Преподобномученик Пахомий (Русин)

Иеромонах Пахомий (в миру — Прохор Петрович Русин) родился в 1880 году в селе Генеральщино Пензенской губернии и несколько лет подвизался послушником в Петропавловском монастыре Черниговской губернии. В 1910 г. он переехал в город Верный (Алма-Ата) и поступил послушником в Иссык-Кульский Петропавловский монастырь, исполняя послушания пономаря и звонаря. Здесь Прохор Петрович был пострижен в монашество с именем Пахомий и направлен в Иссык-Кульский Свято-Троицкий мужской миссионерский монастырь в Пржевальском уезде Семиреченской области. В 1914 году отец Пахомий был рукоположен в сан иеромонаха.

Летом 1916 г. в Семиречье началось восстание киргизов, они напали на монастырь и потребовали к определённому дню приготовить монастырские ценности и пригрозили расправой в случае отказа. Тогда часть монахов, в числе которых был отец Пахомий, ушла из монастыря — кто в горы, кто в ближайшие селения. Монахи преклонного возраста остались, положившись на волю Божию. Приехавшие в назначенный день киргизы выбили монастырские двери, иконы побили, забрали церковную утварь и всех кого нашли порубили саблями. Вечером вернулись ушедшие монахи и на следующее утро похоронили всех убиенных в общей могиле.

Осенью 1916 года отец Пахомий поселился в Кызыл-Жарском скиту в горах около Аксая с монахами Феогностом, Серафимом, Анатолием и Ираклием.

В августе 1921 г. все пятеро монахов, живших в скиту, пошли в город Верный в Никольскую церковь на праздник целителя Пантелеимона. Двое из них, в том числе отец Пахомий, остались в городе, а трое вернулись в скит. 11 августа 1921 г. в скиту случилась трагедия: иеромонахи Серафим и Феогност были убиты красноармейцами-грабителями.

Некоторое время отец Пахомий тайно жил вместе со странником Виктором Матвеевым и схимонахом Тихоном в скиту на горе Горельник в районе Медео. Он изредка приходил в город Верный, останавливался у монахинь, был очень молчалив.

Монахини вспоминали:

«Придём, бывало, с всенощной, чаю попьём. Матушка Евфалия просит его:

Отец Пахомий, скажите два-три слова, скажите живое слово для спасения души!

А он:

«Кхе, кхе… Сестры, молитесь. Читайте Иисусову молитву…, — и всё.

Или служит в келье на Медео. Сестры просят:

Отец Пахомий, сегодня такой праздник, ну скажите несколько слов!

Он только и скажет:

Сестры, молиться надо, истинно молиться надо. Иисусову молитву не нужно забывать".

Из воспоминаний монахини Магдалины (Халиной):

«Мы много странствовали в то время по горам: отец Пахомий, Виктор, я и Саня Нагибина. От самого Каскелена до Тургеня пешком по горам ходили. Через горные реки отец Пахомий нас переправлял. Он сильный был, крепкий. Встанет посреди реки и нас, и Виктора перекинет с берега на берег.

А бывало, сидит Виктор в своей келье, потом встрепенется, побежит к отцу Пахомию: «Бери скорее чайник, бежим туда, далеко по щеле в горы, там есть святое место, там чайку попьем. Там святое место! Там — Ангелы!…».

С отцом Пахомием они много странствовали. Куда бы ни шёл Виктор, всё с Пахомием…".

В конце 1920-х и начале 1930-х гг. церковная жизнь в Алма-Ате терпела особые потрясения. В городе происходили поголовные аресты духовенства, монашествующих и просто православного люда. В горах — облавы на пустынников… Здесь монахи жить уже не могли. Те, кто не был арестован, спустились в город.

Отец Пахомий тоже покинул свою келью. За ним велась слежка, и он ходил из дома в дом, избегая ареста.

На следствии в 1935 г. отец Пахомий свою жизнь в этот период описывал так:

«В 1921 г. этих монахов [отцов Серафима и Феогноста] убили, жить в горах стало страшно. Я прожил ещё год, а в 1923 г. ушёл в город Алма-Ату…»

В Алма-Ате отец Пахомий жил у разных людей, тайно служил, венчал, отпевал на дому. Часто ходил с монахинями закрытого в 1922 г. Иверско-Серафимовского монастыря в Аксайское ущелье на могилу убиенных иеромонахов, служил панихиды.

Из воспоминаний монахинь:

«Как поднимемся на гору, перво-наперво панихиду отслужим. Потом отдохнем, поужинаем и сядем у могилы на поваленные ели. И, сколько я помню, всегда были ясные ночи. Сидим мы на брёвнышках, и поют сестры. Долго поют. А певчие были ещё монастырские, хорошо пели. Потом вечерние молитвы почитаем, наломаем ельника, набросаем на землю, и спим на этих лапах. Какой там сон! — только вздремнешь чуть-чуть. Утром обедницу служил отец Пахомий. Проповеди говорить он не мог. Он плакал, всегда плакал. Потом прокашляется и скажет:

«Господь прибрал их, а я всё мотаюсь. А как было бы хорошо и мне вместе с ними… Да вот не сподобился»".

На следствии 1935 г. о. Пахомий показал:

«[В Алма-Ате] изредка служил в соборе, в котором сейчас помещается Казахстанский музей. Прожил таким образом до 1926 г., а затем уехал в Ташкент. В Ташкенте я хотел устроиться на работу, но ничего у меня из этого не вышло. Прожил я там один год и снова вернулся в Алма-Ату. Жил на квартире, помогал в хозяйстве, изредка служил и таким образом существовал.

