].
В 1920-м году батюшка вернулся в Глазов и устроился счетоводом в районной больнице. 30 марта 1921 года отец Василий был определён на место священника Георгиевской церкви Глазова[25]. Этот небольшой деревянный храм был построен в 1902-м году в Слободке — квартале на окраине города, где селились ремесленники и мелкие торговцы. В начале 1917 года при церкви был образован свой приход[26].
В начале мая 1921 года глазовский благочинный протоиерей Пётр Бережнев был вынужден просить Президиум уездного революционного комитета «о разрешении совершения крестного хода по приходу из собора в Георгиевскую церковь», но получил отказ[27]. Власти даже запретили «всякое пение во время переноса покойника из церкви на кладбище». Но спустя три недели, после множества заявлений церковных советов и ходатайств верующих, и ввиду «полного политического спокойствия в городе и уезде», ревком всё-таки разрешил «пение по церковному обряду во время перехода икон и сопровождения усопших»[28].
В том же году в стране была жестокая засуха, а затем в Глазовский уезд приходит страшный голод. Согласно сводкам Чрезвычайной комиссии Вотской автономной области, осенью и зимой 1921 года в Глазове в храмах шёл сбор средств для борьбы с голодом, и ни одна служба не проходила без «проповеди о любви к ближнему и помощи голодающим»[29].
Весной 1922 года в уезде была образована подкомиссия по изъятию церковных ценностей, В её состав вошли представители советских властей и церковных общин, а также протоиерей Пётр Бережнев и священник Василий Сатрапинский. В марте в печатном воззвании «Граждане!» члены подкомиссии призвали верующих:
«Сдадим для помощи голодающим всё, что мы можем дать из драгоценностей наших храмов и домов молитв. От этого не может оскудеть истинная вера, не разрушатся храмы <…> неоценимой драгоценностью для нас является только человеческая жизнь!»[30]
В апреле 1922 года отец Василий и община Георгиевской церкви сдали подкомиссии две серебряные тарелочки, ковшик, чашечку и напрестольный крест, а часть окладов с икон заменили «равным по весу количеством серебра»[31]. Благодаря успешному взаимодействию властей и духовенства болезненный процесс изъятия церковных ценностей в Глазове и уезде прошёл спокойно и без эксцессов.
В 1924-м году отец Василий стал протоиереем. В марте 1925 года он полид назначение на место священника Покровской церкви села Селег, в 80 верстах от города. Согласно Клировой ведомости 1915 года, приход Селеговского храма состоял из 384 дворов и 3000 прихожан[32].
В апреле 1927 года епископ Глазовский Виктор (Островидова) ко дню СВ. Пасхи наградил отца Василия палицей[33]. Спустя полгода владыка Виктор не принял «Декларацию об отношении Церкви к советской власти» заместителя местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия (Страгородского). Оценив её как «отречение от Самого Господа Спасителя», епископ стал одним из вождей «правой» церковной оппозиции − «непоминающих». К епископу Виктору присоединились множество приходов Вятской епархии и Северной Удмуртии. Одним из сторонников епископа считали и отца Василия. Однако согласно его показаниям, данным на допросе в 1937-м году, «викторианского течения» в конце 1920-х годов он не придерживался, а «при службе в церкви поминал Виктора до 1931 года», не желая идти против своих прихожан, большей частью примкнувших к бывшему епископу Глазовскому[34].
Раскол в Глазовской епископии был преодолён только в 1929—1930-е годы, когда под влиянием сосланного в Глазов епископа Уржумского Авраамия (Дернова) местное духовенство принесло покаяние и перешло в подчинение митрополита Сергия (Страгородского).
Отец Василий, сохранивший свой высокий авторитет среди духовенства, в 1931-м году становится духовником духовенства 5-го округа Глазовской епископии. В июле 1931 года, по представлению епископа Авраамия, он был награждён «ко дню Св. Пасхи… золотым наперсным крестом с украшениями»[35].
В том же 1931-м потец Василий был арестован Юкаменским районным отделом ОГПУ за «принадлежность к контрреволюционной организации „Истинно-православная церковь“, руководимой епископом Виктором». Но заключение оказалось недолгим, и спустя 11/2 месяца священник был освобождён[36].
В 1933-м году власти запретили колокольный звон в церкви села Селег[37]. 28 марта 1934 года отец Василий, чей возраст уже достиг 61 года, по собственному прошению увольняется за штат[38].