В 1928 г. в горах на Мохнатой сопке один знакомый мне монах Тихон стал строить избушку, и я тоже стал строить себе избушку, и в конце 1928 г. перебрался в горы. Вскоре монах Тихон по неосторожности сжёг наши избушки, и я вынужден был выкопать себе землянку. В ней я жил не постоянно. Часто ходил в город и жил у монахинь Магдалины, Татьяны, Александры, Евсевии, которые также были на Мохнатой Сопке.

В 1930 г. монахиням предложили вступить в колхоз, но в колхоз они не пошли, сдали своё имущество в лесничество и ушли в город. А я остался жить в своей землянке. В том же [1930г.] уехал с монахинями в Джагал-Абад… Поселились в горах. Там построил избушку, жил с Магдалиной, а Татьяна строила себе избушку отдельно, в 15 верстах от нас…".

Из воспоминаний Надежды Григорьевны Казулиной:

«В 1929 г. нас раскулачили, отца посадили в тюрьму г. Оша, и в тюрьме от заключённых духовного звания он узнал, что недалеко от Джалал-Абада есть орехосовхоз, который называется Кызылынкур, и в горах, недалеко от этого совхоза живут старцы-подвижники. И когда отца отпустили на свободу, то дали ему предписание — вывезти семью на добровольную ссылку, куда он сам захочет, только подальше от Токтогула. И папа прямо из тюрьмы пошел в Кызылынкур искать старцев, и нашёл их. Нашёл он сначала на одной горе в орешниках иеромонаха Досифея… Он был очень строгой жизни. Возле него жили четыре монахини: Досифея, Дорофея, Клавдия и Мария. У них была маленькая пасека и полувырытая избушка. Через гору от него жили Калистрат Иванович и Мария Андреевна Гриневы из Алма-Аты — рабы Божии, с двумя девочками, и возле них в то время жили отец Пахомий и матушка Магдалина алма-атинская, а на другой горе — иеромонах Макарий (Ермоленко), который был очень стареньким.

И вот, мы начали там жить, подвизаться и молиться. К нам в горы часто приезжали монахини. У монахов было строгое правило, жили они по монастырскому уставу. Батюшки служили Литургию (у всех были антиминсы). Чаще служили у Калистрата Ивановича. Там я научилась петь по нотам. Учили меня Татьяна Хахулина и Саня Нагибина — они были монастырские певчие. Служили ночью. Закрывали подушкой окошечко, кто-нибудь один стоит на улице на страже, с собакой. Сделали занавесочку, за ней — алтарь, а перед ней и мы стоим. Всё это в такой комнате, которую и комнатой назвать нельзя, вроде погребка и сакли. И молились, и пели. Отец Пахомий служил очень часто. Он был такой благостный: на него посмотришь, и сразу чувствуешь к нему расположение, до того добрый вид был у отца Пахомия. Рыжеватая бородочка, глазки голубенькие, ласковый, ласковый взгляд.

Как жил отец Пахомий? У землянки, где жили Калистрат Иванович с Марией Андреевной и к которой мои дядя с тетей пристроили кибиточку, была ещё маленькая лазеечка, куда отец Пахомий прятался ночью. А на день он уходил под-горку-на-горку, где была пропасть; возле неё нагибалась лоза, под лозой — дверочка, которая поднималась в лазейку вроде люка, там — лествичка из глины, и по ней спускаешься в пещерку, окно которой выходило на обрыв. Очень высокий обрыв, а дальше за ним — горы уже без орешника. Один только раз я была в этой пещерке. Меня, десятилетнюю девочку, отец Пахомий взял с собой и разрешил зайти в пещеру через люк. Отец Пахомий прятался там весь день, а на ночь возвращался в лазеечку у землянки Калистрата Ивановича.

Помню, как однажды на Пасху мы служили ночью на горке у отца Макария. Горы эти очень красивые, все в орешнике. И мы жили этими грецкими орехами. У нас там родился ещё один брат, Миша, а отец Пахомий его крестил…"

Отец Пахомий был арестован летом 1933 г. вместе с иеромонахом Досифеем, отцом Макарием (Ермоленко), монахинями Рафаилой (Археловой), Серафимой (Домбровской), Досифеей, Дорофеей и Клавдией.

Из воспоминаний Надежды Григорьевны Казулиной:

«В 1933 году, летом ночью пришли чекисты и всех забрали: отца Досифея, отца Пахомия, отца Макария, матушек Рафаилу, Серафиму, Досифею, Дорофею и Клавдию. Забрали всех в полночь и всех погнали пешочком в Джалал-Абад за 30 верст вдоль реки. Потом я слышала, что отца Макария отпустили по старости, а след отца Досифея и четырех монахинь: Досифеи, Дорофеи, Клавдии и Марии — тут же исчез. Говорили, что их сразу же расстреляли. Отца Пахомия, как я слышала, расстреляли позднее в Алма-Ате, а матушек осудили… «

9 августа 1935 Особым Совещанием при НКВД СССР отец Пахомий был приговорён к 3 годам заключения по групповому делу «…иеромонахов Макария (Ермоленко), Пахомия (Русина) и др. Казахстан, 1936 г.» В Алма-Атинской тюрьме отец Пахомий претерпел страшные издевательства, а в 1938 был арестован уже находясь в концлагере и приговорён антихристовой властью к высшей мере наказания — расстрелу.

На заседании Синодальной комиссии при Московском Патриархате 11 августа 1993 года иеромонах Пахомий (Русин) был прославлен как местночтимый святой Алма-Атинской епархии, а в августе 2000 г. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви причислил имя преподобномученика Пахомия к лику святых новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания.

База данных «Новомученики и Исповедники Русской Православной Церкви XX века» Православного Свято-Тихоновского университета

Собор новомучеников и исповедников Казахстанских и Алма-Атинских