Но спустя всего год, 15 августа 1935 года, согласно новому прошению протоиерей Василий назначен епископом Глазовским Авраамием на должность псаломщика к церкви села Укан Ярского района Удмуртской АССР. В своём послании владыка Авраамий писал отцу Василию:
«Это будет получше Пудема; свящ[енник] там хороший; на первое время прошу удовлетвориться и этим — голодать не будете, а впоследствии можно будет и перебраться куда-либо»[39].
Большое село Укан находилось в 40 верстах от города Глазова. Каменный Спасский храм, возведённый в начале XIX века, в 1932-м году был закрыт, частично разрушен и перестроен под районную колхозную школу. У прихожан села Укан оставалась только приписная Сретенская церковь, построенная в 1848-м году на приходском кладбище[40]. В июле 1934 года после удара молнии в здании храма вспыхнул пожар. Огонь удалось потушить, и в полусгоревшей кладбищенской церкви по-прежнему шли богослужения[41]. В октябре 1935 года местные власти запретили в Укане колокольный звон, якобы по ходатайству «самого населения, как мешающий нормальным занятиям в школах и других учреждениях…»[42].
В Сретенской церкви отец Василий служил вместе с протоиереем Иоанном Корепиным. Вместе с отцом Василием в Укане жили его супруга Серафима Васильевна и свояченица Александра Денисова, овдовевшая после смерти мужа-священника[43].
В 1937-м году отец Иоанн покинул службу в Укане и стал странствующим проповедником. И отец Василий временно взял на себя обязанности приходского священника. В 1937-м году в «Ведомости» отец Василий так описал состояние Сретенского храма:
«Зданием деревянная, на каменном фундаменте, ветха, …ремонтируется на текущие поступления в церкви постепенно… Св. антиминс и илитон целы и чисты. Утварь необходимая есть, но ветха; облачений 4 экземпляра, ветхи…».
В приходе насчитывалось тогда 4255 человек[44].
6 ноября 1937 года в квартиру отца Василия явились сотрудники Ярского районного отдела НКВД. После обыска батюшка был арестован и заключён в тюрьму города Глазова. Вместе с ним в заключении оказались бывший священник Иоанн Корепин, состоящий к тому времени сторожем при соборе города Глазова, его супруга Евдокия Корепина, псаломщица Сретенской церкви Клавдия Черноскутова и ещё пять женщин — прихожанок Уканского прихода[45].
Отца Василия вместе с отцом Ионном обвинили в том, что они
«в целях контрреволюционной пораженческой деятельности вокруг себя организовывали лиц без определённых занятий из антисоветски настроенных элементов, проживающих в селе Укан и в окружающих селениях, и вели систематическую организованную… деятельность».
Якобы под руководством священников
«в доме религиозной фанатички Черноскутовой… устраивались нелегальные сборища, где активное участие принимали лица без определённых занятий…» и «под видом чтения Библии» среди колхозников «велись разговоры пораженческого характера о том, что скоро советская власть будет свергнута и с коммунистами будет расправа..»[46].
На допросах отец Василий был вынужден подтвердить угрожающие высказывания отца Иоанна, направленные против безбожников. Но обвинение в организации «нелегальных сборищ» он категорически отверг и заявил:
«в с. Укане при моём участии никакой контрреволюционной группы не было. В доме Черноскутовой Клавдии никакого нелегального сборища я не устраивал, поэтому перечислить лиц я не могу. Всё это ложь»[47].
27 декабря 1937 года решением Тройки НКВД Удмуртской АССР священники Корепин и Сатрапинский были приговорены к заключению в концентрационном лагере на 10 лет каждый. Четыре прихожанки — Клавдия Черноскутова, Фекла Лапина, Руфина Мазунина-Чарушникова и Евдокия Корепина — получили по 8 лет лишения свободы в концлагере[48].
31 марта 1938 года отец Василий по этапу прибыл из Глазова в Вятский концентрационный лагерь[49]. В то время Вятлаг начинал развертываться в непроходимой тайге на северо-востоке Кировской области, как один из семи лесозаготовительных лагерей НКВД. По словам историка Виктора Бердинских,
«тяжелейший труд заключённых на таёжном лесоповале практически никакой механизации не претерпевал. Валили деревья до середины 1950-х годов ручными лучковыми пилами, как правило, по пояс в снегу или по колено в болотной жиже. Трелевали и вывозили хлысты на лошадях… Укладывали лес в огромные штабеля на биржах и грузили его в вагоны также вручную. Долго на таких работах даже физически крепкие люди не выдерживали, пополняя ряды инвалидов и доходяг..»[50].
Не выдержал нечеловеческих условий труда и уже немолодой священник Василий Сатрапинский. Согласно лагерной справке, спустя всего три с небольшим месяца после прибытия в Вятлаг, 11 июля 1938 года, он умер51].
Извещени о смерти Сатрапинского. Архив УФСБ УР. Д. 557. Л.153
29 октября 1989 года решением прокуратуры Удмуртской АССР дьякон Уканской церкви Василий Сатрапинский, как «осужденный во внесудебном порядке, без конфискации имущества», был реабилитирован[52].
Подобная судьба ожидала и отца Иоанна Корепина, погибшего в другом лагере в том же 1938-м году[53]. А псаломщица и регент церковного хора Уканского храма Клавдия Черноскутова отбыла свой срок заключения полностью и в 1945-м году вернулась домой. Но в феврале 1949 года она была повторно арестована и 20 апреля за «принадлежность к антисоветской группе» приговорена к спецпоселению. 23 августа 1989 года она тоже была реабилитирована[54].
В 1994-м году из Ижевска в управление бывшего Вятлага, получившего новое наименование — учреждение К-231, был отправлен запрос о состоянии могилы Василия Сатрапинского. Но был получен такой ответ:
«Захоронен на территории Верхнекамского р-на Кировской области. Установить место его захоронения в настоящее время не представляется возможным, так как прошло продолжительное время…»[55].
Во второй половине ХХ века судьба раскидала потомков рода Сатрапинских по всему свету. Сейчас они живут в Австралии, Финляндии, Израиле, Италии, США, Украине и в России. Но все Сатрапинские гордятся тем, что русский батюшка Василий принадлежит к их роду, и скорбят о его трагической кончине в сталинском лагере.
И все Сатрапинские надеются, что когда-нибудь протоиерей будет прославлен Русской Православной Церковью как священник, не поступившийся ни своей совестью, ни верой в Господа, и испивший до конца свою нелегкую чашу страданий.
Вечная ему память.
Глеб Кочин, архивист Глазовской епархии, научный сотрудник отдела истории МБУК «Глазовский краеведческий музей»
Примечания:
[1] Центральный государственный архив Удмуртской Республики (ЦГА УР). Ф. 134. Оп. 1. Д. 987. Л. 231об; Д. 995. Л. 270об; Ф. 436. Оп. 1. Д. 42. Л. 180об-181об.
[2] ЦГА УР. Ф. 433. Оп. 1. Д. 1. Л. 416об.
[3] Управление по делам архивов Администрации МО «Город Сарапул». Ф. 17. Оп. 1. Д. 22. Л. 19об; Ф. 5. Оп. 1. Д. 830. Л. 21−24.
[4] Управление по делам архивов Администрации МО «Город Сарапул». Ф. 5. Оп. 1. Д. 789. Л.5−5об, 7об, 14−19; Ф. 17. Оп. 1. Д. 322. Л. 20об, 27об.
[5] Управление по делам архивов Администрации МО «Город Сарапул». Ф. 5. Оп. 1. Д. 864. Л.1; Ф. 17. Оп. 1. Д. 323. Л. 25об.
[6] ЦГА УР. Ф. 134. Оп. 1. Д. 979. Л. 375об-376.
[7] Центральный государственный архив Кировской области (ЦГАКО). Ф. 237. Оп. 70. Д. 1531. Л. 160об-162об.
[8] ЦГАКО. Ф. 237. Оп. 70. Д. 938. Л. 610об; Д. 1063. Л. 404об.
[9] ЦГАКО. Ф. 237. Оп. 70. Д. 1063. Л. 404об-405; ЦГА УР. Ф. 134. Оп.1. Д. 987. Л. 231об.
[10] ЦГА УР. Ф. 134. Оп.1. Д. 987. Л. 231об-232; Д. 994. Л. 311об-312.
[11] ЦГА УР. Ф. 63. Оп.1. Д. 29. Л. 20об; Ф. 134. Оп. 1. Д. 1004. Л. 127об.
[12] ЦГА УР. Ф. 134. Оп.1. Д. 995. Л. 270об; Вятские епархиальные ведомости (ВЕВ). 1910. 28 октября. № 43. Отдел официальный. С. 292−293; № 45. 11 ноября. С. 368−369.
[13] ЦГА УР. Ф. 63. Оп. 1. Д. 29. Л. 21об, 22об; Ф. 134. Оп. 1. Д. 999. Л. 3об, 7об, 25об.
[14] ЦГА УР. Ф. 134. Оп. 1. Д. 1004. Л. 28; Ф. 209. Оп. 1. Д. 78. Л. 3об, 7об, 12об.
[15] ЦГА УР. Ф. 89. Оп. 1. Д. 3. Л. 1; Ф. 209. Оп. 1. Д. 78. Л. 7об, 8об, 11.
[16] ЦГА УР. Ф. 81. Оп. 1. Д. 128. Л. 335−336.
[17] ЦГА УР. Ф. 81. Оп. 1. Д. 128. Л. 329, 339об, 457об; Оп. 2. Д. 18. Л. 8.
[18] ЦГА УР. Ф. Р-197. Оп. 1. Д. 61. Л. 1−1об, 4−4об.
[19] ЦГА УР. Ф. Р-452. Оп. 1. Д. 50. Л. 4,5об-6.
[20] Архивное управление Администрации (АУА) МО «Город Глазов». Ф. Р-464. Оп. 1. Д. 2. Л. 13; Костицина Т. П. За счастье народа // Ленинский путь (Глазов). 1957. 29 декабря.
[21] АУА МО «Город Глазов». Ф. Р-464. Оп. 1. Д. 2. Л. 13.
[22] ЦГА УР. Ф. Р-41. Оп. 1. Д. 227. Л. 52об.
[23] Режим доступа: http://bsk.nios.ru/content/uezdnyy-gorod-v-grazhdanskoy-voyne-iyun-1918-dekabr-1919-g.html (Дата обращения 15.01.2019).
[24] Архив Управления федеральной службы безопасности Российской Федерации по Удмуртской Республике (УФСБ УР). Ф. 7. Д. 557. Л. 18об, 23об.
[25] ЦГА УР. Ф. Р-452. Оп. 1. Д. 50. Л. 4, 5об-6.
[26] ЦГА УР. Ф. 134. Оп. 1. Д. 999. Л. 36; Ф. 189. Оп. 1. Д. 450. Л. 15, 40, 60; ВЕВ. 1917. 12 января. № 1−2. Отдел официальный. С. 12.
[27] ЦГА УР. Ф. Р-197. Оп. 1. Д. 119. Л. 43−43об.
[28] ЦГА УР. Ф. Р-840. Оп. 1. Д. 9. Л. 47, 71.
[29] Центр документации новейшей истории Удмуртской Республики. Ф. 16. Оп. 1. Д. 40. Л. 28, 37об.
[30] ЦГА УР. Ф. Р-41. Оп. 3. Д. 4. Л. 1; Д. 5. Л. 10−13.
[31] ЦГА УР. Ф. Р-197. Оп. 1. Д. 247. Л. 3, 16.
[32] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 231; ЦГА УР. Ф. 134. Оп. 1. Д. 1004 В. Л. 532−533; Ф. 53. Оп. 1. Л. 1−2.
[33] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 231.
[34] Кочин Г. А. Святитель Виктор (Островидов), епископ Глазовский в истории православного Глазова // Православные вести. Ижица. 2016. № 4. Апрель. С. 5; Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 1141. Л. 17об; Д. 557. Л. 26.
[35] Кочин Г. А. Архиепископ Глазовский Авраамий // Православные вести. Ижица. 2018. № 2. Февраль. С. 9; Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 231.
[36] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. Л. 18об, 23об.
[37] ЦГА УР. Ф. Р-551. Оп. 1. Д. 11. Л. 81.
[38] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 231.
[39] Там же.
[40] Православные храмы Удмуртии: Справочник-указатель. Ижевск: Удмуртия, 2000. С. 276, ЦГА УР. Ф. Р-620. Оп. 1. Д. 1161. Л. 45об.
[41] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 231.
[42] ЦГА УР. Ф. Р-475. Оп. 1. Д. 170. Л. 46, 52.
[43] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 231.
[44] ЦГА УР. Ф. Р-475. Оп. 1. Д. 170. Л. 46, 52.
[46] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 111об, 123А.
[47] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 24−24об, 26, 27.
[48] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 122А-123А, 135.
[49] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 153.
[50] Бердинских В. История одного лагеря (Вятлаг). Аграф, 2001 // https://www.litmir.me/bd/?b=550 508.
[51] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 150, 153.
[52] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 213; Книга памяти жертв политических репрессий. Ижевск: Удмуртия, 2001. С. 254.
[53] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 170, 232.
[54] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 179, 180; Книга памяти… С. 311.
[55] Архив УФСБ УР. Ф. 7. Д. 557. Л. 222.
